kunikuzushiw |19:50|: Можно прям сейчас позвоню? По видео.
kazuhakaedehara |19:50|: конечно! жду Скарамучча зачем-то хлопает себя по щекам, надеясь что это окончательно приведёт его в чувство после беспокойного сна. На удивление, это правда помогает. Темноволосый вздыхает глубоко, садится в кровати поудобнее и нажимает на значок видеозвонка. Через пару секунд он видит до боли родное лицо, алые глаза улыбчиво смотрят ему прямо в сердце. — Как ты там? Недовольный такой сидит! — добродушно усмехается Казуха, вызывая у Скарамуша ответную полуулыбку. Юноша в ответ показывает палец вверх, говоря этим, что всё в порядке. Несмотря на то, что Скарамучча ожидает какую-нибудь неприятную реакцию организма на Каэдэхару в виде очередного наплыва слёз, такого не происходит. Наоборот даже, будто камень с души. — Нормально долетел? Не побили твой багаж? — Всё просто прекрасно, даже быстрее, нежели я рассчитывал! А сумку я в ручную кладь взял, не доверяю свои драгоценные вещи этим самолётам, — Казуха по ту сторону экрана шутливо закатывает глаза, параллельно плюхаясь на широкую белую кровать. Теперь они оба на кроватках сидят и болтают, будто бы вместе. — Я рад, что ты спокойно долетел. Я очень переживал, — последнюю фразу Скарамучча шепчет на полтона ниже, словно не желает быть услышанным. Но его, разумеется, слышат, это темноволосый понимает по мимолётному всплеску счастья, отразившемуся на чужом лице. — Спасибо тебе. Кстати, знаешь, я… Юноши разговариваются не на шутку, Скарамучча за беседой даже не замечает, что время на часах близится к ночи. Он, конечно, уже ловит себя на том, что клюёт носом, но упорно продолжает слушать переливчатый голос Казухи, утопая в нём, как в нежно укутывающем махровом одеяле. Каэдэхара несколько раз предлагает окончить разговор и созвониться завтра вечером — днём он уже выходит на работу, — однако Скарамучча отнекивается, утверждая, что готов так сидеть хоть всю ночь напролёт. — Мушша, я уже засыпаю, — хнычет Казуха, решив надавить на больное. И это срабатывает. Скарамуш трепещет тут же, суетится, теперь второе «я» в подсознании отчётливо твердит, что он виноват. Из-за него блондин не выспится и пойдёт работать в скверном состоянии. Предупреждая дальнейшие переживания Скарамуччи, Казуха добавляет вкрадчиво. — Ты не умотал меня разговором, даже не думай, я тот ещё охотник поговорить. Особенно в твоей компании! Просто обычно я рано ложусь, ты же знаешь. — Извини, да, я забылся совсем, —Скарамучча выглядит расстроенно и виновато, пусть и Каэдэхара говорит ему чистую правду. — Спокойной ночи, Казу. — Сладких снов! Давай-ка ложись тоже, договорились? Юноша на другом конце провода уверенно кивает и улыбается заторможенно. Желание поскорее выспаться даёт о себе знать.***
Казуха лежит рядом, лениво поглаживая торс Скарамуччи, надавливая на предположительно чувствительные точки. Они всё ещё одеты, хотя аура Каэдэхары глумится над ним грозно, предупреждая о чём-то разнежившегося и заласканного Скарамуччу. Блондин шепчет на ухо всякие влюблённые непристойности, и пусть Скарамуш от этого краснее спелой помидорки, он не желает, чтобы Казуха прекращал эту сладострастную пытку. В низу живота щекочет что-то от извращённых слов Казухи, Скарамучча чувствует, как заводится сильнее и сильнее. — Солнце, скажи мне, чего ты хочешь? — вопрошающе шепчет Каэдэхара, целуя юношу за ушком, провоцируя тихий несдержанный вздох. — Я вот хочу запустить ладони под твой свитер и трогать, наконец, твою бархатную кожу без каких-либо препятствий. М-м, Мушша, ты не против? Скарамучча мотает головой, готовый соглашаться на любую авантюру, предложенную Казухой. Он уже чувствует, как в паху всё же скручивается крепкий узел возбуждения. Сладкие речи Казухи сводят с ума, выбивают последние частички рассудка из опустевшей головы. Нежные тёплые ладони проникают под ткань кофты. Казуха оглаживает изгибы юношеского тела, очерчивает рёбра, ничуть не стесняясь своих действий. Правая рука приподнимает чёрный свитер, касаясь чуть торчащих сосков. Скарамуччу это движение окончательно выбивает из колеи. Тело покрывается мелкими мурашками. — Малыш, привстань немного, хочу избавиться от ненужного, — всё также мурлычет на ушко Казуха, разговаривая со Скарамуччей в немного приказном, но нарочито ласковом тоне. Темноволосый соврёт, если скажет, что ему не нравится подобное лёгкое доминирование над собой. Он приподнимается на локтях, позволяя Каэдэхаре нетерпеливо стянуть лишний предмет гардероба. Скарамучча смущается отчего-то, хотя оголённый торс является лишь началом их жаркой игры. Руки снова блуждают по разгорячённой груди, но неожиданно к ним прибавляются контрастные поцелуи. Губы Казухи легко выцеловывают грудь и живот, провоцируя приятную щекотку по всему телу. — Хороший мальчик. От этих, казалось бы, незначительных слов Скарамуш скулит, за что сразу же заглушён мокрым поцелуем. Каэдэхара целуется просто отменно, глубоко и горячо, вызывая лёгкие постанывания и дрожь со стороны Скарамуччи. Вот и сейчас, пока пальцы заинтересованно кружат по хрупкому телу, губы Казухи нещадно терзают чужой рот. Скарамуш играет с ним, до сих пор не впуская язык, лишь сладко причмокивает и облизывает верхнюю губу, охотно отвечая на его инициативу. Его волосы, собранные в хвостик, порядком растрёпанные и теперь липнут к подбородку, не давая нормально целоваться. Казуха рычит во время череды поцелуев, вынуждая Скарамуша приоткрыть рот. И он сделал это, впуская жадный язык. Раньше Скарамучча был уверен, что длительные «лобзания» — явно не его прерогатива, но всё, что любит делать с ним Казуха, становится и его любимыми утехами. Каэдэхара не стесняется ни капли, упоённо вылизывает чужой рот, то и дело сталкиваясь с белоснежными зубами, проходясь языком и по ним тоже. Скарамучча отстраняется лишь на миг, переводя сбитое дыхание. Казуха, воспринявший сие явно по-своему, стягивает белую водолазку, бросая подальше, дабы лишнее не мешало им. Тело блондина великолепно, Скарамуш готов бесконечно любоваться бледно-молочной, нигде не тронутой изъянами кожей Казухи. Пальчики заинтересованно пробегаются по слабым выступам пресса, нетерпеливо очерчивая кубики на животе. Каэдэхара дышит сбито, готовый в любой момент вкусить свой запретный плод, но они сами начали эту долгую мучительную игру в прелюдия, а значит, пока никто не готов сдаться. — Твоя кожа на вкус восхитительная, — бросает ненароком Казуха, выцеловывая ключицы темноволосого. Он и не подозревает, как сильно Скарамучча заводится от его проклятой болтовни в постели. — И пахнешь ты так сладко. — Мгх, помолчи. — Обязательно, если тебе правда разонравятся мои разговоры, — Казуха улыбается с лисьим прищуром, припадая губами к отчётливо выпирающим венкам на шее темноволосого. Его срезанные пряди лезут в лицо, но Каэдэхара стойко игнорирует этот факт, оставляя на нежной коже алеющие некрупные засосы. — Скажи, Мушша, ну же. Чего ты хочешь? Казуха нависает над ним, подминая, ощущая безграничную власть своих возможностей. Голова Скарамуччи окончательно отключается. — Тебя. Хочу ощутить тебя внутри, Казу, немедленно. — Какой покорный. Каэдэхара доволен незамедлительным ответом. Оставив кроткий поцелуй на припухших губах, парень спускается ниже, стягивая со Скарамуччи штаны сразу с нижним бельём. Наблюдая за тем, как Казуха в нетерпении прикусывает губу, Скарамучча краснеет жутко, прикрывая лицо тыльной стороной ладони. — Мой сладкий мальчик так сильно стесняется? В ответ лишь отрицательное хмыкание. Казуха хихикает, довольный. Конечно, Скарамучча стесняется, это его чёртов первый раз, да ещё и с любимым человеком. Это не удивительно. Казуха, становясь внезапно чересчур нежным, мягко сжимает пальцами чужие, приятные на ощупь бёдра, выбивая изо рта Скарамуша очередной сдержанный стон. — Ты везде такой чувствительный, — удивлённо шепчет Казуха, склоняясь к ногам, осторожно лижет тёплым языком внутреннюю часть бедра. — Я даже не подозревал, что ты так нуждаешься в моих множественных касаниях, милый. Со стороны слышится сдержанное и скулящее «да». В таком случае Каэдэхара обязательно изучит чужое тело вдоль и поперёк. У них же не одна ночь в запасе, да?***
— Блять! Скарамучча внезапно просыпается, ощущая на щеках неистовый жар румянца. Впрочем, горит всё тело. Ему даже не нужно просовывать в штаны руку, дабы понять, что у него стояк. — Докатились, чёртов Каэдэхара, — Скаре безумно стыдно за такой реалистичный сон, он до сих пор ощущает фантомные поцелуи на своей шее. Каэдэхара из сна весьма напорист и настроен решительно, а они даже не успели перейти к самому интересному… — Кошмар какой, Скар, ты как вообще сгенерировал такую похабщину с человеком, который тебе минимум друг, максимум хороший друг? Липкое и не шибко приятное ощущение в штанах вынуждает Скарамуша действовать аморально. Видит Бог, юноша не хотел дрочить в темноте, представляя себя скачущим на члене Каэдэхары.