Золотая клетка императора

Во времена Мин Суна, покойного императора, в Новый год в столице всегда было оживленно. Хотя императорскую семью никто на свете никогда не называл образцовой семьей, в Праздник весны они всегда собирались в банкетном зале: император, его многочисленные наложницы и дети. Мин Сун не был плодовит – из всех его детей до десятилетнего возраста дожило всего четверо: наследный принц, Второй принц, Третий принц и принцесса Ань Сюй, любимица отца. Как бы ни печалило это императора, но нового потомства у него не появлялось, и дожив до преклонного возраста, он, кажется, смирился с этим. – Многие лета отцу-императору и матушке-императрице! – преклонил колени перед ним старший сын, наследный принц Мин Сюань в прекрасных светло-золотых одеждах, подаренных ему к празднику. Мин Сун одобрительно хмыкнул, осушил свою чашу и оглядел зал. Подле него за соседним столиком сидела императрица Чжэнь – красивая статная женщина со сдержанностью и благородством в лице. Ее высокая прическа и корона с фениксами качнулась, когда она мягко кивнула сыну. Тот поднялся, выпивая свой тост, и вернулся на место. – Чэн-эр [1] уже совсем взрослый, – медленно проговорил император. – Ему давно пора жениться. В этом году наследному принцу исполняется девятнадцать лет – подходящий возраст для поиска супруги. Наследный принц бросил взгляд на матушку и затем произнес: – Есть ли у отца-императора кто-то на примете? – спросил он почтительно. – Императрица, Мы думаем, стоит начать подбирать невест наследному принцу, – сказал он своей жене, которая тут же почтительно кивнула. – Да, Ваше Величество. – Отец–император! Скорее жените старшего брата, чтобы я мог играть с его сыновьями! – громогласно заявил Мин Синь, который уже изрядно напился вина. Его раскрасневшееся лицо заставило его матушку, наложницу Шуан, грозно посмотреть на него. Правда, грозно смотреть она не умела – взгляд был скорее просящий. Однако император, пребывая в отличном настроении, напротив, расхохотался над словами среднего сына. – Шао-эр, когда придет время женить тебя, ты проходу не дашь будущей принцессе! – посмеиваясь, заявил он, и вся семья благодушно рассмеялась над его словами – все были в курсе горячего характера Второго принца. – Отец-император! – обиженно воскликнул Мин Синь. – А я хотел только выпить за ваше здоровье, а вы надо мной смеетесь. – Шао-эр! – предупреждающе шикнула на него наложница Шуан, но император продолжал посмеиваться, поглаживая бороду. Он благосклонно относился ко второму сыну. – Шао-эр, министр Шан недавно подал мне доклад, в котором заявил, что ты попросился на южную границу в Синцзин. Наложница Шуан ахнула, недоверчиво глядя на сына. – Да, отец-император, все верно! – вызывающе произнес Второй принц. Он вышел из-за стола и опустился на колени. – Я прошу императора дозволить этому глупому сыну отправиться охранять наши границы и набираться боевого опыта. – Чем же тебе полигон императорской гвардии не угодил? – спросил император. – Там лишь «шелковые штаны» [2]! – возмущенно отозвался Второй принц, заставив отца вновь расхохотаться. – Высоко же ты ценишь защитников дворца, – пожурил он сына. – Что ж, если таково твое желание, – он проигнорировал горящий мольбой взгляд наложницы Шуан, поскольку считал, что молодому принцу действительно тесно в стенах дворца и, раз армейская жизнь столь его привлекает, пусть едет. – На границах сейчас все спокойно, пусть посмотрит на холодные казармы и возвратится, – наконец он взглянул на мать Второго принца, говоря эти слова ей в утешение. – Я прикажу назначить тебя младшим командующим при генерале Пэе. – Спасибо, отец-император! – Мин Синь упал на пол в глубоком поклоне и отбил его три раза. – Ну вставай же, а то твоя мать сейчас начнет лить слезы, – мягко проговорил он, и наложница Шуан тут же промокнула глаза платком, и правда сдерживая поток слез. – Отправишься после шестнадцатилетия. Отметишь этот день с родными. – Спасибо! – воодушевленный Мин Синь вернулся за свое место и тихо принялся увещевать матушку, которая мигом вцепилась в его рукав. Мать и сын, похожие друг на друга как две капли воды по характеру, тут же увлеклись разговором друг с другом. – Цюй-эр, – неожиданно позвал император, и маленький мальчик, до этого прятавшийся за матерью, выглянул вперед. – Да, отец-император? – робко спросил он. Перед лицом отца он вечно терял всю свою браваду и живучесть, потому что немного боялся его. Отец никогда не демонстрировал тепла и часто наказывал его. – Как продвигается твоя учеба? – ласково спросил Мин Сун. Возможно, из-за вина он раздобрел, и Мин Сянь не почувствовал обычного холода в его глазах. Он осмелел. – Цюй-эр уже выучил все трактаты, которые ему задал Великий наставник, – похвастался он. – О? – удивленно поднял брови император. – Так быстро? А что, если Мы проверим? Мин Сянь задрожал, тут же растеряв уверенность в своих силах. – Ваше Величество, сегодня же праздник, – вступилась за него наложница Вэй, покачивая красивой головой, и Мин Сянь невольно расслабился, но ее следующие слова тут же обухом ударили по голове Третьего принца. – К тому же, какие трактаты? Этот мальчишка все дни напролет только и думает о том, как бы поиграть с Сю-эром и что-нибудь намалевать. – Сестрица Вэй так сурова в воспитании Третьего принца, – поднимая платок к губам, сказала императрица Чжэнь, перехватив взгляд наследного принца. – Я слышал от Великого наставника, что Цюй-эр делает отличные успехи в учебе, – тут же подхватил Мин Сюань, глядя, как сжался за спиной наложницы Вэй мальчик. Император, начавший хмуриться, просветлел лицом. – Что ж, дорогая наложница Вэй верно сказала, сегодня праздник. Выпьем же за то, чтобы будущий год был таким же мирным! – он поднял свою чашу, салютуя семье. Мин Сянь выдохнул, украдкой глядя на мать. Та недовольно поджала губы, переводя взгляд с него на императора, а затем это выражение лица исчезло, сменившись холодной улыбкой. Он посмотрел на старшего брата, и тот, хотя обычно никогда не позволял себе нарушать этикет, ободряюще подмигнул ему. Мин Сянь улыбнулся – все-таки старший брат самый лучший и добрый человек на свете. *** Громкие фейерверки вырвали императора от воспоминаний. Он поежился, понимая, что замерз, но все равно поднял глаза в небо – там расцветали огни всех цветов. Он искоса глянул на слуг – те стояли, открыв рты, позади него и тихонько переговаривались, не нарушая его думы. Он подумал – сколько же времени он тут простоял? Он собирался сразу вернуться во Дворец, но выйдя на высокую террасу, замер, обуреваемый невеселыми мыслями. Его слуги не посмели его тревожить, только Чжоу Су периодически бросал на него тревожный взгляд. Кажется, они давно привыкли к тому, что на императора иногда нападает меланхолия, и тогда он уходит глубоко в себя. Сейчас же они оживились, и их болтовня и тихие охи «Ой, посмотри, какой!» «Вау, похож на дракона!» «А этот, этот, погляди!» заставили Мин Сяня почувствовать, словно между им и ними глубокая непреодолимая пропасть. Он смотрел на расцветающие цветы и не чувствовал ни восторга, ни удивления – только бесконечную тоску и одиночество. – О чем задумались, Ваше Величество? – неожиданно чье-то горячее дыхание опалило ему ухо, и Мин Сянь резко обернулся. Шан Юй. Он смотрел на него ласковыми глазами, в которых отражались огни фейерверков. У Мин Сяня сдавило в груди. – Шан Юй, – произнес он, стараясь придать своему голосу холода, но тот предал его, задрожав. Он не смог подавить радость, которую испытал при виде его сейчас, когда он почувствовал, что он один во всем дворце. – Почему ты здесь? – Министры разошлись по домам встретить полночь со своими семьями, – произнес Шан Юй, не сводя взгляда с Мин Сяня. Тот отвернулся, не в силах выдержать это. – Понятно, – он оглянулся на прислугу, но та уже была отослана великим советником прочь. Даже Чжоу Су тактично отошел подальше, встав у лестницы вниз и продолжая смотреть на фейерверки. Мин Сянь почувствовал неожиданную благодарность к старику за тактичность – потому что он был близок к тому, чтобы потерять лицо. Слово «семья» резануло по его и так натянутым до предела нервам. Однако Шан Юй добавил: – Поэтому ваш подданный пришел встретить полночь с вами. Он не стал договаривать, но Мин Сянь, не поворачиваясь к нему лицом, почувствовал в его голосе улыбку. Молодой император моргнул, с удивлением чувствуя влагу на ресницах, которая превращалась в снег. – Если Ваше Величество пожелает, Шан Юй готов стать его семьей… – Мин Сянь резко обернулся к нему, и мужчина поспешно добавил, – …на сегодня, – словно бы это слово могло заставить и так шаткую стену между ними остаться стоять еще ненадолго. – Не нуждаюсь, – холодно произнес Мин Сянь, утирая замерзшими пальцами злые слезы. – Великий советник может возвращаться в резиденцию. – Этот подданный не может покинуть императора, прошу простить его за дерзость, – непоколебимо произнес Шан Юй, протягивая руку и переплетая их пальцы. Он уставился на фейерверки в небе, словно искренне наслаждался огнями. Император попытался вырвать ладонь, но пальцы Шан Юя были горячими, словно огонь, и не отпускали. Они стояли плечом к плечу, и их переплетенные пальцы от глаз любопытных слуг скрывали длинные рукава. Мин Сянь задрожал, когда большой палец Шан Юя нежно провел по тыльной стороне его ладони. – Отпусти, – почти жалобно произнес он, чувствуя, как последние барьеры в его сердце не выдерживают. Он не мог, он просто не мог. Он стиснул зубы, пытаясь не дать слезам пролиться. – Я не могу совершить ту же ошибку, – просто ответил Шан Юй. Мин Сянь почувствовал, как печет сердце. Он с силой сжал пальцы, оставляя следы ногтей на тыльной стороне ладони Шан Юя, но тот даже бровью не повел, не давая забрать руку. Так они и стояли, пока не стихли последние залпы салютов. После этого Мин Сянь наконец-то смог высвободить руку из ослабшей хватки левого министра и быстрым шагом направился прочь – спасаясь, убегая и даже не скрывая этого. Шан Юй невозмутимо последовал за ним, не давая скрыться в галереях дворца. Он знал их не хуже самого императора – он провел в них полжизни. – Великий советник, возвращайтесь в поместье, – процедил Мин Сянь, когда они оказались перед дверью личных покоев императора. – Уже так поздно, стража давно закрыла ворота дворца, – беззаботно произнес Шан Юй, даже бровью не поведя. Он словно бы не слышал клокочущий гнев в голосе Его Величества. – Хочешь, чтобы Мы приказали сбросить тебя с дворцовой стены? – прорычал тот. Чжоу Су, стоящий неподалеку, в изумлении смотрел на эту сцену: великий советник дерзко схватил императора за запястье и толкнул в личные покои императора. – Почту за честь. Подайте вина императору и принесите закуски с праздничного банкета, – властно приказал он, закрывая за ними двери. Евнух остался в коридоре один. Он почесал затылок, пожал плечами и смиренно направился прочь исполнять приказ. Мин Сянь оказался зажат между стеной и разгоряченным телом Шан Юя, что заставило его нахмуриться. – Отойди, – сказал он, упираясь руками в грудь великому советнику. – Ваше Величество, – Шан Юй наклонился, и его горячее дыхание обожгло шею императора, – у подданного для вас подарок на Праздник весны, – он повел носом, вдыхая морозный запах императора, а затем нехотя отстранился. Мужчина уже давно понял, что сможет сломить его, только если проявит настойчивость. В противном случае Мин Сянь всегда будет убегать от него – он убегал так долго, что у него это вошло в привычку, а Шан Юй всегда догонял и не мог догнать. Однако теперь во всех его действиях и жестах будто сквозила обреченность приговоренного к казни – его словно более не заботил гнев императора. И Мин Сяня это пугало. Император оправил одежды, тут же делая шаг в сторону и назад, чтобы между ними была дистанция. Он внимательно следил за тем, как Шан Юй достал из рукава деревянную шкатулку и протянул ее ему. – Что это? – не сумев подавить любопытство в голосе, спросил он. Не дожидаясь ответа, он открыл крышку, глядя на аккуратно свернутый старый свиток. Шан Юй с легкой улыбкой наблюдал, как император торопливо подошел к столу и достал свиток, разворачивая его при свете свечи. Затем он резко потрясенно обернулся: – Ван Сичжи?! [3] – в его глазах читалось крайнее удивление и восторг. Он нежно погладил свиток, наклоняясь ближе. – Это правда Ван Сичжи. Амитабха! – его тонкие пальцы скользили по ветхой бумаге, повторяя изгибы кисти великого каллиграфа прошлого. – Где ты достал это? – он пришел в такое возбуждение, что не мог оторвать глаз от бумаги, обретя драгоценную вещь. Из-за этого он не заметил, как Шан Юй приблизился, склоняясь за его плечом. – Один торговец случайно заполучил драгоценную рукопись в руки, а я лишь успел выкупить ее раньше всех на аукционе. Это пустяки, – мягко сказал он. Мин Сянь скосил на него глаза, гадая, во сколько цзиней [4] серебра этот «пустяк» обошелся великому советнику, но того, кажется, совершенно не волновала баснословная сумма. Гораздо приятнее ему было видеть искреннюю радость в глазах Мин Сяня. – Мы… благодарим великого советника за подарок, – голос императора дрогнул, но затем окреп. В конце концов он был императором уже пять лет и знал, как контролировать свои чувства. Он оправил рукава, выпрямляя спину, но нежность, с которой он провел по краю бумаги, нельзя было скрыть. – Какая сухая похвала из уст Вашего Величества, – шутливо произнес Шан Юй, и Мин Сянь послал ему яростный взгляд. – Чего же желает великий советник в награду? – только произнеся эти слова, Мин Сянь осознал, что повелся на очередную провокацию, потому что на лице мужчины тут же расцвела ухмылка. – В рамках того, что Мы можем дать, – тут же добавил он, опасаясь, что Шан Юй попросит что-то неприличное. – Может ли… – Мин Сянь затаил дыхание, уже готовя гневные слова, готовые сорваться с его языка, – …император назвать меня как прежде? – и молодой император тут же сдулся, глядя в печальные глаза Шан Юя. – Мы… – начал было он, но мужчина уже отмахнулся. – Забудьте, подчиненный сказал глупость, – он отвесил поклон и сделал два шага назад. Как раз подоспел Чжоу Су, заходя в личные покои. У него аж волосы встали дыбом от странной атмосферы – эти двое не ругались, но между ними повисла явная неловкость, какая-то стена, не позволившая евнуху задержаться в комнате дольше необходимого. Он приказал служанкам поставить вино и закуски на стол и поспешил откланяться. – Ваше Величество, – голос Шан Юя вернулся к норме, отголосок тоски пропал из него, и Мин Сянь отвлекся от своих мыслей. – Давайте выпьем, скоро удар гонга оповестит о конце этого года. Этот подданный хотел бы встретить этот момент с вами. – Как пожелает великий советник, – сказал он, стараясь не пересекаться с ним глазами. Разве мог он сказать ему нет? __________________________________ [1] Личное имя мин наследного принца – Чэнцинь (опять тот же -цинь, что и в именах его братьев). А Чэн-эр – ласковое прозвище, которым его зовут родители. [2] Выходцы из богатых семей, поступающие на службу в гвардию из-за престижа и ничего там не делающие. [3] Великий китайский каллиграф, почти отец китайской каллиграфии. [4] Китайская мера веса, равная 500 граммам.