***
Она действительно все еще думает об этом, когда стучит в дверь кабинета профессора Соло после последнего экзамена сегодня. Дверь открывается. Она входит и видит, что он сидит за столом и в этот самый момент находится в самой середине процесса откладывания в сторону терновой палочки после того, как снял запирающее заклинание. Дверь захлопывается за ней, и Рей слышит звук щелчков и защелки, движущейся на место, хоть, бросив взгляд через плечо, она не видит ничего, кроме украшающей дверь ручки. — Мне нужно закончить ставить оценки. Устраивайся поудобней. — Соло кивает на пачку шоколадных лягушек на столе рядом со стопкой эссе, которые он просматривает друг за другом. — Никогда не думала, что вы сладкоежка, — замечает она. — Я и не сладкоежка, — говорит он, не поднимая взгляда, его перо царапает пергамент. — Я взял их для тебя. Рей немного улыбается, довольная как кот, наевшийся сметаны, пересекая комнату. Пустой стул стоит с другой стороны стола, но, как только она собирается сесть, он останавливает ее. — Мисс Ниима. — Намек на ухмылку танцует на его губах. — Когда я сказал, что вы можете устроиться поудобней, я не имел в виду стул. И рукой, не держащей перо, он хлопает себя по бедру. Ох. Лицо Рей горит, пока она обходит стол, а колени подгибаются, будто превратились в желе. Его взгляд не отрывается от пергамента, но он слегка отодвигается назад, чтобы у нее было место протиснуться. Сегодня он в темно-голубой жилетке, пиджак в цвет висит на вешалке в углу, а рукава его белоснежной рубашки закатаны до локтей. Он выглядит так замечательно, что последние крохи ее стеснительности исчезают, и она усаживается ему на колени без всяких колебаний. — Хорошая девочка, — шепчет он, его мускулистая рука обхватывает ее за поясницу, а крупные пальцы расползаются по животу. Что касается сиденья, то его широкое, твердое бедро более чем пригодно для использования. Рей берет шоколадную лягушку, разворачивает упаковку, ловко ловит ту, пока она не успевает сбежать и засовывает в рот. Она когда-то думала, что шоколад был действительно лягушками, — это было логично, беря в расчет то, чему маглы учили ее о ведьмах, — но они полностью состоят из шоколада, зачарованные юлить и прыгать вокруг. Она жует, лениво наблюдая, как Соло вырисовывает строгие оценки и мириады исправлений на том, что выглядит как эссе пятикурсников. — Вы слишком строгий, — говорит она с полным ртом, после того как он помечает сочинение Банди Геффера о пяти способах распознавания оборотня сияющей красной “T”, обозначающей “Тролль”. — Мне нужно быть строгим. У них С.О.В. в июне, — Соло достает еще одно эссе из пачки. — Как ты себя чувствуешь? — Больше не болит, если вы об этом спрашиваете. Мы можем продолжать. Его рука дрожит, вынуждая чернила капнуть на пергамент. Ругаясь, он произносит быстрое заклинание, чтобы убрать грязь. — Рад знать, но я, если честно, спрашивал, как ты в общем. — Ужасно хочу спать. — Она глотает размякший шоколад с языка. — Экзамены не такие уж сложные, но я немного отстаю по повторению Трансфигурации и в пятницу еще экзамен у Хакса и у вас, так что… так что не думаю, что мы cможем встретиться в Выручай-комнате до воскресенья, в лучшем случае. Если это не проблема. — Конечно. Школа на первом месте. — Он зачеркивает неправильно написанное слово. — В одиннадцать вечера в воскресенье подойдет? — Замечательно. — Она разворачивает вторую шоколадную лягушку, нервничая о другой вещи, которую нужно упомянуть. Не то чтобы она сможет просто откладывать неизбежное, и в конце концов она произносит: — Сефф Хеллин пригласил меня на Небесный бал. Соло останавливает свое занятие. Рей смотрит вниз на его профиль, но он остается до разочарования бесцветным, ничего не выражающим. Пустым. Будто он снова использует окклюменцию. Тишина заполняет комнату и, прорываясь сквозь ее удушающую дымку, Рей продолжает: — Я сказала ему, что подумаю. Не уверена, что… — Ты должна пойти. — Соло наклоняет голову. Возвращается к оцениванию эссе. — Насколько я понял, это первый за долгое время бал, который будет проводится в Хогвартсе, и первый, в котором будет участвовать ваш класс. Ты будешь жалеть, если пропустишь — может быть, не сейчас, но потом — определенно. Она моргает в его сторону. — То есть вы… вы не против, если я пойду с Сеффом? — Почему я могу быть против? Не совсем радостное осознание приходит к ней, пока она сидит у него на коленях — она была бы признательна, если он хотя бы немного возражал. Но, очевидно, что это не так. Он вполне спокойно воспринимает тот факт, что она будет парой кого-то другого. Она не знает, почему это ранит ее. Не то что она может пойти с ним на бал. — Тогда ладно. — Рей знает, что ее тон слишком ломкий, но ничего не может с этим сделать. — Я поговорю с Сеффом завтра и скажу, что пойду с ним. — Я надеюсь, что ты замечательно проведешь время, — рассеянно говорит Соло, полностью сосредоточенный на оцениваемом эссе. — Если Хеллин попытается распускать руки, ударь его в пах. — Я уверена, что это не потребуется, — едко замечает Рей. — Он джентльмен. Рука Соло — та, которая на ее животе — двигается вниз, скользя под подол ее плиссированной юбки. — Ты этого хочешь? Джентльмена? Ей сложно сразу сформулировать ответ. Его пальцы поглаживают ее бедро с внутренней стороны, лишая слов. — Это… поменяет обстановку, — в конце концов выдавливает она. Другой рукой — той, которая не ласкает ее — Соло берет очередное эссе из кипы и начинает пачкать его пометками. — В хорошую сторону? — Эм… — Рей ерзает, пытаясь заставить лениво двигающиеся пальцы на бедре сдвинуться выше. — Еще не знаю. Едва ли она поддерживает разговор блестяще, но он немного улыбается. Это та самая нехорошая улыбка, которой всегда удается пробудить в ней темный трепет. — Возможно, ты подумаешь на эту тему в ночь бала, — для нее голос Соло звучит низко и хрипло. Он гладит ее сквозь трусы, кончики пальцев скользят по быстро намокающему контуру ее губ. — После того, как твой партнер не будет распускать руки весь вечер… после того, как ты встретишься со мной, и я буду лизать твою киску до тех пор, пока у тебя в глазах не задвоится… — Ее дыхание замирает в шоке, но он безжалостен и легко потирает ее клитор сквозь тонкий хлопок. — Может быть, тогда ты навсегда решишь, предпочитаешь джентльменов или нет. Он отодвигает ее трусики в сторону, и она инстинктивно раздвигает ноги шире, затяжной стон облегчения срывается с ее губ, когда его толстый средний палец скользит внутрь. Она ждет с дрожащим предвкушением, что его рука начнет двигаться, начнет подводить ее ближе к тому, чего ей на самом деле хочется. Но проходит время, а он ничего не делает. Палец внутри нее остается полностью недвижимым, пока Соло продолжает оценивать эссе, перо усердно царапает по пергаменту. Рей сужает глаза. С чем, по мнению Соло, он играет? Она нетерпеливо ерзает, но ей достается только собственный вздох, когда его палец ненамеренно скользит еще глубже, прикасаясь к ее самым чувствительным местам. — Еще парочка эссе, мисс Ниима, — бормочет он так небрежно, что из-за этого ее глаза наливаются кровью. — Вы ведь можете подождать, так ведь? Она берет еще одну шоколадную лягушку с его стола, отчаянно пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь, — чем угодно, — что не является пальцами ее учителя в ее же киске. Она неистово жует сладость; боковым зрением замечает, как его ухмылка становится больше и внутрь проскальзывает еще один палец. Рей глотает шоколад, чувствуя, как ее внутренние стенки растягиваются вокруг пальцев Соло. Большим пальцем он надавливает на клитор достаточно сильно, чтобы поддерживать ее мокрой, чтобы держать ее на грани, но в то же время не устанавливая ритм, которого она так жаждет. Все это во время того, как он ставит оценки за эссе пятикурсникам. Она никогда больше не сможет смотреть им в глаза. — Ты вся течешь прямо на мои штаны, — замечает он, выцарапывая “У” — что означает “Удовлетворительно” — около аккуратно выведенного имени Рахары Лапти. — Что же мне с тобой сделать? — Дать мне кончить будет превосходно, для начала, — ворчит Рей. Соло смеется, сгибая пальцы так, что ее позвоночник выгибается и упирается в его широкую грудь. — Все в свое время. Дело в том, что это не абсолютно ужасно, сидеть вот так. Она своего рода наслаждается чувством, что она такая маленькая и немного беспомощная на его коленях, насаженная на его пальцы, пока он делает вид, что спокоен, собран и занимается таким простым делом, как оцениванием эссе. Эта его новая черта, которую она обнаружила, граничит с садизмом, и будь она проклята, если это не заставляет кровь в ее жилах петь. — Профессор, — ноет она, не столько потому, что думает, что может разжалобить его, но потому, что эти слова — обязательная часть. Часть представления. Она может попросить, потому что знает, что в конце концов он даст ей это. Он сам ей так сказал — что он хочет предоставлять ей то, о чем она просит. — Пожалуйста, дайте мне кончить, сэр, — шепчет она и видит его темнеющий взгляд, хоть тот и не покидает пергамента. — Хорошие девочки терпеливые, мисс Ниима, — напоминает он ей, выражение его лица строгое, хоть эффект и немного испорчен хриплой ноткой его голоса. — И только хорошие девочки заслуживают кончить. Святой черт. Она фантазировала о том, как он говорит что-то похожее, разве не так? Все эти одинокие послеобеденные часы в комнате, где компанию ей составляли только ее пальцы, приближающие к пику, пока она мечтала о нем… — Хорошо. — Она делает глубокий вдох, глотая столь необходимый легким воздух и закрывая глаза. — Хорошо, я буду хорошей. Следующие несколько минут — чистой воды пытка. Она съедает еще одну шоколадную лягушку, чтобы утихомириться, чтобы остановить себя от продолжения. И затем наконец-то, наконец-то, прямо тогда, когда она больше не может терпеть… …ее сердце прыгает от предвкушения в тот момент, когда Соло откладывает перо. Ее сердце расправляет крылья и взлетает, когда его освободившаяся правая рука поворачивает ее подбородок, чтобы он мог поцеловать ее. Она счастливо вздыхает, оборачивая руки вокруг его шеи. Его запястье начинает двигаться у нее под юбкой, уверенно и медленно. Она чуть ли не рыдает от блаженных движений, от движения пальцев в ее киске до щелканья его языка у нее во рту. — Ты на вкус как шоколад, — шепчет он ей в губы, в то время как его собственные исказились в улыбке, на которую она не может не ответить. Он слегка отодвигается, чтобы посмотреть на нее из-под полуприкрытых век, и, видно, смакует каждый звук наслаждения, которые она издает, и тем, как ее бедра стараются изо всех сил, двигаясь навстречу его ладони. — И ты действительно изо всех сил старалась быть терпеливой, так ведь? — Он замирает, наклонив голову на бок, будто раздумывает о своем заявлении. Затем он выдает изящный маленький фырк носом, прислоняясь, чтобы потереться своим носом о ее. — Что ж, в конце концов… как бы то ни было. Рей слишком пропала, чтобы подобрать слова ему в ответ. Пальцы Соло подбирают ритм, двигаясь внутрь ее влажного жара, и, Мерлин, она уже так близко, как она может быть так близко… Ей приходится подавить протестующий крик, когда его пальцы выскальзывают из нее и не возвращаются. Она удивленно глядит на него широко открытыми глазами, в которых, кажется, застыло что-то, похожее на панику, но он успокаивающе смотрит на нее в ответ, расстегивая ремень. — У вас так хорошо вышло, мисс Ниима, — мягко говорит он, и она не может не засветиться от счастья. — Вы были такой хорошей девочкой. Знаете, чего заслуживают хорошие девочки? — Кон… кончить? — гадает она, смотря на него, в горле у нее пересохло, когда он начал расстегивать пуговицу штанов вместе с молнией. — Кончить на хорошем, толстом члене, — уточняет он, и, черт, его глаза такие темные, они ярко горят сквозь нее, а она свободно падает в их глубины. Никакое количество девчачьих разговоров не могло подготовить ее к такому, как Бен Соло. — Возьми свою награду и сядь на него, милая, — напевает он. Ласка направляется прямо к ее клитору. Она быстро подчиняется, освобождая его эрекцию из боксеров дрожащими пальцами и балансирует на его бедре, ее колени упираются по сторонам от его бедер, одна его рука ложится ей на поясницу, вторая — на задницу. Они оба резко дышат, когда она отодвигает свое нижнее белье в сторону и позволяет кончику члена толкнуться во вход; она замечает проблеск здравомыслия, вернувшегося в его взгляд, видит, как он открывает рот, чтобы сказать что-то, и опережает его, говоря: — Я выпила противозачаточное зелье. Нам не нужно больше беспокоиться об… об этом. — Спасибо, Боже. — Он яростно ее целует. — Если бы мне пришлось ждать еще секунду, я бы сжег все это место дотла. Она чувствует разливающееся по телу тепло, и оно не полностью только лишь от возбуждения. Просто приятно быть желанной. Это одна из причин, почему она отбросила всякую осторожность. Никто никогда не смотрел на нее, как смотрит Соло. Никто никогда не желал ее так сильно, что готов был рискнуть всем. Она смотрит в его глаза, когда медленно, до невозможности медленно опускается на член. Черты его лица корчатся, когда она обволакивает его дюйм за дюймом; его глаза закрываются, и он откидывает голову назад, и, ох, как сильно она хочет оставить засосы на бледном мраморе его шеи, как сильно желает прижаться губами к его пухлому рту… Но то, что случилось в теплице, все еще гложет ее, скрываясь в глубине разума. Ожидая, чтобы потопить ее в уколе воспоминаний унижения еще раз. Она не может позволить этому случиться. Так что вместо этого она изо всех сил старается принять его член внутрь себя. Вцепившись в его плечи мертвой хваткой, двигая бедрами вниз и вверх до тех пор, пока наслаждение не становится таким интенсивным, что она вынуждена прислониться к нему для поддержки, давясь рваными, скулящими звуками ему в шею. Его рука успокаивающе поглаживает ее по позвоночнику, а его губы усыпают поцелуями ее волосы, и затем наступает черед этих последних нескольких дюймов, и она действительно делает это, действительно сидит на члене своего профессора, они оба все еще одеты, а полуденные лучи солнца растеклись по стенам его кабинета. — Черт, Рей, ты такая тугая, — шепчет Соло. Его голос чуть ли не злой из-за этого. И внезапно она больше всего хочет, чтобы он потерял контроль. Рей начинает двигаться. Сначала это экспериментальное движение, пробный качающий рывок, но Соло издает захлебывающийся, урчащий звук, будто из него высасывают жизнь. Интересно. Очень интересно. Она выгибает спину, чтобы хорошенько взглянуть на него, пока двигается на члене. Его рот приоткрыт, а сам он глядит на нее, будто она целая вселенная. Это вдохновляет ее быть смелее. Она поднимает бедра до тех пор, пока его член не оказывается наполовину снаружи, и затем падает обратно вниз… …и видит звезды, может поклясться, что действительно видит, издавая хриплый крик, когда член снова оказывается в ней по самое основание. Она делает так снова и снова, улыбка чистейшего наслаждения появляется на ее лице. Ей нравится эта позиция, нравится, как она может быть главной, выбирая угол и глубину, нравится, как, видно, дыхание выбивается из ее легких с каждым движением вниз. И Соло, ее бедный профессор Соло, теперь он — тот, у кого раскраснелись щеки и остекленели глаза, растерянный и ошеломленный. — Красивая девочка, — шепчет он, поднося руку между их телами, кончик его большого пальца вырисовывает беспорядочные узоры на ее клиторе, — только посмотри на себя. Только посмотри. Проходит не так много времени, когда она кончает после этих слов. Она снова закидывает руки ему на шею, дрожа около его массивного тела, пока оргазм пронзает ее. Он хватает ее за бедра и берет дело в свои руки, покачивая ее тело вверх и вниз на члене, и, может быть, ей нравится и это тоже, нравится быть ошеломленной настолько, что она мягкая и податливая у него в руках, пока он использует ее для своего собственного удовольствия. Ее пальцы слабо путаются в его мягких волосах. — Кончите в меня, сэр, — говорит она ему в ухо приглушенно и легкомысленно. — Заполните меня, отправьте обратно к моим друзьям со своей спермой, стекающей по бедрам… Он напрягается, его пальцы оставляют синяки на ее талии, и он со стоном изливается в нее. Она закрывает глаза, наслаждаясь моментом, прилив тепла выплескивается на ее трепещущие стенки, и она все еще видит те звезды, которые по-настоящему и не исчезали.***
После, когда она скатилась с его колен и они оба встали на ноги, поправляя одежду, он первым поднимает снова тот разговор. — Я серьезно по поводу Хеллина. — Соло слегка наклонился, чтобы подсуетиться вокруг юбки Рей, разглаживая складки. — О пинании в пах, если он начнет распускать руки. Просто потому, что ты чей-то партнер на школьного мероприятии такого типа, не означает, что ты обязана принимать их намерения. — Мне не нужно быть его парой, — говорит Рей, прежде чем успевает остановить себя. — Я все еще думаю об этом. Соло на мгновение останавливается, делая паузу в своих действиях, похожих на священный ритуал. Его взгляд тут же поднимается, чтобы встретиться с ее, так резко и внезапно, что она думает, что это просто не могло быть полностью намеренно, что все-таки есть вещи, которые он делает, не в силах сдержать себя, неспособный остановиться, когда они остаются наедине. “Если ты попросишь меня не идти на бал с Сеффом, я не пойду, — думает Рей, пристально глядя Соло в глаза — теперь они карие с оттенком оливкового, подсвеченные полуденным солнцем. — Все, что тебе нужно сделать — только попросить” Она ошеломлена тем, как сильно хочет, чтобы он попросил ее. Тем, как сильно хочет, чтобы он признал, что для него будет невыносимо видеть ее с кем-то другим. Он сглатывает. Затем отводит взгляд, сосредотачиваясь на том, что заправляет выбившиеся пряди волос ей за ухо. — Ты должна делать то, что хочешь ты, — спокойно говорит он ей. — Должна делать то, что, на твой взгляд, будет лучше для тебя. Оглядываясь назад, было глупо думать, что такой, как Бен Соло, будет ревновать ее. Ну, что ж. — Я пойду тогда, — тихо говорит Рей. — Увидимся позже. Соло кивает, уже отходя к своему столу. — Да. И… пожалуйста, подготовься к моему экзамену. Она ощетинивается. — И что это должно означать? Мои оценки в порядке! Он садится, откидываясь на стуле. Вместо ответа одаривает ее последней загадочной улыбкой. Она закатывает глаза и почти вылетает из его кабинета.