Золотая клетка императора

– Старший цензор Ян прибыл по приказу императора, – послышалось за дверьми кабинета. – Впустить, – произнес император, поднимая глаза. В кабинет, смахивая капли с одежды и оставляя за собой лужу, зашел Ян Лэй и тут же преклонил колени. – Приветствую Ваше Величество! – Поднимись, – Мин Сянь поежился, глядя на его вид – на цензоре сухого места не было. За пределами кабинета бушевал ливень, и Мин Сянь на секунду пожалел, что вызвал молодого человека. Словно в довершение всего, Ян Лэй чихнул, утирая нос. – Принесите старшему цензору горячий чай, – приказал Мин Сянь, глядя на Чжоу Су. Тот тут же отдал приказания, и через несколько минут перед Ян Лэем оказалась пиала со свежим чаем. – Спасибо, Ваше Величество, – благодарно сказал Ян Лэй, присаживаясь за стол слева от императора. – Какие новости вы собирались передать Нам? – нетерпеливо спросил Мин Сянь, не дожидаясь, пока тот допьет чай. Ян Лэй был предельно загадочным в своей докладной записке, и императору ничего не оставалось, кроме как вызвать его. – Этот подданный потревожил Ваше Величество не просто так, – поспешил оправдаться молодой человек, глядя на него своими честными глазами. – Недавно я заметил слежку за Ли Ганом и за собой. Первый уже давно оправился, и я поначалу думал, что он взял отгул на службе, но он до сих пор там не появился. Кажется, в министерстве вообще списали его со счетов, как будто он не существовал. Один из моих людей попытался разузнать, где чиновник Ли, однако оказалось, что такой давно не работает в министерстве двора. Это показалось мне странным, и мои люди заметили слежку за ним. Недавно, а вернее, вчера, Ли Ган спешно отправил свою семью в Чэнду, по словам слуг – к родственникам для поправки здоровья младшей дочери. – Но?.. – поднял брови Мин Сянь. – Но у Ли Гана, как и у его жены нет родственников в Чэнду. Он сирота, а его жена – дочь мелкого служащего в министерстве общественных работ. – И это показалось тебе подозрительным? – Конечно, Ваше Величество. Я посчитал, что Ли Ган по какой-то причине собирается сбежать, поэтому сегодня ночью приставил к нему сыскной отряд. Они арестуют его при попытке покинуть город. – Нет, – заявил Мин Сянь. – Нам нужно нечто иное. – Что же, император? – брови сошлись на переносице Ян Лэя. – Его смерть, – просто отозвался император. Ян Лэй отпрянул в ужасе, но Мин Сянь тут же поправился. – Если он давно готовился к побегу, это значит, что для него находиться в столице небезопасно. Вероятно, слежка за тобой из-за того, что Лю Цзиньцин заподозрил, что Цензорат до сих пор копается в деле о поджоге. Сними охрану, но оставь слежку. – То есть… вы хотите… – в глазах цензора Яна мелькнуло понимание. – Я все сделаю, Ваше Величество. – Не забудь, что Ли Ган нужен Нам живым. Помести его под охрану в секретное место, никто не должен знать, что он жив, – отдал приказания Мин Сянь. – Что-нибудь еще? Кто следит за тобой? – В-верховный цензор недавно вызывал меня на беседу, он сказал, что… – запнулся Ян Лэй. – Что у тебя большое будущее, и ты далеко пойдешь? – понимающе хмыкнул Мин Сянь. Ян Лэй вскинул на него глаза, глядя с удивлением. Откуда император мог знать? – Он тебя подозревает. Будь осторожнее, используй только доверенных людей, не принимай его помощь. – Зачем Верховному цензору подозревать меня? – захлопал глазами цензор Ян. Мин Сянь вздохнул – и как такой наивный человек вообще попал в это осиное гнездо? – Ведь я же ищу правду. – Иногда правда никому не нужна, – отозвался Мин Сянь, и что-то в его тоне заставило Ян Лэя внимательно посмотреть на императора, но его встретило обычное равнодушное выражение. – Мы надеемся, что не зря доверились тебе, – он сверкнул глазами, и на его лице проявилось вдруг что-то жесткое. – Конечно, нет, Ваше Величество! – цензор Ян тут же вышел из-за стола, падая на колени. – Доверие императора – великая честь для этого подданного. – Служи государству, и Мы наградим тебя по заслугам, – коротко отозвался Мин Сянь. Он смотрел на простертую перед ним фигуру и думал: может ли он вообще кому-то доверять? Он лишь надеялся, что его ставка не проиграет. – Да, Ваше Величество! – И еще кое-что, – неожиданно решился император. Он достал из-под докладов лист бумаги и протянул его Ян Лэю. Тот подполз на коленях, принимая лист. Молодой цензор развернул лист и пробежал глазами. – Это?.. – он озадаченно уставился на императора. На листе в его руках был совершенно бессмысленный текст – словно ребенок забавлялся, записывая разномастные иероглифы. – Нам нужно, чтобы ты нашел в Цензорате человека с этим почерком, – произнес Мин Сянь, смиряя его взглядом. – Вероятно, сейчас он уже не работает, а если работает, то его стаж не менее десяти лет. Мы совсем забыли, как его зовут и как он выглядит, у Нас лишь есть этот листок, Мы встречались с ним очень давно, он однажды приходил во дворец и увидел, как Мы практикуемся. Нам очень понравилась его каллиграфия. Для новой картины Мы хотели попросить его написать пару строчек, его взмах кисти идеально подойдет под настроение картины, – объяснил Мин Сянь. – Хорошо, Ваше Величество, я попробую просмотреть старые дела и поискать, чей это почерк, – отозвался Ян Лэй, удивленный странной просьбой. Он спрятал бумагу в рукав и поклонился. – Ступай, – разрешил император. – И о моей просьбе… Чжао Таю не стоит знать. Он поднимет Нас на смех, что из-за такого пустяка Мы напрягли старшего цензора. – Разумеется, Ваше Величество, – Ян Лэй почтительно склонился в поклоне и поспешил покинуть императорский кабинет. Мин Сянь откинулся на кресле, позволяя себе легкую довольную улыбку. Все же, этот Ян Лэй… был забавно оптимистичным. *** Мин Сяню было всего тринадцать лет, когда с границы пришло известие о том, что Второй принц, Мин Синь попал в ловушку Южной Сунь, был ранен и находится при смерти. Новость шла так долго, что почти сразу за ней пришла новая весть – Второй принц скончался. Мин Сянь до сих пор отчетливо помнил тот день: он сидел на уроке у Великого наставника, маясь от скуки из-за каких-то трактатов, которые старый учитель читал монотонным голосом, когда в кабинет ворвался бледный как смерть Чжоу Су. Мин Сянь сразу понял, что что-то случилось с братом – всего несколько дней назад наложница Шуан слегла от беспокойства за сына из-за новости о его ранении. – Ваше Высочество, скорее пойдемте во Дворец благочестия [1]! Мин Сянь вскочил на ноги, коротко поклонился Великому наставнику, который только рот успел открыть, как принца уже след простыл. – Несчастье, какое несчастье, – приговаривал евнух, торопливо шагая по улицам дворца. Мин Сянь почти вприпрыжку еле поспевал за ним – евнух хоть и был низеньким, но при этом за годы жизни во дворце умел двигаться очень расторопно. – Это Второй брат? Что со Вторым братом? – не умолкал он, чувствуя, как внутри у него все холодеет по мере приближения ко дворцу наложницы Шуан. – Второй принц… скончался… – коротко оглянувшись на юного принца, сказал Чжоу Су, не снижая скорости. Эта новость ударила принцу под дых. Он замер, занеся ногу над землей. – К-как? – обычное красноречие покинуло Мин Сяня. – Ваше Высочество, давайте поспешим! Ее Высочество очень убивается, – умоляюще взглянув на него, сказал евнух. Он понимал, что новость, сообщенная вот таким образом, не самое лучшее, но лучше принцу прийти подготовленным. – Ты врешь! – воскликнул Мин Сянь, не двигаясь с места. Евнух поджал губы, не зная, что делать. Они стояли под дворцовой стеной, и лицо принца казалось еще бледнее, чем обычно. – Ваше Высочество… – ласковым тоном сказал евнух Чжоу, делая к нему шаг, но принц отпрянул, вырывая свой рукав. – Второй брат обещал вернуться к моему дню рождению! Он мне писал… недавно. О чем ты говоришь? Да, он болен, но он поправится! – Мин Сянь произносил слова, пытаясь убедить самого себя. – Чжоу Су, ты ужасный шутник! – из горла Третьего принца вырвался какой-то гортанный звук, и он горько усмехнулся. На его детском лице это выглядело пугающе. – Чжоу Су, я скажу отцу-императору, чтобы он наказал тебя за такие слухи! – Ваше Высочество, мы должны… – Замолчи! Замолчи! Чжоу Су, хватит! – евнух поднял на него глаза и увидел, что по лицу принца катятся крупные прозрачные слезы. – Ваше… Мин Сянь, не дожидаясь, что он скажет, сорвался с места – он обогнал Чжоу Су и устремился ко Дворцу благочестия так быстро, как только мог. У распахнутых дверей он чуть не сбил с ног евнуха – тот нес белый [2] фонарь, и за ним шли слуги с белой тканью и множеством белых фонариков. – Что это?! – вскричал он, выбивая фонарик из рук евнуха. – Нет! Нет, он не умер! – Ваше Высочество! – сзади послышался голос запыхавшегося Чжоу Су. Мин Сянь прошел внутрь, слыша надрывный плач – рыдали служанки, которые лично знали Второго принца. Его безропотно пропустили во внутренние покои Второго принца – он бывал здесь множество раз, каждая картина, каждый меч на подставке были ему знакомы. У стола, где обычно занимался Мин Синь, упав на его поверхность, рыдала наложница Шуан. – Госпожа, поберегите здоровье! – рядом с ней на коленях умоляла ее приближенная служанка Ин-цзы, Мэй-эр держала поднос с успокоительным снадобьем, но наложница Шуан была безутешна. – Госпожа! – взвыл Мин Сянь, не скрывая своего присутствия. Женщина вздрогнула, тяжело подняла голову, глядя на фигуру юного принца. Его детский голос заставил ее красные глаза вновь наполниться слезами. – Цюй-эр! – прорыдала она, прижимая руки к груди. Мальчик сделал шаг вперед, чуть не спотыкаясь о порог из-за того, что слезы застилали ему глаза. Он рухнул в объятья наложницы Шуан, ничуть не стесняясь окружающих, и завыл в голос, непрестанно шмыгая носом. Казалось, присутствие юного принца придало наложнице Шуан сил – дрожащими руками она погладила его по волосам, утешая. Чистое, открытое горе Третьего принца, его тоска по старшему брату тронули ее сердце, по ее щекам безостановочно катились слезы, и она приговаривала «тише-тише», хотя сама не верила в это. – И-император и наследный принц только что ушли, – пояснила рыдающая Мэй-эр подоспевшему Чжоу Су. Тот, обозрев картину перед собой, понял, что сделать здесь ничего не может, а потому поклонился и со словами «госпожа, пожалуйста, постарайтесь умерить скорбь», покинул дворец. Мин Сянь цеплялся маленькими руками за халат наложницы Шуан, рыдая столь отчаянно, что личный слуга, прибежавший за ним, забеспокоился, что юный принц упадет в обморок, но ни наложница Шуан, ни Третий принц не могли отпустить друг друга. Слугам оставалось только стоять и молча глотать слезы. Много позже, когда Мин Сянь чуть успокоился, и служанка наконец смогла напоить наложницу Шуан успокаивающим отваром, та от недостатка сил отправилась прилечь. Ее ослабевшее тело более не сжимало принца в объятьях, и тому не оставалось ничего иного, кроме как вернуться к себе. По дороге, утомленный долгими рыданиями, принц заснул в повозке, которую прислала наложница Вэй за ним. Он очнулся уже в своих покоях, и мать сидела рядом с ним. Ее лицо имело обычное равнодушное холодное выражение, ее острый взгляд заставил принца поежиться. – Матушка… – прохрипел он, чувствуя, что весь горит от долгих рыданий. – Ты подхватил простуду из-за того, что перенапрягся и слишком отдался горю, – нахмурилась женщина, кладя холодную ладонь ему на лоб и тут же убирая. За ее спиной застыл императорский лекарь, который только что осмотрел мальчика. – У Третьего принца легкий жар и слабость, он быстро поправится, – проговорил он. – Откуда вам знать? – холодно произнесла наложница Вэй. – Этот ребенок такой слабый, что заболевает от любых переживаний. Он вообще доживет до совершеннолетия? – Конечно, госпожа, как вы можете о таком думать? – ужаснулся лекарь. – Я пропишу лекарство, Его Высочество будет снова бегать как новенький уже через несколько дней. – Лучше бы он учился, а не бегал. А то ноги уносят его в чужие дворцы, – атмосфера, казалось, понизилась из-за ледяного тона наложницы Вэй. Лекарь поспешил откланяться, чтобы дать указания по приготовлению лекарства. – Матушка, Второй брат… – открыл рот Цюйцинь, и его глаза снова наполнились слезами. – Это, конечно, трагедия, – равнодушно произнесла Вэй Жуи. Она поднялась, разглаживая невидимые складки на платье. – Но тебе стоит побеспокоиться о своем здоровье, а не заболевать из-за всяких… – она умолкла, понимая, что сказала лишнего. – Император скорбит, я отправляюсь во Дворец душевного спокойствия. – Матушка, побудьте со мной, мне так грустно… Второй брат, он… – Мин Сянь редко просил что-то у матери, поэтому его неожиданное обращение заставило ее застыть в дверях. – Не капризничай. Брат? Какие братья бывают в императорской семье? Ложись спать, слуги принесут тебе отвар от простуды. Тебе нужно заботиться прежде всего о своем здоровье, – с ноткой раздражения произнесла она, подходя снова и поправляя сыну одеяло. – И не смей никуда отправляться. Я сообщу императору, что ты заболел от переживаний. Смерть – это обыденная вещь на войне. Поэтому тебе не стоит так убиваться. Умерь горе. А то с твоим слабым телом императору придется хоронить не только Второго принца. Ее практичные, но жестокие слова заставили глаза Мин Сяня вновь наполниться слезами. Наложница Вэй вздохнула – она не была безжалостной и бессердечной, но ее уже давно заботило только свое положение во дворце и статус ее детей. Она была любимой женой, но наложница Шуан родила сына раньше нее, и, соответственно, ее статус был выше. Теперь эта ситуация должна была измениться, но ей следовало действовать быстро. В ее голове уже роились планы, и не было ничего удивительного в том, что страдания Цюйциня вызывали у нее раздражение – ведь то сын ее соперницы, соперник Мин Сяня на трон, и каким бы бесполезным ни был ее собственный сын, честолюбивые амбиции никогда не покидали голову Вэй Жуи. Братские узы она не понимала и была даже откровенно против них. Поэтому мать Мин Сяня, подоткнув ему одеяло, провела рукой по волосам ребенка и покинула покои, направляясь в резиденцию императора. Мин Сянь свернулся под одеялом, всхлипывая и шмыгая носом, пока беспокойный сон не сморил его. Во сне он видел Второго брата, который весело махал ему с подножья городских стен. На поясе у него висел меч Циньсинь, которому он дал название… ______________________________ [1] Дворец наложницы Шуан и Второго принца. [2] Белый – похоронный цвет в Китае, как у нас черный.