the heartbreak prince

      Прошло четыре дня, а Финн и Роуз никак не перестанут говорить об этом.       — Что это значит? — Финн драматично наваливается на деревянную ограду тыквенного участка снаружи дома Чуи. — Патронус — это продолжение души. Как получилось так, что у вас с Соло они парные?       — Возможно, забавная вещь, которая называется совпадение? — противостоит Рей, смотря на него слишком резко.       — Может быть, они родственные души, — поддразнивает Роуз, протягивая капусту одному из толстеньких склизких флоббер-червей, которых по непонятной причине Чуи решил отнести к занятию уровня Ж.А.Б.А и рассказать о них в это замечательное осеннее утро.       — Ну хватит, — фыркает Рей, прислонившись к ограде рядом с Финном. Они не кормят флоббер-червей. Они даже не состоят в классе, но Чуи довольно вяло относится к протоколу.       — Я была бы не против, если бы профессор Соло был моей родственной душой, — язвительно замечает Джизелла Хорн, красноволосая пуффендуйка, которая стоит рядом с Роуз и проводит диагностическое заклинание над своим флоббер-червем.       Прослеживаемая в синем свете миниатюрная диаграмма внутренних органов животного мягко светится в воздухе, изменяясь, когда Джизелла тычет палочкой, выявляя отклонения.       Не то, чтобы в анатомии флоббер-червей было что-то сложное. Рей могла поклясться, что это самые скучные животные, которых она когда-либо видела.       — Это потому, что он не твой профессор, — говорит Финн Джизелле. — Он заноза в заднице, ты не поверишь…       Пока он распинается в тираде о недостатках их учителя ЗоТИ, Рей перестает его слушать. То, что Финн упомянул это, вгоняет её в мрачное настроение; Бен Соло — её учитель, не важно, насколько он красив, и она будет держать свое влечение в узде.       Но, Мерлин, у нее никогда не было таких чувств. Ни к кому. Она восемнадцатилетняя девственница и начинает гореть, находясь рядом с ним.       И в этом виноваты не только гормоны. В нем есть что-то дикое и одинокое, что затягивает её в пучину. Что-то, что она узнаёт, будто бы сделана из этого тоже – она просто не знала об этом до того момента, пока не заметила его в Большом Зале.       Она думает о его патронусе. Она гадает, какими были его мысли, когда он увидел её лань.       — Мне тоже это интересно, — говорит Финн тихим голосом, и у Рей чуть не выскакивает сердце из груди, пока она не понимает, что все это время смотрела в сторону Запретного леса, отключившись от разговора, и её лучший друг всего лишь проследил за ней взглядом, когда Роуз и Джизелла перешли к очередной пачке червей. — Что ты думаешь, они там искали?       — Мне очень интересно узнать, — признается Рей. Она и её друзья уже были в лесу; у них проходили занятия по уходу за магическими существами на третьем и на четвертом курсах, они собирали буботубы для занятий по травологии – все другие несанкционированные разы они просто шли из любопытства и очарования всем запрещенным для группы детей. Но они никогда не уходили дальше, чем несколько метров за загон гиппогрифа, потому что в какой-то момент деревья начинали расти ближе друг другу, блокируя солнечный свет, и возникали жуткие звуки, тысячи глаз будто смотрели на тебя изнутри…       — Что бы это ни было, оно, должно быть, опасно, — говорит Финн. — Ты видела арбалет, который держал Чуи?       — Да, — Рей бросает взгляд на учителя. Он обходит студентов, проверяя, как идут дела с флоббер-червями, тут и там его маленькие черные глаза кидают взгляды в сторону Запретного леса, и она замечает хмурый взгляд под его густой коричневой бородой. — Да, я видела.

***

      В пятницу утром Рей встает раньше, чем обычно. Помывшись и почистив зубы, она быстро высушивает волосы с помощью заклинания и пытается смастерить хоть какую-нибудь прическу. После четырех провалившихся попыток сделать косу, шиньон или полу-хвост, которые все оборачиваются запутанным птичьим гнездом, она сдается и останавливается на привычных трех пучках.       Единственной прическе, которой научила её мама.       И, честно, не то, чтобы профессор Соло посмотрит дважды, если она сможет разобраться, что, черт возьми, такое французская коса.       Рей выходит из ванной комнаты, чувствуя себя глупо. Её соседки уже проснулись и заправляют кровати, кто-то зубрит домашнее задание в последнюю минуту.       — Рей, ты рано встала, — замечает Джанна. — Не терпится снова увидеть Соло?       Талли и Джесс хихикают. Рей пытается не краснеть.       — Просто хочу поскорее закончить с этим, — шепчет она, засовывая перья и пергамент в сумку.       — Точно. Итак, пробы в команду по квиддичу пройдут в воскресенье на следующей неделе, — сообщает Джанна. — Не то, чтобы кто-то другой мечтает стать ловцом, пока ты здесь, но мне нужно быть справедливой, понимаешь?       — Конечно, капитан, — Рей взмахом руки отдает Джанне честь, надевая черную мантию поверх белой блузки и серой юбки, затем начинает возиться с красно-золотым галстуком перед зеркалом у кровати.       — Мы будем первой командой, которая выиграет Кубок факультетов для Гриффиндора семь лет подряд после Пейдж Тико, — уверенно предсказывает Джанна. — Запомни мои слова.       Рей кивает, несмотря на беспокойство, осевшее у нее в животе. В этом году много учебной нагрузки, и она не летала на метле с самого лета, запертая в магловском мире. Ей нужно будет проводить свободные дни на поле, чтобы наверстать упущенное. Через полчаса, когда она входит в класс ЗоТИ, она нервничает по совсем другой причине.       На профессоре Соло черный твидовый пиджак, светло-голубая рубашка, очередная пара брюк, которые так искусно сшиты, что идеально подчеркивают его длинные ноги и сводят Рей с ума, и его обычное строгое выражение лица. Он кивает классу, прежде чем сразу начать с практической части и, как и ожидалось, результаты… не такие уж и хорошие. После недели обучения меньше половины учеников смогли произвести материального Патронуса, тогда как у других вышло лишь небольшое серебряное сияние, а у кого-то вообще ничего.       Соло оставляет Рей напоследок. Она произносит заклинание невербально, как он и сказал, её запястье пытается в точности скопировать его движение в ту ночь, когда он призвал оленя в коридоре, и её лань мерцает и исчезает. Раздаются аплодисменты, крики “Молодец, Рей!” и “Хорошая работа” …       Но Соло не улыбается, не то чтобы, но линия его рта выглядит мягче, чем обычно. Он стоит достаточно близко, и она может разглядеть его узкое лицо, усеянное родинками, насыщенные шоколадные глаза с примесью оливкового, обрамленные длинными ресницами, и пуговицы на рубашке, стягивающие грудь.       Рей сглатывает.       — Ты что, — шепчет он своим низким глубоким голосом, который становится еще ниже и глубже, предназначенный только для её ушей, — какой-то одаренный ребенок или что?       Она не может думать здраво. Его близость головокружительна. Этот голос, эти глаза, этот рост.       — Я… — её голос не лучше бездыханного писка. Она облизывает губы и пробует снова. — Мне восемнадцать.       Я не ребенок.       Что-то в нем меняется. Он делает несколько шагов назад, оставляя её в странных мыслях о том, что она сделала что-то не так. На неё будто вылили таз холодной воды, и, пока осознание окружающего мира снова заполняет её, она понимает, что не все студенты рады её успехам.       Раздаются шепотки о догадках, сколько на самом деле она тренировалась перед прошлой пятницей. Шепотки об оценке с натяжкой. И, на самом деле, Рей не может винить своих одногруппников, потому что это несправедливо, и все, что ей хочется, это закончить этот год и не оставить за собой плохих воспоминаний, не говоря уже о долгосрочных впечатлениях.       Но теперь Соло заставил её выйти из толпы.       Он хмурится, подмечая напряженную атмосферу в классе.       — Я сказал вам изучить заклинание Патронуса, потому что сильная умственная сосредоточенность, необходимая для него, вкупе с активным движением палочкой – хороший фундамент для других типов боевых заклинаний. Я провел его в виде теста, чтобы вы все восприняли обучение серьезно. Ваши Ж.А.Б.А. будут куда более изнуряющими, могу вас заверить.       Класс притих, когда он начал говорить, и теперь все внимательно слушают, большинство выглядят так, будто их отчитали. Выделяется то, что в сторону Рей больше не летят обидчивые возгласы.       — Для тех, кто собирается пойти в авроры, знание, как вызвать патронуса, является необходимым навыком, который вы только начали осваивать, — продолжает Соло. — Если Британское Министерство Магии такое же, как и МАКУСА, они примут только лучших из лучших, а не тех, кто жалуется по поводу других. Сейчас же – давайте пробежимся по заклятиям.       Оставшееся время они практикуют отталкивающее и метательное заклинания, Левикорпус и Множественное Флиппендо на ряде манекенов, которых Соло создал прямо из воздуха. Он прав: семигодки не могли быть в лучшей форме, чем сейчас – после многодневной тренировки вызова патронуса. К концу занятия все находятся в приподнятом настроении, в том числе и Рей – может быть, есть шанс для этой группки разношерстных бездельников, может, они вправду станут следующим поколением элитных авроров Министерства…       — Не могу решить, на что больнее смотреть – на столь пренебрежительное обращение с магией, либо на то, что вы все забыли, что простые заклинания должны произноситься невербально на уровне Ж.А.Б.А, — протягивает профессор Соло. — Продолжайте тренироваться. Я надеюсь на более профессиональный результат на следующей неделе, как и на эссе на тысячу слов о важности дуэли. Класс свободен.       Ученики потихоньку расходятся, их плечи поникли, и они тихо ворчат что-то друг другу. Рей уже почти вышла из класса, как хриплый голос Соло останавливает её на полпути.       — Мисс Ниима, на пару слов, пожалуйста.       — Встретимся в Большом зале во время обеда, — говорит она Финну и Роуз.       — Мы можем и подождать, — пытается заверить её Роуз.       — Все в порядке, — настаивает Рей.       Вообще-то, она немного обеспокоена – она не может представить, о чем Соло хочет поговорить после занятия, и, вероятнее всего, это что-то не очень хорошее – но быстрее замерзнет ад, чем Рей заставит своих друзей ждать обеда ещё больше из-за неё.       Она машет Финну и Роуз, они кивают и уходят, переплетя пальцы рук. Они никогда не держатся за руки, когда она рядом – наверное, для того, чтобы она не чувствовала себя лишней – и она смотрит за их уходом с небольшим уколом вины, перед тем как развернуться к профессору.       Он стоит у стола, тщательно собирая свою сумку. Она держит дистанцию, ожидая. В комнате настолько тихо, что она боится, что он услышит её оглушающее сердцебиение.       — Что стало с другими учителями ЗоТИ? — спрашивает он.       Ох.       Рей начинает с самого начала.       — Профессор Гринли влез в неприятности с колдуньей во время зимних каникул в Баварии. На следующий год палочка профессора Кренника обратилась против него самого, когда он показывал нам заклинание Забвения – он сейчас в больнице Святого Мунго. На третьем году профессор Боркас подвергся нападению гиппогрифа, когда тот пытался отобрать его сэндвич с ветчиной, и когда мы были на четвертом курсе, профессор Вишера был арестован за использование непростительного заклинания на продавце в Хогсмиде…       — Я думаю, что понял, — сухо прерывает Соло. — Задаюсь вопросом, какая ужасная судьба постигнет меня в этом году.       Рей не уверена, что верит в проклятие относительно учителей ЗоТИ, и она не та, кто согласен с комбинацией совпадений и статистических фактов – все, что связано с темными искусствами не имеет тенденцию привлекать людей, которые нежно лелеют свою долгую жизнь или полный набор частей тела. Но она абсолютно уверена в том, что не хочет, чтобы какая бы то ни было ужасная судьба постигла профессора Соло.       Даже если он и придурок.       — Может быть, вы будете тем, кто разрушит проклятие, — предлагает она.       Он не поднимает взгляд, но его губы дергаются так, как он обычно делает, когда она рядом. У неё появляется отчетливое впечатление, что он думает, что она смешная.       — Спасибо за ваш уверенный голос, Мисс Ниима. Не буду вас задерживать…       Она выдает свой вопрос прежде, чем потеряет самообладание.       — Откуда у вас палочка Сан Текки?       Он глядит на вышеупомянутый объект на столе.       — Моя старая палочка сломалась, и я зашел в Косой переулок сразу же, как прибыл в Лондон. Я все так же бы предпочел лиственницу, чем терновник, но не то, чтобы у меня был большой выбор – и я признаюсь, что перо феникса более универсально, чем шерсть ругару.       — Сердцевина моей палочки тоже из пера феникса, — смущенно замечает Рей.       Она ненавидит то, как звучит её голос – будто верит, что это что-то значит – но Соло кивает.       — И осина. Сильная комбинация для боевых заклинаний. Не терпится увидеть, как вы покажете себя на дуэлях.       И будто солнечный свет проникает в её душу, тот факт, что он заметил, из чего сделана её палочка, что он счел необходимым добавить эту информацию, как и она запоминает каждую маленькую вещь касательно него. Она просто хочет, чтобы разговор продолжался так долго, как только это возможно.       — Как ваша старая палочка…       — Это мое личное дело, — он выпрямляется, его сумка закрывается с щелчком. — До следующей недели.       Рей не может не распознать его желание выпроводить её, особенно когда он сказал об этом вслух, но она не может остановиться и не пожелать ему хорошего дня, не может оставить его. Она твердо ставит ноги на пол.       — Вам нравится здесь? В Великобритании?       Сначала Соло выглядит так, будто она доставляет ему неудобства. Но, когда он отвечает, в его голосе достаточно неловкости, что это заставляет её задуматься, разговаривает ли он вообще с кем-либо.       — Тут хорошо. Немного дождливо.       — Да? Там… там откуда вы, не так много дождей?       Она выдавливает вопрос вместо того, чтобы задать его, и, черт, она такая бестактная, но та туманная полуулыбка снова появляется в уголке его губ.       — Я вырос в Неваде.       Невада. Это там, где ковбои? Рей представляет его в джинсах, шляпе и с щетиной. Картина… оставляет её немного ошеломленной, забирает её из физического мира ненадолго, и, пока он не оказывается слишком близко к ней, она понимает, что он направляется к выходу, а она преграждает ему путь.       Его плечи такие широкие, что она видит только края полированных окон за ним. Он такой высокий, что ей приходится запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он пахнет пергаментом, дубовым мхом и сандаловым деревом с привкусом меди и табака.       Он нападает на неё со всех сторон.       Соло наклоняет голову.       — Я могу помочь вам с чем-то ещё, мисс Ниима?       Да, хочет проскулить Рей, её бедра тесно прижимаются друг к другу под плиссированной юбкой. Боже, да, профессор.       — Н-н-нет, — заикается она. — Это всё. Спасибо.       Он показывает в сторону открытой двери.       — После вас.       В этот раз она пытается уйти как можно быстрее, отчаянно пытаясь не взорваться.       — До свидания, — хрипло говорит она, поворачиваясь к выходу, и она уже одной ногой в коридоре, когда этот дымчатый грохочущий голос снова останавливает её.       — Не сказать, что я сильно придерживаюсь формальностей, — говорит он c задором, который она может описать только как лукавый, — но вам действительно стоит обращаться ко мне сэр.       Рей уставилась на каменные стены пустого коридора. Крайне очевидно, что Соло снова посмеивается над ней. Для него она глупая девчонка, которая споткнулась о собственные ноги, девчонка, которая едва ли в состоянии связать два слова вместе, пока он неподалеку.       Она думает о своей матери, смеющейся ей в лицо, когда Рей сказала, что получила “престижную стипендию”. Она думает о своем отце, говорящем, что хорошо, что она решила провести лето дома, ведь кому-то же надо убирать квартиру. Она думает о людях в магловском мире, чьи глаза отворачиваются от её второсортной одежды и поношенной обуви, и тех засранцах из волшебного мира, которые при любом удобном случае учуют, что твоя фамилия не принадлежит чистокровным семьям. Она думает об одноклассниках, которые могут либо принять её, либо отвернуться и продолжить говорить о ней, и учителях, которые не могут скрыть своего удивления, когда она врывается с правильным ответом или правильно произнесенным заклинанием.       Она намного больше, чем люди думают о ней.       Она может увидеть их блеф. Она тоже может играть в эту игру с самыми лучшими.       Рей разворачивается, встречаясь взглядом с профессором Соло. Она ждет, пока его глаза вспыхнут, прежде чем опустить свои, посматривая на него из-под опущенных ресниц так, как делает Талли, ходя вокруг мальчиков, которые ей нравятся.       — Да, сэр.       Голос Рей звучит более хрипло, как хотелось бы. Более затаившимся, чем позволяет ситуация.       Рука Соло – та, которая не держится за ремень сумки – сжимается в кулак.       И это все, что ей нужно.       Рей вылетает из аудитории, не оглядываясь. Она сбегает по лестнице с горящей кожей, её сердце триумфально трепещет, а между ног становится мокро.