Vozlubi

Айви стояла перед зеркалом, напевая любимую «Sway» в исполнении Дина Мартина. Ее бедра мило раскачивались, а ножки делали шажки из стороны в сторону, как бы повторяя эротичные движения в румбе. Весь день она валялась в кровати и просматривала работы Бена Уитли, того самого режиссера, который пригласил ее на роль помощника в свой новый фильм. На самом деле она была рада поучаствовать в новом кинопроекте, но все же ее смутило его предложение, потому что выяснилось, что сценарии к его фильмам ему пишет жена. - Зачем ему я? - пронеслось в голове у девушки. Она взглянула на часы, было уже шесть вечера, надо было выбегать на встречу к Одри. Айви ненавидела опаздывать, но обычно у нее не выходило иначе. Девушка последний раз перед выходом взглянула на себя в зеркало, поправила волосы и выбежала из дома к ожидающему такси. Ресторан находился в центре Лондона, он был достаточно высокого класса, поэтому там обычно ужинали немолодые семейные пары, играла живая музыка и была безупречно вкусная еда. Девушкам нравилось это место, там было очень уютно, не вычурно, и можно было многое обсудить и насладиться приятным вечером. Главной в планировке ресторана была анфилада парадных залов, выходящих окнами на улицу. Айви выбежала из такси, в голове вертелось только – черт бы побрал эти пробки. Девушка быстрым шагом шла навстречу свету распахнутой двери сквозь садовую аллею, с которой начинался коридор из залов. Мужчина лет 50-ти приятной наружности увидел спешащую Айви и сразу же занял выжидающую позицию, надев на себя обворожительно теплую улыбку. - Добрый вечер, мисс Картер. - Добрый вечер, рада вас видеть, мистер Бенсон. Айви очень любила этого мужчину, он всегда был искренне обходителен, и она чувствовала в его взгляде какую-то по-отечески нежную теплоту. - Как и я, всегда. Мисс Аббингтон уже ожидает Вас, пройдемте. Мистер Бенсон галантно передал пальто девушки совсем еще юному парню, который видимо только недавно начал свою деятельность в этом ресторане, и приглашающим жестом пропустил Айви вперед. - Мистер Бенсон, как на ваш взгляд, у мисс Аббингтон настроение уже очень испортилось? - После первого бокала вина она заказала бутылку. - Плохой знак. Одри выбрала прекрасный столик, который находился слева от сцены, где играли музыканты. Айви ненавидела сидеть в центре, она чувствовала ужасную незащищенность, будто бы ее спина совсем не прикрыта, и каждый может нанести удар, а она и не заметит. Столики по краям создавали безопасное для нее пространство. Одри знала о предпочтениях подруги, и всегда старалась сделать ее пребывание где-то максимально комфортным, за что Айви была ей безумно благодарна. Одри, как, впрочем, и всегда, выглядела прекрасно. Она сидела, закинув ножку на ножку, в бежевом платье из кашемира, которое приятно сливалось с цветом ее медовых волос, рассыпающихся волнами по спине. Но в ресторан не совсем было прилично приходить с распущенными волосами, и Одри, соблюдая негласные правила, собрала верхнюю часть укладки в красивый пучок, закрепив его золотой заколкой-гвоздиком. Лучшая подруга что-то выспрашивала у молоденького официанта, очень мягко флиртуя с ним. Она смотрела на него снизу вверх, как ребенок, держа пальчик на какой-то позиции в меню, а он видимо старательно рассказывал ей ранее заученные составы блюд. Вдруг Одри что-то произнесла, официант кивнул ей в ответ и аккуратно покинул ее. Девушка же, скучающе посмотрев в спину уходящему молодому человеку, задумчиво повернулась в сторону входа и вдруг увидела свою любимую и самую красивую женщину на всей земле. Бледное лицо со светящимися зелено-янтарными глазами, мягкие темные волосы с баклажанным отливом, пухлые, словно зацелованные губ – Айви, в ее глазах, всегда была идеалом магической, притягательной красоты. Несмотря на то, что в повседневной жизни между платьем и джинсами, Айви не раздумывая выбирала второй вариант, в ресторан она всегда одевалась безупречно элегантно. Как говорила мадам Шанель: «Элегантность – это отказ», поэтому в образе девушки не было абсолютно ничего лишнего. Шелковое черное платье чуть выше колен, закрывающее руки и шею, но эффектно подчеркивающее талию, блестящие волосы, собранные в легкий пучок с выбивающимися прядями, серебряные босоножки с тоненьким ремешком на щиколотке и подходящие им в цвет сережки со сверкающими бриллиантами – само воплощение современной аристократии вошло в зал, словно обволакивающий эфир. Одри еле сдержала себя, чтобы не выбежать из-за стола и не заключить в объятия свою любимую подругу, по которой очень скучала. Айви не была испорчена жестокостью, ее не приучили хитрить или думать о замужестве во что бы то ни стало, Одри все это чувствовала и любила девушку за честность перед собой, бесконечную ласковость и неопровержимый талант. - Привет, красавица, не могу поверить своим глазам: ты сделала челку и не сказала мне! – улыбаясь и одновременно хмурясь, протянула Одри. - Привет, я так соскучилась, - сказала Айви, оказавшись в объятиях подруги. - Не уходи от разговора, как ты могла? – шутливо и наигранно оскорбленно продолжила девушка. Айви, в свою очередь, любила Одри за умение сгладить острые углы. Несмотря на ее опоздание, подружка не произнесла ни одного слова с пассивной агрессией, а сразу перевела разговор в самое теплое дружеское общение, словно и не было никакого расставания на полгода. К слову, девушки познакомились в старших классах, они сошлись на пристрастии, которое не было свойственно их заумным и таким творческим сверстникам, для которых знания о нескольких писателях и художниках являлись неоспоримыми догматами образованности. И это было абсолютно нормально, ведь люди всегда позёрствуют. Девочки же любили курить за зданием школы в «колодце», образованном корпусами, не обращая внимания на осуждающие взгляды. Их коронное место было огорожено красным шлагбаумом для въезда машин, создавая некий круг ведьм. Там они курили между уроками, забывая о времени, а затем, как сумасшедшие, смеясь, неслись к кабинету, делая серьезные лица перед тем, как войти. Они постоянно веселили друг друга, обсуждали любимые сериалы и любимых актеров, вместе не спали ночами, готовясь к тестам, созваниваясь по FaceTime (или по Facetune, как однажды перепутала Одри). Они были поддержкой друг другу, и, если одна из них находилась в моральном упадке, вторая всегда знала, что сказать или, что лучше не говорить вовсе. Айви поддерживала Одри во время ее длительных, очень серьезных отношений, хоть иногда и перегибала палку, в надежде защитить любимого человека от, как ей казалось, абьюзера. А Одри всегда мягко старалась успокоить подругу, указывая ей на излишнюю категоричность, как настоящий психолог, говоря о своих чувствах через «я-высказывание». В их дружбе были разные периоды, моменты непонимания встречаются и по сей день, но они так честны друг перед другом, что, кажется, никогда не смогут разделиться. Максимально сильная ментальная связь. - Да я как-то не думала, что это важно… Ну и ты знаешь, я люблю эффект неожиданности, - продолжила Айви. - Да, я знаю, как ты любишь ловить недоумевающие, но восхищенные взгляды, дорогая. Девушки секунду посмотрели молча друг на друга, а затем одновременно рассмеялись. Обстановка окончательно разрядилась. Кажется, это было одно из немногих лондонских мест, образ которого Айви упоминала в своих текстах. Оно было такое барóчное, но безумно уютное: теплый свет, потрясающий зеленый сад, виднеющийся через стеклянные двери и большие окна. И музыканты. Сюда всегда приезжали новые аутентичные группы: звуки гитар, фортепьяно, барабанов, скрипок. Царящая тут атмосфера завораживала. Айви, как писатель, всегда старалась ухватить все, что либо еще не успело навести красоту, либо уже не хотело придерживаться какого-то порядка: людей, которые спустя тридцать-сорок минут, проведенных в ресторане, устают держать лицо и начинают смеяться, розовея от вина; официантов, у которых уже болят щеки от услужливых улыбок, и которые поэтому стараются вести себя с гостями спокойно, но не приторно. Все это заряжало Айви и замирало в зрачках густо подведенных глаз. - Ну же, рассказывай. Как Париж? Как книга? Как… мужчины? – загадочно улыбаясь, спросила Одри, сделав выделяющую паузу на последней части предложения. - Я так понимаю, тебя особенно интересуют мужчины, - ответила Айви с полуулыбкой, бросив смеющийся взгляд исподлобья. – Так вот, спешу расстроить – это единственный невыполненный пункт в твоем списке моих задач. А книга продается, Париж расцветает. - Ты невыносима. Я знаю, что тебя мало интересуют отношения, но я просто любопытствую, - нахмурившись, сказала Одри. - Почему же мало интересуют, может быть, очень даже много… Просто еще не встретился тот самый, - Айви произнесла последние два слова как бы нехотя, полушепотом, взяв в изящную ручку бокал вина, и отведя глаза в сторону. - А какой он? Тот самый? Но разговор девушек прервал начинающийся концерт: вышла группа музыкантов. Они все выглядели очень свободно, расслабленно и как-то живописно: идеально выглаженные классические приталенные черные костюмы с бабочкой в тон, белые накрахмаленные рубашки, лаковые туфли. Затем, каждый из них разместился у своего инструмента, а симпатичный солист поприветствовал публику и представил своих коллег. Будет джаз, - подумала Айви. Вдруг Одри резко приблизилась к подруге и очень быстро, но шёпотом начала говорить: - Только не поворачивайся! Там… Там с другой стороны за столиком сидят мужчины, и один из них – Том Хиддлстон. Айви улыбнулась и с недоумением тоже почему-то прошептала: - И что? - Как и что? Он же очень талантливый актер, и, кстати, он учился в моей академии. - Допустим, но ты уже встречала огромное количество актеров, да и я работала с разными знаменитостями. Чему ты так удивляешься? - Не все актеры такие красавчики, дорогая, - игриво улыбнулась Одри, отпивая вино, и грациозно отклоняясь к спинке кресла. Айви засмеялась. Сегодня ей было все равно, что обсуждать. Она была готова разобрать всех красавчиков на детальки, как в «лего», лишь бы вечер с подругой продлился как можно дольше. Айви была права, музыканты играли джаз. Такой красивый, тягучий, чувственный, увлекающий в водовороты импульсов, теплых токовых ударов. Все столики были заняты, и уже нельзя было расслышать звуки бьющихся об тарелки приборов – никто не ел – все внимание публики было устремлено к сцене. Но Айви не могла погрузиться в мелодию полностью, она словно затылком ощущала чей-то пронзительный взгляд. Глупости какие-то, - пронеслось в голове у девушки, - чего я боюсь? И она решилась аккуратно повернуть голову назад. На нее никто не смотрел, но прямо по направлению ее взгляда сидел тот самый красавчик. Он был полностью увлечен беседой с незнакомыми для Айви мужчинами. Он то поворачивался к сцене, то снова немного придвигал ушко к собеседнику, ужасно обольстительно улыбаясь. Девушка отвернулась. Он почему-то выводил ее из себя. - Одри, если я оставлю тебя на несколько минут, ты не будешь против? Мне нужно в уборную, - собираясь вставать, произнесла шепотом Айви. - Конечно, иди, милая. Айви аккуратно встала из-за стола, убрав с колен салфетку, и начала медленно скользить по залу между столиками. Она бы с удовольствием ушла к самому краю, но там постоянно проходили официанты, несущие алкоголь. Ее босоножки, серьги и глаза органично сверкали в полутьме, привлекая внимание к красивой девушке, и тут она поняла, что в этот момент он смотрит на нее. Но девушка не сжалась ни на секунду, наоборот, в любой неловкой ситуации в Айви включалась какая-то несокрушимая уверенность на грани с высокомерием. Такая холодная, непробиваемая красота, а в ее душе, тем временем, все переворачивалось и трепетало, все тело было напряжено как струна, а по венам разбегались парализующие мурашки. Наконец девушка скрылась за дверью уборной и встала перед зеркалом. Выглядела она все так же прекрасно. Айви включила воду, помыла руки, и намотав на кончик пальца бумажное полотенце, поправила чуть потекший карандаш под глазами. Надо было садиться спиной к самой стене, - подумала она. Выходя из уборной, Айви поняла, что уже многое пропустила. Джазовые импровизации стали ярче, быстрее, казалось, что от пальцев музыкантов отлетают искры. Но в том момент, когда девушка присаживалась на свое место, лаская улыбкой подругу, как бы благодаря ее за ожидание, тот самый красавчик, получивший приз симпатий от Одри, встал из-за стола и с улыбкой Чеширского Кота побежал на сцену. Игра музыкантов логично приближалась к сольной партии на фортепьяно. Актер, прекрасно чувствующий и любящий музыку, не смог сдержаться и очень по-театральному подсел на бархатную лавочку к пианисту, а тот в свою очередь взглянул на мужчину сверкающими глазами, полными восхищения и благодарности, наградив его белоснежной улыбкой. Игра была в самом разгаре, пианист и актер играли в четыре руки, постоянно обмениваясь теплыми взглядами и получая невероятное удовольствие от этого несанкционированного выступления. Однако все же все инструменты должны были затихнуть и предоставить голос важному аристократу - фортепьяно. Момент настал. Но тот, кто изначально должен был это провернуть, отошел от инструмента и широко улыбаясь, указал обеими руками на актера, который начал бегло, но нежно, словно поглаживая, продавливать своими тонкими аристократичными пальцами черно-белые клавиши. Он играл прекрасно и крайне виртуозно окончил партию. Очень джазово. Все были удивлены и счастливы, актер подарил им непередаваемые эмоции. Зал и музыканты аплодировали молодому мужчине, а он так заразительно улыбался, обнажая оба ряда своих белоснежных зубов. Он был очень уверен в себе, ему нравилось совершать такие перфомансы, играя на публику и для публики. Но тем не менее, он крайне смущенно засмеялся, сложив ладошки на груди в благодарности, затем поднял руку вверх, как бы прощаясь, и сбежал обратно в зал. Зрители, среди которых была Одри, неустанно хлопали, встречая артиста, а он учтиво смеялся, немного наклоняясь с прижатой к груди рукой. А Айви, тем временем, потерялась в пространстве зала и в тумане безмыслия в голове, и как завороженная вцепилась взглядом за фигуру актера. Но вдруг девушка резко очнулась и осознала, что эта самая фигура стремительно приближается к ней. Когда актер уже почти поравнялся с местом, где была Айви, она перевела свой взгляд на его лицо. Он ждал именно этого, но не собирался останавливаться. Проходя мимо, он усмехнулся и с детской невинностью в синих глазах спросил: - Вам понравилось? Девушке не оставалось ничего, кроме как кивнуть. Он благодарно кивнул в ответ и вернулся за свой столик. Айви не то чтобы растерялась. Она потеряла ориентацию, голова кружилась от толпы, разговоров, аплодисментов и странного, на ее взгляд, жеста актера. Вдруг кто-то нежно дотронулся до локтя девушки. От неожиданности у Айви остановилось дыхание и по телу прошелся электрический импульс. - Айви, все в порядке? Ты какая-то слишком бледная, - озабоченно и испуганно спросила подруга. - Одри… Прости, но мы можем вернуться домой? Мне нехорошо, голова кружится. - Конечно, переночуешь у меня? - Угу, - это все, что смогла вымолвить девушка, качнув головой. Мистер Бенсон лично отдал девушкам их верхнюю одежду и проводил до такси. Машина двигалась по направлению к дому Одри. Подруга не стала допытывать Айви о ее состоянии, просто сидела в телефоне, пересматривая фотографии с ужина. На улице было уже темно. Загорались вечерние огни, и Айви, облокотившись на стекло, в этот час сама производила впечатления города: свет играл с ее волосами, глазами, с черным платьем, ставшим пурпурным от ненатуральных лучиков. Она была расстроена, ей было жаль видеть, как завяло очарование этого ресторана, красивых нарядов, джаза из-за ее самочувствия, точнее из-за реакции ее организма на выходку актера. – Да уж, - подумала девушка. И ведь не было ничего в этом галантном жесте. Есть только конфликт души и тела, который мы должны разрешить самостоятельно, но при этом упорно делаем вид, что все дело в нем, в мужчине, у которого, наверно, фарфоровая кожа с россыпью родинок, а его поцелуи, наверное, обжигают, как свежая мята и залечивают, как душистый мед.