***
— Накахара опаздывает? — недовольный голос вошедшего в зал для собраний Мори заставил гул стихнуть. Тишину прервал с трудом сдерживающий смех Мичизу. — Видел его внизу, избивает охранников и орёт на Дазая. — Ничего нового, — раздалось откуда-то. — Ну это вы его ещё просто не видели. — Босс, а Дазай снова с нами? — заданный вопрос заставил Акутагаву оглянуться. Делать это было трудно. После тяжелой ночи болело всё тело. Мысли были только о том, как исправить последствия его пьяного визита. — Обсудим, когда начнём. Из коридора доносились гневные крики: «Сам хочешь тащить, сволочь? Не трогай меня!» — А вот и звезда прибыла, — закинул руки за голову Тачихара. Двери открылись, и десятки глаз уставились на чёрные женские туфли на высоком каблуке, украшающие изящные ноги. Но один человек смотрел не на обувь. Разбитый отчаянием Рюноске видел только два тёмно-красных пятна, нагло сияющих из-под чокера. Ощущения в груди были такими, будто изнутри пыталась вырваться наружу стая диких птиц, раздирая когтями всё на своём пути. Боль не давала дышать, хотелось завыть. Со звонким цоканьем Чуя сел на свободное место сбоку от Огая. — Прошу прощения за опоздание. — Может в нормальной обуви удастся быстрее ходить? — прыснул Мичизу. И в тот же момент, охваченный красным сиянием, лист бумаги сжался в комок и влетел в рот шутника. — Раз уж мы затронули эту тему. До меня дошли слухи и даже приметы, которые ходят по организации, о моем образе жизни и моральном облике. Я хочу, чтобы больше их не было, — он развернулся на стуле, прислоняясь спиной к одному подлокотнику, и свешивая ноги с другого так, чтобы дерзкие туфли были у всех на виду. — Обещаю, лично переломаю руки и ноги каждому за косые взгляды, сплетни, хихиканья и так далее. — Ты может и собрание вместо меня проведешь? — холодный взгляд босса немного сбил напряжение. — Я закончил. Там Дазай за дверью. Я сказал, что не пущу его, пока вы не подтвердите, что ему можно тут находиться. Мори встал и открыл дверь, запуская довольного предателя. Осаму с наслаждением пробежался глазами по устремленным на него лицам, и с особым удовольствием отметил, как Акутагава прилип к помеченной им шее, игнорируя его появление. Неторопливым шагом он подошёл к дальнему краю стола, взял свободный стул и перетащил его к ногам Накахары. — Всем привет, — с довольным выдохом Дазай развалился на новом месте, опустив широкую ладонь на тонкие щиколотки. — Надеюсь, вы соскучились. — Бля, веди себя нормально, — зашипел и скинул чужую руку Чуя. — А как же шоу, солнышко? — Отложите своё шоу на потом. Начнём с Дазая, — Мори осуждающим взглядом смерил провокационный дуэт, — в течение некоторого времени он будет помогать мне с личным вопросом. Пожалуйста, оказывайте ему всю необходимую помощь, он временно восстановлен в правах и доступе к информации. И нет, это не навсегда. По комнате разнеслось недовольное бурчание. — Если у кого-то есть, как вам кажется, существенные причины не сотрудничать с ним, можете уточнить у меня лично. Далее по безопасности порта… Рюноске с облегчением отметил, что ему не грустно. Боль осталась, но она больше не вызывала эмоций. Переключатель щелкнул. Сейчас новый учитель вызывал в нём ровно те же чувства, что и старый. От них хотелось спрятаться, они отвратительны. Тошнота. А ещё очень хотелось быть сильнее, чем они. Он подумал, что надо было проверить, сможет ли Чуя управлять его гравитационным полем, если будет активирована демоническая броня. А ещё надо сходить пострелять после собрания. — …допрос, который провёл Акутагава. Мы не только восстановили утраченное, но и в качестве примирительного жеста получили процент с прибыли другой организации, фактически поджав их под себя, — босс с благодарностью хвалил увлеченного другими мыслями подчиненного. — Так что можете быть уверены и донести до остальных, наш подвал не стал менее угрожающим с уходом Дазая. Он оставил хорошего ученика. — Ну что вы, я не обучал ребёнка таким вещам, я же не какой-нибудь, — Осаму натянул улыбку, — монстр. Это полностью его достижение. — Не преуменьшайте свои заслуги. Я бы не справлялся так хорошо, если бы не представлял вас на их месте, — первые слова, сказанные юношей в этот день. — Ха! Я тоже так делал, — Чуя громко рассмеялся. И парня передернуло, переключатель почти вернулся в исходное положение, но... — Наверно, поэтому у тебя так плохо получалось. Слишком любишь меня, — длинные пальцы ещё раз опустились на эксцентричные ноги. «Господи, может продолжим уже?» — непонятно, отвлёк ли их этот чей-то вопрос или что-то другое, но в этот раз рука осталась на месте. — В принципе, я закончил. Если у вас есть что-то важное, можете поделиться, — Мори приглашающе поднял брови. Накахара по-кошачьи растянулся. — Не только важное, но и приятное. Он спрыгнул со стула и подошёл к дверям. — Мои хорошие друзья из Европы наладили производство кое-чего потрясающего, — в зал вплыли мерцающие красным ящики, из которых доносился звон бутылок, — И, поскольку заботливое правительство беспокоится о нас, получение официальной лицензии со всеми испытаниями займёт у них около года. Из кармана пиджака вылетела, также охваченная алым сиянием бумага и опустилась перед Огаем. — Ха… А они точно твои друзья? Мы такую цену даже Китаю не давали, — глава мафии довольно откинулся в кресле. — Чем выше сейчас, тем лучше будет наша скидка, когда они смогут действовать легально. Да и какая разница, они не могли мне отказать. Никто не может, — Чуя самовлюбленно улыбнулся. Деревянные ящики опустились на стол, крышки слетели в стороны. — Ты хотя бы пробовал его? — Мори принялся изучать этикетку одной из бутылок. — Пробовал ли я? — Ну да, странный вопрос. — Я консультировал на всех этапах производства. И у нас три ящика, то есть шестьдесят литров на дегустацию, чтобы быть уверенными в безопасности жителей, если вы об этом. Оживленные члены мафии рассматривали вино, переговаривались и обсуждали выгоду сделки, когда лидер организации вопросительно взглянул на Дазая и получил мягкий кивок в ответ. — Чуя, отличная работа. Господа, у нас была продуктивная неделя. Почему бы не отметить это? Все, кто не занят срочными делами, могут остаться и присоединиться, так сказать, к пробе. Осаму наклонился и незаметно что-то шепнул, после чего Огай добавил: — А все, кто занят, всё равно остаются. — Мори-сан, неужели мы должны пить до полудня? — Коё недовольно поморщила нос. — Это не приказ, но предложение. Мы давно не собирались таким составом. Считай, у старика приступ ностальгии, — улыбка в ответ не была искренней. Раньше такого никогда не было. И то и дело кивающий Дазай смущал членов организации. В зале происходило явно что-то большее чем просто намечающаяся попойка. — Боже, ну и лица, как будто вам предложили отчеты писать все выходные, а не выпить в рабочий день, — Чуя вернулся к столу и с помощью своей силы заставил пробку вылететь из первой бутылки, — Не знаю, как вы, а я крайне исполнителен на таких заданиях. Этого было у него не отнять, ещё несколько шуток и комментариев, и вот уже люди расслабленно ищут бокалы, обсуждают внезапный «выходной» и заказывают какие-то закуски. Атмосфера вокруг Накахары всегда была немного сумасшедшей и праздничной, когда он в хорошем настроении, оно распространяется на всех вокруг воздушно-капельным путём. Ну почти на всех. Акутагава остался неподвижно сидеть на своём месте, изучая происходящую вокруг вакханалию и возглавляющего её рыжего дьявола. Притворяется милым и добрым, когда сам меньше часа назад калечил людей на улице. Выглядит хрупким ангелом, а на деле ложится под каждого встречного. Отвращение. Рюноске стало стыдно за то, что такому человеку он признавался в любви. Это опять заставляло чувствовать себя глупым. В дверях зала появлялись те, кого не звали на собрание. Заинтересованными физиономиями они пытались напроситься на мероприятие, либо чтобы пробиться повыше, либо чтобы просто не работать, как решила сегодня вся верхушка. Чуя пускал всех, гостеприимно рассказывая им особенности дегустируемого вина. Вошли Гин и Ичиё. Оглянув женские туфли на ногах Накахары Гин с удивлением посмотрела на брата и увидела его мёртвое состояние. — По какому поводу веселье? — Босс приказал. — Приказал напиться средь бела дня? Рюноске молчал, говорить не было сил. Когда под утро он вернулся побитый и зареванный, сестра не задавала вопросов. Хотелось бы, чтобы она продолжала в том же духе. — Акутагава-сан, я могу сесть с вами? — Хигучи нервно перебирала пальцы. — Блин, да, что за вопросы. Садись, конечно, что ему будет-то, — Гин закатила глаза, — Пойду раздобуду нам какой-нибудь еды. Краснеющая блондинка мялась, пытаясь начать разговор. Юноша с горечью отметил, что, наверняка, он выглядел также нелепо, когда находился рядом с Накахарой. Стало её жалко. — Как тебе вино? — кинул спасательный круг. — О, очень приятное, а почему вы не пьёте? Если это не секрет, конечно же, если я лезу не в своё… — Всё нормально, — парень попробовал улыбнуться, — Я просто не очень люблю алкоголь. — Вы даже не попробовали? Говорят, это лучшие плантации Испании, какие-то особые бочки, я не очень разбираюсь… — Думаешь, мне нельзя упускать такую возможность? — бледное лицо потянулось к бокалу в руках девушки. Вспыхнувшая румянцем Хигучи удивленно уставилась на чужие губы возле ее вина. — Поделишься? Дрожащие пальцы немного наклонили стекло и Рюноске сделал глоток. — Спасибо. — И…и как вам? — пораженная внезапной близостью Ичиё с трудом выдавала слова. — Неужели вам не хватило посуды? — из-за спины перед Акутагавой на стол опустился ещё один бокал, тонкая рука с нарисованными на ногтях полосками подвинула его к парню и опустилась ему на плечо. — Не стесняйтесь спрашивать, если что-то нужно. — Не трогайте меня, — чуть громче чем нужно огрызнулся юноша, оглядываясь на голубые глаза. Но несколько вопросительных взглядов из окружения заставили добавить. — Прошу прощения, у меня немного травмировано плечо. Чуя злобно сверкнул глазами. — Конечно, извини. «Мелкий засранец». Бесит, что он почти не смотрит. Ещё и флиртует с этой девкой так нагло. Каблуки звонко цокали, отдаляясь от сладкой парочки. — Солнышко, как твои дела? — Бля, тебя только не хватало. Отвали. Дазай наклонился и задевая носом ушко прошептал: «Я вообще-то сейчас работаю, но, если ты продолжишь так мило себя вести, мне придётся сделать перерыв». Накахара вывернулся и направился к Коё, показывая за спиной средний палец бывшему напарнику. Наставница с радостью поприветствовала нового собеседника. — Чуя, я даже не знаю, что лучше, твоё вино или твоя обувь. — Рад, что вам нравится. Европа может угодить мне в обоих вопросах. Ужасно несправедливо, что некоторые красивые вещи доступны только женщинам. — Ну что ты, они доступны всем, кто достаточно смел для них, — женщина расплылась в улыбке, — с твоей внешностью грешно было бы не попробовать. Так и хочется добавить ещё несколько атрибутов. — Например? — Мне кажется тебе бы очень подошёл макияж на глазах, произведение искусства всегда выглядит ещё лучше, если оформлено в правильную раму. Накахара любил Озаки. Она была добра к нему, отличалась воспитанностью и обладала безукоризненным вкусом. Да и сам он не раз думал, что ему бы не помешал черный карандаш на веках. — Может попробуем? — мужчина игриво усмехнулся. Уже через несколько минут его окружили, казалось, все представительницы портовой мафии. Кто-то просил подождать и убегал за косметичкой, другие предлагали не ограничиваться глазами, а сделать полноценный макияж. Но, руководящая процессом Коё не позволяла взбудораженным дамам пуститься во все тяжкие. — Ты забрал себе всех женщин, сволочь, — выкрикнул из угла Мичизу. — Просто я красивый и смелый в отличие от тебя, смирись, — рассмеялся Чуя, пытаясь не дергать глазами, чтобы не мешать колдующим над ними феям. Когда над лицом склонилась Гин Акутагава, сердце почему-то неприятно кольнуло. Но девушка лишь протянула Озаки какую-то баночку. — Гин, это то, что нужно. Спасибо. Ичиё с интересом поглядывала на происходящее, но терять столь удачно приобретенное место боялась. — А вам не интересно, что там творится? — Нет, я бы не находился здесь, если бы не приказ Мори-сана. Рюноске было тяжело, голова всё ещё болела. Девушка рядом не требовала внимания, но не оказывать его ей было бы грубо, поэтому приходилось поддерживать пустые разговоры. В какой-то момент она поправляла ноги под столом и случайно или нет соприкоснулась с ним. Её невинный флирт напоминал о его собственном, чем раздражал. — Ясно, думаю, у девочек получится что-то стоящее. Всё-таки Накахара-сан очень красивый. — Да… — случайно сорвалось с языка. И гнев сразу же охватил юношу. «Ненавижу», руки затряслись. — Прости, я отойду. Холодная вода остужала лицо, замораживала головную боль. На секунду удалось ни о чём не думать. Потрясающе. Нирвану прервал приближающийся стук каблуков, новая волна ненависти охватила ещё до того, как Чуя вошёл в туалет. Парень быстро выдернул несколько бумажных полотенец, но, когда обернулся у зеркала уже вертелся накрашенный мужчина. Он выглядел идеально. Окруженные черные дымкой глаза выглядели насыщенно синими и сияли на его лице ярче, чем звезды на небе. — Как тебе? — тонкие руки оперлись на раковину, голова повернулась, демонстрируя закушенную губу. Он наслаждался собой. — На шее особенно красиво, — сказал Рюноске, опустив взгляд на засосы, и поспешил вернуться в зал. «Сука, да мы же не то, что не встречались, а даже спали меньше недели вместе, что за херня». Злость. Почему он перестал смотреть так, как смотрел раньше? Вчера ныл о чувствах, а что сегодня? «Что ж, в очередной раз вечная любовь продлилась чуть дольше, чем кино о ней». Ничего нового. Но в этот раз немного обидно. Раздражает. «Напьюсь вусмерть».***
И без того не лишенный внимания, с макияжем Накахара купался в комплиментах и похвале. Алкоголь затекал в него рекой. Девочки просили сделать с ним фото, чтобы возлюбленные приревновали. Мужчины шутили, что они скорее уйдут от них к нему. — А вы можете сделать… ну, чтобы я как будто летаю, — спросил какой-то молодой парень и уже через несколько секунд парил над столом, за которым сидели Рюноске и Ичиё. Чую тянуло к Акутагаве, хотелось, чтобы он смотрел только на него. Он постоянно вертелся рядом, взаимодействовал со всеми вокруг, но всегда оставался в его поле зрения. Говорил так, чтобы его точно было слышно. Только когда заметил приближающегося Дазая, резко отошёл с ним в угол комнаты. — Что тебе нужно? Крадёшься как убийца. — Ну так имею опыт, — улыбнулся Осаму и провёл пальцами по щеке мужчины. — Тебе идёт. — Бля, не трогай, — нарушенная вином координация спасла бинтованные руки от шлепка. — Чего тебе? — Устал говорить с Мори. Хочу не говорить. И не с ним, — длинные пальцы наручниками обхватили тонкое запястье и плотно сжались. — Пойдём. — Совсем ебанулся? Отцепись от меня! В карих глазах потемнело. Короткий кивок в сторону юноши. — Хочешь, чтобы я тебя на столе перед ним оттрахал? Пьяное секундное замешательство помогло Дазаю вытолкнуть Чую из зала. — Скотина, ты что творишь? — попытка вывернуться из сильной хватки не увенчалась успехом. Гравитация не пришла на помощь, обнуление активировано. Осаму тащил его в туалет, игнорируя ругательства и проклятия. Будучи прижатым к стене между умывальниками Накахара слушал рычание. — Мне кажется, ты совсем забыл, что рядом со мной ты всего лишь маленькая букашка, — широкая ладонь остановила замахнувшийся кулак и резко ударила им в стену. Кожа рассеклась от силы удара. Выступила кровь. — Убью, тварь! — каблук с силой вдавился в ботинок. Дазай тряханул чужие плечи, ударив партнера спиной и головой о зеркальную поверхность сзади. И без того неясное сознание помутнело, конечности дрожали. Боль циркулировала бесконечностью от затылка к лопаткам. Чуя с трудом уворачивался от настойчивых прикосновений. Дазай кусал и облизывал его прячущееся лицо. — Ну же, солнышко, не заставляй травмировать тебя, — пальцы заползли под пиджак и спустились к пояснице. — Я ведь обещал быть хорошим, только если ты таким будешь. — Отвали, урод, — уже не крик, а шепот, разбитая ладонь проскальзывала по бежевому плащу в попытке скинуть с себя ненавистные руки. — Мразь… — Отойди от него, — звук взведенного курка. Осаму не обернулся, но встретился взглядом в зеркале с Акутагавой. Пистолет целился в спину. — Смело, — злой оскал, — Ну давай посмотрим, кто из нас зайдёт дальше… — он вцепился в рыжие волосы и резким движением опустил Чую на колени. Тонкая рука изо всех сил ударила под колено насильника, Дазай зашипел и ещё раз впечатал огненную голову в стену, треснула кафельная плитка. — Цветочек, у нас зрители, покажи себя с лучшей стороны. В ушах звенело, рябило в глазах, из рассеченной головы полилась кровь. Когда Осаму начал расстегивать ширинку на собственных брюках, слёзы покатились по испачканным кровью щекам, размазывая черный карандаш по лицу. Выстрел. — Что там происходит? — Все живы? — Да просто гадит кто-то громко…ахаха…. Люди стали подтягиваться к туалету. Дазай отпустил Чую, и тот упал на пол. Зажав пальцами простреленное плечо, он застегнул молнию и направился к выходу. — Отличный выстрел… — почерневшие глаза испепеляли. — Для того, кто хочет позвать на помощь, потому что не справляется сам. Столкнувшись с заинтересованными лицами в коридоре, он пустился в объяснения. — Немного повздорили с бывшим напарником, но у вас тут теперь всё строго стало, чуть поднимешь руку, сразу получаешь пулю. Что ж, жаль, что не в лоб. — В следующий раз будет в лоб, — донесся злой шепот из-за закрытой двери. Толпа ушла вслед за Дазаем. Пьяные и веселые загорелись идеей проспиртовать рану, извлечь пулю и увидеть, что же прячет за бинтами бывший коллега.***
Внутри Акутагавы была война. С одной стороны, хотелось помочь Чуе: унять дрожь в его теле, смыть кровь и размазанную косметику с потерянного лица. Его нужно показать врачу. Но были и другие мысли, мстительное подсознание упорно выдавало «пусть прочувствует последствия своего выбора». Следовало бы оставить его здесь, не лезть не в своё дело. Мужчина продолжил лежать на полу с пустым взглядом. Только тонкие и разбитые руки спрятались под собственную рубашку, пытаясь замотаться как можно прочнее. «Сам разберётся». С тихим шуршанием плаща Рюноске покинул уборную. Возможно, ему было бы приятно увидеть слезу, скатившуюся по испачканному лицу, которая словно вышла проводить его. «Не моя проблема». Тонкие губы сжались в напряженную струну. В кабинете Накахары всё было также как, когда он застал их тут вчера. Перчатки всё ещё валялись у дивана. Бесит. «Он сам выбрал его». Юноша возвращался в зал, когда в дверях услышал пьяный голос Мичизу, собирающегося «отлить или взорваться». «…». В голове ничего не появилось, и не находя новых сдерживающих формулировок, Акутагава ломанулся в туалет. Чуя очнулся уже в трясущейся машине. На заднем сидении, как он и любит. Первым движением он истерично посмотрел на свои руки. Облегчение. Он в перчатках, одна из них пропиталась кровью. Затем он с болью повернул голову в сторону водительского кресла. Снова облегчение. — Пожалуйста, — первое слово не удалось произнести разборчиво, пришлось сглотнуть и попробовать ещё раз, — пожалуйста, не вези меня домой. Он там будет, я пока не готов… сегодня не готов… Мужчина попробовал приподняться и посмотреть в окно, кипяток боли потёк по спине, вызывая глухое шипение. Автомобиль остановился. Через открытую дверь поползли черные ленты, бережно приподнимая и вынимая побитое тело. — Где мы? Но Рюноске молчал. Всё, что он делал, вызывало в нём разочарование. Ему казалось, что он опять поддался эмоциям, а это слабость. Ещё чувствовалось, что он не сможет отказать Накахаре, чего бы он не захотел. Впрочем, сдаваться он не собирался, поэтому на вопрос решил не отвечать. Через несколько минут Расёмон опустил раненого на мягкую кровать. Юноша вышел из комнаты, Чуя прислушивался к копошению из соседней комнаты и оглядывал помещение. Одноместная кровать, шкаф, стол, стул, тумбочка. Кое-где разбросаны смятые вещи. На полу лежит несколько книг. Одна из них с закладкой посередине. Стало немного жаль, что отсюда не видно название. У шкафа валялась почти пустая бутылка дешёвого джина. Акутагава вернулся с большой коробкой в руках, придвинул стул к кровати и опустил все принесенные медикаменты на тумбу. Бледные пальцы оторвали небольшой кусок ваты и пропитали его спиртом. Секундная пауза перед первым прикосновением. Голубые глаза пристально смотрели на лицо парня. Во взгляде были благодарность и нежность. Это раздражало. Новоиспеченный врач старался двигаться непринужденно и даже небрежно, но руки каждый раз пробивала дрожь, стоило только коснуться чужой кожи. Вата собрала всю кровь и можно было оценить повреждения на голове. Рассечения на скуле и на лбу в линии роста волос. Не то чтобы сильные, но, если не зашить, скорее всего останутся небольшие шрамы. Надо спросить у него, что он выберет. «Чёрт, не хочу разговаривать». Мужчина заметил напряжение и смятение и попробовал ещё раз начать сам: — Там что-то страшное? — Могу зашить, если не сделать, будет шрам, — Рюноске отвёл глаза, унывая от того, что не смог даже не разговаривать с ним. — А тебе нравятся шрамы? «Это что? Это же флирт, да? То есть он планирует вести себя со мной как ни в чем не бывало? Как же это всё отвратительно». Уверенно решив игнорировать его до конца, парень взял иглу и нитку. — Вы с сестрой сами себя штопаете? Это здорово, мне всегда было страшновато. Сердитый взгляд. Чуя напряженно прикусил губу, и игла замерла в миллиметре от щеки. — Не бойтесь, я хорошо шью. Это не больно, — снова не получилось молчать. «Вот бы зашить себе рот». Печальный выдох. Пациент чуть улыбнулся и повернул голову удобнее подставляя рассечение. — Ненавидишь меня? «Да». Но вместо ответа, юноша наклонился и начал работу. Аккуратно стягивая стежки, он заметил, как нос щекочет любимый запах. Захотелось отпрыгнуть. Пальцы аккуратно продевали иголку сквозь едва различимые поры, специально целясь в крохотные точки, чтобы не нарушить идеальную структуру кожи. Осознав это, парень нахмурился. Себя он зашивал значительно менее трепетно. Когда он чуть отвел руку в сторону, затягивая нить, его запястье оказалось над губами, которые прижались к нему в нежном поцелуе. Голубые глаза внимательно следили за реакцией и удивленно округлились, когда по щеке юноши побежала слеза. Не переставая стягивать рассечение, Акутагава дрожал. — Вам смешно это всё, да? То, что я как какой-то идиот выхаживаю вас, притащил к себе домой, после того как вы выбрали не меня. То, что я не могу отойти от вас даже после открытого пренебрежения моими чувствами. Почему вы такой жестокий? Просто лежите и молчите. Пожалуйста. Продолжили в тишине. Когда все раны на лице были обработаны, бледные пальцы стали складывать все инструменты в коробку. — Можно руку тоже, пожалуйста? — с тихим шипением Накахара поднялся и свесил ноги с кровати. Сидеть было сложно, голова всё ещё кружилась. — А перчатка? — Я сниму. Рюноске снова поёжился. Какая честь, теперь он удостоился почти того же, что и Дазай. Хотелось отказать. — Да, конечно. Раздетая ладонь с каждой секундой тряслась всё сильнее. — Я не смогу так зашить. Попробуйте надеть ее только на пальцы, мне хватит. — Прости. «Ни за что». — Ничего. Стало лучше. Быстрыми движениями рана закрывалась. На последних прикосновениях здоровая рука Чуи резко притянула доктора в ещё один поцелуй. Парень терпел секунду, терпел две, но дольше не смог. Акутагава отвечал с жадностью и безумием, из глаз бежали ручьи, стекающие на шею партнёра. — Ну не плачь, прости меня, — шептал в губы мужчина. — Это я идиот, а не ты. Но я исправлюсь. — Не верю, — также шепотом отвечал юноша. — Ни единому слову не верю. Но ничего не могу с собой сделать… — Я вообще-то никогда не вру. — Потом вы помиритесь с ним. Опять станете таким… ну как утром… Поцелуй пришлось разорвать, комната окатилась любимым смехом, чуть испорченным постанываниями из-за болей в теле. Чуя рефлекторно схватился за спину и сказал: — Помиримся? — голубые глаза покрылись льдом, голос стал предельно серьёзным. — Рю, я собираюсь убить его. — Меня так только сестра называет. — Мне нельзя? — Когда бы вам что-то было нельзя, — печальный выдох вызвал теплую улыбку в ответ. — Тем не менее, в это я тоже не верю. — В этом вопросе меня мало волнует твоё или чьё-либо ещё мнение. Я всю жизнь терпел его только по той причине, что он был в моих глазах спасителем. Больше нет. И лучше я умру от сил божества, чем от этой сумасшедшей твари. — Его запрещено убивать. — Ты видел, что он делал? Рюноске молчал, но бледные ладони сжались в кулаки. — Но Мори-сан… — Хватит. Мы не будем больше об этом говорить. В повисшей тишине скрипнула кровать, Накахара поднялся и почти вскрикнул в попытке потянуться. Боль раскаленным металлом растекалась по мышцам. Гравитация подняла остатки джина и притянула их в перчатку. — Я могу остаться здесь сегодня? «Нет». — Да. — Тогда дай мне что-то из одежды, пожалуйста. Юноша густо покраснел, в голове судорожно перебирался весь гардероб, состоящий из скучных рубашек и дурацких футболок. — Вот это лицо, теперь я просто обязан посмотреть, что там есть, — но ногам тяжело было двигаться, особенно на каблуках. Скидывая изящную обувь, он спросил: — Ты сказал, что тебе не понравилось, какой я был утром, это про туфли? — Нет. Они очень… очень сильно вам идут. — А что тогда? — мужчина зарылся в шкаф, где вещи хранились вперемешку с книгами, тетрадями и фантиками от солёной карамели. «Ты был мерзкой и вульгарной шлюхой». — Шея. — Я сейчас переоденусь, и мы поговорим об этом, — Чуя с улыбкой разбирал содержимое полок. — О, я тоже люблю эти конфеты. Жуткая вещь, как-то съел всю пачку за раз. Перчатка вытянула плотную черную рубашку, которая была для официальных мероприятий вроде похорон или концерта классической музыки, куда раз в полгода вытаскивала сестра. — Эту можно? — Да. Пока Накахара со скрипом раздевался, парень размышлял: ушел бы он в ванную, если бы не был покалечен или нет. Скинутая одежда открыла вид на огромные гематомы на лопатках, но они были и вполовину не такие страшные как синие точки на боках поясницы. Это были следы Дазая, бросило в жар. Акутагава вышел из комнаты и вернулся, когда мужчина уже вообще начал сомневаться в том, что это произойдёт. Раненая рука с трудом справлялась с ремнём, как вдруг спина дернулась от холодного прикосновения. — Это мазь, не бойтесь. Завтра будет гораздо лучше, — бледные пальцы бережно ползали по темно-синим узорам и вплелись в рыжие волосы чуть приподнимая. Юноша утопился в них лицом, отвлекая себя нежным запахом, и заживляющая мазь массирующим движением опустилась на ненавистные засосы. Чуя чувствовал, как завибрировали чужие руки на этом месте. В первый раз стало стыдно. — Твоя рубашка теперь может испачкаться. — Ничего, я не ношу её, — парень снова вышел из комнаты. Воспользовавшись предоставленным одиночеством, Накахара с интересом осмотрел комнату ещё раз. Пробежался по корешкам книг, радостно отмечая обилие французских романов. Открытая тетрадь резко захлопнулась, стоило только увидеть «12 апреля – Сегодня…». — Вы можете почитать их, если хотите. Не думаю, что там есть что-то более постыдное, чем моё вчерашнее поведение. — Не буду. Но у тебя красивый почерк, говорят, это признак аристократии, — голубые глаза опустились на чашку в руках Рюноске, — в отличие от чая в пакетиках. — Я могу унести. — Нет, оставь, прости, — опять стыд охватил мужчину, и он смущенно добавил: — Просто куплю вам потом другой чай. Из кармана брюк появились конфеты с соленой карамелью и рассыпались на тумбочке рядом с чашкой. — А с чем ты пил джин? — Просто. — Это многое объясняет. Может, есть лимоны? — Простите, нет. — Ты будешь? — Нет. — Почему? — Не хочу. Чуя повёл плечами в жесте «как знаешь» и вернулся на кровать. Сначала перчатка открутила жестяную пробку с бутылки, обжигающий напиток в три глотка закончился. Оценив уровень разочарования на лице гостя, Акутагава принёс ещё одну. — Я могу и напиться, — фантик шуршал в бархатной перчатке. — Если вам так станет легче… Облокотив подушку на стену, мужчина забился в угол и накрыл тонкие ноги одеялом. Чередуя джин, чай и сладости он начал: — Недавно ты просил меня рассмотреть тебя серьёзно. Я сделал это. И, если тебе ещё интересно, мы могли бы попробовать. Юношу охватила ненависть, тупое счастье отозвалось мурашками на шее. — В какой момент вы это поняли? Может, когда покрывались засосами другого человека? — яд брызгал, в попытке хоть как-то защититься. — Когда мы целовались полчаса назад, — глоток чая. — Я не могу изменить прошлое, но могу дать обещание на будущее. — Почему, — бледные пальцы вырвали из перчатки бутылку джина, — почему вы сделали это? После того, как я максимально широко и постыдно раскрылся. Я буквально валялся у вас в ногах. — Я… — Но вам мало же, да? — глоток хвои отозвался огнём внутри. — Нужно унизить меня ещё больше, знаете ведь, что достаточно поманить пальцем. Как вам самому не мерзко от себя да и от меня тоже… — Я… — Чего вы ждёте? Что я сейчас радостно скажу, что всё забыто? Начинаем с чистого листа? Однажды Дазай заставил меня прыгать на одной ноге, пока на второй был открытый перелом. Это даже наполовину было не так больно, как видеть вас сегодня утром. Но вам от этого только веселее, да? — Ты дашь мне сказать? — Я не хочу. Боюсь. Вы точно уговорите меня, а потом я опять буду сгорать от каждого вашего поступка. И знаете что хуже всего? Я думаю, что это я виноват. Я был слишком настойчив, навязчив. Чересчур отвратителен и требователен. Но это же, наверно, не так. — Боже, да у нас сегодня неделя с момента, как мы сблизились. Чего ты ждал? Что я буду хранить тебе супружескую верность? Мы даже не договаривались ни о чем. — Ещё скажите, что вы не догадывались, что меня это уничтожит. Хотя я допускаю как вариант: вы даже не думали об этом. Что, впрочем, ни разу не лучше. — Что мне сделать, чтобы ты дал мне шанс? Агутагава вернул бутылку на кровать и направился к выходу. — Спокойной ночи. Мужчина тревожно дёрнулся. — Куда ты? — Я посплю в комнате у Гин. — Останься со мной, прошу. — Я тоже просил, — дверь захлопнулась.***
Парень облегченно упал на кровать девушки. Отказ позволил почувствовать каплю уважения к себе. Приятно. «Интересно, когда Гин вернется? Она точно скажет, что я дебил». Спать не хотелось, а думать о том, кто был в соседней комнате слишком сложно. В попытке убежать от своих мыслей включил телевизор. Фильм про вторжение инопланетян выглядел достаточно отвлекающим. В коридоре послышалось копошение. «Пришла». Когда через несколько минут сестра всё ещё не впрыгнула в комнату с угрозами за проникновение на ее территорию, Рюноске заподозрил неладное. Он поймал его у лифта. — Куда вы? — Я снял отель. — Зачем? Вам что-то нужно? Я могу заказать еды или дать обезб… — речь оборвалась, когда он вгляделся в лицо Чуи. Плотно сжатые губы дрожали, глаза блестели, покрытые тонким слоем влаги. — Вы… что? Почему? Но он просто зашёл в лифт. — Ну уж нет, — юноша впрыгнул в закрывающиеся двери, — Скажите, что случилось. Молчание. Акутагава бережно обнял его, стараясь не задевать синяки. Рыжая голова легла на острое плечо. Спустившийся на первый этаж лифт снова поехал наверх. Они не разговаривали. В тишине парень помог ещё раз переодеться, сел на собственную кровать и снова притянул к себе хрупкое тело. Одним движением он опрокинул себя на спину и положил наполовину на себя, наполовину рядом с собой молчаливого гостя. Не придавленной рукой постарался равномерно распределить одеяло. — Если так неудобно, можем перелечь. — Так очень хорошо, — ни на миллиметр не сдвинулся мужчина. Дыхание выравнивалось, из соседней комнаты доносился звук не выключенного телевизора. Когда Рюноске почти провалился в сон, раздался шепот: — Ну пожалуйста, дай мне ещё один шанс. Тонкие губы оставили невесомый поцелуй в огненных прядях.***
— Бля, почему телевизор не выключен, — пьяная ниндзя-милашка ввалилась в комнату и внимательно изучила картину, на которой её брат, придавленный спящим главой исполкома, прижимает палец ко рту, умоляя её не шуметь. «Ну и пиздец», — подумала Гин.