Золотая клетка императора

– Ваше Благородие, просыпайтесь! – в комнату постучал Чжоу Су, однако не получил ответа. Он раздвинул деревянные двери и тут же их захлопнул. Спустя некоторое время двери снова открылись – с другой стороны, и на пороге показался Шан Юй в одном нижнем халате. Он потянулся, довольный, как кот, и повернулся к старику, стоявшему около дверей: – Чжоу Су, сколько раз Его Благородие говорил тебе не заходить в личные покои? – лениво спросил он, подавляя зевок. – Уже почти десять, – недовольно отозвался тот, поджимая губы. – Чжоу Су, – послышалось тихое из-за спины Шан Юя, и он увидел заспанного Мин Сяня, сидящего на кровати в одеяле. Широко зевнув, уездный князь посмотрел на обоих мужчин. – Что случилось? – Снова пришли жалобщики из магистрата, – отозвался тот. – Они желают встретиться с Вашим Благородием. – Сюин разберется, – Мин Сянь повалился обратно на кровать, накрываясь одеялом с головой и всем своим видом показывая, что не собирается вставать еще какое-то время. Шан Юй хмыкнул, глядя на этот кокон, затем обернулся на Чжоу Су, пожимая плечами, мол, что я могу тут поделать. Старый евнух не смог удержаться от горького вздоха: конечно, ему не нравилось, когда император работал всю ночь во дворце без сна и пищи, но теперь он вконец обленился! Мало того, что встает после полудня, так еще и сбросил все свои обязанности на бывшего великого советника, а тот и рад. Чжоу Су уже искренне начинал полагать, что Шан Юй слишком потакает уездному князю. Более того, так называемый «поверенный гуна» вообще не бывал в крыле, которое было выделено ему для жизни. И он же заменил всех служанок рядом с уездным князем, на каких-то пожилых женщин, которые не то, что молодостью, и красотой-то никогда не отличались. У них были совершенно невыразительные плоские лица и загорелая кожа. Да, евнух не мог обвинить их в том, что они плохо справлялись со своими обязанностями, но по Вэньчжоу уже давно ползли слухи, что новый уездный князь чуть ли не страдает бессилием, раз отослал всех прекрасных служанок прочь из своей новой резиденции. А еще поговаривали, что любой, кто дольше необходимого посмотрит на нового Тэцзинь-гуна, может пострадать от руки его верного цербера. Неудивительно, что Мин Сянь так и не смог свести полезные знакомства в новом городе! Он жил бобылем, почти не вылезая из своего поместья, а все дела скидывал на «Мин Цзяня», который расправлялся со всеми жалобами, коррупцией и хитрыми чиновниками железной рукой. Поэтому спустя три месяца пребывания в Вэньчжоу, Мин Сянь заслужил репутацию сурового, жесткого и пугающего князя, про которого уже ходило множество неблаговидных слухов, раз у него на службе такой ужасный пес. «Суровый, жесткий и пугающий князь» лениво повернулся на другой бок, высовывая нос из-под одеяла. Он с удивлением обнаружил, что двое мужчин все еще стоят около дверей и что-то обсуждают. Наконец Чжоу Су поклонился и засеменил прочь, а Шан Юй обернулся внутрь комнаты. – Ты собираешься сегодня вставать? – спросил он его, приближаясь к кровати. – А я могу не вставать? – приподнял брови тот. Уголки его глаз были красными от слез, которые он пролил вчера ночью, и поскольку ему не давали спать до третьей стражи, он намеревался вздремнуть еще немного. Шан Юй присел на кровать, наклоняясь и целуя его в лоб: – Можешь не вставать. Я со всем разберусь, – сказал он. – Это из-за тебя я такой сонный, – пожаловался тот, поднимая подбородок и получая нежный поцелуй. На самом деле, они проснулись уже час назад и все это время нежились в кровати, ласкаясь, и именно поэтому у старика Чжоу Су чуть не выпали последние волосы. – О, – произнес тот многозначительно. – Значит, это я вчера говорил, цитирую: «Сюин, пожалуйста, быстрее, ах, быстрее, ах, ах, глубже, вот так хорошо…» – Шан Юй со смехом поймал за запястье руку Мин Сяня, которой тот намеревался отвесить ему оплеуху. – Доиграешься, – угрожающе прошипел Цюйцинь, зарываясь в одеяло. Та часть его лица, что была видна, покраснела как помидор. – А что будет, когда доиграюсь? – дразнил его Шан Юй. – Сошлю тебя в городскую тюрьму. Напишу Цзи Хэ, что нашел беглого преступника, который хотел удержать меня в заложниках, – пробурчал Мин Сянь, высовывая нос из одеяла. Шан Юй сгреб кокон, сажая Мин Сяня себе на колени. – Тогда тебе придется взять обязанности уездного князя в свои руки, – сказал тот. – Принимать жалобщиков, разбираться со спорами, держать магистрат и всех этих продажных чиновников в узде… – Все-все-все, – запротестовал тот, утыкаясь ему носом в шею. – Пока можешь пожить тут, так и быть. – Спасибо, Ваше Благородие, – почтительно отозвался тот, Теплое дыхание щекотало основание его шеи, а хрупкое тело в руках было самым дорогим на свете. Ему совершенно не хотелось уходить. – Иди уже, – сказал Мин Сянь, зевая. Он намеревался поспать еще два часа, а потом позавтракать (или уже пообедать) и пойти порисовать в сад. Затем немного почитать (ему недавно преподнесли в подарок восхитительную биографию одного каллиграфа), может быть, заняться сочинительством, и… В предвкушении прекрасного дня он улыбнулся. – Ухожу, – сказал Шан Юй, не двигаясь с места. – Ну, иди, – повторил Мин Сянь, не делая, впрочем, попыток выбраться из объятий Сюина. Он начал медленно погружаться в сон. Шан Юй обнимал его, и на его коленях было очень удобно, а его голова лежала на груди у мужчины. – Иду-иду, – тихо пробормотал тот, поглаживая Цюйциня по голове. Когда тот наконец заснул, он аккуратно поднял тело в руках и положил на кровать. Только после этого он вышел из комнаты и закрыл за собой двери. Увидев мимо проходящую служанку с ведром в руках, которое звенело на каждом шагу, он прижал палец к губам. – Не разбуди Его Благородие, – тихо сказал он. После этого в превосходном настроении он направился в свои покои, чтобы переодеться, поскольку все еще находился в одном халате. Служанка – женщина лет пятидесяти, необъятная в талии – хихикнула, как молодая девушка, глядя на закрытую дверь покоев. *** – Ваше Благородие, кушайте, пока горячее, – сказал Чжоу Су, подталкивая к нему блюдо с рыбой. – Где Шан Юй? – спросил тот, без аппетита глядя на кушания перед собой на столе. Было около шести часов, и солнце клонилось к закату – здесь на юге темнело рано. Мин Сянь сидел в беседке на воде – она была почти точной копией его беседки во дворце, и стала его излюбленным местом в поместье. Резиденция уездного князя была построена на окраине города, около гор. Она была поистине огромна и включала комплекс жилых зданий, небольшое озеро, беседки, павильоны, бамбуковый лес, пруд с карпами и упиралась дальним концом в живописную гору. Пусть это и было вдалеке от центра города, но зато здесь не был слышен шум порта и не чувствовался вечный запах рыбы, зато морской бриз долетал в иные ветреные дни. Мин Сяню ужасно нравилось расположение поместья, и он щедро наградил магистрата и работников за быстро законченное строительство. – Господин Шан сказал, что прибыли какие-то люди, и ему необходимо их встретить, поэтому передал, чтобы вы ели без него. Мин Сянь нахмурился, сжимая в руках палочки. Теперь у него совершенно пропал аппетит. Он подцепил кусочек рыбы и положил на рис, однако больше ничего не положил. Чжоу Су тоже нахмурился: приехав в Вэньчжоу, бывший император словно сбросил старую чешую и стал другим человеком – он отказывался есть без Шан Юя, мог раскапризничаться на пустом месте и словно делал все, чтобы господин Шан избаловал его до состояния толстого ленивого кота. В общем-то, Чжоу Су не имел ничего против – этот Мин Сянь был таким же спокойным и малоподвижным, как и раньше, но на лице этого человека часто была улыбка, да и бранился он активнее, живее, что ли. Рядом с Шан Юем он оживал, показывая того капризного ребенка, которым он был в детстве. Он казался счастливым. – Господин Шан скоро придет, – попытался убедить его Чжоу Су, потому что знал, что сегодня уездный князь опять почти ничего не ел, и когда об этом узнает Шан Юй, он опять будет ругаться на него, и в итоге они затеют ссору на пустом месте, а их примирение будет ужасно шумным и будет мешать старику спокойно спать. – Чжоу Су, тогда ты поешь со мной, – неожиданно предложил молодой человек. – Что? Ваше Благородие, да как можно… – запротестовал старый евнух, глядя на бывшего императора. – Да ладно тебе, – отмахнулся тот. – Ты же как семья. Давай, садись, раз этот… не хочет со мной есть, не хочу есть в одиночестве. Служанка принесла еще одни палочки и тарелку, и изумленный старик уселся рядом с бывшим императором. – Кушай-кушай, ты же любишь рыбу, – Мин Сянь подцепил палочками кусок рыбы и положил в тарелку евнуху. Чжоу Су чуть не прослезился – все-таки не зря он столько лет поддерживал и растил этого ребенка! Он принялся есть и сам не заметил, как съел почти все, а Мин Сянь так и не притронулся к еде. Именно в этот момент, как назло, в беседку наконец пришел Шан Юй, с легким поклоном приветствуя уездного князя. – О, это ты, – безэмоцианально заявил тот, кинув на него мимолетный взгляд и отправляя в рот крошечный кусочек рыбы. – Явился наконец-то. Извини, мест нет. Шан Юй скользнул взглядом по столу, по Чжоу Су, который сидел на его обычном месте и сейчас чуть не подавился куском тофу, и вздохнул. Цюйцинь опять злился. – Извини, я опоздал, – тут же повинился он. – Господин Шан, я уже доел, так что освобождаю место, – старый евнух, оказавшийся по воле бывшего императора в столь затруднительном положении, вскочил на ноги. – Сейчас же прикажу подать еще одну миску и палочки, а также подогреть краба по-сычуаньски, он лишь немного остыл и стоит на кухне. – Спасибо, Чжоу Су, – улыбнулся Шан Юй, кидая косой взгляд на Мин Сяня, который продолжал демонстративно есть по зернышку риса. Евнух поклонился и поспешил прочь из беседки, поклявшись больше никогда не верить хитрому гуну на слово. – Дождешься ведь, Чжоу Су сбежит от тебя. Мин Сянь проигнорировал его, накладывая себе последний кусок рыбы, словно бы специально, чтобы Шан Юю не досталось. Уже стемнело, и служанки повесили фонарики на изгибы крыши беседки. – Цюйцинь, – позвал его Шан Юй, откровенно веселясь. Надо же – обиделся, что он опоздал на ужин. Его Цюйцинь с каждым днем становился все милее и милее. Тот продолжал игнорировать его, тщательно пережевывая рыбу. Шан Юй взял палочки, накладывая уездному князю в тарелку побольше стручковой фасоли, тофу и шпината. Мин Сянь молчал, продолжая медленно жевать. Спустя какое-то время в его тарелке оказались еще кусочки нежнейшей свинины, молюски и креветки, почищенные от панцирей. Уездный князь немного оттаял, беря палочками кусочек креветки. Шан Юй словно точно знал, что он ничего не ел, и теперь подкладывал ему то, что ему особенно нравилось. Принесли новые подогретые блюда – специально острые для господина Шана, и Чжоу Су поспешил оставить их вместе со слугами. Шан Юй, с удовлетворением увидев полную тарелку императора, сам принялся есть. За целый день хлопот он ужасно проголодался, но как ни торопился, не успел все закончить в срок. Видя, что на него не обращают никакого внимания, Мин Сянь грустно вздохнул. – Ты должен съесть все, – предупредил его Шан Юй. Видя, что тот не реагирует и все еще обижается, он наклонился, целуя его в щеку. – Я опоздал, потому что приехали мои люди из столицы, я должен был позаботиться об их размещении. А также приказать разобрать мои вещи. – Ты же знаешь, что я терпеть не могу есть в одиночестве, – проворчал тот, но уже не обиженно. Новость о столичных гостях была интереснее обид. – Знаю, Цюй-цюй, но ты и не ел в одиночестве, – хмыкнул Шан Юй. – Напугал старика. – Чжоу Су намного сообразительнее тебя, – парировал Мин Сянь. – Ага, так быстро убежал, что аж пятки засверкали. Лишь бы не попасть под руку разгневанному уездному князю, – Шан Юй произнес это таким серьезным тоном, что Цюйцинь не мог не улыбнуться, вспомнив выражение лица старого евнуха, когда появился Сюин. Действительно, забавно. – Они привезли какие-нибудь вести от Цзи Хэ? – спросил он, откладывая тему с опозданием. – Да, вам письмо, господин Тэцзинь-гун, – Шан Юй отложил палочки, доставая из рукава свиток. – Наверняка это надо было передать лично в руки уездному князю, – отозвался Мин Сянь, разглядывая императорскую печать с легким чувством меланхолии. – Даже печать Тэцзинь-гуна стоит в кабинете господина Шана, – неожиданно вклинился Чжоу Су, только что вернувшийся. – По Вэньчжоу ходят слухи, что господин Шан держит вас в плену и заправляет всем в поместье князя. – Ха-ха-ха, – расхохотался Шан Юй. – Это они просто не знакомы лично с уездным князем, который словно домашний тигр [1]. – Так вы не даете им возможности, – не преминул вставить Чжоу Су. – Чжоу Су, ты хотел что-то доложить? – спросил Мин Сянь, отмахиваясь от этих глупостей. – У меня, собственно, был вопрос к господину Шану, – сказал евнух. – Куда ставить все эти сундуки? Слуги в полном непонимании, вы убежали, не раздав никаких указаний. Никто не знает, что с ними делать. – Кажется, я уже даже не хозяин в своем доме, – с легкой ноткой притворной грусти сказал Мин Сянь. – Ваше Благородие, господин Шан побросал все дела, потому что, по слухам, хозяин поместья был в ярости, – выступил в защиту Шан Юя Чжоу Су. – Ах ты, двуличный старик! – воскликнул Цюйцинь. – Кому ты на самом деле служишь? – Этот старый слуга слишком распустил язык, прошу Ваше Благородие его простить. Господину Шану стоит поскорее вернуться и отдать приказания, – почтительно поклонился Чжоу Су и тут же поспешил прочь, пряча улыбку в складках своего морщинистого лица. – Даже Чжоу Су уже защищает тебя, – со вздохом отозвался Мин Сянь. – Скоро у меня не будет никакой власти над тобой. Если ты и правда захочешь взять меня в плен и запереть в поместье, я уверен, что весь Вэньчжоу начнет тебе аплодировать. – Ха-ха-ха-ха! – расхохотался Шан Юй, глядя на притворно озабоченного уездного князя. Мин Сянь тоже улыбнулся. – Что за сундуки? Сколько вещей ты попросил привезти? Я думал, у тебя там всего несколько важных вещиц, – спросил Мин Сянь чуть позже, когда они закончили ужинать и направлялись к покоям «Мин Цзяня». – О, все эти вещи очень важные, они мои сокровища, – сказал с улыбкой Шан Юй, когда они вошли в комнату, в которую слуги уже внесли сундуки. Мин Сянь ахнул – там было не меньше десяти больших сундуков, все тщательно опечатаны, чтобы влага не попала внутрь. – О, Небеса, и это пара важных вещиц? Не иначе, как это приданное господина Шана? – с усмешкой спросил он у Сюина. Шан Юй загадочно хмыкнул, подходя к ближайшему сундуку и доставая связку ключей, которую ему передали слуги. Он распахнул тяжелую крышку, и Мин Сянь подошел ближе, с любопытством заглядывая внутрь. Он был немного разочарован, увидев, что весь сундук доверху наполнен свитками. – Что это? – он приподнял брови, беря верхний, пока Шан Юй вскрывал остальные. Мин Сянь развернул свиток, и его глаза распахнулись еще шире. – Это… – «Зимняя слива», которую Его Величество подарил мне в прошлом году, – отозвался Шан Юй, появляясь за его плечом и нежным взглядом глядя на картину. Мин Сянь свернул картину и взял следующий свиток. – «Горы и реки», подарок на Праздник весны в пятнадцатый год правления покойного императора. – Копия «Феи реки Ло», третий год твоего правления. – Безымянный пейзаж, десятый год правления покойного императора, один из первых в моей коллекции. – Все-все, я понял! – в охватившем его смущении Мин Сянь положил свиток в груду других – все сундуки оказались забиты его рисунками – от детских и до тех, которые он дарил ему в последние годы. – И это твои сокровища? – Верно, – Шан Юй нежно погладил сундук, поднимая взгляд на бывшего императора. – Самое дорогое, что я должен был вывезти из столицы. – Зачем ты хранишь весь этот старый хлам… – в ужасном смущении пробормотал Мин Сянь, глядя на свои детские рисунки. Кончики его ушей стали ярко-красными, и Шан Юй подумал, что это самое милое, что он когда-либо видел. – Потому что их дарил мне мой Цюйцинь, – Шан Юй сделал шаг, сграбастывая его в объятья и нежно целуя в губы. Мин Сянь вцепился в его одежду, стараясь не провалиться сквозь землю от стыда. Оторвавшись от его губ, Сюин хитро улыбнулся. – Тогда… наверное, правильнее сказать, что это твое приданное, которое я собирал годами? – с притворной задумчивостью протянул он. – Ай-ай-ай, ладно-ладно, не бей меня. Не бей своего супруга, который сам собрал для тебя приданное. Ай-ай-ай, больно! Ха-ха-ха! _____________________________ [1] Образно: о жене, которая держит мужа в ежовых рукавицах дома, домашняя тиранша.