Золотая клетка императора

– Клевета! Ложь! Ваше Величество, защитите! – завизжал министр Лю. Его голос был тонким, и тут же сорвался. Прерывистое дыхание министра было таким громким, что его слышал даже император, сидевший на троне. – Ши Лэ, чем ты можешь подтвердить свои слова? – спросил он, не обращая внимания на извивающуюся фигуру Лю Цзиньцина. – У меня только мое честное имя, именной знак циньвана Цзе и письма, которые я хранил столько лет. Я вверяю себя мудрости императора и прошу восстановить справедливость! – Ши Лэ упал на колени, растягиваясь на полу в глубоком поклоне. – Эй, ты, возьми его именной знак, Мы хотим посмотреть, – сказал император, кивая евнуху, который остался подле него вместо Чжоу Су. Тот тут же спустился к Ши Лэ и забрал у него нефритовую подвеску. Император взял нефрит в руки, глядя на выгравированное имя: «Минь Синь, второй принц Северной Сунь». Эти иероглифы словно укололи его сердце, он сжал подвеску в руках, а затем передал евнуху, чтобы вернуть Ши Лэ. Он выпрямился на троне, – это действительно знак циньвана Цзе. Это доказывает, что ты Ши Лэ. Однако… как это связано с простолюдином Мин Сюанем? – Ваше Величество, если министр Лю совершил преступление, он мог действовать по указке Мин Сюаня! – воскликнул какой-то чиновник с задних рядов. – Верно-верно! Тогда столько чиновников казнили, это просто недобитая собака, к чему открывать дело бывшего наследного принца? – слова этого чиновника всколыхнули волну сомнений при Дворе. Мин Сянь ничего не говорил, только смотрел на их лица: Шан Юй оставался невозмутимым, к губам Чжао Тая приклеилась вечная улыбочка, прятавшаяся в бороде, и министр Вэй уже взял себя в руки, хмуро взирая на дрожащего министра Лю. Министр Хэ выглядел совершенно отрешенно, Шан Цзянь сердито хмурился, явно не понимая, что происходит, а Фу Пи, казалось, заснул стоя. Его драгоценные придворные как на подбор. – Министр Хэ, – наконец сказал император. Министр наказаний сделал шаг вперед. – Что вы знаете о суде пятилетней давности? – Император лично разбирал это дело, этот подданный лишь проверял подлинность доказательств и допрашивал низложенную императрицу Чжэнь и Верховного наставника, – с поклоном отозвался Хэ Дайюй. Ему уж точно нечего было страшиться – он действовал только в рамках закона, что не мешало ему прослыть исключительно безжалостным человеком. Поговаривали, что он лично под пытками вырвал признание в заговоре у старого наставника. – Ваше Величество, – министр Вэй, видимо, больше не мог оставаться в стороне. Он многозначительно посмотрел на императора, – дело пятилетней давности имело неопровержимые улики: письма бывшего наследного принца послу Южной Сунь с печатью наследника, а также письмо, которое генерал Южной Сунь отправил на заставу. Кроме того, в покоях бывшего наследника нашлись пропавшие отчетные книги, в которых были зафиксированы растраты казны, из-за чего возникли задержки продовольствия, и оборона южной заставы оказалась столь слаба. Даже если… – он сделал паузу, взглянув на министра Лю, – если к этому приложил руку министр Лю, очевидно, он действовал по указке бывшего наследного принца. Иначе, зачем ему это? – Ваше благородие! – воскликнул министр Лю, подползая и хватая его за ноги. Тот с отвращением отодвинулся, пытаясь сбросить с себя руки министра. – Ваше благородие, что вы такое говорите? Помогите мне! Все это клевета! – Прибыл старший дворцовый евнух! – провозгласил стражник у двери. Все обернулись – они уже и позабыть успели, что Чжоу Су был отправлен в резиденцию захворавшего Ян Лэя. Никто не заметил, как Чжао Тай сделал шаг назад, смешиваясь с толпой придворных. Тот, торопливо переставляя старые ноги и ни на кого не глядя, поднялся по ступеням, неся перед собой свиток. Он преподнес его Мин Сяню, и тот неторопливо сломал печать. Его глаза забегали по листу, пока остальные замолкли. Он опустил записку, глядя на чиновников. – Что пишет Ян Лэй, Ваше Величество? – нарушил молчание Шан Юй. – Ян Лэй говорит, что письма подлинные, – провозгласил Мин Сянь. – К сожалению, он, кажется, чем-то отравился сегодня с утра, и не смог присутствовать на собрании. Чжао Тай, как ты это объяснишь? – Старший цензор молод, он не знает, как отличить подлинные письма от фальшивых, – торопливо улыбнулся Верховный цензор. Его улыбка была такой же скользкой, как и уж. – После его проверки этот подданный лично проверил письма и обнаружил, что они фальшивые. Потому сразу и доложил об этом, не смея обманывать Ваше Величество, – Чжао Тай легко поклонился, сама честность и услужливость. – Вот как, – произнес Мин Сянь. Шан Юй, стоящий ближе всех, увидел, как тонкие губы императора изогнулись в улыбке. – Как предусмотрительно. Нам стоит наградить Верховного цензора за такую приверженность делу – после работы всю ночь он все равно направился во дворец на собрание. Вам следует беречь здоровье в вашем возрасте. Стража, проводите Верховного цензора в его поместье – с сегодняшнего дня ему следует больше заботиться о своем здоровье. Он видел, как Цзи Хэ и Ши Лэ переглянулись, а лицо Чжао Тая с этой мерзкой улыбкой застыло, как маска. Затем, словно кто-то смыл его, она медленно сползла вниз. Старый придворный упал на колени: – Ваше Величество! Я говорю истинную правду! – позади появились два гвардейца, которые встали по обе стороны от него, не решаясь трогать Верховного цензора. – Разве Мы подвергли сомнению ваши слова? – искренне «удивился» император. – Мы лишь беспокоимся о том, что вы стары, и зрение ваше помутнело. – Это не так, Ваше Величество! Письма поддельные! Опросите других цензоров – образцы почерка!.. Министр Вэй, что же вы молчите?! – впервые на памяти Мин Сяня Чжао Тай потерял самообладание. Он повернулся к правому министру, но тот хранил молчание – как и ожидал император. Чтобы его позорно не вынесли из зала на руках у гвардейцев, он поднялся сам. – Что ж, я верю, что Ваше Величество всегда поступает по совести и не будет верить понапрасну иностранцам. Это принесет погибель трону! – с этими словами он резко развернулся и пошел прочь. Оба стражника направились за ним. В зале снова воцарилась тишина, но в этот раз она была более напряженная – впервые за все время правления императора казалось, что тот внушает реальный страх и благоговение. Министр Вэй оставался молчалив, а Шан Юй застыл на месте с совершенно невозмутимым видом, чуть ли не скучающим. Цзи Хэ и Ши Лэ поднялись на ноги. – Если письма подлинные, это веский повод открыть дело, Ваше Величество? – спросил Второй принц Ци звонким детским голосом. Тот промолчал, переводя взгляд на министра Вэя, словно спрашивая у него его мнение. Тот фыркнул в раздражении, было видно, что про себя он кипит от злости. Такое явное обращение императора к министру заставило чиновников снова зашушукаться – все-таки тот не потерял свою власть, он все еще был одним из столпов государства. – Если письма подлинные, надлежит провести тщательную проверку, – выдавил тот нехотя. Мин Сянь легко улыбнулся дядюшке. – Верно. Министр Лю, – он обратился к бледному чиновнику, все еще стоящему на коленях. – Ваше Величество, меня оклеветали! – тот тут же принялся заламывать руки и голосить. – Молчать, – в голосе императора появилась сталь. – Стража, приказываем поместить министра Лю под домашний арест до конца расследования. – Ваше Величество! – в ужасе воскликнул Лю Цзиньцин. Он никогда не был храбрецом, но умело выбирал покровителей. Он не думал, что министр Вэй отойдет в сторону в такой момент. С мольбой в глазах он уставился на министра. – Ваше Величество, министр Лю столько лет служит вам верой и правдой, он служил еще прежнему императору. Вы не должны… – Вэй Шаопу осекся, понимая, что говорит слишком фамильярно – наедине с императором он мог позволять себе тон наставника, но перед всем Двором стоило сохранить лицо Мин Сяню. – Прошу вас проявить милосердие к верному придворному и тщательно расследовать это дело о клевете! – Конечно, дядюшка, – отозвался тот. – Мы надеемся, что вы поможете нам в проведении расследования. Ян Лэй показал себя с отличной стороны, потому Мы поручаем ему дело о нападении на циньвана Цзе, а также… – он с сомнением оглядел зал, не зная, кому может доверить это дело, – … императорскому дядюшке и великому советнику, – наконец заключил он. Слова императора означали только одно – дело двенадцатилетней давности снова будет открыто, но вина бывшего наследного принца все еще оставалась доказанной. Однако и эти слова всколыхнули бурю – те события произошли так давно, и если… если хотя бы представить, что циньван Цзе, Второй принц Великой Сунь погиб по вине не бывшего наследника… То кто оказывался под подозрением? Кто был виновен в столь тяжком преступлении? Те немногие, что застали те времена, знали, что министр Лю никогда не был близок с Мин Сюанем – за все время при Дворе они вряд ли перебросились парой слов. *** Двор был распущен, и Мин Сянь наконец смог вздохнуть с облегчением. Он поспешно вернулся в кабинет и запретил посещения. Разумеется, министра Вэя это не остановило – спустя некоторое время он вошел в императорский кабинет, и гвардейцы его не смогли остановить. Впрочем, и не пытались – Мин Сянь приказал, что, если придет министр Вэй, пустить его без промедлений. В противном случае, он бы снова получил ворох упреков от матушки. – Ваше Величество! – министр Вэй вошел широким шагом и остановился, отвесив небрежный поклон. – Вы действительно хотите открыть дело циньвана Цзе? – Разве у Нас есть выбор? – спросил тот, приподнимая брови. – Конечно, вы же император! Эту клевету нельзя поддерживать, иначе… – возмущался Вэй Шаопу. – Иначе что? Министр Вэй опешил – до сей поры он никогда не встречал сопротивления со стороны императора и, разумеется, не боялся его ни капли. Сегодня, глядя как выводят из зала собраний Чжао Тая, который ему в отцы годился, он испытал настоящее потрясение и неприятное ощущение, что он теряет контроль над ситуацией. Видя, что министр не отвечает, Мин Сянь продолжил: – Дядюшка, Мы же поручили это дело вам и великому советнику, Ян Лэй молод, ему нужна помощь. Эти слова не успокоили министра. Он и сам умом понимал, что просто отмахнуться от такого скандала нельзя, особенно теперь, когда весь Двор слышал, что письма настоящие. – Нам надо найти, каким образом на бумагах появилась печать министра Лю. – Верно, – тут же кивнул император. У него был абсолютно равнодушный вид, глаза полуприкрыты, словно он сейчас провалится в сон. По правде сказать, у Мин Сяня ужасно болела голова, но он знал, что ему не избежать этого разговора. – Вы должны постараться, чтобы очистить имя нашего верного подданного. Казалось, все в словах императора было правильно, но что-то не давало министру Вэю покоя: словно бы он не мог увидеть общую картину. Он всегда почитал себя за богомола, держащего в своих лапах цикаду, и нынешнее чувство ему не нравилось. Однако император был как будто бы вовсе не заинтересован в этом деле и в самом деле передал ему все управление. – В таком случае… – медленно произнес министр Вэй, чувствуя, как к нему возвращается уверенность, – …я не позволю каким-то иностранцам поколебать стабильность императорской власти и Двор! – Вы совершенно правы, дядюшка, – кивнул Мин Сянь, борясь с желанием помассировать виски. Он даже побледнел – настолько боль одолела его. Императору не терпелось избавиться от родственника в кабинете и попросить Чжоу Су принести что-нибудь от головы. – Однако, поручать дело еще и великому советнику… – в сомнениях протянул министр, и Мин Сянь напрягся. – А что не так? – Я помню, что именно великий советник тогда поспособствовал тому, чтобы вина за сговор и убийство Второго принца упала на бывшую императрицу Чжэнь и Великого наставника, однако доказательства ясно говорили о вине простолюдина Мин Сюаня, – произнес Вэй Шаопу, внимательно вглядываясь в лицо царственному племяннику. – И что вы хотите этим сказать? – нахмурился император. Столько лет прошло, а это воспоминание до сих пор причиняло ему боль. – Что великий советник будет вставлять палки в колеса и тормозить расследование, – открыто заявил министр. Он редко бывал столь прямолинеен, и потому император выпрямился в кресле. – Великому советнику это без надобности. В конце концов, это дело совершенно его не касается, – твердо заявил он. – Тогда оно тоже его не касалось… Его вмешательство тогда, пять лет назад, уже подозрительно, и ставить его во главе расследования… Ваше Величество, я считаю, что это опрометчиво, – вкрадчиво заявил Вэй Шаопу. – Дядюшка, не можем же Мы в самом деле поручить расследование только вам и неопытному Ян Лэю? – с легкой насмешкой в голосе сказал император. Он видел, к чему тот ведет, и потому спросил прямо. Министр, казалось, несколько смутился, но затем выпрямил спину и уставился на императора: – Это более чем необходимо. В конце концов, я тоже принадлежу императорской семье. Кому как не мне расследовать убийство моего племянника, – нагло заявил он. Технически, он не имел никакого отношения к Мин Синю, но благодаря Мин Сяню на троне имел право именовать циньвана Цзе племянником. Впрочем, до сей поры он не осмеливался так наглеть – министр знал свои рамки. Его нынешнее упорство было в первую очередь связано с нежеланием делить бразды правления с Шан Юем, и император это понимал, но не мог согласиться. Он знал, что министр Вэй будет вставлять палки старшему цензору с гораздо большим рвением, чем великий советник. – Мы уже не можем отозвать свой приказ, который слышал весь Двор, – мягко напомнил ему Мин Сянь. Он чувствовал, как виски пульсируют от боли – так сильно гнев давил на него изнутри. Его лицо оставалось безмятежным. – Что ж… – Вэй Шаопу задумался, пытаясь придумать выход. – В таком случае, вы правы, Ваше Величество. Однако советую вас назначить меня главным. Я приложу все усилия, чтобы восстановить честь императорской семьи! – Вот и славно, – Мин Сянь хлопнул в ладоши, даже не веря, что тот так быстро сдался. – Дядюшка останется на обед? – он краем глаза увидел Чжоу Су, который знаком ему показывал, что обед готов. – Нет, приятного аппетита, Ваше Величество, – министр Вэй быстро и небрежно поклонился – как всегда – и пошел к дверям кабинета. – Ваше Величество, – неожиданно он развернулся и пристально посмотрел на императора, – а вы верите, что простолюдин Мин Сюань был истинным виновником этих преступлений? – его узкие глаза смотрели прямо в лицо Мин Сяню, выискивая любое движение и любую тень эмоций. – Разумеется, прежний император и дядюшка не могли ошибиться, – спокойно выдерживая его взгляд, отозвался тот. Не найдя того, что искал, Вэй Шаопу удовлетворенно кивнул и вышел – теперь он чувствовал себя гораздо более успокоенным.