***
— И когда ты приедешь снова? Вопрос задан Скарамушем, чтобы сгладить молчание, повисшее между ними, но это и правда очень сильно его интересует. Больше всего на данный момент. Они идут по тем же дорожкам вперёд-назад, уже доедая рожки с мороженым. Чёртов Каэдэхара заплатил за него тоже. Зачем? Скарамучче не нужны его деньги, ему нужен сам Казуха. — Не буду загадывать строго наперёд. Через месяц может? Я не знаю, мне предстоит всё это время усердно работать, потому что у меня появилась одна интересная идея. —Казуха замолкает на мгновение, доедает фисташковый пломбир и продолжает: — Не хочу рассказывать сейчас, боюсь, что всё сорвётся. Ты в любом случае узнаешь через какое-то время. — Возбудим, но не дадим, — Скарамучча закатывает глаза, недовольный тем, что вновь остаётся в неведении. Ну и ладно, если так хочет Казуха, то он готов потерпеть. — Прости. — Прощаю. Лёгкий ветерок дует со стороны реки, заставляя чуть вздрогнуть. Скарамуш чувствует, как у него пробегаются по рукам и спине мурашки. После съеденного мороженого ещё прохладнее. Темноволосый всё порывается взять Казуху за руку, переплести пальцы и согреться наконец, даже в один момент правда дёргается, но останавливается в нерешительности, лишь задев чужое запястье. Списать на чистую случайность не составляет труда. Каэдэхара вздыхает незаметно, пряча глаза.***
Провожать Казуху в аэропорт просто ужасно. Скарамучча, как и планировал, старается не показывать грусти, улыбается даже намного чаще, но улыбки его получаются то ли хмурыми, то ли ненастоящими. Казуха примечает это чуть ли не с самого утра, но так и не говорит ничего по этому поводу. Блондину и самому не слишком хочется давать слабину, однако они правда очень хорошо сходятся характерами, расставаться сложно. А ехать куда-либо вместе, чтобы потом стоять глупо и смотреть друг на друга, скрывая подступающие комом слёзы — ещё сложнее и неприятнее. Каэдэхара знаком с понятием расставания слишком хорошо. Он привязался к Скарамучче за эти три дня сильнее, чем мог предположить. Выходят из машины в гнетущем молчании, но пока стоят в очереди на проверку багажа, Казуха сумел развязать разговор. Рассказывал всё, что только мог весёлого вспомнить из жизни, только бы немного улучшить Скарамушу настроение и отвлечь от всяких плохих мыслей. — Эй, Мушша, дальше я один, — Казуха удерживает Скарамуччу за рукав на пути в паспортный контроль. Была бы возможность, последний проводил бы Каэдэхару хоть до другого города. Но таковой возможности нет сейчас. — Да… Точно. Задумался. Лучше всего просто развернуться и уйти, отпустить побыстрее, пока не стало чересчур невыносимо. — Возвращайся, слышишь? Я не прощу, если не вернёшься. — Да обещаю-обещаю. Куда я от тебя денусь, м? — Казуха расплывается в ласковой улыбке, прижимает Скарамуччу к себе, бросив сумку с вещами на плитку пола. Темноволосый льнёт совсем близко, кладя подбородок на плечо Каэдэхары, прикрывает глаза. Он как последний дурак успевает прочесть в интернете советы, как не разрыдаться при расставании с дорогими людьми. Там сказано, что можно повторять в голове какие-то глупые песенки, либо стихи. Скарамуш стыдливо попробует про себя, но от этого становится только хуже. Может, он неуравновешенный просто? Руки тесно сжимают бежевый кардиган, хочется обниматься так, чтобы слиться с чужим телом. Отпускать тяжело. Тяжело. Тяжело. И Скарамучча всё же не удерживается. Слёзы невольно льются из глаз, юноша жмурится сильно, словно не желает, чтобы они вытекали, не желает показывать очередную слабость и уж тем более заставлять Казуху чувствовать себя неловко из-за его нытья. Каэдэхара гладит его по волосам, спутываясь в них пальцами, невесомо потягивая отдельные прядки. Блондин не умеет нормально успокаивать, но старается сделать всё, чтобы слёзы дорогого юноши скорее прекратились. — Эй, милый, пожалуйста, — ласковое прозвище трезвит Скарамуша немного. Тепло разливается в груди, даже ноги немного гнутся. Он точно влюблён, бесповоротно, надолго. — Скар, тише, ты чего? Не навсегда же. Я всё ещё на связи. Звони, пиши, я буду стараться всегда-всегда отвечать. Я с тобой. О котятах заботься, хорошо? Буду по вам скучать и ждать встречи. Не грусти. — Легко тебе говори-и-ть… — Вообще-то не легко! Я сам скоро заплачу, прекрати! — Казуха горько улыбается, с трудом отрывая Скарамуччу от себя. — Ну чего нюни распустил, как девчонка маленькая? Твоя Райдэн и то бы так не заплакала. — Иди в жопу. Казуха усмехается уже веселее, приободряя этой улыбкой Скарамуччу. Потом говорит серьёзно: — Береги себя, слышишь? Кушай нормально, умеешь же готовить, когда захочешь, да? Скарамуш кивает, утирая слёзы рукавами. — Не три глаза так! — Каэдэхара заботливо отводит его руки от лица и сам аккуратно вытирает с щёк слёзы. — Мне уже пора бежать, и так задержались. До скорой встречи! Блондин нагинается немного, целует красный нос Скарамуччи, тянется ко лбу, но его опережает ответное касание губ по щеке. Скарамуш мажет поцелуем, не задумываясь ни секунды, поэтому не рассчитывает и выходит как-то резко и слишком близко к губам. Друзья так точно не целуются. Ещё секунду, растянувшуюся в бесконечность, Скарамучча смотрит пристально на смущённый румянец Казухи, затем тот просто хватает сумку, разворачивается и быстрым шагом идёт, чуть ли не побежал, к стойке паспортного контроля. Скарамуш не успевает даже попрощаться. — Пока, Казу. Жду тебя скорее в гости… — шепчет Скарамуш в пустоту и смаргивает застоявшиеся слёзы. Да, прощай. Милый…***
Стоит ли говорить, что, прийдя домой, Скарамучча безвольной куклой падает на кровать, планируя намочить слезами насквозь свою подушку? Через полчаса глаза просто физически не способны выделять влагу и юноша дышит тяжело, шмыгая носом. На одеяла к нему запрыгивают котята, потираясь об него лобиками, мурлыкают. Скарамуш улавливает себя на мысли, что теперь, наблюдая за питомцами, вспоминает Казуху. А прошло-то лишь два часа после их прощания. Скарамучча не понимает, как будет жить этот месяц. Максимально окружили неподдельной заботой, окунули в счастье с головой, а потом покинули, оставили пустоту в сердце. Ну и сколько он будет меланхолично рассуждать по этому поводу? Казуха наставлял в первую очередь беспокоиться о себе, значит, Скарамуш сейчас пойдёт и перекусит чем-нибудь. И Ряженку с Бориской накормит наконец. Потом… Да что угодно! Фильм посмотрит. Хочется какую-то тупую романтическую комедию врубить, успокоить нервишки, привести в порядок хаотичные размышления. Темноволосый так и делает, предварительно умывается как следует над раковиной. Выглядит так, словно у него вся семья умерла: точёный носик красный, как после мороза; глаза опухли сильно. Жесть, расклеился. — Всё будет хорошо, — сам себе говорит Скарамучча, сурово глядя на собственное отражение. Руки упираются в бортики раковины. — Вечером позвоню Казухе, поговорим о чём-то. Не сдох же он, всё нормально. Самовнушение у парня прекращается, когда слышит краем уха вибрацию из кармана. Телефон оповещает его о входящих сообщениях. kazuhakaedehara |15:20|: *2 вложения* Через пять минут взлетаем. Надеюсь, ты не плачешь, посмотри, какие мы с тобой хорошенькие тут<3 И ещё кое-что, пока не врубил авиарежим. Не загоняйся по поводу своей внешности, я вижу, что ты себе не нравишься. Мушша, ты безумно красивый. Поверь. — Люблю тебя…