the heartbreak prince

      Рей вскакивает на ноги, и они с профессором Соло смотрят друг на друга.       На стене висят часы. Каждое движение стрелки разносится по комнате, как разряд грома в оглушающей тишине, поверх стука крови в её ушах в медленном, текучем ритме. Поверх каждого его рваного вдоха, доносящегося из вздымающейся широкой груди.       Ярость в его темных глазах задевает её за живое.       — Я… Мне жаль, — запинается Рей. — Записка, которую вы отобрали у Финна… в ней было скрытое послание, и у него и Роуз могли появиться неприятности из-за неё…       — Вон. Из. Моего. Кабинета. — Слова шатки у краев, выговоренные сквозь сжатые зубы.       Рей должна послушаться команды. Она должна убежать и никогда об этом ни с кем не говорить. Но она не может двигаться, что-то острое и упрямое появляется на самом дне её души, расцветая сквозь неё, пока не заполняет всю.       Она не позволит отнять это. Вид разгаданного Бена Соло.       Её взгляд спускается ниже, притягивается магнитом к красноречивой выпуклости в его наспех застегнутых штанах.       К значительной выпуклости.       Она сглатывает.       — Возможно, вы не расслышали. — Тон его голоса ядовит, но не холоден – по правде говоря, легко определить, как он потрясен за этим ядом. Его обычной маски нет на лице. — Я сказал вон. Сейчас же.       — Но вы все еще… еще…       Хотя Рей замолкает, но физически невозможно не закончить это предложение, довольно очевидно, что она имеет в виду. Её глаза прикованы к его эрекции, черты которой виднеются сквозь дорогую черную ткань.       Соло поворачивается к ней спиной. Он двигается недостаточно быстро; она ловит взгляд чистейшего унижения на его лице.       Это разбивает ей сердце.       Не стыдись, хочет сказать она. Я тоже это чувствую.       — Мисс Ниима, — снова пытается он, говоря в пустой воздух перед ним, — пожалуйста, уйдите.       Несчастную муку в его голосе можно потрогать. Она думает о Запретном лесе. Об изобилии заклинаний, которые он использовал, чтобы держаться от неё подальше. Думает о каждой фантазии о нем, приходившей ей в голову. О том, каким одиноким он выглядит, как сильно она сама томится.       И она решается.       — Профессор Соло. — Рей аккуратно подходит ближе, смотря, как линия его широких плечей напрягается, когда он понимает, что она подходит ближе, а не отходит к двери. — Я могу…       Что она может? Она понятия не имеет. Или, вернее, у неё есть тонна идей, но ни малейшего понятия, как хотя бы начать выражать их словами.       — Я могу помочь, — наконец говорит она, борясь с неловкостью.       Он поворачивается посмотреть на неё, пальцы одной руки сжаты добела на паутинной мантии-невидимке. Ярость сползла с его черт; теперь он выглядит так, будто она ударила его, его челюсть расслаблена, глаза дикие, отчаянные и такие, такие темные в приглушенном свете его кабинета, шторы защищают от полуденного света.       — Вы не понимаете, что говорите, — наотрез промолвил он.       — Конечно, понимаю… я же сказала это, разве не так? — парирует она, её щеки краснеют. — Послушайте, я… я думаю о вас тоже, когда… вы поняли, — торопится добавить она, и он издает звук умирающего животного, низкий и застрявший в горле. — Большую часть ночей я не могу спать, вспоминая, что случилось на Хэллоуин. Я знаю, что мы договорились, что притворимся, будто ничего не произошло, но этим летом я закончу школу и, возможно, никогда вас больше не увижу и я хочу… я хочу узнать каково это – быть с вами, поэтому… — она заставляет себя замолчать и глубоко вздыхает, прежде чем позволит ему утонуть в её словах. В её добровольной тишине она замечает, что он пристально изучает её лицо.       — Я устала притворяться. — Рей ненавидит, как жалобно звучит её голос. — Просто… просто будьте со мной. Пожалуйста.       Проходят секунды без видимой реакции с его стороны. Её храбрость медленно уползает, пока не остается только девушка, раскрывшая свои эмоции.       Возвращается рассудок. Приходит и тут же рубит с плеча.       Мерлин. Она только что приставала к учителю.       Второй раз за этот месяц.       Рей внезапно хочет быстро сбежать из кабинета.       Она поворачивается и направляется прямиком к выходу, уже думая, разрешит ли Мон Мотма не ходить на Защиту от Темных искусств. Так сильно хотелось быть аврором – может быть, она сможет устроиться в отчетный отдел или что-нибудь…       Большая мозолистая рука обхватывает её запястье. Она едва ли замечает прикосновение, прежде чем Соло тянет её к себе, вжимая в массивную стену, являющуюся его грудью. Мантия-невидимка, дрожа, падает на пол, и затем…       …и затем Соло, со своими горящими глазами, волосами в беспорядке и недовольным ворчанием – …       …– всё, что она замечает, прежде чем его рот вжимается в её, и её глаза закрываются.       Рей всегда недоумевала, почему люди закрывают глаза, когда целуются. Но теперь она понимает.       Это чувство взрывающихся в голове фейерверков. Чувство скользящих теплых, шелковых губ. Древесный, с примесью специй запах мужчины, который вдыхаешь как воздух. Это головокружение, спешка, ворох эмоций слишком колоссальных, чтобы сердце выдержало.       Все это так и просит попробовать себя на вкус.       Рей охает в рот Соло, когда его руки сжимают её талию и поднимают. Ему не составляет труда это сделать. Она легкая как перышко, когда находится рядом с ним, такая маленькая. Её бедра инстинктивно обхватывают его талию, когда он подносит её к столу, не разрывая поцелуй, его левая рука обхватывает её задницу, чтобы он мог поднять повыше и, ох, это преступление, как одна его рука почти обхватывает обе её ягодицы. Темный трепет возникает в ней при этой мысли. Юбка задралась так, что ладонь встречается с голой кожей, и она знает, что будет чувствовать отпечаток на своей заднице еще очень долго.       Она дрожит от предвкушения, когда он опускает её на край стола. Он наклоняется, руки ложатся на блестящую поверхность деревянного стола по обеим сторонам от неё, когда он вылизывает её рот, и она позволяет ему, стискивая его рубашку для равновесия. Так же как и в Запретном лесу она старательно повторяет за его движениями, поглаживание за поглаживаением, их языки двигаются друг напротив друга, каждая ласка разжигает огонь, пока она не становится достаточно смелой, чтобы посасывать его нижнюю губу. Аккуратно прикусывать так же, как делал он около тисового дерева.       Соло улыбается ей в губы.       — Быстро учитесь, да? — выдыхает он, и Рей не готова к тому, как её киска пульсирует в ответ на комплимент. Как и не готова к тому, что он углубляет поцелуй, её спина еще ниже опускается на стол, и руки превращаются в непристойность, дергая его воротник, пробегая по груди, царапая по бицепсу, отчаянно изучающие твердые мускулы.       Чтобы выжечь ощущение его в памяти.       Соло целует её снова, снова, и снова. Её пальцы на ногах поджимаются от всего того, что он вытворяет с её ртом. Внутри. Она едва ли поспевает за всем, что происходит, поэтому для неё становится сюрпризом, что его руки оказались зажаты между их телами, чтобы расслабить её гриффиндорский галстук и начать расстегивать пуговицы школьной белой блузки. Он отодвигается, когда галстук оказывается на полу и последняя пуговица расстегнута, и нетерпеливо распахивает блузку, его шоколадно-оливковые глаза вглядываются в её открытую грудь.       Только тогда Рей вспоминает, что на ней один из старых, некрасивых лифчиков. Бледно-голубого цвета, выцветший и изношенный от множественных стирок. На одной из его чашечек вышита армия карликовых пушистиков.       И вышивка должна быть тем, на что Соло пялится, потому что господь знает, что у Рей не то, чтобы большое декольте, чтобы на него глядеть.       Она тянет руки, чтобы скрестить их на груди. Это инстинктивное движение, она и так знает о своей маленькой груди и некрасивом лифчике, но он останавливает её.       Не хватая её за запястья или что-то такое – вместо этого он наклоняется и глубоко целует её. Так сильно, что она видит звезды, и её руки падают, пальцы зарываются в рукава его блейзера.       — Милый лифчик, — фыркает он в уголок её губ.       — Эй, не обязательно издеваться, — огрызается Рей и отстраняется, чтобы взглянуть на него. — В Косом переулке была распродажа “три по цене одного”…       Но остальные слова растворяются в неприличном писке, когда его большая ладонь решительно обхватывает её правую грудь. Выражение его лица внезапно становится серьезным.       — Я не… — он щиплет её сосок сквозь тонкую, изношенную прокладку лифчика, и всхлип доносится из её рта, — … издевался над вами, мисс Ниима.       Ох, черт…       Быть названной мисс Ниима, когда она полуодетая извивается у него на столе…       Когда он говорит так серьезно, и трогает её так…       Рей рада тому, что сидит. Иначе она бы упала.       Она понятия не имела, что все может происходить так.       Соло пристально смотрит на неё, почти не моргая, продолжая лениво играть с её грудью.       — Я не издевался над вами, — повторяет он деловым тоном. — На самом деле, я возбужден из-за вас. Как вы могли заметить ранее, когда поймали меня. — Ловким движением он спускает чашечку лифчика вниз, оголяя грудь воздуху, несущему с собой прохладу поздней осени, и, не задерживаясь, захватывает сосок большим и указательным пальцами.       Наслаждение такое острое и сильное, что от него чуть ли не больно. Голова Рей кружится. Она пытается говорить понятно.       — О чем, ах, о чем вы думали? Раньше?       Он не отвечает сразу же. Было глупо спрашивать? Ей всего лишь интересны подробности, вот и все…       Она видит, как не такая уж хорошая улыбка расцветает на его бледном лице.       — Так и хотите узнать, — шепчет он.       Рей сужает глаза в его сторону, понимая, что может его немного недолюбливать – даже если и позволяет ему трогать себя. Прежде чем она успевает сказать хоть что-то, он быстро как молния наклоняет голову и смыкает рот на другом соске и…       …посасывает…       Все разумные мысли исчезают. Она вскрикивает – на самом деле взвизгивает, и этот звук далек от самого сексуального звука в мире, но Соло это не волнует, его язык щелкает и кружится в темпе с пальцами, которые нежно поигрывают с другой грудью, и, черт, Рей горит, прижимая его ближе, так близко, как только возможно, зарываясь рукой в пышные волны черных волос.       — Сэр, — хрипло шепчет она, и назвать его так подобно инстинкту. Он её учитель. Она его ученица. И сейчас на дворе школьный день, он стоит между её ног и превращает её в желе своим ртом. Своими умными пальцами. Её разум очищается и в ту же секунду отступает в особое место, о котором она не хочет сейчас думать, потому что это скажет о том, какой она человек. Определенная дикость.       — Профессор Соло, пожалуйста, я…       — Чего ты хочешь? — Его слова приглушены её кожей. — Тебе нужно сказать, чего ты хочешь.       Она колеблется, удивительно стеснительная, хотя зверь внутри неё лезет на стены. Соло невыносимо готов ждать, не торопясь, покрывая её чувствительную грудь влажными поцелуями и восхитительными острыми щипками до тех пор, пока она уже не может терпеть, выдавая:       — Ваши пальцы… вставьте их в меня… пожалуйста… мне нужно…       Рей снова замолкает, смущенная комическим скулежом в её тоне и тем, как неуклюже она проговорила свою просьбу. Она, должно быть, звучит так глупо.       Но Соло останавливается, дрожь проходит по всей его мощной фигуре. Когда он поднимает взгляд, чтобы взглянуть на неё, то на его лице самокритичная полуулыбка с примесью темного огня, угрожающего поглотить её всю.       — Если бы ты только знала, — хрипло говорит он, — как долго я мечтал, что ты попросишь меня об этом.       Она никогда не была тем, кто забывает вещи.       — Об этом вы думали ранее?       Он, в свою очередь, никогда не был тем, кто предлагает легкий выход из ситуации.       — Может быть. Может быть, нет.       И он снова наклоняется, в этот раз чтобы оставить маленькие поцелуи на её шее. Его рука крадется вверх по её бедру, так медленно, что мучительно, так медленно, что когда наконец забирается под плиссированную юбку, Рей вся покраснела и тяжело дышит, цепляясь за его пиджак.       Её нетерпение выдавливает из него смешок – богатый, как хороший виски, звук, вибрирующий напротив нежной кожи её шеи. Все это заставляет её поджать пальцы на ногах.       — Дикая маленькая малышка, да? — тонко замечает он, его ладонь теплая и тяжелая на внутренней стороне её бедра.       — Я высокая для своего возраста, — чопорно говорит Рей. — Вы просто огромный как секвойя.       — А если я стану шутить, как этого просит твое замечание?       — Я скину вас с себя, сэр, — заявляет она с дразнящей серьезностью. — Клянусь Мерлином.       — Негодница. — Он губами покусывает её ключицу. Новая волна возбуждения прокатывается сквозь неё, ошеломительно дикая. Часть её все еще не может поверить, что это действительно происходит, будто они оба подвержены заклятью. Такому, которое блокирует их от остального мира и от последствий их действий.       Но она ни капельки не жалуется. Особенно, когда блуждающие пальцы Соло задевают край её влагалища сквозь промокшие трусики.       Ощущение подобно электрическому шоку. Она дергается в его руках, сердце бешено бьется в груди, и внезапно его рот захватывает её рот, их языки сплетаются, пока он поглаживает её между ног. Он мягок и дразнящ, не дает ей того, чего она хочет. Не дотрагивается до покрасневшей влажности, чего она так жаждет. Даже когда она дергается бедрами в его сторону, он отстраняет руку, не давая ей больше, чем едва ощутимые, призрачные прикосновения.       Рей понемногу сходит с ума.       — Вы плохой, плохой человек, — бормочет она в его губы, уже не понимая, что говорит.       Он смеется. Мерзавец.       Она совершенно не склонна прощать его, но затем он уговаривает её лечь на стол, опираясь на локти, а сам наклоняется над ней, одна его рука покоится на её пояснице, а вторая продолжает свое богослужение. Они все так же целуются, когда его пальцы наконец-то, наконец-то проскальзывают в её белье.       — Черт, — шипит он сквозь сжатые зубы, — ты насквозь промокла.       Рей не может ничего сделать, кроме как простонать, соглашаясь, повернувшись, чтобы спрятать покрасневшее лицо в сгиб его шеи. Ей кажется, что его пальцы трясутся, когда он ведет ими по её входу, погружая их в её влажность. Ей кажется, что она умрет от наслаждения, прежде чем все закончится.       И затем он проталкивает палец внутрь…       …и ей больно…       Не в хорошем смысле. Он использовал свой средний палец, который почти в два раза больше, чем её. Ощущение похоже на жжение. Она знала, что будет больно, и морщится так или иначе, и его рука тут же отстраняется.       — Мисс Ниима, — Соло должно быть в замешательстве, когда нежно шепчет слова ей в ухо. — Ты… ты девственница?       — Да, — шмыгает Рей носом ему в рубашку.       Наступает долгая тишина.       Когда она наконец решает взглянуть на него, он смотрит так, будто не может поверить, что она настоящая. Его лицо, лишенное обычной маски, является чудом во плоти – восхищение заполняет его черты, так же как и след вины из-за восхищения, эмоции мерцают как солнечные пятна среди родинок, усеивающих его бледное лицо.       Она начинает подозревать, что он такой же, как и она, и вина идет вслед. В дополнение к ситуации, которая и так уже неправильна.       — Господи Боже. — Ругательство является еще одним доказательством, что он полукровка. — Я действительно попаду в ад.       Следующий поцелуй, который он оставляет на её губах, нежный, как и манера его продолжившейся игры с её грудью. И это… это так отличается от того, что ожидала Рей. Слыша, как другие девочки говорят об этом, о первом болезненном разе, когда кто-то вставит в тебя пальцы. Мальчишки идут сразу к цели, неуклюже возясь, и это чувство нужно потерпеть, прежде чем станет приятно.       — Ох, что бы я отдала за парня, который мог бы играть на моих прелестях, как на скрипке, — вздыхала Талли однажды вечером в комнате, пока Джесс согласно кивала, а Рей и Джанна закатывали глаза, делая домашнюю работу.       Но после первой, быстро закончившейся попытки, Соло не рвется продолжить.       Но он и не мальчишка.       Он осыпает Рей нежными поцелуями и непрекращающимися касаниями, ожидая, пока она начнет ерзать на столе и задыхаться ему в рот, прежде чем его рука снова окажется у неё под юбкой.       — Попробуем снова? — начинает он, она кивает, и он переносит губы на её левую грудь, нежно посасывая, пока его палец постепенно входит в неё медленными, покачивающимися движениями.       Она хнычет.       В этот раз не из-за боли.       Его горячий язык закручивается вокруг её покрасневшего маленького соска. Толстый палец углубляется внутрь, глубже и глубже с каждой проходящей секундой.       Он играет на ней, как на скрипке.       — Как думаете, получится ли у вас принять еще один, мисс Ниима? — спрашивает он, поднимая голову от её груди, чтобы взглянуть на лицо.       — Д-да, сэр, — тяжело дышит она. Она хочет попробовать. Хочет быть хорошей для него.       Еще одна нехорошая улыбка появляется на его лице. Рей не такая наивная, что не может признаться, что улыбка делает с ней что-то, что его слова делают с ней прямо в середине… этого . Она была права, когда назвала его плохим человеком.       Когда он перемещается к её правой груди, второй палец аккуратно проскальзывает в неё, присоединяясь к первому. Она такая мокрая, что чувствует только небольшой дискомфорт, несмотря на то, насколько большие его пальцы, растягивающие её, скользящие внутри по стенкам. Не нужно ждать долго до того, как её бедра начинают двигаться на свое усмотрение, бессовестно встречая его толчки.       Вскоре Соло отпускает её сосок с громким, мокрым хлопком, непристойный звук которого заставляет её покраснеть еще больше – но не так сильно, когда он отстраняется, чтобы просто посмотреть на неё, его зрачки большие от возбуждения, пока она трется о его руку.       — Боже, только посмотри на себя. — Его тон лихорадочен. Как и блеск в глазах. Как и следующие слова, говорящие о том, что он больше себя не контролирует. — Принимающую мои пальцы в своей тугой, горячей киске…       — Профессор, — стонет Рей. Частично протестуя, потому что она не готова к тому, как её зрение мутнеет от его слов. Частично умоляя его продолжать.       Он молчит, вместо этого поднимая бровь, бросая ей вызов. Точно. Ей нужно сказать, что она хочет.       — Не… не останавливайтесь, — задыхается она. Господи, её лицо вероятней всего красное как помидор.       Это все, что нужно Соло. Он наклоняется ближе, его губы очерчивают скулу, пока рука внизу ускоряется.       — Только посмотри на себя, — повторяет он низким рычанием, разговаривая свободней, когда она впустила его, — твоя грудь выглядывает из милого лифчика, мокрая от моей слюны, трясется, пока я трахаю тебя рукой…       Голова Рей запрокидывается, глаза зажмуриваются. Кто бы знал, что слова могут так усилить ощущения, кто знал, что этот глубокий голос, шепчущий ругательства в ухо, может сделать её такой невесомой…       Мерлин, она так близко. Ей просто нужно еще чуть-чуть…       — Хочешь знать, о чем я думал? — спрашивает он. — Когда моя рука была на члене, и я произнес твоё имя?       Его член. Черт. Она снова кивает, жалко и жадно.       — Я думал о тебе, стоящей на коленях, сосущей мой член в кабинете после лекции. — Соло сгибает пальцы внутри, и она вскрикивает. — Я думал о твоем маленьком умном ротике вокруг моего члена, берущего его так красиво. — Она хнычет, извиваясь от общего физического ощущения и образных картин. — Я думал, — заключает он, говоря почти зло, пока его большой палец трет клитор, — о том, как ты позволяешь трахать свой ротик, как хорошая девочка…       Оргазм захлестывает Рей с силой приливной волны. Её спина изгибается, почти невыносимое удовольствие прокатывается по всему телу, она распадается на части, чувствуя, как заливает всю руку Соло. Она такая мокрая, что думает, что могла попасть и на его стол.       Тот стол, на который она падает, когда он вынимает пальцы. Она едва слышит сквозь шум в ушах, как он расстегивает молнию.       Когда она смотрит вниз, Соло представляет собой лишенного формы человека сквозь дымку последствий оргазма. Его ладонь на её бедре, когда он встает между её раздвинутых ног, другая его рука обхватывает эрекцию. Она не настолько лишилась чувств после оргазма, и её глаза чуть ли не вылезают из орбит при виде него.       Он не настолько большой, как она представляла.       Он больше.       Намного больше.       Только мысль о том, что он будет толкаться этим в неё, заставляет свежую порцию возбуждения потечь из её ноющего влагалища. Она приподнимается на локтях для лучшего вида.       Челюсть Соло расслаблена, его опухшие от поцелуев губы слегка приоткрыты в прерывистом дыхании, будто он бежит марафон.       — Рей, — выдает он сквозь зубы, — можно… можно я кончу на тебя?       Его запинка – посреди предложения, посреди этого – почти заставляет её посмеяться. Так похоже на него. Но она не хочет смеяться. Он выглядит так, будто умрет, если она скажет нет.       У неё никогда не было такой силы.       — Да, — шепчет она, завороженная тем, как он дергает длинный, толстый, покрасневший, уже сочащийся член. — Кончите на меня. — И тут же, смелая и дерзкая, добавляет: — Покройте меня, сэр.       — Черт. — Его глаза зажмурены, зубы оскалены в рыке. — Ты дерзкая маленькая ведьма…       Его спина сгибается, рука ударяется о стол рядом с её талией, а сам Соло кончает, украшая живот Рей густыми брызгами белого, заставляя её дыхание застыть в горле от того, какая жидкость теплая. Она думает, как выглядит сейчас, лежащей на учительском столе с расстегнутой блузкой, обнаженной грудью и его спермой на животе. Должно быть, дикий видок.       Соло все еще наклонен над ней, хотя и замер, плечи его расслаблены. Ему нужно это, думает Рей, видя, как черты его лица разглаживаются.       И затем его глаза встречаются с её, и она сглатывает, зная, что они совершили немыслимое. Запретное. Они довели друг друга до точки невозврата, и с этого момента вещи уже никогда не будут прежними.