***
Телефон не исчезал из рук. Но трижды проклятая вибрация никак не оповещала о новостях. Акутагава действительно постарался начать с неспешной прогулки, но с каждой минутой ноги ускорялись по известному маршруту. Мелькнула картина, где он приходит и видит пустую и разрушенную квартиру Накахары, с этой секунды начался отчаянный бег. Когда пульс раздавался в ушах, а под плащом капли пота стекали по спине, в ладони дрогнул телефон. Истеричные пальцы чуть не выронили телефон, прежде чем увидели столь нужное: «Зря, котёночек ❤️» Усталость мгновенно обрушилась на неудавшегося марафонца, разбили отдышка, кашель и облегчение. Наконец-то удалось вернуться к нормальным шагам. «Живой» «Попросить его отвечать мне быстрее — это давление?» «Поставил сердечко…» на последней мысли под кожей пробежала щекотка. Малейшего проявления симпатии было достаточно, чтобы настроение в корне изменилось. «Раз нежный, значит, не передумал». Любовь циркулировала в венах, и парень не заметил, что продолжил двигаться по направлению к его дому. Осознание настигло, когда из-за угла показалась знакомая высотка. «Вот так вот прийти, это же навязаться?» Смятение. Так хочется зайти, проверить, что всё в порядке, потрогать его. «Если бы Ичиё так появилась, мне бы не понравилось». Глаза закрылись, глубокий вдох. «Надо быть нормальным». Он честно хотел вернуться домой, даже почти начал разворачиваться, но стоило векам разомкнуться, взгляд жадно прилип к входу в здание. Из двери показалась сначала шляпа, а потом и весь Чуя целиком. «Такой красивый». Мужчина был одет менее официально, но все также аккуратно и стильно. В руке большой бумажный пакет. «Интересно, что там». В рыжих волосах едва заметно спрятались наушники. «А там?» Желание знать о нём как можно больше, изучить все его привычки и предпочтения — это же не сумасшествие, просто ещё один способ обезопасить себя от ошибок, повысить шанс на то, чтобы не быть брошенным. Так в голове юноша объяснялся с Гин, которая была бы в ярости, увидев, как сохраняя дистанцию, он осторожно двигался за Накахарой. «Это не преследование. Я не чокнутый, я охраняю его». Отговорки в голове становились всё ужаснее, но тело упорно продолжало идти за ним. Бесит. На него оглядываются, ему улыбаются случайные люди, какая-то девушка так засмотрелась, что врезалась во впереди идущего старика. Рюноске испытал искреннее удовольствие, слушая, как дед покрывал её отборными ругательствами. Но переживания разрастались, помимо Дазая, который мог появиться в любой момент и откуда угодно, все остальные тоже хотели получить его сокровище себе. Он не мог их винить, а ведь все они даже не знают, что он такой же прекрасный внутри, как и снаружи. Чуя зашёл в химчистку. С другой стороны улицы за ним внимательно следила пара серых глаз. «Так вот что было в пакете». Мужчина протягивал сотруднице пиджак и рубашку. «Везёт ей, может почувствовать его запах. Наверняка, когда он уйдет, будет всё обнюхивать». Надо же, какое ясновидение. Вот только молодая блондинка не была так скромна, как полагал юноша. Не дождавшись ухода клиента, она коснулась носом воротника. Смеются. Чуя задирает рукав плаща и протягивает своё запястье, она тянет к нему свое лицо. Акутагава хочет её убить. Опять смеются. Бархатные перчатки достают телефон, что-то печатают. «Он записывает её номер телефона?» Мышцы сжимаются до дрожи. Экран разворачивается к девушке, что-то обсуждают. Парень думает, что хотел бы повесить на шляпу жучок. В потоках ревности зарождался страх. «Я точно потеряю его». В ближайших витринах виднелось собственное отражение. Угрюмая физиономия. Стекло напрашивается быть разбитым, его спасает только то, что из здания напротив вышел самый прекрасный человек в мире. Юноша только хотел продолжить слежку, как Накахара ловко нырнул в соседнюю дверь. Кофейня. «Какой кофе он пьёт? Ему бы подошёл и строгий эспрессо, и сливочный гляссе. Дома держит только чай, может, кофе — это вообще не его?» Из бесконечного потока рассуждений выдернула вибрация в руке. Ещё одно сообщение. «Молоко? Сироп?» Рюноске резко поднял голову. Делая заказ у барной стойки Чуя подмигнул ему и махнул рукой с телефоном в руке. «Чёрт! Я сталкер!» Дрожь побежала по позвоночнику. «Почему он не злой?» Дышать становилось труднее. «Сейчас он меня бросит, да я сам бы себя бросил…» В неподвижном напряжении парень наблюдал за каждым движением. «Может, убежать и сказать, что это не я? Меня хорошо видно оттуда? Я совсем идиот». Накахара с двумя бумажными стаканами и нежной улыбкой покинул кафе и приближался к пойманному шпиону. — Я взял на свой вкус, сам виноват, — от напитка пахло корицей. Бледные пальцы аккуратно взяли предложенный кофе. — Спасибо… простите, вы не злитесь? — А должен? Не очень понимаю, почему ты сразу не подошёл ко мне, ещё и расстояние держал. Ты же не думал, что я тебя не заметил? Вместо ответа судорожный вздох и печальный взгляд. — Ахаха, — мужчина искренне рассмеялся, и пошёл вдоль улицы, заставляя парализованного юношу шевелиться, догоняя его. — Ну знаешь ли, я вообще-то глава исполнительного комитета в портовой мафии. Как я, по-твоему, могу не замечать такие вещи? — Простите, пожалуйста, я просто не хотел быть навязчивым. Но хотел убедиться, что у вас всё хорошо, — первый глоток. Кофе оказался со вкусом солёной карамели. «Люблю». — А с чего бы было иначе? Серые глаза виновато пялились в асфальт. «Сказать или нет? Я и без этого уже выгляжу поехавшим». Но спокойствие спутника и зависший в воздухе вопрос подтолкнули к опасным словам. — Я видел сообщение Дазая. — Тебе нельзя рыться в моём телефоне, там может быть рабочая информация, которую тебе не положено знать. И это некрасиво, не делай так, — Чуя говорил строго. Сердце ушло в пятки. — Я не рылся! Закрывал окно, одевался, а экран загорелся, и я случайно взглянул. Я бы не позволил себе копаться в ваших вещах. — Даже не знаю, хочу ли я быть в отношениях с таким человеком… Внутри всё рухнуло. Виски завибрировали, как после тяжелого удара по голове. Рюноске остановился и выронил едва начатый напиток. Воздух перестал поступать в лёгкие. Крайне удивлённый подобной реакцией Накахара снова залился смехом. — Господи, да шучу я. Что ты творишь? — бархатная перчатка мягко огладила трясущуюся руку. Теплые губы нежно коснулись посиневших от страха губ партнёра. Акутагава, который всю жизнь осуждал любое проявление чувств на людях, ответил на поцелуй настолько безумно жадно, насколько было в принципе возможно. Бледные ладони обхватили любимое лицо. — Никогда так не шутите, пожалуйста. Я чуть не умер, — шептал в поцелуй юноша. — Я никогда ничего не боялся, но мне так страшно, что я могу потерять вас. — Ну всё, пойдём, у меня ещё есть дела сегодня. Прогуляешься со мной? — черный бархат сплёлся с холодными пальцами. «Мы что, будем идти, держась за руки?». Парень ничего не сказал, но его взгляд был достаточно красноречив, чтобы Чуя отпустил его. — Если тебе не нравится, так и говори, не смотри на меня как на психа. Не я тут преследую людей, — рыжий сердито фыркнул и двинулся дальше, но немного качнулся вперёд, когда был атакован объятиями сзади. — Мне всё нравится, очень, просто я совсем не привык и немного неловко. Но я обожаю касаться вас, всегда и везде. — Тогда идём, — ладони снова соединились. — А то стоим как дураки возле лужи. Мужчина пил свой кофе. «Интересно, какой у него? Могу спросить? Ну уж нет, уже наспрашивался сегодня. Буду просто делать всё, что он хочет». План казался безупречным, когда появилась следующая мысль: «Но так он решит, что мне плевать или ещё хуже скучно с ним. Боже, да почему же всё так сложно?» — Простите, а я могу спросить, что вы пьёте? — То же самое, что ты пролил. Я подумал, что раз мы любим одинаковые конфеты, то и тут должно повезти. Но тебе, судя по всему, не понравилось. — Понравилось. Неуклюжий просто бываю. Простите. — Тебе не нужно извиняться за всё. Расслабься. Ты милый и нравишься мне. У нас всё серьёзно, как ты и хотел. Поэтому перестань уже напрягаться. Давай просто гулять, м? Акутагава кивнул и чуть сильнее сжал чужую руку. Наконец-то стало чуть легче. Впервые с утра, удалось свободно дышать. Чуя как обычно заводил пустые разговоры, о том какой кофе готовят в Европе, сколько бутылок вина в неделю можно пить, не становясь алкоголиком, как тяжело найти нового портного. Его речь всегда лёгкая и приятная. Он не кичится знаниями, просто делится ими, раскрывая новые миры для своих слушателей. Юноше было трудно полностью погружаться в предложенные темы. Его беспокоило много чего, но в особенности Дазай. В голове крутились слова Чуи «Мы больше не будем об этом говорить». Трудно было поверить в то, что мужчина действительно собирается его убить. Но они точно встретятся. Глубокий вдох. — Сильно сомневаюсь, что тебя так опечалил неурожай в Австрии. О чём ты думаешь? Виноватый взгляд. — О Дазае. — А я тебе уже не нравлюсь? — веселая ухмылка растеклась по лицу, но отсутствие ответной реакции заставило стать серьёзнее. — Ну что? Я же как-то выживал без тебя столько лет. Уж справлюсь как-нибудь с этим, скажем прямо, не первоклассным бойцом. — Но один раз уже не справились. — Я был сильно пьян. Там мальчик, который мне нравится, флиртовал с бесячей девкой и игнорировал меня. Разумеется, я решил выпить столько, сколько физически мог. Больше я так не делаю. — Вы про меня? — румянец выступил на щеках, предательски выдавая удовольствие от услышанного. — Нет, про Хироцу! Конечно, про тебя. Ты вёл себя ужасно, но я вроде бы заслужил, так что единственным правильным решением было ужраться в слюни. Чем я и занялся. Но больше, как и сказал, не буду. Так что хватит думать о Дазае, думай лучше, как ты будешь напрашиваться ко мне в гости, мы уже почти пришли. — А как надо, чтобы вы пустили? — лёгкая улыбка с прикушенной нижней губой. — Ого, котёночек, так мне гораздо больше нравится. Тебе идёт улыбаться. — Та девушка, это просто коллега, она ничего… ну то есть, мне интересны только вы… — Смотри у меня, а то ещё разобьёшь мне сердечко, тогда придётся тебя убивать, а я такое не люблю. «Он смешной. Наверно, даже на сотую долю процента не представляет, что я чувствую, раз говорит такие вещи... Хотя, может, просто опять шутит». — Боюсь, что будет наоборот, Накахара-сан, это куда более ожидаемый расклад. — Бля, ты так и будешь меня так называть? Тебе не кажется, что мы достаточно близки, чтобы избегать этого официоза? Смущенная улыбка снова показалась на бледном лице. — Я пытался придумать, как называть вас, — кровь мгновенно залила щёки и шею. — Но это… слишком… невозможно. Чуя сделал чересчур серьёзное лицо для поднятой темы. — Ты мог бы использовать моё имя для начала, но, если бы я встречался с собой, интересно, чтобы я выбрал. А какие у тебя были варианты? — Не скажу, разумеется, вы же знаете. — Ахахаха, ну, это мы ещё посмотрим… Я бы выбрал… ну не знаю… Ваше Величество? Ахаха... Смех влюблял в себя. Акутагава таял от того, что его спутнику было комфортно с ним. Всё его окружение боялось, сторонилось или подлизывалось. Этот мужчина был единственным, кто, кажется, по-настоящему наслаждался его обществом. Это безумно льстило. С ним удавалось чувствовать себя живым. Потерявшись в этих размышлениях, юноша не заметил, как они подошли к дому Накахары. — Ну всё, спасибо, что проводил, — ухмыльнулся мужчина. Внутренности загорелись. — Вы так и не сказали, как именно мне надо напрашиваться. — Хм, смотри, пароль — это назвать меня так, как ты себе придумывал. — Нечестно. — Ладно, тогда пока, — Чуя начал закрывать за собой входную дверь, хитро щурясь. — Стойте, — холодная ладонь крепко вцепилась в запястье. — Стой… — тяжёлое сглатывание, — Стой, чудо… Боже, ладно, я лучше уйду, это невыносимо, — на резком развороте Рюноске с багровым цветом кожи, помчался прочь. — Стоять! — теперь уже его собственное запястье оказалось в бархатном плену. — Мне нравится, звучит чертовски мило, пойдём. — Не уверен, что смогу так говорить. Это ужасно смущает. — Ну, я тебя и не разговаривать зову, — голубые глаза озорно блеснули. — Идёшь? Они начали в лифте. Мужчина с удовольствием отмечал, что партнёр раскрепощается. Если в первые разы он был скованным и стеснительным, то сейчас хоть его лицо и не теряло устойчиво красный оттенок, он позволял себе намного больше и даже иногда проявлял инициативу. Холодные ладони забрались под плащ и немного сжали поясницу, ожидая ответную реакцию. В прошлый раз боль меняла правила, но сейчас никаких недовольств высказано не было, и опьяняющее предвкушение заставило тянуть низ живота. — Так хочу быть с вами всегда, трогать, чувствовать запах каждую минуту, — объятие, чуть сильнее, чем нужно. — Вы не представляете. — Всегда не получится, котёночек, вечером у меня встреча. «С кем?» — Понимаю, простите, — разочарованный взгляд. Накахара с интересом следил за поведением партнёра. Видно, что расстроился. Очаровательно. — Даже не спросишь, с кем? — коварно прикушенная губа гипнотизировала. — Гин сказала не приставать и не давить. Я стараюсь. — Золотая девочка, надо купить ей ещё какой-нибудь подарок, — усмехнулся мужчина и потёрся носом о чужую рубашку. «Значит, не скажет. Зачем тогда сам акцентировал внимание? Издевается, бесит…» — Вы обещали хорошо себя вести, — руки под плащом крепче прижали шёлковое тело. — Пообещайте ещё, что обязательно позовёте меня, если будет нужна помощь. Когда угодно. — Почему ты думаешь, что я бы не сделал так и без твоей просьбы? — перчатки охлопывали хозяина, в поисках спрятанных ключей от квартиры. — Не знаю, — он знал. Акутагава бы никогда не позвал его на помощь. Потому что, если бы он с чем-то не справлялся, он приложил бы все усилия, чтобы Чуя никогда об этом не узнал. От него хотелось спрятать все свои недостатки и слабости. — Ты странный, — плащ и шляпа опустились на крючки. — Но красивый, так что меньше слов, больше дела, — затягивая парня в глубокий поцелуй, Накахара тащил его к кровати, скидывая обувь на ходу. — Можно?.. Нет, ничего… — вопрос умер в возбужденном полустоне. — Говори. — Неважно, — Рюноске потянулся за ещё одним поцелуем. Чёрный бархат упёрся в грудь. — Когда ты уже поймешь, ненавижу недомолвки, я сам решу, что важно, а что нет. Смущение опять сковало. Юноша не первый день представлял себе, как восхитительно было бы… но так ужасно спрашивать, наверняка, его сочтут извращенцем. — Простите. — Если не скажешь, уходи. Раздражает. «Ему так легко отказаться от меня. Несправедливо. Я никогда не смог бы сказать такое». — Простите… я… вы не обязаны, но я бы очень хотел… если можно… завязать вам глаза, — прозвучало отвратительно, «провалиться бы под землю». — Бля, так начал, будто собирался предложить БДСМ групповуху, что ты за человек такой, — мужчина начал стягивать плащ с замершего от стыда. — Ты же не будешь делать мне больно? Я такое не люблю. — Никогда, — бурчание в ответ, взгляду всё ещё было сложно оторваться от пола. — Тогда вперёд, можешь выбрать что-нибудь в шкафу, — Чуя вышел из комнаты, но робость только увеличилась. Пару часов назад было дано обещание не копаться в его вещах, а именно это сейчас нужно было сделать. Впрочем, разрешение же было получено. Из распахнутых створок тянулся любимый аромат, хотелось зарыться в этих вещах с головой. «Так много одежды... Порядок, не нарушить бы...» Для согласованного безобразия подходили галстуки, платки, шарфы, но дорвавшийся до гардероба Акутагава решил не упускать возможность и исследовал всё, что попадалось под руку. Некоторые вещи он никогда не видел, да даже не представлял их на Накахаре. Синий? Наверно, красиво сочетается с глазами. Нос невольно потянулся к воротнику. «Божественно». — Хех, выглядишь, как маньяк, — красные волны плескались в изящном бокале. — Попробуй, мне кажется, тебе понравится. — Вы же сами сказали, что мне нельзя пить, — пойманный на преступлении парень, повесил рубашку на место и зарылся в бесконечном количестве аксессуаров для шеи. — Просто попробуй, я специально для тебя заказал его, чтобы ты не думал о вине так плохо, — стекло настоятельно влезло под нос. — И возьми вот этот шарф, он мягкий. — Он просвечивает, не подходит, — но в голове крутилось «специально для тебя», осознание, что о нём думают и вспоминают, разлилось по телу мягкостью. Вино оказалось сладким, куда более приятным, чем прошлое. Похоже на сок или напиток из ягод, который варила Гин, когда болела. — Тогда на, — плотный галстук опустился на бледные ладони, — лучше не найдешь. — Вкусно. Лучше, чем белое. — Не вздумай на людях такое сказать, — рассмеялся мужчина. — Можешь допить. — Зачем? — Не знаю, но мне кажется, так, — голубые глаза опустились на сжатый в чужой руке галстук, — и так, — переключились на бокал вина. — Выйдет что-то занятное. Рюноске понимал, о чём речь. Было бы приятно немного отпустить себя. Но завязанные глаза помогут гораздо больше, ведь, если он не видит, то можно не бояться выглядеть глупо. «Говорить об этом не буду». Вместо соглашения ещё один глоток. — Можно? — галстук суетливо дрогнул в пальцах. Чуя сел на кровать. — Может, мне сначала раздеться? — Я сам, — щёки краснели от вина и атмосферы, — сам хотел бы раздеть, если можно. — Бля, — хищный оскал. — Ладно, это интригующе, погнали. Акутагава отставил вино и подошёл вплотную к сидящему. Черная ткань опустилась на веки, но её ширины не хватало, можно было подглядывать снизу. — Можно взять мой пояс от плаща? — А он не откусит мне голову в процессе? Парень улыбнулся и тихо прошептал: — Только если я захочу. — Вот же ж в тихом омуте… давай… Пояс бережно прижимая волосы к затылку окутывал глаза, не оставляя ни одного шанса на созерцание происходящего. Закончив, Рюноске немного отошёл, любуясь своим творением. Нравилось. Очень. Он нежно поднял чужие ноги на кровать, раскладывая тело, словно сервируя блюдо перед подачей. Пальцы терялись в одежде, расстегивали множество пряжек и пуговиц. Накахара послушно отвечал на все движения, переворачивался, доставал руки из рукавов, приподнимал бёдра, когда стягивали брюки. — Бля, ты ещё и молчать будешь? — на скулах невольно проступил румянец. Но вместо ответа он получил только легкий поцелуй со вкусом винограда из Аргентины. — Бесишь. Чуя остался абсолютно обнаженным, партнёр же до сих пор был в одежде. Эмоции были в неоднозначном спектре. Он любил нравиться, но без зрения нельзя было убедиться, что это так. Вдруг сейчас даже смотрят не на него? Тихий стук стекла. «Ещё выпил». — Ты там, может, пожрать ещё сходишь, пока я тут прохлаждаюсь? — голос выдавал нервозность. Внезапно близкий шёпот у самого ушка запустил табун мурашек по коже. — Вам неловко? А мне так всегда, представляете? Возбуждение охватывало мужчину. Невозможность убедиться во взаимности этого процесса будоражила ещё сильнее. Шорохи. «Раздевается?» Член наливался кровью, и чтобы не выглядеть нелепо, мужчина попробовал повернуться на живот. Но холодные ладони почти что моментально остановили его. — Не надо, пожалуйста. Я всё равно уже всё видел. — Везёт же! — огрызнулся пленник и схватился за рукав рубашки. — Почему ты всё ещё одет? Я не музейный экспонат, хватит таращиться. Акутагава нежно снял с себя чужую руку. — Ты такой милый, когда переживаешь, — тонкие губы потерялись в ароматной шее, бережно прикусывая идеальную кожу. — Но до вечера ещё много времени, и я не хотел бы торопиться. — Блядство, — член стоял колом. Опять звон стекла. Мужчина был зол, но отрицать не мог, его потрясающе заводило происходящее. — Принеси мне вина, раз собираешься мучить меня. Поражало насколько близко он оказывался каждый раз, секунду назад бокал ударил о стол, и вот он уже моментально впивается в губы. В глубоком поцелуе сладкий напиток перетекает из одного рта в другой. Перчатка сжала одеяло, вторая нежно поползла по ненавистной рубашке, опускаясь к поясу. Хотелось проверить, один ли он так возбужден в этой комнате. Но юноша выскользнул из-под бархата, стоило ему едва коснуться ремня. — Бесишь. «Это что, смешок? Бля, может, убить его». Его шаги были едва слышны, но Накахара следил. Опять у окна, возвращается. Бокал опустился у кровати. Шорохи. «В этот раз точно раздевается». Кровать немного прогнулась сбоку — «наступил коленом», с другой стороны тоже самое. Руки по разные стороны от лица. «Нависает». Недовольный происходящим Чуя показал язык, надеясь, что его увидят. Снова усмешка. — От вас так приятно пахнет, — нос уткнулся в висок. — Очень люблю. — Жаль, что только нюхать! — это всё сводило с ума. Хочется закончить, но хочется продолжить. «Давно так сильно не хотелось трахаться». — Не только, — опять шёпот, укус за мочку. — Просто хочу, чтобы вы почувствовали себя так, как я себя ощущаю постоянно. И поверьте, вы ещё даже близко не подобрались к нужному результату. Он снова поднялся с кровати, и мужчина жалобно заскулил. Звук перешёл в стон, когда мокрые губы опустились на его щиколотку. Табун мурашек резко свёл всю ногу. Такая реакция восхищала. Рот ползал по всему телу, облизывал и покусывал каждый миллиметр кожи. Ещё один глоток вина, опять на двоих. Чуя отвечал на поцелуй так голодно, что не удалось не простонать в ответ. Мужчина выгнулся и с удовольствием почувствовал напряженный член, упирающийся в живот. — Может, уже достаточно? — бархат вплелся в темные волосы. — Я очень хочу тебя, котёночек. — Рано. — Как знаешь, — недовольно фыркнул и обхватил себя Накахара. — Тогда я сам. — В следующий раз я завяжу вам не только глаза. Вы невозможный. И Акутагава сдался. Начиная с шеи, оставляя влажный след на груди и прессе, он покрыл дорожкой поцелуев всё, прежде чем обхватил губами истекающий член. Язык медленно оглаживал крепкий ствол. — Блядь, Господи, наконец-то, — перчатки мгновенно опустились на чужую голову. — Если бросишь меня так, клянусь, выкину в окно. Парень отвёл руку в сторону, пытаясь нащупать смазку под кроватью. По похлопывающим звукам было понятно, что он делает. Чуя осознал первым и замер. Рюноске, разочарованный, что не удалось справиться наощупь, поцеловал бедро, — Секунду, — голова свесилась с кровати, в поисках смазки. Но её там не было. Закончилась. Но в прошлый раз оставалось еще много. Перед глазами возникло лицо Дазая, расплывающееся в самодовольной улыбке. Ад. — В плаще есть, — голос был тихий и робкий, — Если ещё нужна. Парня затрясло. На ватных ногах он поднялся с кровати, ошалелый взгляд опустился на пустой бокал у кровати. Со всей силы он пнул невиновную посуду. Осколки разлетелись по полу, наступив на один из них, разъярённый ревностью зашипел и закрылся в ванной. Накахара с трудом развязал пояс. Свет резал привыкшие к темноте глаза. Красное сияние охватило битое стекло и аккуратно поплыло на кухню. Виноватый и поникший, он замер с другой стороны двери ванной комнаты и прислушался. Ни звука. — Ты в порядке? Включилась вода. Чуя осторожно приоткрыл дверь, — Можно к тебе? Тишина. Шаг. Приоткрытая шторка позволила брызгам долететь до нежной кожи, и голубые глаза в ужасе округлились. — Ледяная же, заболеешь, — перчатка резко повернула кран, делая воду теплее. Юноша не смотрел на него. Опустив голову, он сверлил ошалелым взглядом ванную. «Ничего нового не произошло, я уже знал. Почему это так убивает?» — Уйдите. — Не хочу, — мужчина залез в ванную и заглянул в разбитое горем лицо. Мягкий поцелуй бережно коснулся уголка опущенных губ. Никакой реакции. — Ненавидишь меня? — Да. — Когда перестанешь? — перчатки взяли один из десятков флаконов, вишнёвый запах заполнил помещение, скользкая пена опустилась на бледную грудь. Бережными поглаживаниями, руки массировали сведенное гневом тело. «Себя бы лучше отмыл от всего этого дерьма». Секундное размышление. — Себя бы лучше отмыл от всего этого дерьма. Грубость задела. Чуя злобно поднял чужой подбородок, заставив смотреть в свои глаза. — Смотри не пожалей о своих словах. Я не буду прощать тебе всё. — А почему я должен? — Не хочешь — не надо, — ядовито бросив, Накахара, снова отодвинул штору. — Останься, — бледная рука обхватила талию и развернула не менее пылающего партнёра. Это не поцелуй, невозможно разобрать, чьи именно губы кровоточили. Они жрали друг друга, как внутри это делали с ними их обиды. Мазнув пальцами по собственной груди, Акутагава резко поднёс их к чужому входу, но грозно шикнув, всё же аккуратно ввёл один палец. — Не могу делать тебе больно несмотря ни на что. Мужчина отвечал поцелуями на шее. Не фанат грубостей во время секса, он оставлял одно за другим красные пятна на белой коже, кусая и зализывая раны. Иногда он сам себя ненавидел, но другим делать это категорически запрещено. Засосы были наказанием за нарушение этого правила. Вместе со вторым пальцем к укусам добавились стоны и рычание. Тяжело дышать. Пар, злость, желание, — всё это смешалось в удушающую композицию. — Войди. — Рано. — Сука, я уже два часа жду, самое время, — засияв алым светом, Чуя приподнялся в воздухе и обхватил ногами чужие бедра. Рюноске восхищенно оглядел разгорячённого мужчину. — Всё, — прижал к холодному кафелю, заставив поёжиться. — Что всё? — Больше не ненавижу, — глубокий толчок и оглушающий стон в ответ. Череда долгих, медленных и глубоких проникновений постепенно сменялась более резкими. Руки бесконтрольно скользили по мышцам, восхищаясь строением чужого тела. — Ты такой красивый, идеальный, — губы трепетно целуют пульсирующий висок. Становящиеся всё более рваными движения, выбивали крики. Сквозь перчатки короткие ногти всё равно умудрялись царапать острые плечи. Вода щипала на разодранной коже. Было всё равно. — Скажи… — глубокий толчок, — скажи, что только мой… Говори… — Только твой, — стонал и всё ещё никогда не врал Накахара. — Я только твой. Это всего лишь слова, но вся кожа с головы до пят покрылась мурашками. С утробным рычанием Акутагава впился в шею. — Блядство, только сегодня разреш… — но резкое ускорение оборвало фразу. С громким криком Чуя взорвался. Не сумев проконтролировать способность во время оргазма, он немного подлетел и резко упал. Надежно подставленные руки поймали его за плечи. — Ещё не всё, — дрожащие ладони развернули мужчину к стене. Снова вошёл. Мокрые волосы всё равно пахли как нужно. Нос вжался в затылок, несколько толчков. И пробивная судорога.***
— Простите за бокал, я куплю новый. — Лучше за шею извиняйся, — сердито смотрел сжатый в объятиях мужчина, но глаза невольно наткнулись на кучу самим оставленных следов. — Хотя тут, конечно, мы квиты. Но всё равно, больше так не делай. — С кем вы встречаетесь сегодня? — А как же мои личные границы? — хитрый прищур. Юноша печально распустил объятья и перевернулся на спину. Телефонный звонок. Рюноске со скрипом выбрался из кровати и залез в карман своего плаща. — Да, Мори-сан, добрый день. В абсолютной тишине было слышно строгий голос босса. — Через сколько сможешь быть у меня? — Два часа. — Даю один. — Понял, собираюсь. Не возвращаясь в кровать, парень быстрыми движениями натягивал одежду на ещё мокрую после душа кожу. — Коё, я ужинаю с Коё по воскресеньям, — сказал укутанный в одеяло Чуя. Прервавшись в застегивании пуговиц, парень опустился на корточки перед кроватью, достал из теплого плена бархатную перчатку и прижался к ней губами. — Спасибо. Напишите, мне, пожалуйста, перед сном, что всё в порядке. Хорошо? Эта невероятная забота вызывала трепет, Чуя таял. Казалось, в этот раз он действительно номер один. — Ладно. Ты там тоже… ну будь осторожнее… — почему-то речь стала неловкой, лицо покраснело. — Такой ты, конечно, очаровательный, ужас. Подтянувшись на локтях, он прижался поцелуем к тонким губам и мурлыкнул скомканное «люблю». Внутри разлилось тепло. — Я люблю тебя. За считанные минуты со всё ещё мокрыми волосами и засосами на шее Акутагава покинул квартиру. Чуя продолжил пить купленное для него вино. Не пропадать же добру.***
В здании было пусто и тихо, что ещё ожидать от выходного дня. Ленивые охранники и в будни прятались от бешеного пса, так что сегодня удалось пройти едва ли замеченным. Но, вопреки надеждам, первые слова главы организации сопровождались ироничным взглядом на поврежденную шею. — Прости, что отвлёк от важных дел. — Всё нормально, как я могу помочь? — румянец все же выступил на бледных скулах. — Дазай помогал мне найти человека, который сливал внутреннюю информацию. Уже на протяжении как минимум нескольких месяцев, — Мори жестом предложил сесть, давая понять, что разговор не будет коротким. — Мне жаль, что это заняло столько времени. Но теперь он у нас. — Я понял, — не видя смысла в продолжении беседы, парень, кивнул. — Всё узнаю. Могу идти? — Акутагава, сядь. Дазай и был этим человеком. Мелкая дрожь пробежала по телу, и он послушно опустился на кресло. Мори внимательно следил за поведением подчиненного. — Если думаешь, что не справишься, могу позвать более опытных в этом вопросе людей. Но мне кажется, тебе есть что высказать ему, а это не будет лишним. Впрочем, он твой бывший наставник. Это аргумент против. Огай не знал, что юноша в голове благодарил судьбу за этот подарок. Раз Осаму в подвале, значит, Чуя в безопасности. — Я думаю, что справлюсь. — Мне нужно знать, когда он начал, кто давал ему информацию после его ухода, и, самое главное — зачем он это делал. — Понял. — И, — взгляд гипнотизировал холодом, — его всё ещё нельзя убивать. «А жаль». — Могу я спросить, Мори-сан? Брови поднялись, давая разрешение. — Как вы поняли, что это он? — Он сам сказал. Серые глаза удивлённо округлились. — Я никогда до конца его не понимал, надеюсь, боль развяжет ему язык. Но есть вероятность, что мы всё ещё движемся по его плану. Будь внимателен. Это твоё самое сложное задание. Кивок. — Если в процессе поймёшь, что не справляешься, дай знать. И не верь его словам. Он убедительно врёт. Попробуй получить не правдивую версию, а правду. Кивок. — Я вызвал бригаду медиков и сам буду здесь. Держи в курсе. — Я понял, я готов. — Можешь идти. Едва покинув кабинет главы организации, Рюноске не сдержал улыбку. «Это будет месть».***
Дазай сидел, запрокинув голову. На скрип открывающейся двери, он медленно перевёл глаза на вход и разочарованно цокнул. — Очень слабо, Мори-сан, очень. — Не слишком ли смелые слова для человека, привязанного к этому стулу? Задорный смех, столь нехарактерный для этого помещения пролился волной. — Никчёмный щенок, ты настолько тупой, что не понимаешь, где ты и с кем? Это моя территория. — Ты не в том положении, не кажется? Акутагава надел медицинскую маску. Завязал резиновый фартук и начал доставать из ящиков стола необходимые инструменты. — Думаешь, это ты будешь меня пытать? — Знаю. — Тогда давай обсудим, как мило он щурит глаза, когда кончает. Бледные пальцы дрогнули и выронили металлический скальпель. Злобная усмешка в ответ. «Ночь будет долгой».