Золотая клетка императора

Мин Сянь полностью отстранился от расследования. Он даже не задавал никаких вопросов, зарывшись в бумагах в своем кабинете. Ему, казалось, не было никакого дела до того, что его Второго старшего брата могли подставить совершенно не те люди, как считалось прежде. Подобное поведение императора породило новые слухи в столице – одни говорили, что он болен, другие – что он спрятался, дрожа от страха, потому что именно он был виноват в братоубийстве, а не бывший наследник. Между тем Мин Сянь продолжал пропихивать в правительстве свой проект строительства канала. Теперь, когда большая часть Двора была увлечена расследованием, тех недовольных, что возмущались дороговизной и бесполезностью канала, стало меньше, и на его столе уже не громоздилась стопка докладов на эту тему. Вэй Шаопу, заполучив в руки власть на расследовании, действовал жестко и безжалостно – он допросил всех слуг поместья Лю, особенно тех, кто служил еще двенадцать лет назад, но ничего не выяснил. Ян Лэй вступил с ним в ожесточенное противостояние по поводу того, как следует вести дело. Шан Юй, насколько знал император, вообще не появлялся в Цензорате, отступив в сторону. Без него министр Вэй, и без того имевший множество своих людей в Цензорате, быстро подавил Ян Лэя. Спустя неделю расследование было завершено: министр Лю признался, что действовал по указке Мин Сюаня и связался с Южной Сунь, а кроме того, именно он организовал убийство циньвана Цзе. С этими триумфальными доказательствами министр Вэй заявился на утреннее собрание, предоставив императору показания, подписанные теперь уже бывшим министром Лю. – Замечательно, – равнодушно похвалил его Мин Сянь, глядя на кривые иероглифы на бумаге. Весь Двор смотрел на него, и он отложил показания. – Министру Вэю в короткие сроки удалось раскрыть такое давнее дело, это заслуживает отдельной награды. Кроме того, он изобличил предателя при Дворе. Мы награждаем министра Вэя титулом «справедливый гун» и сотней ли плодородных земель в Сичэне. – Рад служить императору! – министр Вэй опустился на колени, весь надувшийся от гордости и высокомерия. – Поднимитесь, дядюшка. Вы славно потрудились. Мы позволяем вам отдохнуть три дня, проведите это время с семьей. Вы заслужили это, – с благосклонной улыбкой произнес Мин Сянь, хотя тон его голоса был холодным. – Благодарю, Ваше Величество, – отозвался министр. – Что касается Лю Цзиньцина… – Лю Цзиньцин будет лишен всех титулов и останется в тюрьме до приведения приговора в силу. Его наказание – смертная казнь. Двор ахнул. Конечно, вина бывшего министра Лю была доказана самим правым министром, но никто не ожидал, что император окажется столь суров. – Ваше Величество, министр Лю… – начал было говорить министр Вэй, но запнулся. – Да, дядюшка? – голос императора был холоден и пронзителен. Министр Вэй впервые ощутил, как тот похож на свою матушку – те же ноты в голосе, та же безжалостность. – Министр Лю совершил преступление против императорской семьи, он поспособствовал убийству Нашего старшего брата, Мы не простим подобного. Приговор Лю Цзиньцина будет объявлен через три дня. – Император мудр! – чиновники опустились на колени, и даже министр Вэй не мог возражать против таких аргументов. – Старший цензор Ян, – позвал Мин Сянь. – Здесь, Ваше Величество, – Ян Лэй вышел из ряда чиновников, опускаясь на колени. Он был бледен и, казалось, не спал уже целую вечность. Под глазами залегли круги. – Мы… – Ваше Величество, старший цензор Ян прекрасно поработал, – снова открыл рот Вэй Шаопу, с надменной улыбкой глядя на цензора. – Думаю, его тоже стоит наградить. Он молод, но ум его остер. – Мы как раз этим и собирались заняться, – с холодной усмешкой заметил император, недовольный тем, что его перебили. По залу пробежал шепоток. Положение министра Вэя за этот год выросло до невероятных высот – он больше не был правой рукой императора, он скорее походил на того, кто реально управлял страной. Если раньше министр Вэй хотя бы не перечил и не перебивал императора при Дворе, позволяя сохранить лицо, то теперь он постоянно вмешивался и открыто направлял императора, становясь все высокомернее и заносчивее. Те немногие, что были против Вэя Шаопу, замолкли, опасаясь расправы. В то же время Шан Цзянь, который часто открыто противостоял правому министру, начал сдавать здоровьем и все реже появлялся на утренних собраниях, а его сын – Шан Юй – вообще постоянно изображал каменную статую. Порой он не произносил ни слова на собрании, высказываясь лишь тогда, когда был сильно не согласен с министром. Из всего этого можно было сделать вывод, что баланс сил сильно перекосился в одну сторону. – Верховный цензор все еще находится под домашним арестом, – сказал император, оглядывая зал. Те немногие цензоры, что присутствовали тут, переглянулись. Они были людьми неглупыми, и все знали, что столь откровенная попытка обмануть Его Величество чревата. В каких бы хороших отношениях министр Вэй не был с Чжао Таем, он не мог пойти против законов столь откровенно. Обман императора – это государственное преступление. – Из уважения к долгим годам службы Чжао Тая Мы не будем его наказывать за ошибку. – Уверяю вас, что Верховный цензор не хотел вас обманывать, – Ян Лэй тут же опустился в глубоком поклоне, выступая в защиту своего покровителя и учителя. Мин Сянь понимающе посмотрел на него. – Прошу пощадить Верховного цензора! – Именно поэтому Мы не будем наказывать его в соответствии с законами империи, – сказал император. – Спасибо, Ваше Величество! – тут же воскликнул Ян Лэй. Какой преданный молодой человек, вздохнули окружающие. Очевидно же, что старик пытался подставить своего молодого протеже, но тот продолжает выступать в его защиту. Подобная наивность казалась этим прожженным чиновникам умилительной. – Однако... – прервал поклоны Ян Лэя император, – Мы не можем не заметить, что Чжао Тай стар, и ум его уже не так цепок. Эта ошибка могла стоить ему головы. Поэтому… Мы решили отправить Верховного цензора в отставку. Ему будет дан пост в соседней провинции, где он сможет мирно встретить старость – вдали от тревог и хлопот столицы. Эти слова вызвали бурю эмоций у собравшихся. – Ваше Величество, Верховный цензор занимал свой пост тридцать лет! – воскликнул министр Вэй, оказавшийся совершенно не готовым к подобному повороту. Он думал, что временное заточение Чжао Тая закончится его возвращением ко Двору. – Цензор Чжао лишь недавно говорил мне, что хотел бы и умереть на своем посту, служа императору! – Мы бы не хотели отнимать у драгоценного придворного спокойную старость на пенсии, – холодно улыбнулся император. – Мы помним, что как раз в этом году исполняется тридцать лет службы Верховного цензора. Мы собирались вознаградить его за службу и пожаловать поместье в пригороде, чтобы он мирно доживал свои годы. – Но, Ваше Величество!.. – Тихо! – провозгласил Чжоу Су, когда Мин Сянь поднял ладонь. – Мы уже приняли решение, – твердо провозгласил тот. – Что касается того, кто станет новым Верховным цензором… – он как бы невзначай бросил взгляд на Ян Лэя, который простерся перед ним. – Мы еще подумаем. Старшие цензоры из Цензората вольны подать Нам докладные записки, чтобы претендовать на эту должность. – Благодарим Ваше Величество! – присутствовавшие в зале цензоры тут же вышли в центр, отвешивая императору глубокий поклон. Мин Сянь кивнул верному евнуху. – Если ни у кого больше нет никаких докладов, утреннее собрание объявляется закрытым! – провозгласил Чжоу Су. Мин Сянь поднялся с кресла, бросая последний взгляд на Двор: министр Вэй с беспокойным лицом покусывал губы, Ян Лэй низко склонил голову, бледный и тревожный, цензоры перешептывались, улыбаясь, чиновники выглядели напуганными, и только Шан Юй не отрывал от него взгляда, пока Мин Сянь не скрылся в боковой галерее. *** Мин Сянь пристально посмотрел на Ян Лэя, который стоял перед ним на коленях. – Сыграй со мной партию в вэйци, – приказал он, делая знак Чжоу Су, чтобы тот принес чай. – Ваше Величество, мои навыки слишком низкие, – принялся отказываться тот. – Все лучше, чем стоять на коленях, – спокойно рассудил император, чем вызвал у молодого цензора изумленный взгляд. – Тебе придется о многом Нам поведать. И если твои слова порадуют Нас, я сделаю тебя Верховным цензором. Ян Лэй задрожал, но не от предвкушения, а от страха: – В-ваше Величество, я не хочу занимать столь высокий пост. Мне всего двадцать лет… – Мы знаем, – неожиданно улыбнулся Мин Сянь, и эта улыбка на его обычно равнодушном лице заставила Ян Лэя задрожать еще сильнее. – Не трясись так, Мы пока не собираемся ставить тебя во главе Цензората. Тебе придется доказать нам свою полезность. Рассказывай, – император достал черный камень из чаши и поставил на доску. Ян Лэй действительно хорошо потрудился за то время, что они не виделись: Ли Ган был в безопасности, да так, что его никто не хватился – противоборствующая сторона считала, что он умер от яда, который ему подсыпали в пищу. В действительности же в тот момент, когда Ли Ган готовился сбежать, и убийцы собирались от него избавиться, Ян Лэй подослал людей, которые усыпили его и тайком вывезли его тело из поместья. Когда тот очнулся и понял, что его пытались убить, он тут же во всем сознался – что он был связным между министром Вэем и министром Лю, что это он оклеветал министра Цао и еще во множестве мелких делишек. Старший цензор достал из рукава показания Ли Гана, подписанные его рукой, и передал императору. – Все здесь, – с почтительным поклоном сказал он. Он был впечатлен проницательностью императора, и теперь его вера в Мин Сяня была непоколебима. Он почитал его за умнейшего человека и горько раскаивался, что раньше считал его слабовольной марионеткой. То, как Его Величество вычислил Ли Гана и распознал, что с ним случится, впечатлило Ян Лэя. – Прекрасно, – похвалил его Мин Сянь, откладывая показания. На его лице мелькнула слабая улыбка – и Ян Лэй замер, глядя на словно бы расцветшее лицо императора. Против воли, молодой цензор почувствовал, как горят уши. – Это мелочь, Ваше Величество, без ваших указаний этот подданный ни на что не годен, – поспешно произнес он. Он уставился в доску для вэйци, стараясь не смотреть на императора. – Что вы собираетесь делать с Ли Ганом? – Пока пусть побудет в укрытии, – отозвался император. – Время еще не пришло. Ян Лэй не знал, о каком подходящем времени идет речь, но не собирался перечить Мин Сяню. – Что ж, ты отлично поработал, – похвалил его тот, кладя на доску черный камень. – А что… насчет Нашей просьбы? – спросил он, мельком глядя на цензора. – Ваше Величество… это… – видя, что Ян Лэй замялся, Мин Сянь приподнял брови. – Что? – холодным тоном спросил он. – Не удалось найти Нашего старого знакомого? – Я сравнил почерк со всеми докладами за последние десять лет, но не смог обнаружить его, – сокрушался цензор Ян, и его огорченное лицо заставило губы императора дернуться в намеке на усмешку. Он, казалось, действительно больше переживал из-за того, что не смог выполнить приказ, а не из-за того, что его могли наказать. – Попробуй посмотреть доклады тринадцатилетней давности, – посоветовал Мин Сянь. – Для Нас это важно. Мы надеемся, что ты справишься. – Император слишком доверяет этому подданному! Подданный глуп! – Ян Лэй тут же поднялся с места в попытке упасть на колени перед императором. Тот удержал его за плечо. – Ничего страшного, если ты не найдешь. В конце концов, это было так давно, – Мин Сянь похлопал его по плечу, заставляя сердце молодого цензора подпрыгнуть и оказаться где-то в горле. – С-спасибо за милость, Ваше Величество! – совершенно оглушенный Ян Лэй поспешил откланяться, не завершив игру. Мин Сянь посмотрел на вэйци перед собой и вздохнул. Этот юноша, пожалуй, был даже слишком впечатлительным. Ян Лэй спешил из кабинета императора и на выходе столкнулся с великим советником. Его раскрасневшееся взволнованное лицо не укрылось от Шан Юя. – В-ваше благородие! – воскликнул цензор Ян, отвешивая поклон. – Я п-пойду. – Цензор Ян, осторожнее по дороге, – кивнул Шан Юй, и в его глазах промелькнула тень. Он посмотрел вслед молодому старшему цензору, а затем приблизился к дверям, где стояли евнухи. – Доложите императору обо мне, – хмуро проговорил он. – Император никого не принимает, – звонко отозвался молоденький евнух, со страхом глядя на великого советника. Обычно у дверей стоял Чжоу Су, но он только что зашел внутрь после ухода Ян Лэя. – Доложите обо мне, – с холодом в голосе повторил Шан Юй. В своей черной одежде ярким солнечным днем он, казалось, притягивал все внимание. – Х-х-х-х… – Иди уже, – раздраженно отозвался великий советник, но выражение его лица разгладилось. Оно вернулось к прежнему равнодушному, только между бровей виднелась складка. – Что здесь за шум? – вышел Чжоу Су и, увидев левого министра, тут же поклонился. – Ах, это вы, великий советник. Проходите. Император услышал вас и приказал позвать. Кинув нечитаемый взгляд на евнухов, великий советник зашел в кабинет, найдя Мин Сяня за столом вэйци, задумчиво глядящего на доску. – Противоположная сторона уже проиграла, – заметил он, подходя и глядя на расположение камней. – Мы знаем, – отмахнулся Мин Сянь. – Мы пытаемся придумать, как выйти из этого положения. Около него стояли обе чаши – и с черными, и с белыми камнями, и он крутил в руках белый камень. Неожиданно холодные пальцы коснулись его, забирая камень и опуская его на свободное пересечение клеток. – Вот так через пять ходов белые смогут отыграться, – мягко сказал Шан Юй, садясь напротив. – Но черные победят через три, – все еще чувствуя легкое покалывание от прикосновения, возразил Мин Сянь. – Все зависит от того, насколько умелый игрок управляет белыми камнями, – улыбнулся Шан Юй. Император подтолкнул к нему чашу, намекая, и Шан Юй тут же поставил ее подле себя. Несколько ходов они молчали. Наконец, отвоевав обратно преимущество, великий советник спросил: – Вы правда собираетесь казнить Лю Цзиньцина? – А что Мы, по-твоему, должны сделать? – спросил Мин Сянь, вскидывая на него взгляд. – Он еще может быть полезен, – отозвался Шан Юй. – Мы в этом сомневаемся. – Как пожелает Ваше Величество, – смиренно сказал мужчина. Он глядел на белые пальцы. – Я столкнулся со старшим цензором Яном по дороге сюда. Он казался взволнованным. Вы дали ему какое-то новое задание? – Нет, Мы лишь похвалили его за расследование в отношении Лю Цзиньцина. Он прекрасный чиновник. Далеко пойдет, – не задумываясь, отозвался Мин Сянь, хмуро глядя на доску. Он снова проигрывал Шан Юю. Он постоянно ему проигрывал – еще с раннего детства. – Вот как, – пальцы Шан Юя, в которых он держал черный камень, сжались. – Ваше Величество, кажется, очень доволен им. Я прежде не слышал, чтобы Ваше Величество так хвалили какого-либо придворного. – Ян Лэй умен не по годам и проницателен. Это отличные качества для цензора. Потому Мы надеемся, что он как можно скорее избавится от собственной юношеской наивности и станет опорой для нас в Цензорате. Иногда он кажется еще таким ребенком, – нежно произнес Мин Сянь, глядя на доску. Через некоторое время он осознал, что Шан Юй не отвечает. Он поднял на него взгляд и столкнулся с потемневшими глазами – все лицо великого советника, казалось, дышало яростью. Это немного напугало императора – он моргнул, не понимая, чем успел разозлить великого советника. Никогда еще тот не смотрел на него с подобным выражением лица. – Что?.. – проговорил он и тут же осекся. Шан Юй резко схватил его за подбородок, приближая свое лицо и накрывая губы императора своими. Его поцелуй не был нежным – скорее, собственническим, грубым, попыткой проглотить Мин Сяня. Через несколько мгновений, еще до того, как император успел осознать, что происходит, Шан Юй отстранился и снова сел на место за столом. Он нежно провел пальцем по губам Мин Сяня, а затем убрал руку, пряча ее в рукав. Мин Сянь широко распахнутыми глазами смотрел на него. – Прошу прощения, Ваше Величество, этот подданный вынужден откланяться, – Шан Юй поспешно поднялся, и, прежде чем император успел вымолвить хоть слово – все те ругательства, что уже закипали в нем, великий советник улизнул из кабинета. – Немыслимо! – воскликнул Мин Сянь. – Что на него нашло? – в ярости император бросил камни для вэйци обратно в чашу. – Да как он смеет?!