Золотая клетка императора

Действие происходит спустя два года после отречения императора Строительство было почти закончено, и Мин Сянь радовался, что все получалось завершить в срок. Он стоял в большом просторном дворе перед почти готовым зданием и одобрительно крутил головой. Рядом с ним был его неизменный помощник, которого в народе Вэньчжоу уже давно окрестили «цербером уездного князя». Все знали, что он пугающе дотошен и ужасно суров в гневе, а потому очень боялись его хоть чем-то обидеть. Все чиновники Вэньчжоу также отлично знали, что хотя молодой уездный князь был красив и нежен, как прекрасная наложница, помоги вам Небеса, если вы разозлите его. Меньшее, на что вы сможете рассчитывать – это ледяной взгляд и понижение в должности, а если совсем не повезет, за вас возьмется «господин Мин Цзянь». Словом, поэтому в строительстве нового здания Императорской академии изящных искусств Цилинь под попечительством уездного князя Тэцзинь не возникло никаких задержек. Мало того, всесторонняя поддержка императора из столицы принесла немалую пользу: никто не осмелился запустить руку в деньги, выделенные на обеспечение нового учебного заведения. Мин Сянь был ужасно воодушевлен: это была его давняя мечта – открыть Академию, где бы молодые люди могли изучать искусство, каллиграфию, вести беседы и споры о великих и, что самое главное, свободно рисовать. Он сам планировал давать здесь уроки и уже предвкушал себя в окружении целеустремленных юношей, которые будут копировать шедевры Ван Сичжи, Ван Вэя, Оу Янсюня и других и разделят его страсть. Шан Юй сначала с удовольствием наблюдал за своим любимым князем, пребывающего в таком отличном настроении. Тот, кажется, впервые хотел быть вовлечен во все: от цвета полов до выбора мебели и, конечно же, художественных принадлежностей. Он тратил часы, споря с торговцами, приносившими ему образцы, что бумага не подходит, что кисти слишком жесткие, а тушь вообще прошлогодняя. Для обычно равнодушного ко всему, что не касалось Сюина и рисования, гун вложил много душевных сил. В середине лета строительство было наконец завершено, и почти в то же время было получено известие из столицы: сам Сын Неба планировал приехать на открытие новой Академии после того, как осмотрит искусственный канал! Конечно, все это не на шутку взволновало вэнчжоуских чиновников: в их городе только один раз много-много лет назад останавливался император-основатель империи. Однако видя спокойного и собранного бывшего императора рядом с собой, они посчитали, что раз они ужились с уездным князем, то и мальчишка-император должен быть не так страшен. В общем и целом, можно заметить, как был занят в последнее время Мин Сянь. Шан Юй скосил на него глаза, стоя рядом. Под глазами бывшего императора залегли темные круги, а кожа казалась почти прозрачной – несмотря на яркое солнце здесь, на юге, гун сохранял белоснежную фарфоровую кожу, которая столь сильно отличала его от местных. Он даже немного похудел, хотя казалось, что уже некуда. И что самое обидное – он так уставал днем, что ночью у него не оставалось никаких сил на Шан Юя. Поэтому по истечении второго месяца строительства Шан Юй уже был не так рад новой Академии и мечтал, чтобы все это наконец закончилось. Мин Сянь отвлекся от разговора с будущим смотрителем Академии и оглянулся на Шан Юя. – Сюин [1], – позвал он, замечая, что тот смотрит на него, но как будто задумался. – Да, Ваше Благородие? – тут же встрепенулся тот. – Если тебе скучно… нет нужды торчать тут, – сказал гун, великодушно отпуская его. На улице было жарко, а внутри шли отделочные работы, поэтому они стояли под навесом, не заходя внутрь, но лето на юге все равно было ужасно жарким. Даже Мин Сяню, который постоянно мерз, температура порой казалась слишком высокой, что уж говорить о Шан Юе, который зимой частенько ходил без накидки? – Этот подчиненный останется с вами, – упрямо произнес тот, качнув головой. Да, ему было жарко, но он не собирался никуда уходить. В конце концов, у господина Шана не было никаких других дел, а его любимым занятием было наблюдать за Его Благородием. Мин Сянь кивнул, принимая это к сведению, и отвернулся, более не беспокоясь о нем. Но отвернувшись, с трудом подавил улыбку, и смотритель слегка покраснел, увидев такую красоту. *** – Цзи Хэ приедет третьего числа восьмого месяца, – откладывая письмо, сообщил Мин Сянь Шан Юю. – Это уже через несколько дней, – лениво протянул тот, удобно устроившись головой на коленях у бывшего императора. Они сидели в кабинете поверенного уездного князя, который усилиями Шан Юя был превращен в храм имени Мин Сяня – он развесил все картины, когда-либо подаренные Цюйцинем ему, и теперь Мин Сяню было ужасно стыдно перед слугами, которые тут прибирались. Пытаясь урезонить Сюина, он получил только поцелуй и заверения, что эти картины могут испортиться, если будут лежать сложенными. У Мин Сяня, строго говоря, был свой собственный кабинет в поместье, но Шан Юй сказал, что там слишком жарко, и им пришлось переместиться в это крыло дома. Теперь молодой человек сидел и краснел, глядя на собственные картины, нарисованные в разные периоды жизни. Он много раз порывался все это выкинуть, но Сюин тут же смертельно обижался и запрещал трогать его вещи. – Их мне подарил Его Величество! – возмущался он. – Как может уездный князь идти против воли императора?! Не в силах никак справиться с Шан Юем, Мин Сянь смирился, но все равно старался бывать в этом кабинете пореже. Сегодня же Шан Юй поймал его в капкан, улегшись на его колени и явно не собираясь вставать. В итоге Чжоу Су пришлось перенести бумаги гуна в кабинет поверенного. – Ты вставать не собираешься? – спросил Цюйцинь, у которого уже затекли колени. – А это правда необходимо? – спросил Шан Юй, глядя на него снизу. Он обвел взглядом тонкий подбородок гуна, его изящный нос, мягкие тонкие губы и облизнулся. – Мне еще надо будет… – О нет-нет-нет, – тут же перебил его Шан Юй. – Сегодня ты больше никуда не пойдешь. Только ужинать и отдыхать. На тебе уже лица нет. Ты и так мало ешь, тебе надо заботиться о своем здоровье и теле, – мужчина повернулся на бок, заключая тонкое тело в кольцо рук. Мин Сянь вздохнул, запуская руку в его мягкие волосы и снимая простую корону для волос. Густые черные волосы рассыпались по циновке и его коленям. С незабранными волосами Шан Юй выглядел совсем по-другому – мягче, что ли. Цюйцинь обвел пальцем густые брови, нос, мужественную линию челюсти и остановился на губах. Шан Юй улыбнулся, приоткрывая рот и прикусывая белоснежный тонкий палец. – Чтобы заботиться о своем здоровье, нужно высыпаться, – укоризненно сказал Мин Сянь, чувствуя жар на кончике пальца. – Давай я лучше буду тебя откармливать, – предложил тот, лизнув палец. Мин Сянь убрал руку, но Шан Юй схватил его за запястье и притянул к себе, целуя тыльную сторону ладони князя. – Чтобы ты был толстеньким, розовеньким, кругленьким… – Поросенком, – заключил Цюйцинь, против воли улыбаясь. Сюин хмыкнул: – Можно и так. – Сюин, есть один серьезный вопрос, – неожиданно нахмурился тот. – Да, я понимаю. Для столичных чиновников я умер. Даже если император и советник в курсе, кто я такой, остальные не должны узнать, – сказал Сюин. – Да… – Цюйцинь прикусил губу. Император приезжал официально, а значит, с ним будет огромная свита и охрана. Было бы глупостью предполагать, что никто из них не узнает в «Мин Цзяне» казненного великого советника. Сейчас единственными, кто знал правду, были Мин Сянь, император, Ши Лэ, Чжоу Су и отец Шан Юя, которого, по словам Шан Юя, нельзя было не уведомить, иначе он бы не отдал «сокровища» Шан Юя. Это было уже слишком много людей, поэтому нельзя было слишком рисковать. – Я уеду в загородную резиденцию. Она как раз недавно была достроена, – успокоил его Шан Юй. – Да, это хорошая идея, – несмотря на свои слова, Цюйцинь продолжал хмуриться. Сюин отпустил его запястье, поднимая руку и кладя ее на щеку князя: – Я вернусь очень быстро, – пообещал тот, ласково глядя на Цюйциня. – Ты даже не успеешь соскучиться, Цюй-цюй. – Кто тут будет по тебе скучать? – раздраженно спросил тот, отворачиваясь, но в глазах его была толика печали. *** Мин Сянь стоял перед воротами Вэньчжоу, чувствуя приятное волнение. Вдалеке виднелась делегация, которая постепенно становилась все крупнее и крупнее, и вот уже можно было различить богато украшенные повозки и императорских гвардейцев верхом на конях. Рядом с ним замер магистрат Ван Юцзи, лихорадочно заламывающий руки и непрестанно промокающий лоб платком. Он, видимо, очень нервничал. – А где ваш поверенный? – спросил Ван Юцзи у гуна, и получил лаконичный ответ, что тот уехал по поручению. Чжоу Су, стоявший рядом, неодобрительно покосился на магистрата. Тот был труслив, любопытен и довольно энергичен, словом, отличный начальник небольшого города. В целом, Ван Юцзи был правда неплохим чиновником, но слишком открыто побаивался «Мин Цзяня». Встречать императорский кортеж вышли все мало-мальски важные чиновники, стремившиеся выслужиться перед новым императором. Они знали, что он молод (всего пятнадцать лет!) и прислушивается только к словам своего советника, но как только не мечтают выслужиться мелкие чиновники на другом краю страны от столицы? Мин Сянь их не винил. – Дядюшка! – услышал он звонкий голос, когда с ним поравнялась повозка, и полог распахнулся. Мин Сянь поспешно склонил голову в поклоне: – Добро пожаловать в Вэньчжоу, Ваше Величество. Остальные чиновники тут же тоже склонили головы, украдкой разглядывая молодого человека, стоявшего на пороге повозки. – Дядюшка, поднимитесь, – услышал Мин Сянь и только тогда поднял голову. С помощью спешившегося с коня Ши Лэ Цзи Хэ спустился на землю и подошел к Цюйциню, беря его за руки. За то время, что они не виделись, мальчик превратился в юношу – он не был ослепительно красив, но его лицо приобретало мужественные черты, бремя власти, казалось, не давило на него, и в его глазах, обращенных к дяде, сияла детская искренность. – Как прошла поездка, Ваше Величество? – спросил Мин Сянь, рассматривая лицо своего преемника. С возрастом в его лице стали проявляться черты матери, сглаживая западную резкость черт его отца. – О, прекрасно! Как в старые-добрые. Ши Лэ не позволил мне заехать в Тайчжоу, сказав, что у нас на это нет времени, но Мы полагали, что такой город стоило посетить… – затараторил Цзи Хэ, но затем спохватился, когда украдкой взглянул на советника. – Поездка прошла прекрасно, спасибо, дядюшка. Думаю, нам всем стоит войти в город, – степенно сказал он, совсем не похожий на себя еще пару секунд назад. Ши Лэ удовлетворенно кивнул, а Мин Сянь подавил смешок. – Да, конечно, Ваше Величество. Мы приготовили пир в честь вашего приезда, а затем завтра с утра будет торжественное открытие Академии Цилинь, а также первый экзамен. Надеюсь, вы поможете отобрать несколько учеников для этого подданного, – проговорил Мин Сянь. – О, прекрасная идея, – воодушевился Цзи Хэ. – Что ж, отправимся. Вся процессия двинулась в город в резиденцию уездного князя. Император со свитой тоже будет размещаться здесь. Мин Сянь приказал всем прибрать южное крыло для императора и его людей. – Не стоило так беспокоиться, – поморщился Цзи Хэ, слушая гуна, когда они оказались в покоях императора. – Эти старые болтуны могли бы разместиться на постоялом дворе. – Ваше Величество, – предупредительно произнес Ши Лэ, следовавший за ними тенью. – Ох, точно, дражайшие придворные, – саркастически поправился император. Мин Сянь не выдержал и хмыкнул. – Ваше Благородие, хотя бы вы не поощряйте поведение Его Величества! – взмолился бедный советник, глядя, как тихо хихикает Мин Сянь. – Видишь, дядюшка не станет упрекать Нас, как ты говорил! – возмущенно сказал Цзи Хэ. Он повернулся к Цюйциню. – Ши Лэ утверждал, что когда Мы приедем в Вэньчжоу, то получим от тебя разнос по поводу Нашего, как он это называет, неимператорского поведения. Ты проспорил Нам голубую жемчужину, – кинул он советнику, который обреченно вздохнул. – Ваше Величество очень выросли и многому научились, – с улыбкой отозвался Мин Сянь. Он поборол в себе желание положить императору руку на голову, осознав, что это неподобающе. – Этот подданный слышал о вашем славном правлении здесь, на юге. И о канале. Мои поздравления. Цзяннаню более не грозят наводнения. Это поистине величайшее достижение Великой Сунь! – Ты перехваливаешь Нас, – отмахнулся император. – Это же твои усилия дали толчок строительству. Не стоит отдавать все лавры Нам. – Но Ваше Величество и правда прекрасный правитель. Этот подданный теперь может спать спокойно, зная, что вы растете здоровым и мудрым правителем, – сказал князь. Цзи Хэ вскинул на него глаза, а затем неожиданно сделал шаг вперед, обнимая его. Мин Сянь только сейчас осознал, как мальчик вытянулся – он был уже чуть выше его. – Дядюшка, а как у вас дела? Где Ш… Мин Цзянь? – спросил император, отстраняясь. – У нас все прекрасно. Он уехал, чтобы… не смущать своим присутствием столичных чиновников, – пояснил Мин Сянь с улыбкой. В покои постучался Чжоу Су, с поклоном извещая о том, что все чиновники уже собрались в главном зале поместья и ждут императора. – Ох, надеюсь, мы еще успеем поболтать вечером, – Цзи Хэ схватил дядю за руки и крепко сжал. – Нам о стольком надо тебе рассказать! А сейчас – долг зовет! Под смех Мин Сяня они вышли из покоев. Пир был ужасно скучным, как и все пиры до него, на которых вы вынуждены сидеть рядом с людьми, которых не слишком любите и которым абсолютно не доверяете. Мин Сянь был бы счастлив поболтать с императором и Ши Лэ наедине, но, к сожалению, для чиновников приезд Его Величества был самым значимым событием последних лет десяти, не меньше. Бесконечно звучали тосты за здравие и долгую жизнь императора, попытки пожаловаться на нелегкую жизнь и бесконечные – нудные – рассказы о том, как то плохо, то хорошо живется в Вэньчжоу. Мин Сянь сидел в одночестве по левую руку от императора, сдерживая зевки и потягивая вино. Иногда он переглядывался с императором, который еле сдерживал хихиканье из-за какого-нибудь старого чиновника, рассказывающего про приезд какой-нибудь личности в Вэньчжоу. Ему было неимоверно скучно и, что ж греха таить, немного одиноко. Он не видел Шан Юя уже несколько дней, и это был самый долгий срок, на который они разлучались за последние два года. Только когда разговор зашел об Императорской академии Цилинь, Цюйцинь оживился и принялся с жаром рассказывать, что на завтра назначены вступительные испытания, где он сам планирует отобрать и несколько личных учеников. – Дядюшка следует своей мечте пополнить ряды величайших каллиграфов нашей империи, – с усмешкой сказал молодой император. – Что вы, Ваше Величество, – от неожиданности тот даже закашлялся. – Этот скромный слуга лишь хочет, чтобы империя процветала, а искусство – неотъемлемая часть культурной жизни любой страны. – Что верно то верно, – кивнул Цзи Хэ. – Что ж, посмотрим, какие дарования приехали в Вэньчжоу для поступления в Академию Цилинь. Мин Сянь согласно кивнул. Когда все посетители наконец разошлись, и он проводил императора до покоев и вернулся в свою комнату, Цюйцинь устало повалился на кровать, чувствуя себя совершенно без сил. Он даже не разделся – уснул прямо так, уткнувшись в подушку, которая все еще пахла Сюином. _______________________________ [1] Личное имя Шан Юя знают только близкие ему люди, поэтому нет опасности рассекретить личность бывшего великого советника, называя его по имени.