Золотая клетка императора

Тряска была просто невыносимой. Это еще больше усиливало головную боль, когда он открыл глаза. Над ним был деревянный потолок, и, судя по всему, он находился в повозке, которая двигалась по совершенно отвратительной дороге. – Ох-х, – застонал он, с трудом поднимая руку, чтобы приложить ее к голове. – Эй… – слабо сказал он. Прочистив горло, он сказал чуть громче. – Эй! – он приподнялся на локтях и осмотрелся – он и вправду был в небольшой повозке, лежа на кане. Полог спереди отодвинулся в сторону, и на него уставились два глаза: – О, ты наконец-то очнулся, – в голосе говорящего слышалось облегчение. Шан Юй со стоном попытался сесть. – Ну, осторожнее! – недовольно произнес Мин Сянь. – Чжоу Су, подожди, затормози. Ну вот я так и знал, что он не будет лежать спокойно, как очнется. А нам еще час ехать до города. – Ваше Величество! – выдохнул Шан Юй, хватая его за руку, когда Мин Сянь забрался внутрь и уселся на кан рядом с ним за неимением другого места. – Что? Что происходит?.. Почему я жив? Ваше Величество… Мин Сянь весело посмотрел на него: – Чжоу Су, ты выиграл этот спор, – крикнул он, оборачиваясь ко входу в повозку. Он приподнялся, подкладывая под спину мужчины подушку, чтобы тот мог полусидеть. Полог отодвинулся в сторону, и Шан Юй увидел старого евнуха. – Добро пожаловать обратно в мир живых, – кивнул ему евнух Чжоу и отпустил полог. В повозке снова остались они двое: ничего не понимающий Шан Юй и Мин Сянь, который загадочно улыбался. – Что происходит, Ваше Величество? – спросил первый, во все глаза глядя на императора. Первый шок прошел, и он стал замечать, что император не в своих обычных золотых одеждах, а в простом светло-голубом халате, а его волосы наполовину забраны в простую петлю, а остальные черные пряди рассыпались по плечам. Он выглядел свежее, как будто моложе и намного более расслабленным. – Во-первых, – поморщился Мин Сянь, – ты можешь звать меня Ваше благородие Мин-гун [1], если хочешь, но я предпочту Мин Сянь. Или Цюйцинь. Или… – Шан Юй с изумлением увидел, как лицо императора заливает краска, – …нет, про это забудь. Мин Сяня будет достаточно. Во-вторых, я больше не император. Я отрекся от трона. Теперь я уездный князь Тэцзинь [2]. Так что нет нужды столь блюсти этикет со мной. – Что… Что?!.. – Шан Юй потерял дар речи. Он продолжал держать Мин Сяня за ладонь, словно опасаясь, что если отпустит, все это окажется просто прекрасным сном, и он очнется на «Мосту беспомощности» [3]. Мин Сянь рассмеялся – и это поразило великого советника больше всего, что было сказано до этого. Уже столько лет он не видел, как смеется Цюйцинь – даже улыбка была редкостью. – Это так забавно, – губы Цюйциня изогнулись в улыбке. – Я умер? – глупо спросил Шан Юй. – И Ваше Величест… Ваше Благородие тоже умерли. – Нет, мы живы. Но ты вот точно «умер», – весело сказал Мин Сянь. Он взял мех с водой и протянул Шан Юю, придерживая, пока тот пил. Мужчина еще был слаб, только его железная хватка на запястье Мин Сяня напоминала о его реальной силе. Новоиспеченный князь спрятал улыбку и, решив больше не мучить мужчину, начал все рассказывать по порядку. С тех пор, как Шан Юй «умер», прошло чуть больше недели. Его тело из-за совершенного преступления не было передано его отцу, а официально сожжено, и прах отдан отцу. Настоящее же тело было тайно помещено во дворце императора до окончания следствия. Как только все дела были завершены, Цюйцинь с Чжоу Су вывезли его из столицы. – То, что ты выпил, было не ядом, – Мин Сянь сглотнул, вспоминая ту сцену – вид «умирающего» Шан Юя все еще снился ему в кошмарах, хотя это и не было правдой и он знал это, но знать одно, а видеть своими глазами, как человек в его объятьях закатывает глаза и перестает двигаться – другое. – Это «Суп Мэнпо», особый порошок, изготавливаемый только в империи Ци. Он позволяет человеку стать мертвецом на десять дней – даже сердцебиения не слышно. Ни один лекарь не сможет опознать, что человек жив. «Суп Мэнпо» потому так и называется, потому что человек буквально воскресает из мертвых и получает новую жизнь… – Почему же ты… дал его мне? – Что за глупый вопрос! – разозлился Мин Сянь, вызволяя свою ладонь и ударяя по тянущейся к нему руке. – Чжоу Су, останавливайся, давай выкинем этого идиота из повозки, он задает ужасно дурацкие вопросы! Послышался смех евнуха, приглушенный пологом, но повозка не остановилась. Шан Юй посмотрел на красное лицо императора и улыбнулся. Действительно, глупый вопрос. – То есть официально я умер? Тогда, что насчет отречения от трона? Зачем ты это сделал? Кто теперь император? – у воскресшего великого советника было множество вопросов. – Я должен был дать империи утешение и заверение, что все наладится. Ты был слишком… страшной фигурой при дворе. Как и Вэй Шаопу. Теперь вас обоих нет, и больше некому угрожать другим при Дворе. У них все наладится. В знак стыда перед Поднебесной за трон, полученный нечестным путем, я отрекся от власти в пользу Цзи Хэ, который отказался от циского подданства и был официально назначен моим преемником и включен в генеалогию Мин. Мы давно к этому готовились, поэтому все прошло без сучка без задоринки. – Мы? – Шан Юй поднял брови. – Да, я, Ань Сюй и матушка Шуан. Ты думаешь, я смог бы провернуть все это в одиночку? – спросил Мин Сянь. Он медленно и последовательно рассказал все Шан Юю: о том, что с момента казни наследного принца он долгое время пребывал в самом худшем расположении духа, но затем понял, что вечно так продолжаться не может, и он должен отомстить. Он хотел восстановить справедливость и найти истинных преступников, но не мог, поскольку тогда был совершенно бесполезен – он никому не мог доверять (Шан Юй на этих словах вцепился в его руку, как утопающий) и у него не было верных людей. Его окружали только люди министра Вэя. Он связался с бывшей наложницей Шуан, и они вдвоем разработали план. Но им нужны были люди. Одна женщина и одна марионетка мало что могли раскопать. У них были только догадки, кто истинный виновник, но не было доказательств. Поэтому он написал сестре, как единственному человеку, которому мог доверять, и попросил помощи. В конце концов, пусть их отношения и никогда не были тесными, но он верил ей больше, чем матушке, дорвавшейся до власти. Сначала Ань Сюй не хотела помогать, поскольку его действия могли навредить семье Вэй, но он предложил ей то, от чего императрица Ци не могла отказаться: он сказал, что передаст трон ее второму сыну, которому точно не светило место императора в империи Ци. Сестра согласилась. Спустя несколько лет переписки они начали подготовку. Ань Сюй выделила ему отряд невидимок – особую боевую единицу империи Ци, которые стали его ушами и глазами, а также руками, исполняющими поручения императора. Они подтачивали веру народа в министра Вэя, распространяя слухи, искали доказательства и прочее-прочее… Наконец, когда они с сестрой посчитали, что время пришло, она отправила Цзи Хэ в столицу Северной Сунь, объяснив ему, что он должен следовать наставлениям дядюшки. Цзи Хэ был очень смышленым мальчиком и сразу же понравился Мин Сяню – он вновь уверился, что поступает правильно: ему трон совершенно не подходил, но этот мальчик под руководством мудрых наставников обязательно станет великим императором. – То покушение на меня тоже было подстроено мной, – признался Мин Сянь. – И пожар в министерстве церемоний. Все это было подстроено, потому что мы уже знали о Ли Гане. Мой доверенный человек переоделся им и сделал так, чтобы его заметили выходящим из министерства церемоний, в то время как министр Вэй по «чистой случайности» вызвал Ли Гана к себе. Все это ради того, чтобы Двор усомнился в преданности Вэя Шаопу трону. – Покушение было подстроено?! – воскликнул изумленный Шан Юй, пропуская мимо ушей все слова после. Но затем в его голове словно вспыхнула молния: конечно, зачем министру Вэю нападать на собственную кормушку? Он вспомнил слова Мин Сяня в тот день и его огорченное лицо, что Шан Юя ранили. – Значит Ваше Величество чуть не пустил меня в расход? – он улыбнулся краешком губ, дразня новоиспеченного гуна. – Ты сам подставился, – парировал князь, ударяя его по ладони. – Все должно было пройти как по маслу – меня слегка ранить для достоверности, но ты… Я не знал, что ты поедешь со мной. Так что сам виноват. Мы… Тогда я не мог тебе доверять. И ты знаешь, почему. Я считал, что все вокруг сговорились против меня и держали на привязи. Двору и Вэю Шаопу нужен был только послушный император-марионетка на троне. – Но не мне, – с ноткой грусти в голосе сказал Шан Юй. – Я никогда не… – Замолчи, – оборвал его Мин Сянь. Шан Юй по привычке подумал, что он злится, но увидел, что вечная маска равнодушия императора дала трещину – на лице молодого человека сиял милый румянец. Так значит, он просто смущался… Шан Юй кашлянул, скрывая собственное смущение. Все для него было в новинку, особенно такой Цюйцинь. – Так вот, слушай дальше… – Мин Сянь почесал нос, отводя глаза, и продолжил. На его счастье он обнаружил Ян Лэя. Этот молодой цензор действительно был драгоценным лотосом в куче придворной грязи. И он продемонстрировал такое почтение и преданность трону, что Мин Сянь решил его использовать. И не промахнулся, хотя сначала сомневался – ведь он ученик Чжао Тая. Шан Юй нахмурился: – Ты мог бы использовать меня… – в его голосе звучала неприкрытая ревность. Та самая, которую он долгое время пытался подавить, глядя на тесные отношения между императором и младшим цензором. – Мне нужен был человек, которого никто не воспринимал всерьез, и никто не знал, чтобы он действовал тайно. Ну, а остальное ты знаешь – мы совместными усилиями раскрыли обман министра Вэя и его шайки. Я избавился от всех нечестных чиновников при Дворе, а остальные… мелкие сошки. Теперь, когда Верховный цензор набрал силу, они не посмеют выступить против. И я выполнил свой уговор с Ань Сюй: официально усыновил Цзи Хэ и передал ему трон, сказав, что мне слишком стыдно занимать это место, полученное столь нечестным путем, пусть я и сам не приложил к этому руку. Я восстановил титулы Старшего брата и императрицы Чжэнь, потому мне больше ничего не было нужно. Цзи Хэ дал мне титул и надел на юге, теперь я гун Южных земель, защитник империи и дядя императора. Я хотел лишь свободы и правды для братьев и всех остальных, безвинно погибших. Я этого добился. Цзи Хэ не пропадет – он такой смышленый мальчик. У него есть Ши Лэ и Ян Лэй. Ши Лэ получил должность советника и наставника императора, хотя, по правде сказать, хотелось бы мне посмотреть, как Ши Лэ будет направлять этого маленького негодника. Империя Ци пообещала не вмешиваться в правление, это был единственный уговор, так что Цзи Хэ теперь сам по себе. Но он талантлив. В любом случае, у него есть только бесполезный дядя на юге, который ничего не понимает в политике и планирует проводить свои дни в праздности, – Мин Сянь усмехнулся, заканчивая свой эпический рассказ, и снова почесал нос в смущении, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд Шан Юя. – Почему ты не избавился от меня? – спросил тот. – Ты должен был наказать всех виновных. Ты… – Потому что… я уже все сказал тебе тогда в темнице! – воскликнул бывший император. Он привстал, намереваясь покинуть повозку и сесть с Чжоу Су снаружи. Шан Юй резко схватил его за запястье, толкая на себя. Повозка качнулась, и Мин Сянь упал на мужчину. – Скажи еще раз, – требовательно отозвался тот, обнимая князя. – Как я мог? – тихо пробормотал Мин Сянь. – Я изначально не собирался убивать тебя. Я лишь хотел, чтобы эта злость на тебя наконец-то прошла, поэтому и разыграл весь этот спектакль, но пожалел об этом сразу же. Видеть, как ты умираешь… Это было ужасно… Хоть я и знал, что это не по-настоящему… Он до сих пор помнил, с какой решимостью Шан Юй умер для него – и потрясение, ужас, страх, горечь, любовь и вина – все смешалось воедино в его душе. Шан Юй крепче сжал его в объятьях: – Спасибо. За то, что простил меня. За то, что ответил на мои чувства. Спасибо… что подарил мне новую жизнь. – И что чуть не убил, – Мин Сянь уткнулся ему в грудь, заглушая эти слова, но Шан Юй все равно услышал. – Я не злюсь, – быстро сказал он. Мин Сянь поднял на него глаза, на дне которых плескалось сомнение, и тут же отвел. Некоторое время он молчал, изучая, видимо, рисунок на халате Шан Юя, а затем заговорил. – Я планировал назначить тебя главой своей стражи в Вэньчжоу, но теперь вижу, что бывший великий советник совсем не годится на эту должность. Слишком мягкий, – проворчал он. После стольких лет и всего, что было между ними, ему было жутко неловко. Он надеялся, что тот очнется только, когда они подъедут к городу, где можно было передохнуть и все рассказать в безопасной комнате, откуда можно сбежать в любой момент, но увы… Удача снова повернулась к нему спиной. – О нет, я совершенно не гожусь для этой должности. Слишком много волнений, уездный князь ужасно неуклюжий и постоянно влипает в неприятности, причем по собственной воле, – Шан Юй прижал его к себе, заставляя прилечь на кан. Он мягко провел по волосам гуна и вдохнул знакомый запах – чуть морозный, свежий, с нотками сливы. – Тогда тебе придется стать моим главным управляющим, – отозвался тот. – Или… – Или войти в дом уездного князя? [4] – предложил Шан Юй, поглаживая его по голове. События в камере все еще были живы для него – для него все произошло слишком недавно. – Ты когда-нибудь слышал о подобном скандале? Не забывай, что я единственный дядя императора! – недовольно отозвался гун, но мужчина заметил, что кончики его ушей покраснели. – Я никогда не слышал и о том, чтобы император отрекался от трона подобным образом. – О, представляю, что напишут обо мне историки – бесполезный император-марионетка, который не смог удержать трон и с позором уехал на юг, где прожил всю жизнь, играя в «шелковые штаны», – усмехнулся Мин Сянь. Он прижимался щекой к теплой широкой груди Шан Юя, слушая, как размеренно бьется его сердце: спокойно, уверенно, даря и ему силы. – Безнадежно изнеженный и избалованный собственным управляющим, – добавил Шан Юй. Он нежно поцеловал его в лоб, не представляя, чем он заслужил такое счастье. Он любил его почти всю свою жизнь, но никогда не думал, что тот ответит взаимностью. Он был так счастлив, что мог бы обнимать этого драгоценного человека в своих руках всю жизнь. – Ваше Высочество, мы подъезжаем к воротам Сучжоу, – раздался голос Чжоу Су. – Вылезайте скорее, кажется, нас встречает магистрат и все местные чиновники, судя по толпе у ворот. – Ох, вечно этот Чжоу Су, – со вздохом отозвался Мин Сянь, поднимаясь. – Ваше Высочество, я вообще-то вас слышу, – отозвался старый евнух, и Мин Сянь покраснел. Шан Юй усмехнулся – такой молодой человек нравился ему намного больше, чем пустая оболочка, жившая во дворце. – А ты лежи. Цзи Хэ говорил, что эффект от «Супа Мэнпо» пройдет только через полных десять дней. А ты же проснулся на девятый. Как всегда не мог спокойно подождать, – обругал его Мин Сянь, грозно глядя на Шан Юя. Бывший император откинул полог и вылез наружу, принимаясь переругиваться с Чжоу Су. В нем было столько живости, столько энергии, что старый евнух не мог не нарадоваться. Он сам вызвался уехать с ним – Мин Сянь сначала отказывался, утверждая, что он пригодится новому императору. Но евнух твердо стоял на своем решении, и в итоге покинул дворец вместе с новоиспеченным гуном. Он узнал обо всем плане глубоко в конце и был ужасно оскорблен недоверием императора – Мин Сяню даже пришлось извиняться перед стариком, который прижимал руку к сердцу и бранил неблагодарного мальчишку. Тот вырос на его глазах и думал, что старик был человеком министра Вэя?! Позор на его седую голову! Теперь Мин Сянь и сам был рад, что старый евнух поехал с ними. Кто еще будет следить за его поместьем в Вэньчжоу? Не Шан Юй же… Нет уж, на Шан Юя он заблаговременно планировал свалить все управленческие дела, чтобы самому проводить дни в праздности. Ему рассказывали, что пейзажи в Тайчжоу удивительно красивы, и он уже размышлял о том, сколько прекрасных картин он напишет, когда приедет… Еще не знавший о своей участи Шан Юй откинулся на подушки и вздохнул. Это было намного лучше, чем загробный мир. Он был жив, свободен от угнетающего Двора и все, что ему теперь было нужно – это заботиться о своем возлюбленном. У них было столько времени впереди – и только друг для друга. «Ради кого мне жить, Сюин?» – однажды спросил про себя Мин Сянь. Сейчас, оглянувшись на полог повозки, за которым лежал самый родной его человек, мужчина понял, что теперь ему ясен ответ. И он был уверен, что братья на Небесах счастливы за него и простят за то, что он не смог выдернуть из сердца ростки этой любви. Впереди было безоблачное будущее, омраченное только необходимостью раскланиваться со всеми этими чиновниками из Сучжоу. Все наконец-то было хорошо. ______________________________ [1] Уездный князь. [2] Тот, кто выдвинут особо (кит.) [3] В кит. Мифологии: Найхэ-цяо, мост между миром живых и мертвых, перейдя который души должны выпить суп Мэнпо и забыть прошлую жизнь. [4] Т.е. выйти за него замуж – в Древнем Китае девушки, выходя замуж, входили в семью мужа.