Золотая клетка императора

Семь дней после Нового года были лучшими моментами для Мин Сяня. Двор был распущен на праздники, и император мог просыпаться чуть позже, спокойно завтракать, а после разбора докладов заниматься тем, что ему действительно нравилось – рисованием. Особенную часть этих «выходных» Мин Сянь провел, копируя раз за разом каллиграфию Ван Сичжи. Его кисть легко скользила по бумаге, и настроение у него было приподнятое. Он запретил всем чиновникам беспокоить его в эти дни, и только вдовствующая императрица постоянно требовала Мин Сяня к себе, чтобы на что-то пожаловаться, что-то у него попросить или просто составить ей компанию. В один из последних дней он, никого не предупредив, выехал из дворца, отправившись с небольшим отрядом императорской гвардии в императорскую усыпальницу на прогулку. Снег застилал поля за пределами столицы – он смотрел на бескрайние белые просторы, на голые деревья, на редких птиц, и чувствовал, что за стенами столицы все вокруг дышит неведомой ему свободой. Повозка императора, окруженная гвардейцами, двигалась медленно. Редкие прохожие, завидев знамя, тут же падали на колени, стоя по бокам дороги. Император украдкой выглядывал через занавеску, глядя на их теплые тулупы и сухие бородатые лица, на худые бока их волов и лошадей, тянущих телеги. Он видел, как они разглядывают его экипаж и его гвардейцев, наверняка мечтая увидеть, как он выглядит. Мин Сянь подумал – что же тут интересного? Ведь он самая обычная марионетка на троне, гораздо больший интерес представляло бы лицо министра Вэя или великого советника… На полпути гвардейцы неожиданно затормозили, послышались какие-то разговоры. – Генерал Ду, что-то случилось? – спросил он, нахмуриваясь и отодвигая занавеску. Однако неожиданно встретился глазами с великим советником и прикусил язык. Вот уж действительно стоило упомянуть Цао Цао, и он тут как тут [1]. – Ваше Величество, – кивнул Шан Юй, впиваясь в него глазами. – Вы направляетесь в императорскую усыпальницу? – Верно. Что ты здесь делаешь? – спросил недовольно император. Как будто он вечно следит за ним… – Выезжал на охоту, – не обращая внимания на его недовольный тон, отозвался мужчина. Словно бы в доказательство он махнул рукой на вторую лошадь, которую вел его слуга – через круп была переброшена туша кабана. Мин Сянь только сейчас заметил, что за спиной у советника колчан со стрелами. – Поздравляю с успешной охотой, – бросил равнодушно Мин Сянь, отпуская занавеску и откидываясь на сиденье. У него не было ни малейшего желания продолжать беседу, однако Шан Юй явно решил так просто не сдаваться. Он подъехал вплотную и приоткрыл занавеску, впуская морозный воздух в повозку. – Ваше Величество, могу ли я сопровождать вас на прогулке? – спросил он, улыбаясь, но его взгляд оставался жестким и напряженным. – Нет, – просто отозвался Мин Сянь. Затем, подумав, что это прозвучало грубо, он смягчился. – Великий советник, должно быть, устал с охоты. Вам следует вернуться и поскорее переодеться. На охоте всегда велика опасность сопреть и подхватить простуду. – Я никогда не заболеваю так легко, – криво улыбнувшись, отозвался Шан Юй. – В таком случае отвезите вашего кабана в свое поместье поскорее. Мясо станет жестким, если его вовремя не разделать, – заявил Мин Сянь. Он как будто вжался в противоположную стенку повозки, желая, чтобы тот поскорее уехал. Улыбающееся лицо Шан Юя смотрело на него через окно. Наконец он вздохнул, понимая, что император непреклонен: – Что ж, прошу у Вашего Величества прощения за беспокойство и задержку по дороге, – он выпрямился в седле, отвесил поклон, которого Мин Сянь уже не увидел, и пришпорил коня, удаляясь прочь. Топот копыт замер вдалеке, и повозка императора уже вновь тронулась в путь, но неприятное чувство, поселившееся в душе Мин Сяня – то самое, что мигом заставило его пожалеть об отвергнутом предложении, – не проходило, пока он не прибыл в пункт назначения. Император не переставал вздыхать, и знай об этом Шан Юй, он бы непременно обрадовался. *** Император сидел в павильоне у пруда, держа в руках пиалу с чаем. Было морозно, поэтому Чжоу Су приказал принести еще парочку жаровень. – Ваше Величество всегда боялись холода, еще с детства, – улыбнулась женщина, сидящая по другую сторону от стола с вэйци [2]. Ее тонкие белые пальцы как раз положили новый камень на доску. Мин Сянь нахмурился, глядя на расположение камней. – Матушка [3] Шуан, вы загнали меня [4] в угол, – он мягко улыбнулся, отставляя пиалу и беря в руки камень. Женщина напротив него тихо рассмеялась. Несмотря на то, что ей было уже больше сорока лет, ее лицо ничуть не подурнело, лучась добротой и спокойствием, а родинка в уголке глаза не потеряла свою привлекательность. – Император перехваливает эту монахиню, – она смотрела на доску, следя за действиями императора. – Ведь вас учил играть в вэйци сам Великий наставник, а я лишь самоучка. – Матушка Шуан достигла немалых успехов самостоятельно, – похвалил ее Мин Сянь, наконец опуская камень на место. На его лице было редкое спокойное открытое выражение человека, которому комфортно и приятно в компании другого. Сейчас он не изображал никого, ничего не боялся, и на миг позабыл о грузе, что лежит на его плечах. Знакомое добродушное лицо вселяло в него новые силы и уверенность в себе. – Как ваша жизнь? – спросил он мягко. – Всего ли в достатке? Получили ли вы мои подарки к Празднику весны? – Мин Сянь вмиг стал похож на прежнего ребенка, и это заставило бывшую наложницу Шуан, ныне послушницу в храме при императорской усыпальнице, улыбнуться от воспоминаний. Она накрыла его ладонь своей. – Со мной все хорошо, не беспокойся, – сердце Мин Сяня сжалось от потаенной грусти в глубине ее глаз. – Ваша каллиграфия немало улучшилась, – она выпрямилась, отпуская его ладонь, и беря в руки белый камень. – Благодарю, – сказал Мин Сянь. Когда монахиня наконец положила камень на доску, выражение его лица стало напряженным. – Признаю свое поражение, – усмехнулся он. – Вы позволили мне выиграть, – легко рассмеялась женщина. – Вам стоит возвращаться, уже темнеет, а путь неблизкий. – Позвольте мне еще выпить одну пиалу этого великолепного чая, – отозвался Мин Сянь. – Чай в усыпальнице совершенно не так хорош, как в императорском дворце, – рассмеялась та. – А здесь, где спокойны Безбрежные воды Ханьшуя, Я с другом прощаюсь До новой, негаданной встречи... [5] – тихо продекламировал император, и глаза бывшей наложницы Шуан наполнились еще большим теплом и грустью. *** Утреннее собрание началось как обычно – Мин Сянь занял свое место, чиновники отбили приветственные поклоны и поднялись после его позволения. Император подавлял зевок – после нескольких дней отдыха ему было ужасно тяжело просыпаться столь рано, а перспектива отправиться к матушке после собрания еще больше омрачала его утро. Видеть этих старых проходимцев ему также не хотелось. – Есть ли у дражайших подданных доклады? – спросил он, оглядывая зал. Министры перекинулись взглядами. – Ваше Величество, – вперед выступил Фу Пи. Кажется, за праздники он еще больше подряхлел – казалось, что он скоро рассыплется. – Восстановление министерства церемоний идет полным ходом. – Это прекрасные новости, – отозвался Мин Сянь. – Скоро министр Цао сможет вернуться к себе и перестанет стеснять министра Лю. – Что вы, Ваше Величество! – Лю Цзиньцин тут же выступил вперед, склоняясь в поклоне. – Для меня только в радость принимать у себя таких гостей. – Хм, – хмыкнул император. – Мы рады, что наши придворные работают в такой гармонии. – Рады служить императору! – прозвучало громогласное. – Донесение! – неожиданно в дверях зала утренних собраний показался человек – гонец в доспехах, его лицо покрывал слой пыли и пота. Министры тут же расступились, становясь на свои места. Шан Юй подался чуть вперед, когда гонец подбежал к тому месту, где стоял он. Мужчина упал на колени, вытягивая вперед донесение с границы. Шан Юй нахмурился. Чжоу Су мигом спустился по ступенькам и принял доклад, возвращаясь к императору. В зале повисло напряженное молчание, пока император читал донесение – все знали, что пограничные заставы просто так не шлют вести. Да и гонец выглядел совершенно измотанным, словно мчался во весь опор с заставы до столицы. Из-за жемчужных нитей головного убора Мин Сяня никто не мог четко разглядеть его лицо, поэтому даже министр Вэй скоро потерял терпение. Он выступил в центр, открывая рот, когда Мин Сянь провозгласил: – Это донесение с заставы на восточной границе с царством Ци. Чиновники затаили дыхание: неужели война? Царство Ци по могуществу не уступало их империи, но между ними был заключен брачный договор, который должен был обезопасить восточную границу… – Начальник пограничного гарнизона отправил этого гонца вперед, чтобы сообщить Двору о радостной вести, – тишина, повисшая в зале, вмиг стала полна непонимания. Радостная новость? Как война может быть радостной новостью? – Второй сын Нашей сестры, принцессы Ань Сюй, ныне императрицы Ци, – Цзи Хэ, – захотел отправиться в путешествие на родину своего царственного деда. Императрица Ци дозволила это, но не успела предупредить Нас. Начальник гарнизона отправил это донесение с самой быстрой лошадью, предупреждая Двор Нашей Великой Сунь о том, что Второй принц дружественного царства Ци и Наш племянник вскоре будет в столице. Начальник гарнизона, несомненно, поступил очень мудро. Чжоу Су! – Да, Ваше Величество, – тут же отреагировал евнух. – Наградить начальника гарнизона Шу и гонца за проявленную смекалку. – Есть, Ваше Величество! Гонец поклонился и поспешил откланяться. – Генерал Шу пишет, что до приезда принца Ци в столицу еще около двух недель – он движется неторопливо и осматривает окрестности, – проговорил Мин Сянь. Он явно выглядел повеселевшим, да и сон из глаз ушел. – Ваше Величество, это действительно благая весть! – воскликнул министр Вэй, выходя вперед. – Принца необходимо встретить как полагает, все-таки это наши ближайшие союзники. – Стоит послать почетный конвой навстречу, – вторил ему министр Шан. Это удивительное единодушие военной и гражданской фракций Двора заставило Мин Сяня улыбнуться краем губ. Он бросил взгляд на молчаливого Шан Юя. – Великий советник, а вы что скажете? – неожиданно спросил он. Шан Юй вскинул на него взгляд. – Я считаю, что министры правы. Конвой послать стоит. Молодой принц, должно быть, еще не достиг совершеннолетия и может подвергнуться опасности по пути. Земли Великой Сунь хоть и пребывают в мире, но для молодого принца опасно путешествовать в одиночку, – размеренно произнес он. – Тогда вы и отправитесь с конвоем встречать принца, – заключил Мин Сянь. Он видел, как вытянулось лицо великого советника, и из-за этого с трудом подавил смех. Его настроение так поднялось, что к нему вернулась прежняя детская любовь к шалостям. – Слушаю и повинуюсь, Ваше Величество, – медленно поклонился Шан Юй, все его движения стали какими-то скованными. – Возьмите отряд императорской гвардии и сегодня же отправляйтесь по главному тракту. Судя по плану принца, он должен отправиться следом в Сишань. – Как пожелает Ваше Величество, – казалось, что Шан Юй должен разозлиться, однако Мин Сянь никогда не видел его злым – даже в детстве, когда он переходил все рамки в своих проказах, и Шан Юя наказывали из-за него, тот никогда не злился на него. Иногда он казался императору малость заторможенным и излишне спокойным, однако тот огонь, что бушевал в его глазах, не скрыть никаким равнодушным лицом. – Собрание объявляется закрытым! – провозгласил Чжоу Су, когда Мин Сянь хлопнул в ладоши и поднялся с трона. – Ваше Величество! – крикнул ему вслед министр Вэй, но он не остановился. Ему не хотелось слушать этого старого брюзгу сейчас, когда у него было такое хорошее настроение. Он выслушает его чуть позже, после того, как матушка выльет на него ушат желчи из-за его недавнего посещения усыпальницы, а затем восторженных речей из-за приезда старшей сестры. Он торопился – ему представился редкий шанс увидеть довольство на лице вдовствующий императрицы из-за радостной вести, принесенной им. Но шанс остается таковым, если он успеет быстрее ее соглядаев. _____________________________ [1] Поговорка про китайского полководца Цао Цао, означает «легок на помине». [2] То же, что и го – китайские шахматы. [3] Обращение к буддийской монахине – шигу. [4] Мин Сянь общается с ней неформально, не используя императорское «мы». [5] Отрывок из стихотворения Ван Вэя «Провожаю друга, возвращающегося на юг».