***
Мы прибыли в Шлосспарк и, найдя указатель и стенд с картами, пошли к ближайшему магазину электронки. — Здравствуйте, что ищете, уважаемый? — ко мне подошёл молодой сотрудник-ассистент. — День добрый. Да телефон какой-нибудь. Из нового, надёжного и памяти гигов шестьдесят восемь. Ну чтобы дискографию «Depeche mode» и «Kiss» втиснуть и ещё осталось, — так я попытался пошутить. — Слушаете их? — оживился он, мило улыбнувшись, — а знаете «Iron Maiden» «Fear of the dark»? Не по теме, конечно. Но может слышали? Моя любимая песня просто, — тут же он замолчал. — На гитаре умею играть соло, — я довольно улыбнулся. — Что вы хотели? — к нам подошёл неприятного вида мужчина, полноватый, с красным лицом и глазами с полопавшимися сосудами, — сразу видно — работник года. — Телефон. — Какой? Модель? Производитель? Длина по диагонали в дюймах? Цвет корпуса? Производительность? Прошивка модуля? Процессор? Оперативная память? Версия ядра? — монотонно проговорил он. — Я… Э… «Чёрт, какая версия ядра? Какой нафиг модуль?!» — Позвольте я, — подал голос парень. — А давай ты не будешь… — высокомерным тоном попытался поставить парня на место новый консультант. — Давайте будет, спасибо за предложение, — слишком дерзко ответил я. Мужчина поджал губы и, закатив глаза, ушёл. — Итак. Что насчёт Red mi? — он по-деловому сложил руки, получилось интересно: «деловой треугольник» из рокерских коз. — Ага… — я ничего не знал. — Хорошо, к кассе? Мы оформили все документы и Пауль расплатился. — Возьмёте наушники? Тут просто в подарок. А ещё желаете плёнку защитную наклеить? — Желаем. Мы ещё полчаса стояли и смотрели как клеится и сушится эта супер-пупер новая неубиваемая защитка. — До свидания, — Пауль уже вышел. — Всего хорошего, Йохан, — спасибо табличке с именем. Он улыбнулся. — До встречи. Мы вышли из салона. Я держал у руках коробочку от телефона. — Доволен? Идём праздновать? — Ты чего хмурый такой? Доволен конечно, — я посреди коридора торгового центра обнял его за талию и толкнулся бедром. — Есть хочу, — уже более весело сообщил он. — Ну пойдём скорее! Мы так же в полуобнимку дошли до кафе, создавая впечатление сильно выпивших молодых людей. «Ну и ладно! Нас что, кто-то знает? Мы больше не увидим этих людей!» Мы завалились в приятного вида кафешечку и сели за стол. Я ждал официанта паренька, но подошла к нам девушка. «Нарушила закономерность…» — Что закажете? — мрачно осведомилась она. — Мне картошку фри, вот этот маленький чизбургер, чай и сырный соус. — Вы? Наши взгляды встретились. Да, обычно после этого в бульварных романах пишут что-то наподобие: «пробежала искра, эмоции, чувства, огонь!.. Крематорий работал как новый…», но в нашем случае нет, я просто думал, что заказать, глядя поверх её начëсанной шевелюры. Люди очень. Очень часто думают за других… — Чё пялишься, у меня парень есть! — зло скривилась она. — У меня тоже, — хмыкнул я. — Принеси мне то же самое, что и… Пауль наступил мне на ногу, понял, что я могу сказать. — Ему. Тоже бургер и картошку. Она ушла, повиливая бёдрами. — Я слышал, что девушкам нравятся настойчивые и плохие мальчики, которым фраза «у меня есть парень» ни о чём не говорит. — Я похож на настойчивого хулигана? — Ирокез твой. Да вообще вся твоя наружность дышит бунтарством. — Я ей ясно дал понять, что занят, раз уж на то пошло. Заказ нам принёс уже другой официант. — Хе-хе, не так уж и нравятся девушкам анархисты, — посмеивался я. — Думаешь? Ну всё равно. Тому пареньку ты явно понравился, — Пауль поиграл бровями. Я вздохнул и занял рот чизбургером. Но потом поднял глаза и чуть не подавился. Пауль прищурился, закусил губу, показывая пальцем на спину официанта. — Ты дурачок? Он тоже рассмеялся. — Не бери в голову. Мы сидели и распотякивали как могли, периодически Пауль кивал на парня, ходившего мимо нас и кусал губы, закатывая глаза. — Ну всë, не смешно, — буркнул я, когда он сымитировал оргазм. — Хорошо, хорошо. Я ещё десерт закажу, ты пока можешь с телефоном разобраться. Я взял распакованный гаджет и включил. Семьдесят процентов заряда батареи очень обрадовали меня. Сим-карта быстро «пришла в себя», SD-шка тоже, музыка отобразилась, фотографии загрузились, на восстановление аккаунтов потребовалось время, но совсем скоро я, вспомнив один пароль, лист обновление телеграма и уведомления из сообществ. — Быстро же ты… — Быстро. А главное смотри — идеальный порядок на рабочем столе. Потом я убрал телефон в карман, не находил в его приобретении чего-то особенного. Нет, я не собирался уже через неделю открывать углом корпуса пивные бутылки, но и пылинки с него сдувать не видел смысла. — Полчетвёртого, засиделись мы, — я потянулся в удобном мягком кресле. — Ну ладно, поехали домой. Но, быть может, перед этим пойдём продуктов купим? — Разумно. Ты прав, надо идти в продуктовый. Ещё час мы пытались найти продукты и вещи, так сказать, необходимые для выживания студентов: молоко, сыр, хлеб, десяток яиц на гренки, несколько банок пива, сигареты и тюбик смазки (последнее было важнее всего! На сухую, поверьте, то ещё адское испытание…) Потом, уже перед кассой, я увидел рекламный стенд с шоколадом и вспомнил, что отобрал у Тилля шоколадку. Я пошёл искать его любимую, найти её было сложно. Но я тешил себя мыслью, что когда я отдам её Линдеманну, он, думаю, будет рад и, может быть, даже обнимет меня! «Как будто ему нужны особые причины, чтобы обняться». «Или… Нужны?..»***
Наконец-то вечернее, но всё ещё светлое небо раскинулось над головой, лучи солнца слепили глаза, было тепло и сухо, так и не скажешь, что пару дней назад шёл ужасный ливень, ветерок играл идеально уложенными волосами, так и норовил испортить мою рокерскую причёску. Задувал в широкие рукава футболки, теребил края. Словом, чувствовал я себя как дерево, листья которого вечно обдувают все восемь ветров. Но было в этом что-то приятное. Мы с двумя пакетами, один из которых был заполнен просто бухлом, стояли на остановке и спорили — повезёт ли на этот раз и автобус приедет почти сразу, или же мы будем стоять тут до наступления тьмы, и то, не факт, что дождëмся. Победило что-то среднее. Мы стояли минут сорок — а это дольше, чем говорил Пауль, но значительно меньше, чем предугадывал я. Мы вошли в салон и огляделись — одно свободное место, отлично Пауль сядет! — Давай я возьму сумки к себе? У тебя уже мякиши пальцев побелели. — Подушечки? — Нет, подушечки — это мелкий участок сверху, а всё остальное — мякишек. — Ладно, не буду спорить. Я отдал ему пакеты и стал разминать пальцы, которые действительно очень болели. В молчании и компании толпы потного народу мы всё-таки доехали до своей остановки. Как только мы отошли на пару метров от навеса, Пауль согнулся и его вырвало. — Ох, бля-я-я… — я поставил сумки с провизией и (отдельным пунктом) смазкой на бетонную плиту и подошёл к Хайко, — ты чего? — Я. А… Кха! — его снова скрутило, но он уже блевал просто слюной. Как бы конец — инородные тела выведены из организма, но рвотный рефлекс продолжает срабатывать, как у русских говорится: «чтоб уж наверняка». Правда мы никогда не понимали: на какого верняка? Что за верняк? — Воды? — спохватился я, но мы ничего кроме пива не купили. Пришлось бежать в ближайший магазин или ларёк какой-нибудь. Я вернулся минут через пять, запыхавшийся, словом, мертвец. Вручил Паулю бутылку и рухнул рядом с пакетами прямо на землю, с размаху на бетонную поверхность не хотелось, а трава, пусть даже не факт, что чистая — самое то. — Рих, спасибо, — придя в себя, поблагодарил меня Пауль. — Солнце, что случилось? Как тебя так резко стошнить могло? Не из-за ночных наших походов ли? — Нет. Просто там много противных всяких людей. Понимаешь, пот, вонь, персонажи без комплексов или девки со своими грëбаными вонючими духами. Держался как мог, но в итоге. Прости, что проблем доставил. — Не переживай по поводу проблем. Мне побегать полезно, а то со своим разгульным образом жизни опять вес набрал. Это даже так видно! — я собрал складку на животе, демонстрируя Хайко свой ужасный, страшный жир, который если не убрать — мир взорвётся. Я в несколько глотков допил воду и кинул бутылку в урну. — Ты чего? — спросил Пауль и пошёл её доставать. — Пластик отдельно! «Хоспаде…» Без происшествий мы добрались домой, и тут к нам из машины, припаркованной возле нашего подъезда, вышел Тилль. Как я его тачку не опознал? — не знаю… Старый стал, терял хватку. — Пауль! Это что за беспредел?! Звоню, звоню, пишу, пишу — хоть бы что! Почему не отвечаешь? — Телефон на беззвучном… — Ладно, замяли. Поехали со мной. Срочно. Нам с Рихардом надо поговорить! Мы пытались отговориться, но Тилль был непреклонен. Мы отнесли пакеты домой, я прихватил шоколадку, чтобы в итоге просто молча оставить её дома у Линдеманнов на тумбочке в прихожей. Потом вернулись и сели в машину. Пауль, после моих предупреждений и просьб, держал выданный Линдеманном пакет и сосредоточено смотрел в окно. Я же умирал от волнения, граничащего с паникой, и любопытства. «О чём он хочет поговорить?»***
— Привет! — к нам вышел Кристоф, на этот раз он был полностью одет в свободную, домашнюю одежду. В чёрные штаны и мою майку, которую я дал ему в день, когда они с Тиллем поссорились. Я не буду её забирать, в конце концов он купил мне другую майку, парную с Паулем. — Здравствуй! — пока Пауль только развязывал шнурки, я уже вовсю обнимался с Думом. — Так, ладно! Завари чай, mein Schatz! Мы пойдём пока поговорим, — сказал Тилль. Он уверенно потянул меня за собой на балкон, и, когда уселся в кресло и взял гитару, я успокоился. — Послушай, пожалуйста. Я отработал припев, — он начал играть, потом петь. Это было умопомрачительно. — Ты поёшь идеально. Никогда не думал заниматься этим всерьёз? — Куда там? У меня бизнес. Вокал, гитара и стишки это так — хобби. Впрочем не только за этим я тебя звал. Я записал свой припев и, вместо того, что бы идти спать, решил с эквалайзером поиграть. Сделал электронное звучание — вышло неплохо. Короче, у меня есть… Знакомый… — он притих и задумался. — Тот «Вернер»… Но неважно! Я позвонил, узнал, что да как. Он может сделать нашу… Твою мелодию в электронном звучании и, может так лучше будет? Ха, порешал тут всё за тебя! — Ты очень милый, когда смущаешься меня. — Что, прости? — он нахмурился. — Ты смущаешься, я думаю, это очень мило. — По поводу песни что? — он отвёл взгляд. — Давай запишем акустику без вокала, ты ему отправишь, он отредактирует, что надо сделает и всë. Мы ничего не теряем. — Отлично! Мы разбили аккорды так, чтобы играли сразу две гитары. Один раз вместе спели, а потом записали инструментальную версию аудио для Кристиана «Вернера» Флаке Лоренца. Сначала я не хотел, ведь он неприятный тип. Но потом Тилль успокоил меня кратким рассказом о вовсе некратких извинений Лоренца. И о том, что после этого инцидента, спустя пару лет, они стали общаться и даже очень неплохо. — Тогда хорошо. Успокоил, — я ударил по струнам. Когда мы отправили файл, Тилль положил гитару на колени, телефон на столик и сказал: — Спасибо тебе большое. Мне очень приятно петь с тобой или для тебя. Кристоф мало таким интересуется. Я рад, что ты проводишь со мной время, — он улыбнулся. Потом мы зашли в дом, оказались в спальне. Я сломался под порывом эмоций и прижался к Тиллю. — Я не хочу… Не хочу расставаться с тобой! Вообще не хочу уезжать… Он шумно выдохнул и дрожащей рукой провёл по моей шее, не трогая ирокез, который я сам же сломал о его плечо. — Рих, ну всё, не надо о плохом. Скоро выходные и, если хочешь, проведём их все вместе. И обязательно найдём время для гитары. Он успокаивал меня, как маленького ребёнка…***
— Темно уже, мы поедем. — Я вас отвезу! — вызвался Кристоф. «Что-то мне подсказывает, что будет допрос…» Мы попрощались с Тиллем. — Рих, если Кристоф будет вопросы задавать — отвечай, но про наши нежности можно не говорить. Хорошо? — шепнул он. — Само собой, — я кивнул.***
Как я и думал… — Что вы делали? — в голос спросили Пауль и Дум. — Тилль отработал припев песни, выучил аккорды, мы играли её на запись и пели. Всё. Я заметил, как Кристоф и Пауль переглянулись и едва заметно кивнули друг другу. — Хорошо, — беззаботно выдал Дум, его объяснения устроили. А вот Паулю, видимо, придётся включать запись. А точнее, звонить Тиллю, чтобы он скинул мне её, а потом придумать ещё какое-то оправдание. «Мы у них так и не выпили чаю… Тилль же говорил Крису заварить чай, а мы потом сразу и уехали… » Когда мы приехали — была совсем ночь. — Рихард! — Кристоф мягко, но настойчиво взял меня за руку, в это же время за Паулем хлопнула тяжёлая дверь подъезда. «А-а-а… Куда же ты?..» — Рассказывай давай! — он достал из багажника банку пива и вручил её мне. Наверное, чтобы алкоголь (ха-ха… банка пива и алкоголь…) развязал мне язык. — Что рассказывать? — я опешил. — Что рассказывать, — глупо передразнил Кристоф. — Про вашу ссору. Думал, я так просто отстану? Тем более ты обещал мне. — А… Это… Он кивнул и посерьёзнел. — Мне не нужны подробности всего конфликта, просто скажи, как я к этому причастен и чего мне следовало делать. — Ты переживаешь? — я приподнял бровь. Я не хотел, это случилось непроизвольно. — Очень. Из-за меня ведь ты пиздюлей получил. Да и, как мне показалось, вовсе нешуточных, — Кристоф наступал на меня и последние слова буквально разбивались о мои щёки. Я невольно отпрянул, ведь он отгадал слово в слово. Но потом в его глазах показался страх, он отскочил и забегал взглядом по старой кирпичной стене. — Наверно, — закончил Кристоф вовсе не уверенно свою чуть ли не дерзкую фразу. — В таком случае скажу. Конкретно ты ни в чём не виноват. Там с самого начала одна моя большая оплошность. Сначала тебя разозлил, потом пошёл грехи замаливать, не позвонил Паулю, не ответил на сообщения и слишком уж долго мы гуляли. Впрочем, говорю же — ты не виноват. — Всё, тогда я спокоен. Пока, — он приобнял меня и снова поцеловал в плечо. — Это теперь фишка твоя? — я хмыкнул. — Ну ты же моего мужа милым называешь. Не думай, что я не услышал тогда этого вопроса. Я стушевался. — Да ладно. Не переживай. Мы посмеялись над абсурдностью ситуации. Будто нацелили друг на друга дула пистолетов и оба были на волоске от смерти.***
— Что делать будем? — спросил я у Пауля, только зайдя на кухню. — Ну есть идея, а ты читал когда-нибудь у Чехова «Невесту»? Великий русский писатель, как-никак. — Нет, Пауль. Я редко читаю русскую литературу… — Ты вообще редко читаешь, — буркнул он. Я знал, почему именно «буркнул», он любит остроумно шутить, ссылаясь на великие произведения искусства, будь то музыка, литература или шедевры изобразительного искусства. А я — не самая начитанная персона в городе — редко понимал его шутки, намёки и отсылки. Он из-за этого расстраивался. Я ушёл в спальню и стал искать этот текст. Небольшой. Через минут пятнадцать наткнулся на строки: «Внизу, в зале, стали тушить огни, а Саша всё ещё сидел и пил чай. Пил он чай всегда подолгу, по-московски, стаканов по семи в один раз». — Ага… Значит пить чай. Ворвался на кухню: — Я понял о чём ты! Давай пить чай! — и невероятно довольный собой, плюхнулся на табурет. — Нет. Я не об этом. Там персонаж играл на скрипке. Сыграй на гитаре что-нибудь? Из тобой сочинённого. — Ты всё уже слышал. Могу разве что песню Тилля сыграть, я сфотографировал ещё перед нашей ссорой. Сохранилось, как ни странно. — Ну давай. Я взял гитару и, допуская миллион ошибок, повторил песню. — Думаю, сегодня ляжем раньше? — А завтра что? — Может быть пройдëмся по городу? Это ты тут был уже, а я — нет. — Я тоже только мельком пару центральных улиц видел. Мы быстро приняли душ, несмотря на то, что прошли туда вместе. Я ощущал приятную усталость и покалывания в икрах и бедрах, снова тихо мирно зысыпал, но снова не суждено было так просто сделать это… — Рихард… Мы про пиво забыли! Я одну банку выпью и спать тогда. Ты будешь? — Буду конечно! Я ещё вроде сухари какие-то брал? Неси сюда всё. Мы попробовали сухари с чесноком и решили оставить на завтра, выпили по одной банке и наконец-то улеглись спать… Ближе к полуночи меня атаковал взвод мыслей, и я вспомнил кое-что совсем не важное, но ещё я понимал, что хочу поделиться этим воспоминанием с Хайко. — Солнце, помнишь восьмой класс? Мы только познакомились, а перед Рождеством в тебя кинули мой скетчбук. — Чёрненький такой? — сонно спросил Пауль. — Да. Помнишь, ты видел там парня в твоём свитере? — Знаешь, я ведь тогда только влюблялся в тебя. Мне было очень страшно, потому что мы парни и в принципе обсуждать с кем-то чувства было для меня испытанием. Я хотел подарить тебе что-то, но не знал что, и когда в меня кинули эту штуку, я понял, в общем, что это знак свыше, и пошёл выбирать тебе подарки. Потом, надеясь, что тот парень был мною, я позволил себе поцеловать тебя. Проще говоря, если бы не тупые шутки одноклассников, мы бы не лежали сейчас рядом, любимый, — он поцеловал меня. — Интересная история… Мне прямо стыдно теперь рот открывать… — Нет, теперь говори! — Ну просто рисунок тот. Это был ты. Рядом я нарисовал себя, мы ничего не делали, просто два персонажа… Но потом я стёр себя, оставляя лишь твой портрет и того «парня в твоём свитере», рисунки ещё где-то у меня в столе лежит. Надо найти, — я вздохнул. — Значит я был прав! А ты обманщик! «Бе-бе-бе! Одежду девчонки рисуют! А я не девчонка! Ъу, съука!» — он засмеялся. Потом я завернул его в одеяло, чтобы не слушать насмешек и лёг сверху. В конце концов я выпустил Пауля, потому что он пëрнул и начал задыхаться. Пëрнуть и умереть — жестоко… Как только он выбрался из-под одеяла, сразу же набросил его на меня. — Смерти моей хочешь?! — я закричал, чтобы он точно услышал. Он молчал. Я вспомнил, как он паниковал, когда я не ответил ему ночью и стих. — Эй, Рихард? — шикнул он, перестав ëрзать. — Цвен, ты живой? Я издавал какие-то шипяще-кряхтяще-ужасающе-загробные звуки, но потом засмеялся. Пауль освободил меня.***
Он снова уснул первым. Забавно, мы правда поменялись. И теперь он видел, надеюсь, самые лучшие сны, пока я улизнул из кровати и раскуривал очередную сигарету на балконе, покрываясь мурашками от порывов холодного ночного ветра, думая: «Почему пить семь кружек чаю — это значит «по-московски»?»