***
На вокзале мы не стали вызывать такси, ведь отдых закончился, а вместе с ним накопленный бюджет, роскошь, удобная, комфортная жизнь, и теперь нужно было экстренно возвращаться к обычному укладу и автобусам. — Вон наш двенадцатый, на котором мы сюда приехали, — обратил моё внимание Пауль. Взяв сумки со скамьи, мы торопливо пошли в сторону автобуса, ведь он в любой момент мог закрыть двери и уехать. Следующий ждать пришлось бы очень, даже слишком, долго. Я расплатился с контролëром и прошёл в салон гуськом за Паулем. Автобус тронулся и медленно выехал из «кармана» на дорогу. «Вроде бы Шверин мало чем отличался от Бухгольц-ин-дер-Нордхайда, но город Линдеманнов мне казался куда более солнечным, радостным. Он не был моим, с ним не связаны самые худшие воспоминания в жизни. Ну, разве что Тилль подпортил ассоциацию… А, и пьянка, грань расставания, драка с Кристофом, разбитый мобильник, порванный зад, истерика в первый день, несколько раз чуть не утонул, тоже не особо приятно… Что ещё? Да дофига всего! С другой стороны, это не вся моя дрянная жизнь. Но я всё равно любил этого город, ведь здесь было много памятных мест в наших с Хайко отношениях. Ладно, честно сказать, я не скучал по Бухгольцу, но и, запутался… Ладно, это тоже не так важно!» Просто мой город казался более серым, дома однообразными, здесь не было концертов, знакомств с Уолахфридом, вальсов с одним из самых прекрасных мужчин в моей жизни, не было тура по сырной нарезке и много чего ещё. Я посмотрел на Пауля. Он глядел на пасмурное небо, всё было таким серым, будто мы с ним из чёрно-белого фильма. Это добавляло картине излишней, совсем ненужной и даже неуместной тоскливости. «Уместной! Уехали из Шверине — траур!» — я передумал. — Ты как? — тихо спросил я у Хайко. — Да как-то… В Шверине было больше солнца. — Да ладно тебе, у нас тоже света достаточно, сейчас просто погода такая унылая. — Не отрицай, что она всегда такая… Я замолчал, мог, конечно, и начать спорить, но был ли в этом смысл? «Не думаю». Пришлось сосредоточиться на виде города, но только что начавшийся дождь мешал разглядеть улицы. «Зонтов у нас нет» — вспомнил я, поëжившись. Попасть сейчас под ливень совсем не хотелось. Вот уже замелькали знакомые вывески, заборы, памятники и другая архитектура. Вот мы проехали наш любимый с Паулем парк. Это значило, что скоро надо будет выходить и ждать другой автобус, который уже привезёт нас почти к самому дому Пауля. «А вот была бы у нас машина…» Я в очередной раз всерьёз задумался над тем, что мне надо получить права, выйти на нормальную работу, а не вот эти ваши кофейни, где я убивал свои свободные часы, и купить нам машину. «Какой-нибудь Volkswagen Passat… О-о-о-о да-а-а…» Мы чуть не проехали свою остановку. — Солнышко, пойдём скорее! — я потянул Пауля в выходу, совсем не стесняясь прилюдно называть его ласково. Стоя на улице мы в полной мере ощутили гостеприимство Бухгольца. Было очень холодно. Настолько, что пришлось искать толстовки. Через минут десять-пятнадцать я подзадолбался ждать и начал искать в интернете расписание нужного автобуса. Его там, конечно же, не было. А зачем? — Рихард, — позвал меня Пауль. Я убрал телефон и повернулся у нему, взглядом спрашивая: «что, маленький мой?» Хайко медленно подошёл поближе и, склонив голову, упёрся макушкой мне в грудь. — Я не сказал тебе спасибо. — За что? — я опустил сумку на скамью и приобнял Пауля одной рукой. — За этот отпуск. Мы многое пережили, но я очень благодарен тебе за то, что ты всё огранизовал и… — Солнце, из хорошего получилось только знакомство с Кристофом. — «И Уола!» — Я не сделал ничего того, что заслуживает благодарности, а даже если и сделал, то всё плохое перекрывает всё хорошее. Если так посмотреть, то эти две недели были ужасны. Мне жаль, что заставлял тебя так много плакать, нервничать, страдать… Вынести из-за меня кучу дерьма, — только сейчас мне стало по-настоящему стыдно не за одну оплошность, а за всё вместе. — Не говори так! — Хайко крепко обнял меня. — Я очень рад, что мы во многом разобрались и не похоронили наши отношения. Я боялся ехать, потому что мог не понравится тебе в повседневной жизни. Но… Ты ведь всё ещё любишь меня? Разыгрался настоящий ливень, вокруг ни души. «Отлично!» Я взял Пауля за подбородок, привлекая к себе, и поцеловал в губы, без языка, пошлости и какой бы то ни было страсти. Это должен был быть милый нежный поцелуй, означающий, что Хайко всё ещё мой любимый мальчик. — Люблю, — тихо сказал я, едва отстранившись. Обнявшись, мы стали ждать свой автобус. Рядом друг с другом было не так холодно. Через несколько минут показался блеск фар, и к нам подъехал долгожданный транспорт. Я чуть было не забыл сумку. Ехать было не очень далеко, но я очень надеялся, что за эти минут двадцать дождь прекратится. И вот нам выходить, а на улице ничего не изменилось. Я, нехотя, стал на тротуар и зажмурился, когда об щëки разбились холодные мелкие капли дождя. — Побежали! — Пауль улыбнулся и протянул меня за собой. Бегом мы добрались до дома. Вернее мы бы добрались, но на последнем повороте Пауль побежал в другую сторону от дома. — Стой, стой, стой! — я схватил его за шиворот и развернул обратно. — Давай побегаем под дождём? Ну э-э-эй! — Нет, мы не будем бегать под дождём, милый. Прости меня, но нельзя. Пауль пожал плечами и уже лёгким бегом направился к дому. «Интересно, его родители дома?..» Промокнув до нитки, мы всё же смогли достигнуть без ранений и потерь «укрытия». — Фух… Ришаник, пойдём в ванную, — позвал Пауль, стягивая с себя тяжёлую толстовку. — А родители? — спросил я с нескрываемой надеждой, что их нет, в голосе. — Ещё не приехали. Тоже решили устроить себе путешествие. Вернутся только в двадцатых числах сентября. Здорово да? — он искренне и тепло улыбнулся. «Двадцатые?» — я незаметно ухмыльнулся. — «В двадцатых я уже буду в норме». — Да, это очень здорово, — я разулся и, опустив сумки на пол, шагнул в объятия Пауля. — Я не обнимал тебя всего ничего, а уже так соскучился по тебе… Серьёзно, часа не прошло после последних объятий. — Намекаешь на то, как тяжело будет на учёбе? Пауль промычал что-то согласное и отпустил меня, нежно поглаживая по груди. — Мокро, противно, пойдём скорее в душ. В ванной мы, раздевшись, совсем продрогли, пока ждали, когда же пойдёт горячая вода. Так несправедливо! — Надо было воду настроить, а потом уже, — вздохнул я. — Я вообще не понимаю, почему так холодно?! Отопления нет, воды нет, тепла нет, погода дерьмо! Что за фигня?! лето не закончилось, а у нас уже скоро минуса пойдут, алë! — возмутился Хайко. Я полностью разделял его недовольство. Но вот наконец-то мы ступили под струи тёплой воды. — Что думаешь насчёт небольшого развлечения? — спросил Пауль. — Не знаю, может быть в спальне? Воду экономить теперь надо, тут твои родители за неё платят. Пауль сник, понимающе пожимая плечами. — Точно… Секс в душе, а ведь я уже привык к нему. — К хорошему быстро привыкают, — улыбнулся я и взял в руки гель для душа. — Подай мочалку. Довольно оперативно обмывшись и согревшись, я выпустил из кабинки Пауля, а потом сам выбрался. Он сразу убежал вперёд меня, обматываясь полотенцем. Я чувствовал лёгкое тягучее возбуждение. Не то, от которого хочется избавится, ведь оно приносило жуткий дискомфорт, не то, от которого сносит крышу, нет, оно было приятным. В доме Пауля был всего один этаж, а комната Хайко находилась в самой дальней части. Туда я и пошёл, тоже обернув вокруг места, где должна была быть талия, полотенце. «Интересно, что же он придумал?» Я зашёл в комнату и улыбнулся. — Чего ты лыбишься? — спросил Пауль, надевая свои домашние штаны. — Ничего такого. Мне пришлось вернуться назад, чтобы достать из сумки какую-нибудь одежду. «Повезло, что сумки непромокаемые». Совсем скоро я вернулся, но, вспомнив, что мокрые вещи мы бросили в ванной, потащился туда, а потом в гостинную, где была сушилка для одежды, надо было ведь развесить всё своё шмотьё. Да и одежду Хайко тоже. — Долго же тебя не было, — прокомментировал моё возвращение Пауль. Он уже оделся и лежал на кровати. — Ну вот как-то так, Солнце, — мне оставалось лишь пожать плечами. Полик смотрел на меня ещё какое-то время, а потом понял, что у меня загрузка дальнейших действий, и поманил к себе рукой, ускоряя этот процесс. Я лёг рядом на бок. — Ну так что ты придумал? — Давай просто полежим рядышком, может быть уснëм, а может нет. Я хочу просто ничего не делать, чувствуя тебя рядом. — Меня ещё родители ждут вечером. Сказали к ним обязательно приехать, поэтому на ночь не останусь, прости. Пауль прикрыл глаза и мотнул головой. — Не извиняйся, всё в порядке, малыш. Я привстал на локтях, придвинулся ближе и обнял Пауля, опускаясь лицом к его тёплой груди. — Я так рад, что ты у меня есть. Хайко улыбнулся, промычав. Меня такая реакция не устроила. — Нет, серьёзно, я попросту не могу представить свою жизнь без тебя. Я так тобой дорожу, этого не видно за моим уродским поведением, за всём этим бредом, что был у нас с Кристофом и Тиллем, за моими однотипными признаниями в любви и способами сделать тебе приятно, но, Пауль, для меня очень важно каждое твое прикосновение, жест, а каждый раз, когда ты называешь моё имя, смотришь на меня, что-то делаешь, чего-то желаешь со мной!.. — я поднял голову, заглядывая в его глаза. — Всё это согревает и волнует меня. — Ну всё, всё, — заулыбался, краснея, Хайко. — Ты меня жутко смущаешь. Я знаю, что ты ко мне невероятно сильно привязан. — С каких пор? — нагло прервал я, ухмыляясь. Мне хорошо запомнились его слова с подозрением, что я брошу его. — Придурок, — Пауль сильно укусил меня за руку, которая я протянул к его щеке. — Ай… Тебя Кристоф научил? — зло прищурился я. Ответом мне был смех. Я снова притих, возвращаясь на место. — Слу-у-уша-а-ай! — неожиданно громко протянул Пауль. — Пойдём пить чай! И смотреть ДжоДжо, — он глубоко вдохнул. — ДЖОДЖО’С БИЗЗАРРЕ АДВЕНТУРЕ!!! Я бросил взгляд на часы, тихо тикающие на тумбочке. Времени было полвосьмого. — Нет, Хайко, прости, не сегодня. По плану мне уже надо было быть дома. — Оу… Что-то мы с тобой упустили этот момент. — Только я. Ладно, собираюсь! Я оставил мокрую выходную одежду у Пауля и достал из сумок сухую. «Два комплекта мокрого шмотья…» Стоя в коридоре, я рассмотрел своё отражение. «Не очень-то Паулю повезло» — я думал об этом уже миллиардный раз. — «Домой приеду, найду качалку. Надо исправить тело до середины сентября. Будет сюрприз». — Я пошёл! — Стой! Хайко вышел из гостиной, высматривая что-то в телефоне. — Я вызвал такси, подожди пару минут. Уже оплачено. — Хайко, не стоило. Он подошёл ко мне вплотную и погладил по плечам. — Стоит. Этого того стоит. Все несколько минут, что к нам ехало такси, Хайко обнимал меня, покачиваясь из стороны в сторону, увлекая за собой. — Всё, машина приехала, — он взглянул на экран телефона, читая уведомление. — Удачи тебе, скоро, надеюсь, что скоро, увидимся. До встречи, мой любимый мальчик, — Пауль в последний раз чмокнул меня в щëку и отпустил. Я шагнул за порог и чуть не помер от передозировки умиления.***
Всю дорогу я улыбался, стараясь прикрыться ладонью, чтобы не привлекать внимание водителя. Дома меня ждали родители. «Главное грамотно пропустить больше половины событий в рассказе». — Цвен! — меня вышел встречать отец. — Привет, пап, — мы пожали друг другу руки и обнялись. Объятия с отцом — это прекрасно. Веет детством и беззаботностью. И воспоминаниями о том, каким прекрасным я был раньше. «Да сколько ныть можно, утырок тупой?!» Мы прошли на кухню. Я помыл там руки, поставил чайник, заварил себе кофе и достал из холодильника колбасу, отрезая пару кружочков, располагая их на хлебе. Приготовив самому себе ужин (сам не приготовишь — никто не приготовит. В отчем доме меня не жаловали, видимо), я сел за стол, откусывая хлеб ещё без колбасы, сразу запивая сладким, даже приторным, кофе. «Афигеть я кулинар… Вкусно-то как! Даже несмотря на то, что кофе». — Ну давай, рассказывай, — отец сел напротив меня. — А мама? — я почему-то глупо надеялся, что она придёт и поучаствует в разговоре и обсуждениях. — Она попросила меня потом пересказать ей самое интересное, — сдержанно проговорил папа. Внутри что-то больно укололо. — Ну, пап, мы там были с Паулем, — начал я с самого очевидного, ожидая реакции отца. Ему не нравилось слушать про Хайко. Родители как бы смирились с моей «дефективностью», но не смирились. Это часто задевало меня (ещё в школьные годы), но кроме как плакать по ночам я больше ничего не мог. — Познакомились с классными ребятами. Их несколько было. Я на концерте выступил. Потом уже на другой концерт ходил. Мы посетили пару баров. Самый крутой торговый центр в Шверине. В кино ходили. На озеро тоже. По городу пошатались. В парках погуляли. Всё. «Серьёзно? А ведь это и правда всё». Я уже хотел начать рассказывать про Северина, а потом про Кристофа, чтобы занять время и не дать повода думать, что ничего интересного не произошло и путешествие — пустая трата денег и времни, но папа прервал меня плавными движениями руки в воздухе. Этот жест был мне известен. И было ничто иное как два иероглифа: «黙れ» простое «заткнись». Возможно отец не хотел, чтобы было это так агрессивно, но «замолчи» было тем же «заткнись», а «прекрати говорить» — это «話すのはやめて» — запястье можно было вывернуть… — Хорошо. Я пошёл к себе. — Да. Спасибо, что поделился. Доброй ночи. Я немного удивился, ведь было всего лишь начало десятого. «Ладно» — мысленно пожал плечами. В комнате я приступил к разбору вещей. Их было предостаточно. Первой вещью в руках оказалась майка Кристофа. Я прижал её к лицу и глубоко вдохнул. — Уже скучаю по тебе, кудрявый чертила, — улыбнулся я, нащупывая шишку от укуса на плече. Кожа болела и всё вокруг тоже. — Дурак… Майка Тилля вызвала у меня только какую-то печаль. Чувство, отдалённо похожее на неё. А дальше я выложил на стол винил, книгу, комикс и скетчбуки. Выкинув одежду в шкаф, я поднялся на чердак в поисках проигрывателя. — А, он был у Пауля… совсем не вовремя вспомнил я. — Жаль. Сегодня я должен был ночевать у себя. Лёжа на кровати я думал, неужели мама не придёт ко мне даже поздороваться? «Всё было хорошо даже первое время отношений с Паулем. Может быть она продолжала терпеть это и хорошо относиться ко мне, надеясь, что это пройдёт? А это не прошло, и Хайко теперь вроде как часть семьи. Она никогда не покажет ему своей неприязни. А меня она теперь ненавидит… Так ведь?» — По крайне мере это логично… Моя комната была пропитана моим запахом. Я немного удивился, что смог почувствовать его. Но потом решил, что ничего странного — я давно тут не был и теперь… Это как дежавю или сон с собой от третьего лица. Я в комнате от третьего лица. «Неплохо я пахну. Очень даже приятно». Завибрировал телефон. «Я не пожелал Паулю спокойной ночи. И вообще ему ничего не написал, ни когда домой добрался, ни когда поговорил с отцом, ни когда не нашёл проигрыватель, ни когда спать пошёл. Залёт». Но писал мне не Хайко. Внутри разлилось приятное тепло, потому что сообщение было от Кристофа. «Уже жутко скучаю, желаю тебе спокойной ночи, пусть тебе приснится моё прекрасное личико» — Прекрасное личико, — я попытался изобразить голос Кристофа и интонацию, которая была вложена в сообщение. Решив немного побаловать своего… — Искусителя? Искусателя, — я усмехнулся. Решив немного побаловать своего искусателя, я записал ему голосовые сообщение. — Да, Шанечка, спасибо тебе. Спокойной ночи, и я тоже уже скучаю, тоскливо без тебя. Явный недостаток Кристофина в крови. Мне показалось, что идея сделать из имени Шнайдера название гормона, по идее счастья, хорошая идея. Но нет. В ответ Кристоф прислал мне статью: «…Чайот, также известный как Чоко или Кристофин, является съедобным растением семейства тыквенных…» Я ударил себя по лбу. «Но всё равно ты прикольно придумал» — написал мне Кристоф. Но, думаю, мы оба понимали, что ничерта прикольного я не придумал. «Ладно, спокойной ночи» — написал я, желая выбросить телефон в окно из-за Кристофина. Но вот так молча уйти из сети было бы нетактично. «Ага, Чоко)) сладких снов». Он сразу вышел из сети, а я зачем-то остался в нашем чате.Через несколько секунд Шнай вернулся и начал записывать голосовое сообщение. Я в предвкушении пошарил рукой по тумбе, ища наушники и, найдя, подключил их. «Рихард!!! Ри-и-и-и-иха-а-а-ард!!! Ри-и-и-и-иха-а-а-ард! Тилль тоже желает тебе спокойной ночи, сладких снов, целует тебя в левую щëчку, целует в правую, обнимает тебя и вообще!» — а потом голос Линдеманна. — «Нет, замолчи! Ничерта подобного я не говорил!» — Кристоф. — «Но подумал! Я сказал ему, а ты ему, а… А, нет. Короче! Рихард, я сказал ему, что ты пожелал мне спокойной ночи, а он мне!..» — послышались звуки «яростной борьбы», телефон оказался у Тилля, — «Он сказал, что ты пожелал ему спокойной ночи, а я ему сказал, что я бы тоже тебе пожелал спать спокойно, а этот! Этот! Да нет! Я не договорил!», — опять Шнайдер. — «Он целует тебя в щёчки, всё, Рихардхен, прощай!..» Я ничего не ответил и, написав Хайко, что иду спать, выключил интернет и телефон вместе с ним. «Чëртов Линдеманн»…