***
«Скучно до невозможности…» «Сколько до его возвращения?» «Что Пауль и Рихард делают?» «Может уборку сделать?» Примерно такие мысли крутились в голове Кристофа. Раньше их не было. Он работал в ночь, днём спал, просыпался, готовил что-то не сложнее яичницы, встречал Тилля и уходил на работу, а сейчас он всё время сидел дома. «Прогуляюсь немного», — это показалось Думу отличной идеей. Когда мужчина приблизился к магазину, где они с Паулем и Рихардом недавно покупали продукты, пошёл дождь — противный, мелкий и холодный. Кристоф побежал домой, представляя, как скоро окажется в душе, и тёплая вода струйками потечёт по его спине. Оказавшись на месте, он сразу кинулся в ванную, ведь каждая секунда, проведённая в коридоре, оставляла много причин всё же сделать уборку или хотя бы помыть полы. Он забежал в ванную, кое-как стянул прилипшую одежду и зашёл в кабинку. «Восхитительно…» Выходить совсем не хотелось, но надо было, к тому же на мужчину резко снизошло вдохновение, и он решил поиграть на гитаре, которая, кстати, принадлежала Тиллю. — Как же он пел?.. — вспоминая песню Рихарда, буркнул Кристоф. Просидев с инструментом несколько минут, но ничего не вспомнив, он бросил эту затею и, посмотрев в окно, решил снова попытать удачу, собираясь на прогулку. «Поеду к озеру. Там недалеко Рихард и Пауль живут, может пересечëмся?» Гулять одному не было ни капли удовольствия, но позвать кроме новых знакомых было некого. Кристоф стоял на остановке, распутывая наушники. У него была машина, причём очень даже неплохая, но иногда Дум ездил на общественном транспорте, что-то в этом было. Навевало воспоминания об университете, школе, детстве и беззаботности, когда тебе не надо смотреть на дорогу, следить за светофорами, пешеходами и действиями каких-нибудь водил с покупными правами. Листая плейлист, Кристоф не заметил, как к нему подошла кондуктор и уже полминуты сверлила его взглядом. — Молодой человек, не желаете оплатить проезд? Дум понял — у кого-у кого, а вот у этой женщины день не задался. Хотя на такой работе он едва ли может быть хорошим… — Да, извините. Он протянул купюру и снова опустил глаза. «Завтра будем в кино, а потом затащу этих двоих к нам в гости, быть может, Рихард сыграет нам ещё раз… Запишу песню, буду слушать, когда затоскую». За окном автобуса открывался вид на пролетающие мимо магазины, деревья и людей. Какие-то ходили парами, какие-то поодиночке, кто-то спешил, бежал, пачкая штаны и кроссовки в грязи, кто-то неспешно прогуливался. И никого из них Кристоф не знал. Обычно в такие моменты кто-то может почувствовать себя очень одиноким, «ведь вокруг столько людей, а он всё равно никому не нужный кусок мяса», но нет, у Дума есть Тилль, Пауль и… Рихард. «А если он откажется? Обидно будет… Ну уж нет, куда он денется?» — мужчина улыбнулся своему едва заметному отражению. После того, как он вышел на остановке, предстояло идти пешком ещё минут пятнадцать. На побережье было очень мало людей — ещё бы, всего час назад кончился дождь. К тому же, на озеро ходили в основном туристы, местным оно по большей части было неинтересно. Кристоф достал телефон и открыл заметки, печатая напоминание о том, что надо обязательно сходить всем вместе на озеро. «Если они согласятся, покажу им домик на дереве, который видел здесь пару лет назад. Интересно, он ещё там?» Дум пошёл проверять сохранность местной достопримечательности. О ней знали только дети и, может быть, пара взрослых — мало кто, находясь в адекватном состоянии, полезет в камыши, через болото, кусты крыжовника, заросли шелковицы, обойдет маленький залив, выискивая мостик, ведущий к старой иве, просто, чтобы посмотреть, что за красная верёвка висит там. Кристоф был тем, кому правда было интересно, что же там находится. Медленно пробираясь к заветному дереву, вымачивая обувь и джинсы в жидкой грязи, Шнайдер думал, что никто, ни Тилль, ни Пауль, ни Рихард за ним не пойдут… Да, дом был на месте, лишь краска местами облупилась, но это не было чем-то ужасным, наоборот, добавляло загадочности. Где-то есть заброшенные замки, больницы, особняки и поместья, а в Шверине — просто маленький домик. «Они обязаны видеть это!» — Кристоф сам не мог определить, зачем Рихарду, Паулю и Тиллю видеть домик, но непонимание не мешало быть уверенным в своих желаниях. «А ещё на рыбалку! Обязательно надо! Хотя бы вон с того моста удочки покидать, будет чудесно! Интересно, у них есть какие-нибудь планы?» Кристоф пошёл вдоль кромки воды, из-за дождя она помутнела, и в тёмной глади отражались облака. Дум шагал по мокрому песку, смешанному с мелкой галькой и вспоминал как Тилль делал ему предложение, как он шутил, что Кристофу было бы к лицу красивое белое платье с кружевами, как Шнайдер-Линдеманн на одну из годовщин взял в аренду платье точь-в-точь как описывал Тилль, и вышел встретить в нём мужа с работы. «Он чуть в обморок не упал, а после ещё долго не мог прийти в себя от потрясения… Так и не понял, понравилось ли ему?» — Кристоф улыбнулся. Гуляя без цели и точного маршрута, он вспомнил многое из своего детства и школьных времён: как завалил какой-то экзамен и думал, что на этом жизнь окончена, как позвал девушку из параллельного класса и, получив отказ, снова думал, что жизни больше быть не может. Практически в любой плохой ситуации он переживал чуть ли не смерть, неудачи надолго выбивали его из привычного образа жизни, повергая в тоску и печаль. Потом как-то само по себе вспомнилось, как Кристоф видел Тилля с каким-то парнем в своей спальне. «Долго потом не общались… Полгода? Нет, чуть больше. Сложно было что-то предпринять. Это был очередной раз, когда казалось, выхода нет, это конец не только наших отношений, но и вообще всего. Хорошо, что я всё-таки осмелился приехать к нему домой и поговорить», — нахваливал себя Дум. Постепенно тучи снова стали сгущаться, а с неба на пушистые кудри упала пара капель дождя. «Почему всё лето, когда не было желания гулять и что-то делать, была жара, солнце, ни намёка на дождь, а теперь мне есть с кем гулять и есть настроение, но уже неделю почти непрерывно льёт дождь?..» Кристоф посмотрел на время и был очень огорчён тем, что до приезда Тилля оставалось ещё больше пяти часов. Шнай, снова вручая кондуктору купюру, подумал, что сейчас есть отличная возможность поехать в Шлосспарк и купить трусы Рихарду. «До чего же дурацкая ситуация… Сколько лет я ещё сам перед собой буду краснеть за весь тот день?.. А я, наверное, действительно дорог Круспе? Удивительный парень», — снова Дум улыбнулся своему отражению. «Можно будет купить в торговом центре что-нибудь нам с Тиллем на ужин. Или, может, сам всё приготовлю? Ну уж нет, я готовил завтрак!» В Шлосспарке было довольно многолюдно. «Хотя чего я хотел? Конец лета, всем надо оторваться по полной… Эх, школьники…» Кристоф забыл спросить, где Рихард брал трусы для Пауля, но звонить сейчас не хотел, что-то внутри протестовало, мол, сам найдёшь! И Дум нашёл. «Отлично! Теперь за едой». Он аккуратно заворачивал покупку в блестящий пакет так, чтобы не было видно логотипа магазина и самих трусов. Всё-таки было немного неприятно ходить в общественном месте, размахивая пакетом из то ли секс-шопа, то ли простого магазина нижнего белья. Кристоф ходил от витрины к витрине по кругу, изучая фудкорт и то, что там продавали. «Нет, сам приготовлю. Тиллю, наверное, приятно, а мне спокойно. Мало ли, что тут продают? Накормлю его щас фигнёй какой-то» Дорога домой сопровождалась грустной песней Tool, названия которой Кристоф не запомнил, и шумом дождя, разбивающегося о стекло окна маршрутки, слышимого через наушники. «Тоска…», — в этот раз отражение осталось без внимания хозяина и его улыбки. Как только мужчина переступил порог дома, его охватила печаль — до того было тоскливо, темно, мрачно и холодно. Все эмоции куда-то улетучились, не оставив взамен ничего, кроме пустоты. «А так хорошо было», — вздохнул он. Свёрток из блестящего пакета остался лежать на тумбочке, а сумка с продуктами оказалась на полу возле плиты. «Ничего не хочу делать. Ни готовить, ни есть, ни в приставку играть. Был мелким, хотел умереть, а теперь и это выходом не кажется. Сложная взрослая жизнь…» Но вдруг взгляд упал на фотографию, где Кристоф и Тилль стояли в обнимку на фоне какого-то американского стрип-клуба. Та поездка была чем-то вроде свадебного путешествия. В Америке они решили испытать нервную систему и пойти в клуб. С той ночи началась любовь Кристофа к подобным заведениям с бешенной энергетикой, кажется, что полной анархией, к просто ужасно прекрасным местам, порой можно сунуться туда и не выйти живым, а иногда можно отбухать, отбить, отколоть, оттанцевать или оттрахать внутреннюю боль или конфликты. Такие места вызывают очень противоречивые чувства, это смятение порождало в Кристофе благоговение и бессмысленный восторг. Что говорить о Тилле — он после ситуации с «педрилой» в техникуме пить с кем-то кроме Дума не любил, а такие места терпеть не мог из-за огромного количества разврата, черноты и грязи, от которой лично у него в животе всё скручивало, а к горлу подступал горький ком, Тилль презирал продажную, пьяную, обдолбанную, обкуренную массу, толкущуюся на заблëванном и обкончанном танцполе. Кристоф, устроившись на работу в шверинском клубе, говорил, что до такого беспредела, как обкончанное что-то, не доходит, а если и доходит, то проблему быстро устраняют, он как мог оправдывал действительно мерзкие вещи, считающиеся нормой в определённых кругах общества, но Тилль твердо верил, что какие-либо клубы — сущий Содом (отчасти Кристоф был согласен с супругом, но об этом согласии сам Тилль мог только догадываться). «Люблю его. Очень люблю». С этими мыслями Кристоф всё же пошёл на кухню готовить — не мог же он из-за своих перепадов настроения оставить любимого мужчину без ужина. После пары минут раздумий решено было приготовить штук пять-семь шницелей. «Не сверхсложно, вкусно, из мяса и жареное — всё как он любит», — думал Кристоф пытаясь обвалять лепёшку из свиного фарша в сухарях и при этом сохранить её форму. И вот через полтора часа всё было готово, стол накрыт, тарелки расставлены, дом заполнял приятный запах шницелей. Кристоф мыл посуду — ему нужно было научиться использовать её по минимуму при готовке, и сам он это понимал, но пока не знал, как именно добьётся нужного результата. — Ох-х-х… Жирная сковорода… — простонал мужчина, уперевшись лбом в дверцу шкафчика над раковиной. Пока он страдал, пытаясь отмыть жир и масло с чугуна, пропустил мимо ушей звук открывающейся входной двери. — Здравствуй, мой хороший, как ты тут? И чем таким вкусным снова в доме пахнет? М-м-м? — Тилль говорил это, шагая по коридору в направлении к кухне. Кристоф вздрогнул от неожиданно громкого голоса мужа. — Плохо я тут, — буркнул он. — Почему? — Тилль зашёл на кухню, не удосужившись переодеться или хотя бы снять пиджак. — Да ладно, нормально всё. Я соскучился, иди ко мне, — Кристоф потянулся к Тиллю за поцелуем, не отходя от раковины и не выпуская из рук сковороду. — А… Вот чего ты страдаешь, — Линдеманн глянул на посуду. — Meine liebe, ты и ужин приготовил и посуду помыть решил? Я бы сам мог потом убрать всё. Так было бы честно, не находишь? — только после этого он жадно впился в губы любимого, показывая, как тосковал. Но супруг отстранился. — Нет, не нахожу… Если я сижу дома, то буду выполнять всю работу по дому, — а после Кристоф подался вперёд, возобновляя поцелуй, углубляя его, но на этот раз прервался Тилль. — Но… — Никаких но. Мне несложно. Даже приятно. Я ведь для тебя стараюсь, а не для каких-то чужих людей. Для тебя, mein Schatz, я буду готов сделать многое. — Сейчас заплачу. Крис, люблю тебя, — губы Тилля кривились, а морщинки между бровей стали глубже — таким чувствительным и сентиментальным он был. — Разве я тебе этого не говорил? — изумился Дум. — За всё время, что мы вместе, ты впервые слышишь, что я ради тебя на всё пойду, не то что сковороду какую-то вымыть? Тилль прижался к широкой спине мужа, зарываясь лицом в его волосы, собранные в хвост. Спустя пару минут Кристоф нарушил тишину. — Любимый, ты бы поел. Остынет ведь всё, хотя, мне кажется, что уже придется греть. — Не надо. Так что ты приготовил? — всё так же вдыхая запах волос Дума, буркнул Тилль. — Шницель. Хочешь такое? — Кристоф… Кристоф, Кристоф, Кристоф… Конечно хочу. Сейчас поставлю чайник и сяду за стол, составишь ведь мне компанию? Ох, чёрт… Переодеться надо. Буквально через пару минут буду здесь, милый. — Хорошо, — и Шнайдер продолжил мыть сковороду. Через пару минут она оказалась в шкафчике, отмытая и насухо вытертая. Кристоф поставил чайник. — Mein Schatz, ты уже чайник поставил, и чашки достал, и кофе насыпал? — с ноткой упрёка спросил Линдеманн, глядя на столешницу у плиты. — Ну да, садись за стол. Тилль делил котлету на маленькие кусочки и медленно ел, пытаясь растянуть удовольствие. Подумать только… «Приходишь с работы, злой, уставший, а тут самый прекрасный мужчина на свете готовит для тебя, заботится о тебе. Только о тебе одном и не потому что ты ему платишь, как шлюхе или горничной, а потому, что сам хочет. Потому что любит меня… Это восхитительно, как и то, что он теперь в безопасности, вне стен того ужасного клуба. Или бара? Что это было?» — пытаясь вспомнить, Тилль нахмурил брови, что встревожило Кристофа. — Всё в порядке? — Конечно, просто вспомнить не могу, где ты работал, в баре или клубе? — врать и изворачиваться Тилль не хотел, поэтому спросил напрямую о том, что его интересовало. — Да там что-то среднее. Барный клуб, клубный бар. Сам толком не разобрался, хоть работал там больше года. — Конкретно в том? — Да. Потом Кристоф встал, чтобы заварить кофе, но Тилль отказался от него, сказав, что хочет спать, и кофе только помешает уснуть. Пока Линдеманн выходил покурить на балкон, Дум помыл посуду после ужина и пошёл принять душ, чтобы потом не задерживать супруга. Хоть в доме было две ванной комнаты, пользовались они одной вдвоём.***
Кристоф лежал на кровати, рассматривая потолок. Ещё чуть-чуть, придёт Тилль, выключит свет, ляжет рядом, быть может, обнимет его, и они уснут. «Хороший день», — подумал Шнайдер-Линдеманн. — Всё, спать? — тихо спросил вошедший Тилль. Кристоф кивнул. Комната погрузилась во мрак, но тьма была не чëрной-чëрной, а какой-то синеватой. — Спокойной ночи, милый, — осторожно нагнулся над Думом Тилль, а потом поцеловал мужа в щёку. — Сладких снов, meine liebe.