——————————— 4 ———————————
Микки шёл по улицам района, мало чем отличавшегося от того, в котором вырос, вот только он сменил чикагскую копоть на детройтскую грязь. Может, дорога и не была знакомой, но виды и звуки — да. Окурки, использованные подгузники и разодранные диваны. Идеальное место для торговли рядом с убогим парком. Два старых пьяницы, спорящие о том, у кого больше прав на скамейку возле бара «Аллея». Примерно через пятнадцать кварталов он остановился перед домом из красного кирпича, чёрные перила которого были погнуты до такой степени, что казались бесполезными, адрес на стене был наполовину скрыт колючей лозой, смотревшейся жалко в это время года. Вторая табличка, расписанная вручную и украшенная розовыми цветами, висящая прямо под номером дома, гласила: «ПРОВИДИЦА РОЗУОТЕР», давая понять, что это именно то место, которое он искал. Прежде чем он подумал постучать, дверь приоткрылась, издав зловещий скрип, от которого половина постоянных клиентов Микки пустила бы слюни, а другая — обделалась на месте. Он закатил глаза на ненужную демонстрацию и стал ждать, нетерпеливо постукивая пальцами по руке. Через несколько секунд чья-то рука ухватилась за дверь, резко распахнув её, и до его ушей донеслось тихое: — Михайло Милкович. Он прочистил горло, поправив: — Микки. Розуотер могла бы легко быть его бабушкой, если бы бабушка Микки была похожа на странного грациозного жирафа. Её волосы цвета соли с перцем были заплетены в длинную косу с вплетёнными в неё крошечными фиалками, а обветренные руки усеивали перстни с камнями, на которые она вполне могла купить маленькую, но достойную квартирку в каком-нибудь гораздо более приличном районе. Она одарила его неоднозначной улыбкой, сузив водянистые голубые глаза. — Твоя репутация опережает тебя, — он поморщился, думая о привкусе, который его фамилия никогда не перестанет оставлять во рту людей, но она продолжила: — Когда лучший провидец родственных душ в Чикаго просит о встрече, можно ожидать, что день будет действительно интересный. — Эм, спасибо, — Микки переступил с ноги на ногу, не уверенный, должен ли он ответить ей комплиментом. Это казалось излишним, учитывая, что он одолжил машину Мэнди и проделал весь этот путь до Мичигана, только чтобы увидеть её. — Я ждала тебя ещё несколько недель назад, — сказала она шутливо неодобрительным тоном, заходя в дом и жестом приглашая его следовать за собой. — Хочешь сказать Розе, почему ты опоздал? На ней было длинное платье из бамбулы, о которое он дважды чуть не споткнулся, бирюзовая ткань струилась, будто подгоняемая невидимым ветром, и Микки был почти уверен, что женщина была босой, несмотря на холод. Провидцы-хиппи — это нечто. Глаза разбегались от безделушек, которыми дом был просто набит. Каждая комната, которую они миновали, была наполнена произведениями искусства, коврами и всполохами цвета. Перед наполовину законченной картиной лилий Розуотер на мгновение остановилась, задумчиво склонив голову, прежде чем двинуться дальше, напевая себе под нос. Ощущение организованного хаоса пронизывало каждый дюйм пространства: груды книг, небрежные записочки от руки и скульптура голубой сойки, держащей в клюве косяк. — Ну? Так ты расскажешь мне, почему опоздал? — настаивала она. — Скорее нет, — пробормотал он, не желая вдаваться в подробности. Что он мог сказать? Простите, Судьба не дерьмо собачье, но я не буду ничьей сучкой, так что срал я на космический график, с тех пор как себя помню. Она рассмеялась, как будто и так знала ответ. — Как хочешь, моя луна, — сказала она, когда они наконец вошли в её зал для чтений. Он скривился от ласкового прозвища, но не возразил. Не стоило её злить, решил он. Если Микки был лучшим провидцем родственных душ в Чикаго, то она была лучшей провидицей, которую когда-либо видел Ржавый Пояс. Не зависимо от городов и областей. Без каких-либо сомнений. Лучшая, и точка. — Вы ведь знаете, что я здесь не для чтения? — спросил он, оглядываясь. Здесь было много естественного света, но на удивление мало декоративных безделушек по сравнению с остальной частью дома. В углу, у одного из окон, в аккуратный ряд были расставлены суккуленты и кактусы, но на этом всё; пустые стены, голые выцветшие полы. — Знаю, — согласилась она, опускаясь в кресло, настолько похожее на кресло Микки в его лавке, что он не мог не удивиться. Когда это у него успел развиться вкус, как у восьмидесятилетних бабулек? — Ты здесь для... — насмешливая пауза, — чисто профессиональной консультации по прорицанию. Кажется, так ты это назвал? Он сел напротив неё, глядя себе под ноги и пожал плечами. — У меня нет наставника, которому я мог бы задать вопросы, так что… Её веселье исчезло. — Мне жаль это слышать. Ты представитель довольно впечатляющего рода. — Да, впечатляющая шеренга придурков, — выплюнул он, затем понизил голос и добавил: — Всему, что я знаю, я научился сам. Я ни хрена им не должен. — Это действительно так, — она наклонила голову и мягко спросила: — Что ты хочешь узнать? Он прочистил горло и заёрзал в кресле. — Думаю, я... э-э... — он почесал бровь, — хочу знать, может ли он... может ли мой... — он сглотнул. — Я хочу знать, может ли моя вторая половинка влиять на моё зрение. — А... — её лицо озарилось, пышные рукава платья одобрительно зашуршали. — Вопрос не гипотетический. — Нет, — тихо подтвердил он. — Хм-м, — она откинулась на спинку кресла, поигрывая кольцами. — Думаю, ты уже и сам знаешь, что ответ «Да», — она переплела свои длинные пальцы. — А вот что ты действительно хочешь выяснить, так это как именно. Микки склонил голову в знак согласия. — Волшебство, родственные души, — задумчиво произнесла женщина. — Это могущественные вещи. Он промолчал. — Драгоценные подарки, — он подавил сильное желание закатить глаза, — для таких, как мы, значат больше, чем для кого-либо другого, — она сделала паузу, прежде чем закончить: — Для такого, как ты, в особенности. Микки шмыгнул носом, сердце болезненно забилось в груди, когда он спросил: — Что вы имеете в виду? Она посмотрела в окно. — Некромант может обнаружить, что мёртвые охотнее говорят, — она облизнула губы, слегка потянув себя за ухо, — а слуховой провидец может начать улавливать предупреждения от птиц, — она медленно повернулась к нему, — в то время как те, кто обладает даром гадания на огне, могут найти ответы в пламени как никогда раньше. Он прикусил губу, собрав всё своё терпение. Словно почувствовав его раздражение, она улыбнулась и сказала: — Провидец родственных душ, моя луна, не только станет лучше чувствовать совпадения, после того как встретит своего суженого, — она похлопала его по колену, — но и обнаружит, что каждый его навык усиливается, и, возможно, даже разовьёт новые, если это каким-то образом касается его второй половинки. Он подумал о песне, кофейне и зелёных грёбаных глазах. — Так вот почему я слышу то, чего раньше не мог слышать? Она кивнула. — Если раньше твоё радио молчало, то теперь твоя вторая половинка включила его. Он не удержался и фыркнул. — Хреново у него получается, значит. Я всё ещё отстой в этом. Розуотер легонько шлёпнула его по руке. — Не будь неблагодарным, мальчишка, — затем она покачала головой и сказала: — Приходи ко мне, как только будешь отмечен, и мы посмотрим, останется ли твоё мнение прежним. Он втянул воздух, мысль о том, что на его коже расцветёт метка родственной души Галлагера, вызвала у Микки лёгкое головокружение. — Значит, мне и дальше, — он неопределённо махнул рукой, — будут поступать видения о нём? И этот... зуд? Даже если мы не касаемся друг друга, и ничего такого? Чёрт, даже если мы не в одной проклятой комнате находимся? — он нахмурился. — Так вот почему Судьба преследует меня в последнее время? Потому что он заставляет моё зрение сходить с ума? Вскоре после предотвращения несчастного случая в кофейне у Микки было видение с Галлагером, сидящим в машине скорой помощи. Сначала он запаниковал, уже почти прикидывая, сколько времени ему потребуется, чтобы добраться до «Rock & Roast», и не лучше ли позвонить Мэнди, но потом он понял, что Галлагер не пострадал. В видении также был необъяснимый, витающий в воздухе намёк на лето, значит, причина поездки Йена на скорой произойдёт не так быстро. Микки понятия не имел, что это значит, но, по крайней мере, Галлагер, казалось, был в порядке. И в безопасности. Микки мог бы научиться жить с этим новым типом видений — точно так же, как научился жить со всем остальным, что подкидывала ему жизнь, — но небольшая часть его беспокоилась, что Галлагер будет против, если узнает. Что он воспримет это как вторжение в свою частную жизнь или что-то в этом роде. Однако Микки не мог контролировать это. Видения не кастрюля, их нельзя просто закрыть крышкой и убрать в дальний угол. Розуотер поднесла руку к подбородку, рассеянно потирая его, и указала: — Судьба лишь пытается помочь, дорогой. Мы оба знаем, для чего нужны видения и знаки, не так ли? Он поджал губы и пробормотал: — Чтобы указать направление, — он будто вернулся в школу, где учительница вовлекала его в занятие. — И знаки становятся более настойчивыми и цепкими, когда мы?.. — она замолчала. Он закатил глаза. — Когда мы игнорируем их. Её глаза многозначительно расширились: — Тогда перестань игнорировать их, и позволь им вести себя. Он резко покачал головой. — Не люблю, когда мне указывают, что делать, — он сделал паузу. — И он тоже, на самом деле, — в этом они были похожи, и Микки уважал это. — Хм-м, понимаю, — провидица подняла бровь. — Но иногда, когда Вселенная говорит, остановиться и послушать — лучшее решение. Между ними повисло молчание. Она вздохнула. — А ты упрямец, верно? Лучшие из нас часто бывают упрямы, — она посмотрела ему в глаза и сказала: — Перестань показывать Судьбе средний палец, а возьми её за руку ненадолго. Он скрестил руки на груди. — Вы же знаете, что стоит сказать мне поступить так, и я лишь сильнее захочу сделать наоборот? Она рассмеялась. — Не лги мне, дорогой, — сказала она с самодовольным блеском в глазах. — Мы оба знаем, что твоя личная вендетта с Судьбой не имеет шансов против того, что ты чувствуешь к своей второй половинке. Он густо покраснел, отвернулся и пожал плечами. — Я должна была помочь тебе намного раньше, знаешь? Как бы то ни было, ты уже не так настойчив в борьбе с Судьбой, как думаешь. Что ж, вряд ли бы он стал игнорировать видение, которое сулило Галлагеру сгореть заживо. Это ни хрена не считалось. Микки открыл рот, чтобы сказать это, когда вспомнил, что покупал фундук во время Самайна. Что услышав песню, застрявшую в его голове, он вошёл в кофейню, вместо того чтобы развернуться и уйти. Чёрт. — Он не хочет знать свою родственную душу. Дал это понять чертовски ясно в день, когда мы встретились, — сказал он слабым голосом. Что бы, чёрт возьми, ни происходило между ними, когда Галлагер делился с ним пирогом во время своего обеденного перерыва и смеялся над всякой фигнёй, дело было не в этом. Галлагер не хотел этого, а значит, у них не может этого быть. Конец истории. Она задумчиво кивнула. — Что ж, возможно, ты и прав. Может, он не хочет иметь вторую половинку, — согласилась она. — Но он захочет чего-то гораздо более важного, чем это. Точно. И как это поможет Микки, а? Он заставил себя спросить: — И чего же? Провидица схватила обе его руки и сжала. — Тебя, Микки, — она слегка встряхнула его и повторила: — Он захочет тебя.——————————— ✶ ———————————
Микки неплохо водил, но ему было трудновато сосредоточиться на дороге. Слова Розуотер продолжали звучать в его голове, её оптимизм отчаянно цеплялся за самые упрямые части его души, и он не думал, что сможет долго сопротивляться. Он так привык постоянно сражаться, что казалось неправильным просто остановиться. Даже опасным. Но, чёрт побери, она была права. Микки на какое-то время приостановил свою войну с Судьбой. Не полностью, но достаточно. Достаточно, чтобы это что-то значило. Может быть, достаточно, чтобы это имело вес. Жизнь не обязательно должна быть чёрно-белой, не так ли? Даже если Галлагер не хотел иметь вторую половинку, они всё равно могли быть… Ладно. Кем бы там Галлагер ни хотел, чтобы они были, честно говоря. Микки, блядь, примет это и будет благодарен. — Ладно, вот как это будет, — сказал он, не отрывая глаз от дороги. — Хочешь, чтобы я сдался? Хорошо, — он облизнул губы. — Дай мне хоть один ясный знак, прямо сейчас, чёрт тебя дери, и по рукам. Больше никакой борьбы. Шли секунды, но ничего не происходило. Миновала минута. Две. Три. Бля. Бля. Трясущимися пальцами он включил радио, надеясь, что на ближайшие несколько часов оно заглушит водоворот в его грёбаном мозгу. Динамики зашипели, дерьмовое стерео едва ли могло хоть что-то играть, а затем… …рвный пассажир, Я вернусь, если смогу, Я не заставлю тебя ждать вечно. Клянусь, я встречу тебя, Когда весной расцветут фиалки. Я не кровь в моих венах, Я не кро… Музыка резко оборвалась. Микки сглотнул и сделал глубокий вдох. — Эта музыкальная чушь всё ещё актуальна? Разве ты не слышала, как я разговаривал с леди Ботанический Сад? Я ни хрена не понимаю из этого. Шипение повторилось, и: Я не заставлю тебя ждать вечно. Музыка снова затихла. Тишина. Вселенная затаила дыхание. Чёрт. — Ладно, ладно, я, блядь, понял! — выдохнул он, и его голос стал мягче, когда он продолжил: — Он одумается, вот что ты хочешь сказать. Невероятно, но он услышал свист ветра прямо в ухе. И это прозвучало очень похоже на: «Да».——————————— ✶ ———————————
Йен был расстроен. И разочарован. Но больше всего он был чертовски зол. Зол на себя за то, что не смог ничего сделать, чтобы остановить это. Зол на смену времён года, безжалостную, неизбежную и невероятно несправедливую. Он действительно думал… В этом и была проблема, да? Он не должен был позволять себе надеяться, что эта фаза пройдёт без сучка без задоринки. Исходя из прошлого опыта, это было дерьмовое время года для его мозга — как и у Моники, но он не хотел думать об этом, — и не было никакой реальной причины, почему в этот год всё должно было быть иначе. И всё же он позволил себе надеяться. Глупо. Так чертовски глупо. На этот раз всё было ещё хуже, хотя это был не совсем уж плохой эпизод, потому что он так чертовски хорошо справлялся. Наконец-то он начал стряхивать слой пыли, осевший на его мечтах, наконец-то позволил себе тянуться к чему-то, завёл друзей, а потом... Потом он заметил, что мысли ускользают. Не настолько, чтобы бояться худшего, но достаточно, чтобы знать, что ему нужно взять телефон и позвонить своему психотерапевту. Наверное, это можно было бы счесть прогрессом? То, что он заметил. Задумался о звонке. Не позволил ситуации обостриться, зная себя достаточно, чтобы попросить о помощи. Но он не называл это прогрессом. Не сегодня. Определённо не сегодня. Проклятье. По крайней мере, Микки и Мэнди не было рядом, когда ему пришлось отпроситься с работы, после того как одна дикая мысль зацепилась за другую, присоединилась к третьей, дополнив четвёртую, и внезапно он уже задавался вопросом, не стоит ли ему уволиться из «Rock & Roast» и открыть своё собственное кафе. Типа немедленно. Замечать такое — отстой. Это было предпочтительнее, чем угнать видавшую виды машину и проехать от Чикаго до Теннесси, следуя за мчащимися мыслями во Флориду, но определённо не вызывало у Йена радости. Заметить означало признать, что что-то не так. Что он утратил связь с реальностью. Это было напоминание о том, что, как бы он ни старался, ему никогда больше не стать нормальным. Напоминание о том, чтобы он никогда не открывал этот долбаный конверт, на случай если ему понадобится напоминание. Это было невыносимо несправедливо. Его счастье не должно было быть обоюдоострым мечом. Почему он не мог просто быть счастливым, без предупреждающих ярлыков? — Эй, — окликнул Лип, поправляя шарф по пути из гостиной на кухню, — работаешь сегодня? Йен уронил ложку в миску с хлопьями и обернулся. — Ага. Прислонившись к стене возле стиральной машины, брат предложил: — Подвезти? Значит, он всё ещё беспокоится. Всё ещё приглядывает за ним. — Я в порядке, — резко выдохнул Йен. — Я не об этом спрашивал. — Нет, но это то, что ты хотел спросить, — с горечью отозвался Йен, уткнувшись в тарелку. — Допустим, — согласился Лип раздражённо. — Тогда ты ответишь мне как есть? Йен сделал глоток кофе. — Отвали. — Йен. Он со звоном поставил кружку, встал, и стул опасно опрокинулся назад, прежде чем он поймал его правой рукой. — Сдашь меня Фионе? В этом доме что, мало детей, за которыми нужно присматривать? — Нет, — Лип подошёл и встал перед ним, подняв брови. — Я не твоя грёбаная нянька. Я не спрашиваю о твоих лекарствах, и я даже не спрашиваю, — он постучал себя по виску, — об этом. Я, сука, спрашиваю, всё ли с тобой в порядке, потому что ты уже несколько месяцев выглядишь странно, и мне, блядь, не всё равно, придурок, — он поскрёб в затылке, глядя в сторону, и пробормотал: — Думал, в последнее время тебе лучше, но… Ох. Значит, Лип интересовался, как он в принципе. Йен слегка сдулся. — Со мной всё в порядке. — Йен! — губы Липа сжались в напряжённую линию. — Со мной всё будет в порядке. Просто надо разобраться кое с чем. Если и был кто-то, с кем он мог поделиться, с кем всегда мог поговорить, так это Лип. Йен это знал. Но Лип просто… не поймёт. На самом деле это была не его вина, но это не меняло того факта, что биполярное расстройство Йена, все его разветвления, проявления и последствия могла понять разве что Моника. И она пыталась помочь ему в прошлом, по-своему. Но в конце концов единственным человеком, который действительно мог помочь ему, был он сам. Просто с таким за одну ночь не смириться. А может, не смириться вообще. Может, оставалось только жить с этим и не позволять гневу, стыду и чувству вины разрушить всё, что Йену удалось построить за это время. Лип выглядел так, будто хотел надавить, и Йен подумал, не собирается ли брат упомянуть о родственной душе. Эта тема больше не поднималась, после того как он переступил через себя, сославшись на чтение, эффектно солгав сквозь зубы. Сначала он подумывал сказать, что его родственная душа жила на Аляске или Гавайях, но это казалось до такой степени «удобным» вариантом, что определённо звучало бы фальшиво, поэтому он довольно быстро отказался от этой идеи. О мёртвой родственной душе не могло быть и речи. Не только потому, что тогда его ждали бы душераздирающие беседы, но и потому, что в нём жил слабый, но весьма реальный страх, что ложь каким-то образом скажется на его соулмейте. То, что они никогда не будут вместе, не означало, что Йену было всё равно. Нет, это было бы слишком жестоко и слишком рискованно. В конце концов, он выбрал правдоподобный наихудший сценарий — Калифорнию. Статистически это было не только возможно, но и вполне вероятно, и давало Йену преимущество. Он жил достаточно далеко, что определённо мешало обнаружению родственной души, раз уж ты беден и не можешь позволить себе просто бросить всё и купить билет в грёбаный Сан-Диего, чтобы прочесать там каждую проклятую улицу. — Хорошо, — сказал Лип, а затем сжал плечо Йена и пробормотал: — Просто дай знать, если тебе понадобится помощь, лады? Йен тихо ответил: — Лады. — Или если, знаешь, — брат улыбнулся лёгкой дразнящей улыбкой, — захочешь накуриться и послать нахуй всё это дерьмо, вместо того чтобы разбираться с ним. Может, проебаться ещё пару раз по дороге? Чтоб интереснее было. Йен фыркнул. — По-галлагерски? — По-галлагерски, — ухмыльнулся Лип.——————————— ✶ ———————————
Йен заставил себя замедлить шаг за квартал до кофейни, его смена должна была начаться через десять минут. Он закурил сигарету и смотрел, как дым смешивается с его тёплым дыханием; оставалось всего несколько дней до того, как зима вступит в свои права. Он будет в порядке. Правда. Это была не самая худшая неделя в его жизни — ему было из чего выбирать, если бы он действительно захотел, — и он даже сумел направить большую часть своей энергии в продуктивное русло. Он мог озвучить факт за фактом из американской истории и демократии. Кроме того, он написал немало эссе, что было довольно неплохо, учитывая, сколько времени прошло с тех пор, как он занимался этим в последний раз. Вздохнув, он затушил сигарету и зашёл внутрь.——————————— ✶ ———————————
Примерно через три часа после начала смены прискакала Мэнди, сияя широченной улыбкой. Она не спросила, почему он отсутствовал, просто поцеловала его в щёку и посмотрела на него так, словно скучала. Это было довольно приятно, даже если он предпочёл бы не отсутствовать вовсе. — Поверить не могу, что у меня не было возможности написать тебе, чтобы узнать, всё ли в порядке, — пожаловалась она, постукивая чёрными ногтями по соответствующего цвета стойке. — У меня есть твой номер, но я же не могла им воспользоваться. Он нахмурился. — Откуда это у тебя мой номер? — Из записей в лавке, очевидно. — Разве это не конфиденциально? — Йен мало что знал о том, как всё устроено у провидцев, но был уверен, что во всех лавках имеется куча правил относительно неразглашения личной информации клиентов. Она закатила глаза. — Да, и именно поэтому я не воспользовалась им. Он на мгновение задумался и фыркнул. — Микки не позволил бы тебе, да? — он прекрасно представлял себе этот разговор. — Да хрен с ним, разве он может остановить меня, — она сделала паузу. — Но да, он заставил меня пообещать, что я этого не сделаю. Йен легонько пнул её. — Конечно, ты можешь воспользоваться моим номером, Мэнди, — на самом деле, он был немного удивлён, что она не спросила раньше, учитывая, что они проводят так много времени вместе. — И Микки тоже, — добавил он. Она подняла брови. — Что? — Не думала, что ты трусишка, Йен. Он растерянно моргнул. — Из какой части этого разговора следует, что я трусишка? Она ухмыльнулась, в её глазах появился опасный блеск, когда она наклонилась вперёд и сказала: — Если хочешь, чтобы мой брат позвонил тебе, тогда просто попроси его об этом, чёрт возьми. Щёки Йена вспыхнули. — Я этого не говорил. — Значит, ты не хочешь, чтобы он тебе позвонил? — Мэнди. — Йен. — Заткнись, — пробормотал он, почёсывая шею. — Мы друзья. Он ожидал, что она продолжит дразнить его, но её взгляд был невероятно мягким, когда она сказала: — Хорошо, — затем она закатила глаза и добавила: — Не знаю, как этому придурку удалось заполучить такого друга, как ты, но, — она пожала плечами, — думаю, я могу поделиться. Чёрт, у Йена появились друзья вне семьи. Новизна этого чувства не пройдёт ещё долго.——————————— ✶ ———————————
Целая неделя. Галлагеру потребовалась целая неделя, чтобы вернуться в рабочий ритм, и Микки всё равно был вынужден показываться в кофейне, чтобы соблюсти приличия. Было бы чертовски подозрительно перестать заходить в то же самое время, как Йен взял пару выходных, а Микки не был уверен, что другие официанты не сдадут его. — Микки, — парень улыбнулся, и сердце Микки подпрыгнуло. Он давно его не видел, ясно? Позволительно было насладиться моментом. — Галлагер, — протянул он, снимая митенки и засовывая их в карман. — Уже придумал новый пирог? — не его дело спрашивать о причинах отсутствия, даже если он и хотел знать. Тот покачал головой и прислонился к кабинке, прядь волос упала ему прямо на глаза. — Пока нет. Микки хмыкнул, на мгновение отвлекшись на то, как рождественские гирлянды позади Йена мягко его освещали. Это практически заставило его проникнуться праздничным настроением. — Алекс с чем-нибудь напортачил, пока меня не было? — осведомился Галлагер. Микки оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что Крейга нет рядом, прежде чем наклонился поближе и сказал: — Хуже. Он заявил вашему боссу, что было бы неплохо устроить вечер караоке. Галлагер издал преувеличенный стон. — Только не это. Опять он за своё. — Не знаю, о чём они думают, чувак. Это весело, только когда ты под кайфом. — Мужик одержим идиотскими идеями, чтобы привлечь больше клиентов. Микки поднял брови. — Может, стоит попробовать уволить того, кто отвечает за кухню? Даже блинчики нормально сделать не в состоянии, — он облизнул губы, позволив себе намёк на улыбку. — Слышал, единственное приличное блюдо в меню — тыквенный пирог. — Должно быть, дело в парне, который его готовит, — пошутил Галлагер, слегка выпятив грудь. Это было чертовски мило. Бля, Микки встрял не по-детски. Они улыбнулись друг другу, и мир Микки сократился до того, как глаза Галлагера сузились, а нос слегка сморщился, а затем все цвета смыло знакомой волной белого. Серьёзно? Неужели это не могло подождать? У них тут кое-что происходило! Чёрт побери. Микки глубоко вздохнул, схватившись за стол и пытаясь сосредоточиться на картине, оживающей перед ним. Голос Галлагера раздавался слева, словно из-под толщи воды, пальцы легли ему на плечо в осторожном прикосновении. Микки поднял руку, надеясь таким образом показать, что он в порядке, и проигнорировал тёплый вес, покоящийся на его предплечье, в пользу яркой сцены, проигрываемой в голове. А, раскрытие родственных душ. Значит, видение не о Галлагере. Хорошо. Две женщины лет тридцати, и кусок шоколадного пирога между ними. Смех, мягкий и сладкий, и лёгкий, как пёрышко, поцелуй, которого было достаточно, чтобы Судьба нарисовала чернилами новую пару здесь и сейчас, сделав известным для всех то, что Вселенная знала всё это время. На их коже медленно распускались одинаковые подковы с переплетёнными розами: одна на тыльной стороне ладони, другая — на локте. Талисманы счастья были распространёнными знаками, уступая только именам, но одновременное появление татуировок случалось реже. Видимо, они уже давно были готовы, и первый поцелуй просто вызвал связь. Слишком очевидно для некоторых, но Микки не мог поспорить с силой поцелуя, хотя никогда не получал его сам. Он попытался найти намёк на то, когда это произойдёт, но кроме их тёплой одежды и заходящего солнца не мог приметить ничего полезного. Он мысленно прищурился, пытаясь сфокусироваться на деталях, несмотря на болезненный и настойчивый толчок в затылке, и был вознаграждён почти сразу: краем глаза он уловил вспышку весёлого сияния рождественских огней и кривую ветку омелы. Значит, скоро. Невероятно скоро. А затем его выдернуло обратно в реальность или, во всяком случае, в эту реальность, и рука Галлагера снова оказалась на его предплечье, глаза были широко раскрыты, а во взгляде читалось благоговение вперемешку с беспокойством. — Ты в порядке, Мик? — прошептал он, отпуская его предплечье и садясь рядом, его лицо оказалось слишком близко. — Это дерьмо выглядело... чертовски болезненно. — Просто видение, — Микки сглотнул тошнотворный привкус, подступивший к горлу. — Я в норме. — Но это было не так, как в прошлый раз, — пауза. — На моё чтение это тоже не было похоже... — он нервно облизнул губы, но в его голосе прозвучало странное любопытство, когда он сказал: — В лавке ты казался каким-то... умиротворённым? Почти счастливым, — и разве это не то, что Микки был совершенно не готов услышать? Проницательный ублюдок. — Твоё чтение было, — он подыскивал слова с особой осторожностью, — необычным. Но видения бывают разными. Я не выбираю. Это словно… быть брошенным в бассейн посреди зимы, — у него ушло дохуя времени, чтобы научиться плавать, и Микки всё ещё не получал от этого никакого удовольствия. Чем дольше длилось видение, тем хуже это на нём сказывалось. Тяжесть в руках и ногах, путаница в голове. С другими вариациями его дара/проклятия подобного не происходило. Галлагер поднялся, достал телефон и предложил: — Хочешь, я тебе такси вызову? Микки покачал головой. — Нет, не стоит. Я просто пойду, чувак. Галлагер бросил на него озабоченный взгляд. — Тебе не стоит оставаться одному, Микки. Хреново как-то выглядишь. Микки фыркнул. — Пошёл ты, всё не так уж плохо. — Не сказал бы, — Галлагер прикусил губу, огляделся и откашлялся, прежде чем сказать: — Подожди немного, я поговорю с Алексом, а потом провожу тебя домой. За ним должок, а то и двадцать. Он собирался сделать это сейчас. Микки прохрипел: — Не надо. Серьёзно. Я в порядке. Галлагер усмехнулся. — Микки, ты выглядишь так, будто вот-вот в обморок грохнешься. — И всё же ты не должен... — Я в любом случае сделаю это, так что смирись, сука. Микки поднял бровь, пробегая глазами по яркому и вроде как слегка нервному лицу Галлагера, когда он подавил поднимающееся в нём чувство, очень похожее на надежду. — Ты проводишь слишком много времени с моей сестрой. Галлагер пожал плечами, отступая назад и предостерегающе указывая на него пальцем. — Не уходи без меня. Микки прикусил губу. — Это угроза, Галлагер? — Ты не хочешь этого знать. Вот только Микки хотел. У него был целый список вещей, которые ему не терпелось узнать, если только Галлагер позволит ему.——————————— ✶ ———————————