Золотая клетка императора

– Ян Лэй, – неожиданно позвал император, и старший цензор, до этого стоящий с низко опущенной головой, посмотрел на него. – Почему бы драгоценному придворному не рассказать, в чем его жалоба, пока мы ждем Ли Мэй? – Да, Ваше Величество, – Ян Лэй выступил вперед и опустился на колени. – Этот низкий чиновник осмелился провести подробное тайное расследование и хотел бы представить сегодня его результаты. – Тайное расследование! Что еще за тайное расследование? – заволновались придворные. Мало ли что тот мог накопать? Кто позволил ему проводить расследование? Самостоятельно ли? Кто стоял за всем сегодняшним скандалом? – Продолжай, – сказал Мин Сянь. – Этот цензор начал расследование еще во время пожара в министерстве церемоний. Тогда очевидцы говорили о человеке, который затем скрылся в поместье Вэй, – чиновники заволновались – действительно, почти полгода назад ходили слухи, что министр Вэй хочет перевернуть Небеса и осмелился поджечь министерство церемоний, противившееся ему. Тогда слухи быстро утихли, сменившись другими – что император потакает дядюшке, и тот на самом деле является истинным правителем империи. Невиновность министра Вэя была доказана при поддержке императора. – Однако позже все очевидцы изменили показания, – продолжил Ян Лэй. – Мне не удалось узнать, что заставило их это сделать, но я смог найти человека, который был причиной поджога. Им оказался мелкий чиновник в министерстве двора по имени Ли Ган. Чуть позже Ли Ган попытался уехать из столицы с семьей, видимо, опасаясь, что от него избавятся. Дождавшись нападения, мои люди сумели спасти его и увести незаметно для противоборствующей стороны. В благодарность за спасение я получил признание, – Ян Лэй красивым жестом достал из рукава признание, которое вытянул вперед с поклоном. – Это показания Ли Гана, подписанные им самим. Если этого недостаточно, я готов призвать его как свидетеля. Сейчас он находится в безопасном месте. – О чем говорится в этих показаниях? – спросил Мин Сянь. Разумеется, он знал – вчера он сам передал бумаги старшему цензору. – Ли Ган признался во многих преступлениях, совершенных ради своих хозяев. Он служил под началом бывшего министра Лю и являлся связным между ним и министром Вэем. Его слова позволили мне сделать вывод – истинным кукловодом все это время был министр Вэй. Именно он отдавал приказы, которые выполнял министр Лю. Кроме поджога, Ли Ган признался в соучастии во множестве мелких преступлений, как то, – Ян Лэй раскрыл свиток, зачитывая, – казнокрадство Вэя Шаопу, подкуп чиновников, угрозы им, чтобы они не смели противостоять министру Вэю, а также… – он стрельнул глазами на матушку Шуан, которая стояла, перебирая четки в руках, – а также в передаче каких-то бумаг во дворец. Последний пункт его показаний показался этому цензору странным. Поэтому я продолжил расспрашивать и обнаружил, что пять лет назад Ли Ган получил странный приказ от министра Лю: забрать какие-то бумаги из Цензората и передать их дворцовой служанке, которая будет ждать его в полночь у ворот. Ли Ган выполнил это, получил оплату и больше не задумывался над этим вопросом, пока не грянул скандал с бывшим наследником. – Цензорат? Почему Цензорат? Чжао Тай тоже и вправду замешан во всем этом? – послышались голоса со всех сторон. До сих пор они слушали, затаив дыхание, но это было уже слишком. Старший цензор Ян, мало того, что обвинял министра Вэя в величайшем преступлении за последние тридцать лет, так еще и попутно тащил за ним Верховного цензора! – Его слова про Цензорат показались этому цензору неубедительными, – невозмутимо продолжил Ян Лэй, не обращая внимания на шепотки. – Поэтому я решил провести тайное расследование в Цензорате. И я обнаружил… – он достал из другого рукава еще один свиток, – кое-что интересное. Евнух забрал у него свиток с признаниями Ли Гана, который тот передал императору. Тот сделал вид, что внимательно читает их, пока Ян Лэй взял паузу, разворачивая свои свитки. – Что еще там? – спросил император, откладывая свиток. – В Цензорате тринадцать лет назад служил мелким писчим один человек, – Ян Лэй поднял глаза на императора, и тот еле заметно кивнул. – Этого человека звали Ю Тун. Я поспрашивал в канцелярии и оказалось, что несмотря на низкую должность, он пользовался большим доверием Верховного цензора и часто записывал за ним. Он также большей частью занимался именно письменной работой и никогда ни во что не встревал. Уникальность этого мелкого писчего была в том… что он обладал способностью подделывать любой почерк, – Ян Лэй вдруг развернул свиток на полу, и ближайшие к нему чиновники склонились с любопытством. – Прошу придворных сравнить эти два свитка. Один написан и заверен лично Чжао Таем, второй – Ю Туном. – Они одинаковые! Одинаковые! Я не могу отличить их друг от друга. И я, и я! Совершенно одинаковые, полная копия почерка Верховного цензора. Это действительно писали два человека? – Верно, левый написан Ю Туном, вы можете увидеть его подпись здесь, – Ян Лэй указал вниз, где под подписью Чжао Тая стояла маленькая печать, говорящая о том, что свиток был составлен писчим Ю Туном, чиновником 8 ранга. – А теперь, дражайшие придворные, когда вы убедились в истинной искусности Ю Туна, взгляните на эти два свитка, – поверх этих бумаг он расстелил еще два: бумага была богаче, и почерк стал более динамичным, менее плавным и выдержанным. – Это почерк Его Величества! – воскликнул ближайший к свитку чиновник. Мин Сянь поднялся с места, и все чиновники тут же обернулись, опускаясь на колени. – Поднимитесь. Мы лишь хотели лично удостовериться, – поморщился Мин Сянь. – Чжоу Су, принеси свитки, – он снова уселся на трон, демонстрируя холодную отстраненность, как и прежде. Евнух, уже вернувшийся, спустился по ступеням и взял два свитка из рук почтительного старшего цензора. – Это в самом деле Наш почерк, – нахмурился Мин Сянь. – Наш детский почерк. Второй свиток заполнен Ю Туном? Значит… – Да, Ваше Величество, – кивнул Ян Лэй. – Я обнаружил это в архивах. Ю Тун в самом деле искусно подделывает чужие почерки. Я принес эти свитки в доказательство своих слов, чтобы ни у кого не возникло сомнений в моих следующих словах. – Что случилось с Ю Туном? – спросил какой-то придворный, глядя на два идентичных свитка на полу. – Он скончался три года назад. Болезнь унесла его за месяц, – ответил Ян Лэй. – Итак, обнаружив этого человека, я задался вопросом: зачем он, очевидно, передавал письма во дворец? Теперь, когда послушница Хуа рассказала свою историю, я могу связать эти два события. Чжао Тай приказал Ю Туну подделать письма наследного принца и подложить ему в покои! – Абсурд! Полная ерунда! – наконец взорвался министр Вэй. – Зачем Верховному цензору подделывать письма? – Мне это тоже интересно, Ваше благородие, – Ян Лэй смело уставился на искаженное гневом лицо. – Поэтому, когда Чжао Тая поместили под домашний арест, я получил доступ к его кабинету. И в потайном ящике в стене я нашел это, – он достал какую-то квадратную шкатулку. Чиновники придвинулись ближе, когда он открыл ее. – Печать наследника! Печать наследника! – Амитабха, – тихо произнесла матушка Шуан, склоняя голову в молитве. – Это печать наследника! Что ей делать у Чжао Тая?! – восклицали люди вокруг. Ян Лэй передал шкатулку евнуху, который поднес ее императору. Тот вытащил и повертел массивную печать из нефрита в руках, рассматривая. – Она действительно очень похожа, – подтвердил он. – Однако это не она. Настоящая печать хранится в сокровищнице, дожидаясь нового наследника, – он посмотрел на Чжоу Су и передал ему шкатулку. – Верно, Ваше Величество, – кивнул тот, тоже принимаясь рассматривать печать. – Это не та печать, которую этот слуга лично преподнес бывшему наследному принцу в день его коронации. Но она выполнена столь похоже, что при оттиске никто бы не заметил подделки. – Такое возможно, только если человек изготовивший ее, держал оригинал в руках, – сказал Ян Лэй. – Вы предполагаете, что печать отрастила крылья и сама улетела из дворца, а затем смогла незаметно вернуться? – насмешливо сказал один из приспешников министра Вэя. Его поддержали другие голоса, выражая сомнения. – Разумеется, нет, – заключил старший цензор. – Я отправился к Учителю [1] за ответами, – тень пробежала по его лицу. – Однако Учитель отказался рассказать мне, откуда у него эта печать. Но лишь сначала – выслушав мои аргументы, он признался, что действовал по приказу министра Вэя, и печать была украдена из дворца именно им в тот период, когда наследный принц был серьезно болен тринадцать лет назад. Мин Сянь нахмурился – он помнил этот момент. Обычно старший брат отличался отменным здоровьем, но тогда он целый месяц пролежал в постели, страдая от ужасных болей в животе. Однако болезнь прошла также резко, как и началась. Теперь он подозревал, что Мин Сюань был отравлен, чтобы отвлечь внимание от печати. – Министр Вэй с помощью вдовствующей императрицы и служанки внутренних покоев наследного принца вынес печать из дворца и смог сделать копию. Эту копию и получил Чжао Тай. С помощью Ю Туна были написаны все те письма, которые позже были представлены в качестве доказательства вины наследника. Что до прочих обвинений – я сделал вывод, что они все были сфабрикованы министром Вэем, и с поддержкой Цензората, были признаны правдивыми. – Чжоу Су, Ли Мэй здесь? – неожиданно прервал его Мин Сянь, поворачиваясь к евнуху. – Так точно, Ваше Величество. – Прикажи привести. Чжоу Су подал сигнал, и гвардеец ввел в зал собраний женщину – после ночи в темнице она выглядела не лучшим образом и дрожала под пристальными взглядами. – Тебя зовут Ли Мэй, верно? – спросил император, глядя на нее. – В-верно, Ваше Величество, – Ли Мэй упала на колени, из груди ее вырвались рыдания. – Пощадите ничтожную служанку! Я лишь делала то, что мне приказали! Я не хотела! – плакала она. – Хуа Фэй, – позвал император. – Это та служанка, о которой ты говорила? – Истинно так, Ваше Величество, – почтительно склонила голову послушница. – Эта послушница до сих пор помнит ее лицо. Мы вместе много лет служили в Восточном дворце. – Ли Мэй, признаешь ли ты вину в том, что подложила письма в покои наследного принца? – сурово спросил Мин Сянь. У него не было никакой жалости к этой женщине. Его пальцы сжали подлокотник трона. – Признаю, Ваше Величество, признаю! – Признаешь ли ты вину в том, что вынесла печать наследного принца из покоев и передала министру Вэю? – Признаю! – У Нас больше нет вопросов, – Мин Сянь откинулся на спинку трона. Он чувствовал, как подступает тошнота к горлу. – Увести! – Ваше Величество, – Ян Лэй повернулся к императору, – если мои слова показались вам правдивыми, прошу вас откройте дело наследного принца и восстановите справедливость для него! Накажите истинного преступника! – Уповаем на мудрость Вашего Величества! – матушка Шуан и Хуа Фэй тоже опустились на колени, простираясь вперед. Цзи Хэ и Ши Лэ сделали то же самое. – Ваше Величество, откройте дело наследного принца! – неожиданный возглас с боку заставил чиновников обернуться. Министр Цао опустился на колени, простираясь в поклоне. Его советники сделали то же самое. Шан Цзянь с диким взглядом бухнулся на колени и сложил руки перед собой: – Накажите преступника, Ваше Величество! – воскликнул он низким клокочущим голосом. Его сын приподнял брови, глядя на отца. – Ваше Величество, откройте дело наследного принца, – сказал он, глядя на фигуру императора на троне. Он медленно опустился на колени, склоняясь в поклоне. Его сторонники начали один за другим опускаться на колени, повторяя те же самые слова. Наконец, кроме сторонников Вэя Шаопу, все остальные просили за наследника. Шан Юй, глядя в пол перед собой, стиснул зубы: этот человек столь многое скрывал от него, развернул целую кампанию по свержению дяди, но ни разу не попросил о помощи… – Ха-ха-ха-ха! – раздалось громогласное. Чиновники изумленно подняли глаза – Вэй Шаопу, запрокинув голову назад, хохотал – громко, истерично. – Император! Тысяча лет императору! Славься мудрость императора! – он, казалось, потерял над собой контроль, продолжая хохотать. – Стража, – послышалось тихое. Чжоу Су повысил голос, повторяя его слова. – Увести министра Вэя. Он будет дожидаться суда в императорской темнице, пока Мы не проверим все доказательства. – Да здравствует император! Да здравствует империя! – кричал министр Вэй, пока его волокли под руки прочь из зала собраний. – Шан Юй, не думай, что ты тоже устоишь! Цюйцинь, это еще не конец! Столь грубое нарушение этикета заставило многих в страхе вздрогнуть. Они смотрели, как могущественного правого министра, заправлявшего Двором, утаскивают под локти, как какого-то преступника. Все придворные в страхе воззрились на фигуру на троне – никогда еще Мин Сянь не внушал людям такого ужаса, как сегодня. Тот вцепился в подлокотники, глядя на людей внизу, которые попадали на колени, склоняясь перед ним. Он должен был чувствовать облегчение и радость – наконец-то он добился справедливости для братьев. Столько лет он жил с грузом вины, столько лет он плел эту сеть, выискивая сторонников во вражеском стане. Но он не чувствовал ничего, кроме огромного чувства вины и ужасной усталости. И боли где-то в районе сердца. ___________________________ [1] Он говорит о Чжао Тае, который является его наставником.