the heartbreak prince

      Она слышала, как другие девочки говорят о том, как случился их первый раз. Это тот тип разговора, которого нельзя избежать, живя в общих комнатах.       Первый раз Талли произошел с парнем-маглом, — “если честно, больше похоже на летнюю интрижку”, — который жил по соседству от ее бабушки и дедушки, тоже маглов. Он поставил играть альбом панк-рока, а сам акт длился половину песни, но потом он водил ее в кино и дарил цветы.       Первый раз Джесс был с парнем с Когтеврана, который закончил школу в прошлом году. Все случилось во время зимних каникул, и домовой эльф семьи Пава появился прямо посреди действа с подносом чая.       Джанна не была так откровенна о своей сексуальной жизни, как Талли и Джесс, но она удостоила оповестить своих соседок по комнате, что ее первый раз случился с девушкой, которая уехала в Шармбатон, французскую школу волшебства.       Роуз, к счастью, избавила Рей от деталей их первого раза с Финном, но на следующей день Рей знала. Ее двое друзей были неспособны отвести глаза друг от друга, даже когда держались за руки и краснели, и Финн не переставал улыбаться неделю.       В целом, единодушное мнение состоит в том, что первый раз может быть неловким, но если он происходит с кем-то, к кому у тебя есть чувства, то все может быть хорошо.       У Рей определенно есть чувства к Бену Соло, даже если она не уверена, в чем именно они заключаются.       Поэтому все будет хорошо, верно?       Его втиснутые между ее ног бедра чуть двигаются вперед. Кончик члена толкается в ее вход, и она дергается.       — Подождите, — пищит она, сжимая его бицепс.       Пот усеивает его бледный лоб. Гладкая кожа на ключицах и груди краснеет. Но он тут же останавливается, замирает, как статуя. Осторожно осматривая ее нежными, темными глазами.       — Остановимся? — спрашивает он, тон его голоса до боли нежный.       — Нет, но… — Рей сглатывает. Она думает совсем не заканчивать предложение, волнение превращает ее нервы в хрупкое стекло.       “Чего ты хочешь?” Она помнит его роскошный рот, шепчущий эти слова в ее грудь тем днем в его кабинете. “Тебе нужно сказать, чего ты хочешь.”       — Вам… обнимите меня, — говорит она сквозь комок в горле. — После, я имею в виду. Хочу, чтобы вы обняли меня после.       Его черты напрягаются на долю секунды.       На достаточно долгую секунду, чтобы она начала бояться, что он откажется.       Но он целует ее. Нежно, чтобы успокоить. Он немного отодвигается, чтобы пробормотать: “Я обниму тебя, когда только захочешь, если только позволишь” — прежде чем наклонить свой рот ближе к ее губам.       Ее сердце поет, когда она жадно раскрывает губы ему навстречу. Его язык скользит у ее языка в нежной ласке, и она закрывает глаза, когда их бедра соприкасаются, и он двигается дальше, внутрь и…       Рей подавляет резкий вдох у губ Соло, когда первые несколько его дюймов скользят внутрь. Его член намного толще, чем пальцы, но она достаточно мокрая, что это не неприятно — просто, ну, странно.       — Все хорошо? — спрашивает он.       Сквозь сжатые зубы.       Мышцы его плеча напряглись под кончиками ее пальцев, будто все его существо напряглось, сдерживаясь.       — Да. — Рей кивает в довершение, но их лица находятся так близко друг к другу, что их лбы стукаются друг о друга. Упс. — Извините.       Соло посмеивается и клюет ее в губы еще одним быстрым поцелуем.       — Все в порядке.       — Вы можете… эм, приступать.       Приступать? Ей нужно дать самой себе пинка.       Он проскальзывает еще на дюйм. Аккуратно, так аккуратно. Открывая ее. Вскоре боль пронзает ее, и она морщится.       Соло тут же останавливается. С полузакрытыми глазами Рей ловит проблески его ошеломленного выражения лица, прежде чем он наклоняет голову, чтобы усыпать ее успокаивающими поцелуями и приглушенными извинениями.       Он трясется как лист на ветру.       — Я в порядке, — говорит она. — Просто нужно немного… — Она тянется вниз между их телами, чтобы покружить рукой по клитору. Ее рука случайно задевает его член, пока она занята делом, и он издает звук, будто она убила его на месте.       Это… приятно — иметь такую власть над кем-то. Она привыкнет к ощущению, если не будет осторожной.       Рей не хочет быть осторожной.       Не сегодня.       — Вы же поместитесь, профессор? — шепчет она в ухо Соло.       Восхищаясь тому, как он дрожит в ответ.       — Да. — Вот он снова, этот потрясающий, низкий рык в его голосе, когда он выцеловывает легкую как перышки дорожку, щипая ее сосок пальцами. — Да, детка, я помещусь.       Именно это и нужно Рей. Грязные словечки, грязные ласки, дополнительная стимуляция. Чтобы почувствовать себя маленькой, о которой будут заботиться, почувствовать себя соблазнительницей в потрепанных гольфах. Она побуждает его к действиям, прижимаясь к нему бедрами, и он еще больше проскальзывает внутрь.       Черт.       Проклятье, он такой большой.       Она полностью растянута.       Но худшее, кажется, уже позади. Она немного расслабляется.       — Видите? Не так уж плохо, — язвит она.       — Рей. — Соло поднимает голову от ее шеи, на его лице застыло страдальческое выражение. — Еще… еще не все.       Ее глаза округляются.       Она сглатывает.       Его взгляд прикован к ней, в то время как он экспериментирует с небольшим толчками. Отодвигаясь на волосок назад, тут же снова проталкивается вперед. Он повторяет последовательность еще несколько раз, внимательно изучая ее лицо — и она отчасти хочет, чтобы он не делал этого, потому что полностью уверена, что выражения ее лица просто смехотворные. Она вся состоит из сморщенного носа, полузакрытых век и изогнутого рта.       Ее черты не знают, как вести себя в ответ на все ощущения, которые сейчас плещутся в ней. Это странная, изумительная смесь необычного и хорошего, ее слишком много и недостаточно.       — Черт. — Как падающая башня, будто сдающийся в бою, Соло зарывается лицом в изгиб ее шеи, покачиваясь в ее сторону. Внутрь нее. — Ты чувствуешься потрясающе, мой Бог…       Рей думает об этом несколько ударов сердца, решая, что тоже так думает, говоря:       — Вы тоже. — Чем больше ее тело привыкает к толчкам, тем больше она начинает понимать, что это, возможно, лучшая вещь в мире.       То, как он двигается. Нежное его трение, скользящее вдоль ее внутренних стенок. Вытягивая ее влажность, пока ее не затапливает, по правде, это по-другому никак не описать, и наступает ее очередь экспериментировать — она подражает движению его бедер своими.       Непреднамеренно меняя угол проникновения.       Непреднамеренно впуская его еще глубже.       Они оба громко стонут.       Он начинает массировать ее клитор, оставляя ее руке возможность исследовать его великолепные мышцы живота. Проследить ступени его ребер, а затем спуститься вниз по спине. Утопить дрожащие пальцы в нем в попытке удержать себя, пока он заполняет ее до краев.       Ох, ладно, очевидно, что почти до краев.       — Ты… ты можешь принять еще немного? — Однако его слова подавлены, будто прорывали себе дорогу из его груди, что-то в том, как он произносит слова, дает ей понять, что у нее есть возможность отказаться. Что, если она скажет нет, дальше он не пойдет.       Но разве она не фантазировала о том, что примет его всего?       — Да, могу, — отвечает она.       И она двигает бедра, окутывая собой еще пару дюймов.       Сдавленный звук вырывается из горла Соло. Его легендарный контроль дает трещины, раскалываясь на беспорядочные куски, и он почти резко толкается еще немного, и какой-то дикий, темный порыв мерцает в глубинах души Рей.       Зачем идти на все эти риски, если они сдерживаются, находясь вместе?       — Профессор Соло, — Рей только и делает, что скулит, едва ли узнавая свой голос, такой захлебывающийся, звенящий от желания. — Вы сказали, что поместитесь. Вы обещали.       Он подтягивается немного выше по ее телу, одновременно подхватывая рукой ее под колено, корректируя положение ее бедер. Он бормочет еще одно ругательство ей в щеку. Его ресницы шуршат около ее виска, когда он закрывает глаза…       …и яркий, мгновенный укол сильной боли заставляет спину Рей изогнуться, заставляет ее впиться ногтями в широченную спину Соло в то время, как он зарывается внутрь.       До конца.       — Проклятье, — хрипит она, — вы чертовски огромный…       Он молчит, только двигая головой, чтобы потереться о ее щеку. Это извиняющийся жест, невыносимо нежный, учитывая, что он весь дрожит. Он во всех отношениях выглядит так, будто не способен говорить.       Рей дает себе немного времени, чтобы привыкнуть к такой абсолютной растяжке. Это не плохо, когда подготовишься. Давление приносит с собой прилив адреналина, уменьшающий боль, которую она почувствовала до этого.       И вскоре она начинает хотеть больше. Ей любопытно узнать, что будет в конце — узнать, что ждет их обоих.       Она глядит в потолок за плечом Соло.       — Вы можете двигаться, — говорит она ему.       И он медленно начинает.       Поначалу это похоже на нежное пошатывание. С каждым движением он не выходит полностью, двигая бедрами, как получится, чтобы ритм не превратился в механический. Чтобы оставить ее гадать.       Ей очень это нравится. Нравится, как он проскальзывает рукой между ее спиной и диваном, чтобы прижать ее поближе. Нравится, как соприкасаются их тела, и нравится чувствовать себя маленькой, подмятой под его широкую грудь, пока он задыхается ей в ухо.       И ей сто процентов нравится то, что происходит там, внизу. Особенно когда она начинает встречать его толчки — насколько может, учитывая, что она прижата им.       Он отвечает на это, будто она только что вдохнула в него новую жизнь. Осыпая небрежными поцелуями ее лицо и шею, с сиянием в темных глазах. Не требуется много времени, чтобы ростки наслаждения по-новому начали расцветать внутри нее.       “Выше”, — думает она бессмысленно, закидывая руки ему на шею, или, возможно, она сказала это вслух, или он увидел это в ее чертах, потому что он толкается в нее чуть более решительно.       — О… — Она звучит так, будто всхлипывает. Может, так и есть. Она чувствует себя такой заполненной. Заполненной, маленькой и чрезвычайно разбитой. — О, Боже, не могу… не могу поверить, что на самом деле…       — Чуть не поместился. — Соло, в свою очередь, звучит так же разбито, как и она. — Я думал, что у тебя не получится принять меня всего… но у тебя получилось… — В этот раз он действительно вытаскивает член полностью, чтобы медленно, осознанно ворваться обратно, а она запрокидывает голову назад, хрипло крича, и он делает так снова, и снова, и снова, и его греховный рот все время поет ей грязную похвалу. — У тебя получилось… ты смогла принять весь мой член в свою тугую киску… потому что ты хорошая девочка… — Она отчаянно кивает, позволяя этому глубокому голосу вкуса огневиски отдаваться в ушах, пока он не затронет все внутренние аккорды ее души, позволяя его порочным словам привязать к себе и одновременно отправить ее сердце в облака. — Хорошая девочка, которая позволяет растягивать себя, — продолжает Соло низким, грохочущим бормотанием, с нотками темной дикости по краям, — которая строит самые восхитительные лица, пока ее трахают… которая производит такие звуки, о которых я буду мечтать…       Последние остатки самосознания Рей испаряются, поглощенные наслаждением и трепетом. Он думает, что она красивая. Ему нравятся звуки, которые она издает. Он не против волос на ее теле, ее маленькой груди, ее полного отсутствия изысканности. Она двигается вместе с ним, ее тело извивается под ним, факелы мерцают одновременно с движением ее бедер.       С еще одним катастрофически первобытным рыком Соло подтягивается еще выше, нависая над ней, обе его ладони расположились по сторонам от ее плечей. Его рывки становятся быстрее и жестче, мраморная кожа шеи и груди краснеет от усилий, пот собирается у бровей.       Она думает, что он красивый мужчина, и все еще думает об этом, когда он наклоняется и захватывает ее губы в грязном поцелуе, его язык протискивается в ее рот в томном, непрекращающемся ритме, резко контрастирующем с быстрым темпом члена в ее киске. Она так близко, ее ноги сжимают его талию, а пальцы зарываются в выступы его твердых, как камень, бедер, пока она гонится за тем, что почти у нее в руках, мерцающем на расстоянии, как освещенный солнцем берег, когда каждое его движение — это волна, ведущая ее ближе и ближе к берегу…       И в следующий раз, когда он дергает бедрами, кончик члена задевает место внутри нее, заставляющее оторваться от его губ и закричать, и он глядит на нее с триумфом, заостряя внимание на этом месте с той же тщательной точностью, что он демонстрирует в чарах, двигаясь в ней сильно и быстро…       — Я сейчас кончу. — Рей слышит свои собственные слова так, будто они далеко. — Из-за вас я кончу, сэр…       — Ну же, мисс Ниима. — Тон голоса Соло как разорванный шелк, резонирующий с командой его голоса, которую она чувствует в своем проклятом клиторе. — Будь хорошей девочкой и кончи на члене своего профессора.       Он снова задевает внутри то место, одновременно двигая бедрами в ее сторону так, что его лобок трется о ее клитор, и это слишком, она взрывается — как фейерверки, будто плывет, парит. Она взмывает куда-то ввысь, с хриплым стоном достигая острой вершины, и не знает, сможет ли когда-нибудь спуститься с нее обратно на землю.       Сквозь шум в ушах она отдаленно слышит, как Соло говорит, какая она красивая, когда кончает. Смутно чувствует его разбросанные по вискам и шее поцелуи. Он продолжает трахать ее во время ее отдаленных отголосков оргазма, пока она лежит под ним мягкая и податливая, оглушенная и довольная. Это ее рай — быть укрытой этим большим-пребольшим мужчиной. Просто позволить ему делать, что он хочет.       Из взгляды пересекаются и держатся друг за друга, пока его ритм сбивается. Его челюсть расслаблена, дыхание вырывается короткими рывками, перемешивающимися с шлепками кожи о кожу, и диван скрипит.       — Вы кончите в меня? — спрашивает Рей с широко открытыми глазами.       Он вглядывается в ее лицо. Будто оценивая ее настрой, будто пытаясь понять, что она хочет, чтобы он сказал.       Что бы он ни увидел в выражении ее лица, он ворчит:       — Да. Заполню тебя полностью.       Как же ее ноющая киска трепещет от этого.       — Хочу, чтобы вы так сделали, сэр, — стонет она. — Хочу почувствовать, как ваша сперма капает из моей киски…       И это все, что она успевает сказать, прежде чем он зарывает всю свою длину в нее одним быстрым, сильным рывком, практически сгибая пополам ее тело, приглушая крик ее шеей. Ее пальцы на ногах подгибаются от внезапного прилива тепла, заливающего ее стенки и текущего больше от каждого беспорядочного рывка, которые он делает, и наконец все заканчивается, наконец он падает на нее, их руки обнимают друг друга, пока они лежат, переплетенные и потные.       С бешено стучащими сердцами.       С неровным дыханием, заполняющим воздух, который принадлежит только им двоим.       Рей не знает, как долго они с Соло так лежат. Могли пройти минуты, могли пройти часы.       Он не двигает головой от того места, где уткнулся ей в шею.       Со временем вынужденная тишина становится совсем немного, но все же неловкой. Они напрягаются в одно время, более чем понимая друг друга — но не зная, что сказать.       Что сделать дальше.       Рей глубоко вздыхает и затем пытается придать чувствам слова.       — Черт возьми, — все, что она может выдавить.       Соло смеется, расслабляясь.       — Так же.       Приходит еще одно странное ощущение, когда он выскальзывает из нее, их общие — жидкости — размазываются по ее бедрам. Но странность этого вскоре затмевается настоящим страхом, что он не сдержит обещания, что он не…       Соло снова оставляет на ее губах поцелуй. Затем, не отрываясь, переворачивает их обоих так, что она оказывается сверху. В поцелуе нет срочности, он дремлющий и мягкий — внутри груди Рей разливается теплота и теснота самым лучшим и лучезарным образом к тому времени, когда она отрывается от его рта и кладет щеку под его ключицу. Его руки сжимаются вокруг нее, и она счастливо вздыхает, вдыхая запах его голой кожи.       Вдруг к ней приходит мысль.       — Вы принесли мои трусики?       — Они в кармане пиджака, — бормочет он, носом уткнувшись ей в волосы.       — Зачем вы забрали их?       — Хотел, чтобы ты была со мной рядом в течении дня.       Пожалуй, есть что-то грустное в том, что это — самая милая вещь, которую ей когда-либо говорили. Но Рей нет до этого дела. Ее глаза, возможно, уже закрываются, убаюканные светом факелов, непрерывным стуком его сердца и золотой дымкой ее свечения.       Он прочищает горло.       — Я не обнимал никого раньше. После секса, я имею в виду, — сбивчиво поясняет он, тон его голоса торжественен. — Мой прошлый опыт был… не такой. Я довольно скрытный человек, не люблю, — не любил — когда люди подходят близко. Но у тебя есть какой-то способ просить вещи, что мне тут же хочется дать их тебе.       Рей глядит на него снизу. Его глаза зажмурены, но он краснеет вплоть до кончиков очаровательно больших ушей, торчащих из-под взъерошенных волос.       — Это… хорошо? — осторожно спрашивает она.       Он сильнее сжимает ее в объятиях, пальцы одной из его рук выглаживают узоры на ее пояснице.       — Думаю, что это отлично. — Сонная, однобокая улыбка появляется в уголках его рта. — В каком-то смысле, ты тоже моя первая.