***
Рей точно не помнит, как вышла из кабинета ЗоТИ в тот день. Она не может припомнить, кто первым из них опомнился. Она знает только то, что повернулась, вышла и доплелась до Большого зала, чтобы встретиться с друзьями за обедом, её колени были как желе, а перед глазами так и стояло лицо, широкие плечи и обнаженные руки профессора Соло. Пролетает еще неделя, и она проходит сквозь неё будто в горячке. Он занимает каждую её мысль. Она чувствует запах сандалового дерева, дубового мха, табака и меди везде, где только можно. Её сны состоят из тумана разрозненных фантазий, которые оставляют её неловкой и разгоряченной, когда она просыпается. Хотя все эти мысли текут через нитку любопытства, откуда Соло научился так драться, как он стал настолько хорошо знаком с темной магией. И когда она не может больше терпеть, Рей… …идет в библиотеку. Она знает не много об инциденте в Америке, который упомянул Сефф. Он был на слуху в Хогвартсе в прошлом году, когда зарубежная секция Ежедневного Пророка и их учителя так нечетко изъяснялись, что мало было понятно и оставалось только распускать слухи и догадки. Магическое общество, разбросанное по всему земному шару, предпочитает держаться особняком, каждое из них возвело магическую секретность на уровень искусства. Слухи быстро исчерпали себя, и школа принялась обсуждать, действительно ли Корр Селла и Доран Саркин-Тайнер встречались; возможные отношения между Слизерином и Гриффиндором были намного сочнее, чем какие-то незнакомцы за океаном. Но тот факт, что Международная Конфедерация отправила группу, говорит больше, намекая на то, что все было хуже, чем казалось… Рей проводит все свободное время, изучая старые выпуски американских газет. К сожалению, чиновники МАКУСА действовали подобно британской стратегии Министерства Магии, избегая массовой паники – большинство цитат нью-йоркского Призрака, несмотря на ситуацию, были довольно сдержанными. Рей не нашла ничего нового, кроме уже знакомой информации – общество темных магов и ведьм, называемые Первым Орденом, пытались свергнуть правительство. Произошло восстание небольшого масштаба, и под предводительством президента Органы МАКУСА пресекла все попытки на корню в течение года. Общество было сторонником чистокровных магов. Они намеревались очистить магический мир от полукровок и маглорожденных. Одна из интересных цитат принадлежит президенту Органе; она поклялась в самом начале конфликта, что они будут истреблены, что история не запомнит их имена. Рей не может не восхищаться женщиной, чьи фотографии украшают страницы. Хоть эта женщина и небольшого роста, но Лея Органа показывает сопротивление и неустрашимый дух, её выражение нередко напряженное, такое же, как и у её сына. Её темные волосы всегда заплетены в разнообразные косы, стиль которых меняется от фотографии к фотографии – каждая прическа настолько сложная, что Рей подозревает, что загадочная французская коса им только завидует. Её глаза почти как у Бена Соло. В конце конфликта – за неделю до того, как МАКУСА объявила, что Первый Орден был повержен, его лидеры казнены, а оставшиеся члены общества ожидают суда – есть статья о том, что муж президента был атакован темными магами, но с ним все будет в порядке. Призрак упомянул очень мало деталей, включая факт, что муж президента Органы – магл.***
Рей встречает профессора Соло на этой неделе раньше, чем планировала, и все потому, что она забыла сделать домашнюю работу по рунам. Она полностью вылетела у неё из головы. Семигодки захлебываются во всем объеме работы, которые ужасно несоразмерен их количеству занятий, и что-то определенно должно было ускользнуть от неё – Рей благодарна, что это не зелья или трансфигурация. Вместо того, чтобы завалить Рей и вычесть баллы из факультетского счета, как со всей строгостью сделала бы Мон Мотма, – или завалить Рей, вычесть баллы и назначить наказание, в случае Хакса – профессор Йода просто оставляет Рей после занятия и просит написать её Я НЕ ЗАБУДУ СДЕЛАТЬ ДОМАШНЮЮ РАБОТУ СНОВА на доске. Пять раз, рунами. Она не имеет ни малейшего понятия, как даже начать переводить слова домашняя работа, но она старается изо всех сил. Йода крохотный, престарелый и чудаковатый, и проходит совсем немного времени, прежде чем он начинает скучать и засыпает в углу стола в конце класса. Он зачаровал доску начисто все стирать каждый раз, когда в предложении есть ошибка, и в результате Рей находится в классе уже полчаса, застряв над выбором правильной руны для словосочетания домашняя работа. Это хуже, чем наказание. Она так сосредоточена на задании, что не замечает, как кто-то заходит в комнату. До тех пор, пока глубокий голос Соло не прорезается сквозь свистящий храп профессора Йоды и скрип мела. — Вы не забудете построить дом…? Агх. С горящими щеками она убирает пару рун, перед тем как всё предложение сотрется снова. — Сначала вы даете понять, что знаете наизусть усовершенствование для двух зелий продвинутого уровня, а теперь переводите древние руны, всего лишь взглянув на них, — говорит она в сторону доски. — Я начинаю думать, что это вы одаренный ребенок, сэр. Она рискует кинуть взгляд на него. Одетый в темный костюм тройку и галстук винного цвета, он беспечно прислонился к дверному косяку со скрещенными на груди руками. Она сочувствует пуговицам на его рубашке, все еще продолжающих свою немую борьбу. Она хочет съесть его. Он не считает нужным отвечать на её колкое замечание. — Сейчас обед, — вместо этого говорит он, его голос звучит слегка недовольно. — Почему старик заставляет вас писать эти строки? Возмущенная, Рей через плечо глядит на профессора Йоду. Но тот продолжает дремать, ощутимо заметная груда коричневых мантий на заднем ряду. — Я забыла сделать домашнюю работу, — бормочет она, возвращая внимание на доску. Она чувствует оценивающий взгляд Соло на себе и вдруг становится застенчивой. Кабинет для занятий по древним рунам переполнен согревающими чарами из уважения к старым костям Йоды, поэтому она сняла школьную черную мантию и осталась в белой блузке с горчичным пятном на воротнике, серой юбке, которая на дюйм короче из-за того, что она подросла летом, и потертых гольфах, которые видали лучшие деньки. — Это не причина лишать вас обеда. — Могу вас заверить, что у профессора Йоды не было злых намерений, — Рей перелистывает страницу книги на учительском столе в поисках подходящей руны. — Ему сто пять лет. Он едва ли привязан к нашему времени. Несогласие волнами расходится от Соло. Она хочет, чтобы он ушел – она не может сосредоточиться, когда он так смотрит на неё. И теперь, когда он упомянул еду, она чувствует себя голодной. — Вы переводите слишком буквально, — говорит он через некоторое время. — Понятия “домашняя работа” не было в то время, когда создавалась рунная система. Попробуйте что-то другое. — Я пробовала. Изучение не работает, как и задача… — Я полагаю, что вы использовали руну для делать, которая при использовании с задачей меняет значение на охоту и собирательство. Рей хмурится в сторону доски. Она не смотрит на Соло, но слышит усмешку в его голосе, когда он продолжает говорить. — Вы знаете, что я прав, мисс Ниима. — Извините, у меня закончились медали, — натянуто парирует она. Он смеется. Это самый красивый, теплый, сексуальный звук, который она когда-либо слышала, и ей приходится сжать бедра вместе, чтобы сдержать искру внутри. С таким проникновенным сожалением, что она хотела бы смотреть на него, в конце концов. Хотела бы увидеть, как он улыбается. После сверки с книгой Рей пишет руну заниматься своим делом на доске. Она завершает предложение, и… оно остается там. Она пишет его еще четыре раза, затем спешно собирает свои вещи, перекидывает мантию через руку и выходит из класса, не утруждаясь разбудить профессора Йоду. К её максимальному удивлению, Соло идет рядом с ней. — Я собираюсь увидеться с Чубаккой, — объясняет он. “Вы вдвоем снова собираетесь охотиться?” — почти спрашивает она, прежде чем вспоминает, что вообще не должна была быть в коридоре в ту ночь – и она так же не может рассказать ему о странном пении из Запретного леса, потому что она нарушила комендантский час в ту ночь тоже. Поэтому она выдает: — Ваш отец в порядке? Проклятье. Этот мужчина точно что-то сделал с её мозгом. Поджарил его, вероятнее всего. Соло останавливается. Он поворачивается к ней с белым лицом, его темные глаза вспыхивают гневом. Рей делает шаг назад – не потому что напугана, но потому что она… что-то ещё. Впервые удается взглянуть на его эмоцию, которая глубже, чем юмор или пренебрежение, и она такая настоящая. Такая завораживающая. Её спина ударяется о стену. Все сейчас на обеде; они одни в коридоре. Заметно, как он берет себя обратно в руки, видно, заметив, как она увеличила дистанцию между ними. Он, должно быть, думает, что она боится его. Прежде чем она придумывает, как поменять это суждение, его спокойная нейтральная маска встает на свое привычное место. — Когда я попросил вас о молчании, это не значило, что нужно было раскапывать информацию, — протягивает он. — Мне стало любопытно, — признает Рей. У неё не осталось карт в руке, кроме честности. — Это было в газетах… — Почему вам было любопытно? — требует ответа Соло. Его тон мягок, но опасен. — Это случилось в прошлом году, и вы должно быть искали старые выпуски. Зачем столько проблем? — Я… — начинает Рей, но потом затыкается. Как и должна было сделать в самом начале. Профессор Соло шагает в её сторону, его яростный взгляд прикован к её лицу с почти охотничьей решимостью. Её глаза упираются в пол, и внезапно он оказывается в её личном пространстве, большая ладонь ложится на стену около её головы, когда он нависает над ней, не оставляя ей выбора и заставляя посмотреть вверх. Он не загнал её в угол – здесь всё ещё достаточно места, чтобы протиснуться под его рукой и уйти, если бы она захотела, но… … она не хочет. Он стоит невообразимо близко, окружая её своим запахом, широкой фигурой… Своим присутствием. — Ну? — резко спрашивает он. — К чему столько интереса? Он снова бросает ей вызов. Он хочет, чтобы она отступила от этой странной игры, в которую они оказались втянуты друг с другом. Он пытается запугать её своей физической силой. И дело в том, что она действительно напугана – но в том дрожащем виде, как мотылек, летящий на пламя, который заставляет её хотеть, чтобы это продолжалось. Он находится ближе, чем во всех её снах. Он затмевает её именно так, как она и думала, и даже больше. Как она может думать об уходе, когда его щедрые губы выглядят такими мягкими, принимающие форму его слов, когда его шея будто выточена из слоновой кости, когда его рука так близко к её голове и она практически такая же большая, как и голова, черт, как это вообще возможно… — Отвечайте, мисс Ниима. Тихий авторитет в его голосе ударяет её как наркотик. Инстинкт берет своё, но она не знает, откуда тот взялся. Она только знает, что он застенчивый и хрупкий, и она должна защитить его ценой своей жизни. Инстинкт сделать так, как он сказал. Чтобы угодить ему. Быть хорошей. — Мне было не все равно, потому что иногда вы выглядите так, будто вам нужен кто-то небезразличный, — шепчет она. Он резко вдыхает. Будто она ударила его. Он чуть ли не отпрыгивает, будто она вся горит, и, будь он не острожным, она утащит его в пламени с собой. Она приросла к месту, смотря, как его руки сжимаются в кулаки, как его строгое выражение колеблется. Как дергается мышца в бледной пустоте под глазами и слегка дрожит нижняя губа. Требуется время, чтобы понять, что она смотрит на мужчину, теряющего контроль. — Вам не стоит говорить такие вещи, — голос Соло скрипуч и груб, с горечью по краям. — Или что, сэр? Рей едва ли может поверить, что сказала это. Она не узнает себя сейчас, одну в коридоре со своим учителем, подошедшую слишком близко к запретному. К определенной дикости. И тогда Соло показывает, что с ним такие шутки не пройдут. — Или вам придется делать что-то сложнее, чем надписи на доске, — он… … рычит… И Рей проигрывает. Она взвизгивает. Громко. Её пальцы тщетно пытаются зацепиться за каменную стену позади. Соло изучает её раскрасневшиеся щеки, медленно скребущие пальцы, потрепанные гольфы. Его дыхание сбито поначалу, но в конце концов оно стабилизируется. Он возвращается за свои стены. Затем он ухмыляется в её сторону каждым дюймом своего самодовольного мерзавца. — Он в порядке, между прочим. — Чт… что? — Мой отец? Он в полном порядке. Она недоверчиво смотрит на него, но вскоре её глаза сужаются. — Рада слышать, — кусает она в ответ. В какой-то момент ухмылка Соло грозится перерасти в полномасштабную улыбку. Он ловит себя в последнюю секунду, предлагая ей вежливый и идеально собранный кивок. — До встречи в пятницу, — говорит он, уходя прочь. Рей смотрит на него, как громом пораженная. И слегка возбужденная. В её разуме просто ураган, но одна острая мысль застряла в центре, сияя ярче и ярче по прошествии времени в тихом коридоре, измеряемом только стуками её сердца. Она жаждет мести.***
— Талли, — говорит Рей позже ночью, когда девочки готовятся спать, — можешь научить меня нескольким прическам? И Таллиссан Линтра хлопает в ладоши и визжит, будто всю свою жизнь в Хогвартсе ждала, чтобы Рей попросила именно этого.