the heartbreak prince

      — Что, черт возьми, это было? — шепчет Финн, когда семикурсники толпой вываливаются из класса ЗоТИ пятничным утром.       — Катастрофа, вот что. — Круглое, милое лицо его девушки посерело по краям и выглядело так, будто ей плохо. — Все было нормально, пока боггарт Пейдж не стала отчитывать меня. По-вьетнамски. Это означает, что она по-настоящему рассержена. — Роуз вздрагивает. — Я не знала, что боггарты могут говорить.       — Я справился со своим, но шкаф не сдвинулся с места, — скорбно заявляет Базел Варв, тащащийся за ними следом. — А я практиковал это отталкивающее заклинание с сентября.       — Шкафы были невосприимчивы к магии. — Уверенный холодный тон голоса Корр Селлы пытается замаскировать тот факт, что и она, и другие слизеринцы, выходя из класса, выглядели такими же травмированными, как и другие ребята. Самообладание к ним начало возвращаться только теперь, в коридоре. — Я не знаю, как профессор Соло сделал это, но они такими и были. Нужно было ударить по конкретным точкам, чтобы отлетел весь шкаф.       Рей удалось это распознать почти слишком поздно, и успешно справиться со шкафом отталкивающим заклинанием получилось у нее лишь тогда, когда на часах оставались последние считанные секунды. До этого ее потрясла форма, которую принял боггарт — одна из школьных сов вылетела из шкафа, сжимая в когтях свиток пергамента с ее оценками Ж.А.Б.А, около каждого предмета стояла «T», что означало «Тролль». Ей удалось взять себя в руки, чтобы превратить оценки в настоящих троллей в пачках, как на гобелене седьмого этажа; это позволило ей победить боггарта с помощью заклинания Ридикулус, но ее быстрого размышления едва хватило на то, чтобы успеть вовремя, наверстав время, которое она потратила на эссе.       Письменный экзамен и практический — Соло определенно слетел с катушек.       — Забудьте про невосприимчивые к магии шкафы, — говорит Джесс. — Что я хочу знать, так это — откуда профессор Соло достал так много боггартов?       — Может быть, поэтому он никогда не ест вместе с нами, — встревает Элливер Олим. — Слишком занят топтанием в лесу, запихивая в мешок боггартов друг за дружкой.       Всплеск столь необходимого веселья пролетает по толпе, но его недостаточно, чтобы облегчить все переживания студентов.       — Если Ж.А.Б.А будет похож на это, то я не сдам! — плачет Рико Свен, один из когтевранцев. Затем он незамедлительно и в полной мере заливает все слезами.       — Ну же, приятель, тебе пора в больничное крыло, — говорит Сефф, отводя друга в сторону. — У мадам Калонии всегда есть запас успокаивающих зелий как раз к экзамену.       Рей чувствует укол вины, видя, как Сефф и Рико уходят. Вместо того, чтобы дать Сеффу ответ, она избегала его весь вчерашний день — в ее защиту, экзамен по трансфигурации у Мотмы был таким же сложным, и все мысли о бале отошли на задний план.       Однако время и отговорки у нее почти закончились.       Направляясь в сторону Большого зала вместе с Финном и Роуз, Рей не может не бросить взгляд в сторону класса, где проходят занятия по Защите от Темных Искусств. Она уже должна быть пустой, если не считать профессора Соло. Он руководил экзаменом с его обычной строгостью, а его пронзительные глаза отказывались встречаться с ее взглядом — хотя она и не может его за это винить, ведь если бы он пялился на нее так же, как она, должно быть, пялится на него — едва ли это чем-то бы помогло ситуации. Он кивнул ей после того, как она откинула шкаф назад, а она прошептала мягкое «Пока, сэр», которое осталось без ответа, пока она проносилась мимо него прочь из комнаты.       Ему надо отдать должное — он замечательно притворялся, что она не прыгала у него на коленях в среду.       Рей все еще чувствует, как саднит внизу, но в этот раз ощущения куда более приятные.       — Эвридика, — Талли берет ее под руку, когда их малочисленный гриффиндорский контингент — и одна пуффендуйка в лице Роуз — достигают пролета второго этажа. — Мы все ждем с затаенным дыханием — ты пойдешь на бал с Сеффом Хеллином?       — Я еще не говорила с ним, — говорит Рей. — С этими экзаменами и всем таким можно и с ума сойти.       — Никогда не думала, что ты из тех, кто думает об оценках, Ниима, — замечает Гандрис Дан. — Видел твоего боггарта. Видно, ты и правда собираешься взять за ум в этот последний год, да?       — Видимо, да, — бормочет Рей. Она знает, почему ее боггарт так выглядел — ее будущее в волшебном мире зависит от того, как хорошо она сдаст Ж.А.Б.А. Если она провалится, то у нее никогда не получится быть независимой, никогда не получиться быть свободной от родителей и той жизни, которой она жила до Хогвартса.       Саму эту мысль тяжело переваривать.       — Бывают и похуже, чем Сефф, знаешь, — говорит Талли Рей. — Он не так уж и плох.       Джесс ухмыляется.       — Не ты ли в первый год как-то сказала мне, что хочешь поиздеваться над ним?       Талли делает попытку все отрицать.       — Он был таким учительским любимчиком. Все еще такой, но… — она пожимает плечами, — сейчас его можно потерпеть, или я, возможно, этому научилась. В любом случае, моя точка зрения — ты должна сказать “да”, Рей. Это же будет весело!       Замечая дискомфорт Рей, Роуз быстро приходит на помощь и меняет тему разговора.       — С кем ты пойдешь, Талли?       — С моим парнем, конечно же!       — О, ты и Киян снова вместе? — вежливо спрашивает Роуз. — Я не знала.       — Ну… — Талли глубоко вдыхает, а затем с энтузиазмом пускается в один из своих привычных монологов: — Он был тем, кто хотел, чтобы мы снова были вместе. “Это твой последний шанс”, — предупредила я его, и он пообещал, что не будет таким засранцем, и поэтому я сказала…       Хотя тактика Роуз сработала, и ей удалось отвести внимание от Рей, теперь это означает, что ей придется выслушать очередную главу никогда не заканчивающейся саги о бурных отношениях Талли с Кияном Фарландером, капитаном пуффендуйской команды по квиддичу. Рей кидает Роуз благодарный взгляд; в ответ Роуз кривит лицо так, что это явно означает: “Ты мой должник”.       Чуть позже днем Рей сидит на экзамене по зельеварению, и у нее получается ничуть не лучше, чем на Защите от Темных Искусств — по правде говоря, это еще большее издевательство. Она доливает в котел желчь броненосца, которое делает ее зелье прибавления ума пурпурным, а затем забывает, что зелью надо покипеть десять минут, прежде чем добавлять корень имбиря.       Зелье в котле взрывается прямо в лицо Хаксу, когда он инспектирует ее работу.       Разъяренный Хакс приписывает Рей, основательно впавшей в депрессию, наказание и отсылает ее из подземелий без окончания практики. В коридоре сейчас находится только один ученик — Сефф, который хорошо разбирается в Зельеварении и закончил раньше, а теперь ждет своих друзей.       — Что это было? — он обеспокоенно смотрит в сторону Рей. — Я слышал взрыв, а затем крики.       — Я думаю, что завалила экзамен, — говорит бледная как мел Рей.       — Не волнуйся, — торопиться заверить ее Сефф, — ты наверстаешь на следующем. И помни, на оценки за Ж.А.Б.А никак не повлияет то, что Хакс тебе поставит, тебе только нужно набрать достаточно, чтобы он допустил тебя до экзаменов в июле. Я даже припоминаю, что можно справиться с двумя полностью заваленными экзаменами.       Рей фыркает. Сефф улыбается, и, смотря на его открытое, честное лицо, у нее нет ни тени сомнения, что если бы у нее был нервный срыв, как у Рико, он бы без колебаний отвел ее в больничное крыло за успокоительным зельем, даже учитывая то, что она еще не ответила ему по поводу бала.       Она вспоминает слова профессора Соло о том, что когда-нибудь она пожалеет о том, что пропустила бал и все прилагающиеся ощущения. Она вспоминает, какое бесстрастное выражение лица у него было.       — Я хочу пойти на бал с тобой. — Рей вдруг понимает, что это говорит она сама. И смотрит, как глаза Сефф загораются, а на губах расцветает улыбка. — Но, — продолжает она, потому что ей нужно быть честной, он заслуживает ее честности, — я, если честно, не ищу… чего-либо прямо сейчас, и это, возможно, и не изменится. Я была бы рада пойти, как друзья. Если так не пойдет, то я пойму. У тебя все еще есть время спросить кого-нибудь еще.       Сефф моргает. Первое время он выглядит немного удрученным, но затем постепенно, с сожалением принимает ее слова.       — Я с радостью пойду с тобой, как с другом.       — Правда?       Он кивает.       — С тобой приятно проводить время, и, думаю, будет весело провести эту ночь вместе с тобой, Финном и Роуз. Хоть большая ваша часть — гриффиндорцы, — Сефф смеется и, воодушевленный, добавляет: — Не буду врать, я надеялся на большее или что-то типа того, но я понимаю. В любом случае все пройдет замечательно.       Рей улыбается ему и думает, что все на самом деле может быть так.

***

      На обеде следующим днем Хакс — его узкое лицо украшено пластырями, которые мадам Калония пришлепала на ожоги, вызванные вышедшим из-под контроля котлом — марширует к гриффиндорскому столу и протягивает Рей карточку с наказанием, не говоря ни слова. Когда она читает содержимое, ее сердце уходит в пятки, в то время как Хакс возвращается к профессорскому столу к другим учителям.       — Проклятье, ночное наказание, — Финн издает низкий сочувствующий свист, заглядывая Рей за плечо и читая. — Он разве не знает, что это выходные?       — Из-за этого он, возможно, и выдал его, — ворчит Рей. Ей нужно будет полировать доспехи в вестибюле на третьем этаже, начиная с девяти вечера и до тех пор, пока не закончит. Без магии.       Если ее не подводит память, там двадцать доспехов. На это у нее уйдут часы.       У нее не выйдет встретиться с Соло в Выручай-комнате.       — Хакс такой придурок, — Финн кидает взгляд в сторону факультетского стола в самом начале Большого Зала. — Хочешь, чтобы мы с Роуз помогли? Мы спрячемся под мантией.       Искушение принять его предложение велико, но Рей говорит Финну, что справится сама. Ее друзьям как никогда необходим отдых после этой изнурительной недели. Ей тоже, если на то пошло, но с этим уже ничего не поделать. Хакс добавил, что утром проверит вестибюль, и если ему не понравится, то ей нужно будет все повторить следующей ночью.       Придурок.       Рей проводит оставшееся время дня, играя в монополию с Финном и Роуз в Выручай-комнате — они нашли магловскую настольную игру под кипой старых книг. За это время им не раз пришлось задаться вопросом, могут ли они все еще считаться друзьями, а отношениям Финна и Роуз — выдержать тест на прочность. После этого Рей тайком крадется к кабинету профессора Соло, изо всех сил стуча в дверь, пока та не открывается, и он смотрит сверху вниз на нее, все еще держась за ручку двери, а его шутливое выражение лица превращается в слегка встревоженное.       — Рей. Сейчас не лучшее время. Директор Кеноби должен подойти на чай. Он будет тут в любую минуту.       Она борется с разрушающей волной разочарования за разочарованием.       — Я просто хотела сказать, что не смогу встретиться с вами сегодня. Профессор Хакс выдал вечернее наказание, и мне нужно будет полировать доспехи в вестибюле на третьем этаже. Скорее всего, это займет несколько часов.       — Что? — Темные глаза Соло сужаются. Рука, не держащая ручку двери, сжимается в кулак. — Хакс сказал причину, или он, как обычно, ведет себя, как властный хорек?       — Ну, я, возможно, забыла дать зелью прибавления ума покипеть десять минут, прежде чем добавить корень имбиря, и, возможно, позвала его, когда начала паниковать, когда все стало… пузырчатым…       — Ах. Поэтому оно взорвалось ему в лицо. — Намек на нежелательную улыбку мелькает в уголке рта Соло. — Из-за этого все эти повязки. — Он выглядит необыкновенно удовлетворенным некоторое время, но затем вновь трезвеет, на его бледном лбу появляются складки. — Но это часть опасностей, которые таит за собой работа с молодыми волшебниками и волшебницами. Он не должен был давать тебе наказание из-за этого. Я могу поговорить с Оби-Ваном…       Рей уже мотает головой.       — Это будет по-настоящему подозрительно, если вы пойдете и соберетесь отменить наказание, выданное другим учителем. Все в порядке, мы сможем встретиться другой ночью…       — Рей, — прерывает Соло с резкостью в голосе. — Я меньше озабочен встречей с тобой, чем тем, что тебе предстоит заниматься этой изматывающей черной работой прямо на неделе с экзаменами.       — Ох, — она немного колеблется, растерянная. — Что ж, это все еще будет подозрительно, и Хакс превратит для меня весь оставшийся семестр в ад, если у меня получится как-то избежать его наказания. Все будет в порядке, у меня есть все воскресенье, чтобы отдохнуть.       Он вздыхает.       — Хорошо.       Они смотрят друг на друга. Между ними висит что-то незаконченное, будто еще есть что-то, что ей нужно сделать.       Глаза Соло перемещаются к ее губам, но он сам остается на месте. Похоже, будто ждет чего-то.       — Эм… тогда пока! — паникующе говорит Рей, затем поворачивается и убегает.       Когда она спускается по лестнице, ведущей в класс, Соло протягивает мягкое: “До свидания, Рей”. Он звучит разочарованным, но в тот самый момент, когда она собирается остановиться и обернуться, она слышит, как дверь его кабинета неизбежно закрывается.

***

      В девять вечера Рей оказывается в вестибюле наедине с ведром с тряпками и баночками с чистящими средствами. Это вестибюль к главному входу в Часовую башню, расположенный на третьем этаже, и стены уставлены доспехами, щиты которых украшены разнообразными геральдическими символами.       Это изматывающая работа — растирать тряпкой в чистящем средстве металлическую поверхность, пока она не засверкает, а потом повторять процесс снова и снова. Неожиданным, но приятным сюрпризом оказывается появление Джесс и Кайдел, которые зашли поддержать ее после своих занятий, пока им не приходит время отправляться в свои комнаты — даже старостам нельзя находиться ночью снаружи. Менее приятный подарок приходит в форме Ункара Платта, который время от времени высовывает голову из плеч, чтобы погоготать в ее сторону, пока она, сжимая зубы, представляет, как душит его грязными тряпками.       Еще здесь замковые привидения. Такие менее загруженные места, как этот вестибюль — их привычная среда обитания; несколько из них время от времени пролетают мимо Рей по пути к своим любимым убежищам; более дружелюбные — останавливаются, чтобы перекинуться с ней парой слов.       Однако к часу ночи Рей оказывается по-настоящему одна, пот стекает у нее по бровям, и еще пять доспехов все еще ждут своей очереди. Она совсем не останавливалась, чтобы перевести дыхание, желая поскорее со всем этим закончить, но это решение оказалось плохо взвешенным, потому что ее руки и спина болят так, будто не доживут до завтра.       — Глупый Хакс, чертов придурок, — бормочет Рей, пока это не становится ее персональной мантрой.       Отблеск света появляется в углу ее взгляда. Поначалу она думает, что это еще одно привидение, но, осматриваясь, она видит Патронус Бена Соло, грациозно летящий в ее сторону, яркое свечение белого оленя сияет сквозь тени.       Сердце Рей пропускает удар. Она возвращается к полировке с мягкой улыбкой на губах.       Олень остается с ней на протяжение всей ночи, ее тихий хранитель. Когда она заканчивает, он все еще идет с ней, пока она убирает чистящие принадлежности обратно в каморку, а затем направляется к гриффиндорской башне. Несмотря на усталость в костях, ее шаги легкие, как воздух, легкие, как Патронус, идущий рядом, сопровождающий ее сквозь заброшенные коридоры Хогвартса.       Полная Дама давно спит, храпя, как пила. Рей нужно сказать пароль четыре раза, прежде чем фигура на портрете открывает один глаз и откатывается, открывая проход в общую комнату, бормоча что-то о бесцеремонных учениках.       Рей поворачивается к Патронусу Соло. Он спокойно ее рассматривает, сияя, будто выточен из звездного света, и он напоминает ей о нем — осторожном, с мягким взглядом, стоящем в дверях кабинета и чего-то ждущего.       Рей наклоняется, оставляя поцелуй на серебряном кончике оленьего носа. Нос никак не чувствуется, но, закрывая глаза, она почти может представить, будто это губы Соло около ее губ.       Патронус — продолжение души, в конце концов.       — Спокойной ночи, — шепчет она, выпрямляясь. Уши оленя единожды дергаются, и затем он упрыгивает прочь, растворяясь во мраке.

***

      В понедельник, шестнадцатого декабря, все ученическое население Хогвартса взбудоражено. Никто не может сосредоточиться на лекции, и заклинания одно за другим идут наперекосяк. Когда раздраженные профессора, ведущие последние занятия, наконец сдаются и распускают учеников, появляется ощущение, будто само основание замка сотрясается от шагов тысячи подростков, бегущих в свои комнаты, чтобы подготовиться к Небесному Балу.       В комнате Рей это полная свистопляска.       — Джесс! — визжит Талли, босая и одетая только в розовый халат. — Ты видела мою тушь? Она только что была у меня в руках…       — Кому есть дело до твоей туши, Таллиссан! — Джесс почти в слезах, она держит зеркало перед лицом, вглядываясь в свое отражение с абсолютным ужасом. — У меня прыщик!       Талли останавливает свое действо по рысканью в простыне в поиске неуловимой туши.       — Прыщик? У тебя?       — Это все из-за стресса из-за экзаменов на прошлой неделе! — воет Джесс. — Поздно ложилась, ела чипсы, времени хватало всего лишь на три шага ежедневного ухода на кожей…       — Мерлиновы подштанники, сколько всего шагов в твоем уходе за кожей? — требует ответа Джанна, взбивая массу своих темных волос, пока они не обрамляют ее лицо, как пышное облако.       — Десять, но не в этом дело. — Джесс кидает зеркало на туалетный столик, чтобы позаламывать руками. — А в том, что нельзя показываться так Кайдел!       Джанна и Рей обмениваются взглядами, которые можно приобрести, только будучи теми двумя людьми, которые уживались с Таллиссан Линтрой и Джессикой Пава последние семь лет.       Рей сидит на одном из кресле-мешке, которые расставлены по комнате, уже одетая, и ждет, когда они уже спустятся к Большому Залу. Она пытается не чувствовать себя слишком некомфортно с длинными, утонченными рукавами, в которые упакованы ее руки, и такой же длинной и утонченной юбкой, трепещущей у лодыжек. Талли пыталась заставить ее надеть каблуки, но так и не смогла убедить Рей надеть что-то более изысканное, чем голубые балетки другой девочки, вытянув их в размере заклинанием, потому что “Боже мой, Эвридика, у тебя и вправду большие ноги, верно?”       На контрасте с ерзанием Рей, Джанна, сидящая в своем бледно-золотом костюме со свободной посадкой с пуговицами в виде звезд, совершенно невозмутима. Лениво придавая последние штрихи волосам, она представляет собой оазис спокойствия в комнате, где Талли и Джесс бегают по кругу, как обезглавленные курицы, и Рей начинает серьезно взвешивать вариант забыть это все, как страшный сон, и пойти спать.       — Нашла! — Талли появляется из перепутанной кучи простыней, триумфально поднимая тюбик с тушью в воздух. — Видишь, важно — не паниковать…       — Ты сказала Нииме, что убьешь ее, если она наденет кроссовки с платьем, — говоря мягко, замечает Джанна.       — Это я не паниковала, это я говорила абсолютно серьезно. — Фыркнув, Талли поворачивается к Джесс. — Теперь же, Джессика, соберись, у меня где-то лежит гарантированный десятисекундный прыщевыводитель, все будет в порядке… — она замолкает, ее сапфировый взгляд переходит на Рей. Затем она взвизгивает вновь. — Почему ты еще не готова?       — Эм… Я готова, — говорит Рей.       Талли и Джесс обходят ее вокруг, беря свои косметички и разнообразные продукты для волос.       — Нет, не готова, — заявляют они в голос с решительным блеском в глазах.

***

      Часом позже Рей прикована к зеркалу в полный рост, где стоит девушка, которую она не узнает, и смотрит на нее в ответ.       Первый и, как она думала, последний раз, когда она красилась и ее волосы были уложены, она была в школьной форме. Эффект был не особенно ослепительным.       Но сейчас — теперь, когда она уже сделала выводы и настояла на том, чтобы своей легкой рукой нанесла макияж Джесс, теперь, когда она завернута в красивое голубое платье, она выглядит… она выглядит…       Что ж.       Она выглядит довольно неплохо.       Талли собрала волосы Рей в искусное подобие… чего-то… пучкообразного. Оно удерживает надоедливые пряди от ее лица, все так же позволяя им рассыпаться каскадом блестящих волн по плечам. Джесс нанесла нечто “нюдовое с розоватыми оттенками, очень легкое, увлажняющее, совсем не прилипчивое, обещаю” на губы Рей, усеяла ее щеки мерцающими румянами и сделала что-то пугающе запутанное с жидкой черной подводкой, что она сама назвала “кошачьим взглядом”.       Рей признает, что волосы и макияж льстят ее чертам. Ей больше не неудобно в своей одежде после большого количества неуловимых изменений, которые сделала Талли, уверяя Рей, что они все могут быть отменены простым Фините Инкантатем. Старое платье Пейдж Тико обхватывает и парит во всех нужных местах; Рей выглядит выше и даже немного округлой, стройность ее талии более выражена относительно изгиба бедер.       Ей просто хотелось бы, чтобы глубокий v-образный вырез на груди не был почти до ее пупка, и ее спина не была почти так же сильно обнажена.       — Нужно, чтобы так было, потому что рукава длинные, и юбка такой формы. Иначе ты будешь выглядеть безвкусно, — настояла Талли. — В любом случае я зачаровала платье, чтобы оно не сдвинулось с места ни при каких обстоятельствах. Твои соски в безопасности.       — Только если ты не захочешь, чтобы они не были, — встряла Джесс, что побудило Рей подавиться собственной слюной.       Теперь, пока ее соседки заканчивают собственные приготовления, Рей изучает девушку в зеркале, которая выглядит взрослой и довольно загадочной. Которая выглядит так, будто способна иметь секретную интрижку. Ее пульс ускоряется.       Она не может дождаться, когда профессор Соло увидит ее.       Она поворачивается направо, затем налево. Маленькие серебряные звездочки, усыпающие голубую ткань цвета полночного неба, кружатся в медленном, гипнотическом танце, подобные движению созвездий в небесах.       — Ох, Рей, ты выглядишь потрясающе! — Талли радостно хлопает в ладоши. — Мы все такие. Это будет самая потрясающая ночь в жизни!       — Будет плохо, если мы пропустим ее, — тянет Джанна, — так как должны были собраться в общей гостиной пять минут назад.       — Джанна, почему ты ничего не сказала? — вскрикивает Талли, которую, видно, хватил удар. Она хватает Джесс, которая хватает Рей, которая хватает Джанну, и четверка гриффиндорок вываливаются из комнаты. Пока другие девочки смеются и хихикают вокруг нее, на лице Рей робко и неуверенно расцветает счастливая улыбка.