Колыбельная для снежной королевы

— Что думаете, девчонки? — заговорила Женя, как только они с Аней, Леной и Наташей вышли из кафе. — По-моему, Золотов — милый, — улыбнулась Аня. — Господи, Ань, мы не о том, — Лена закатила глаза. — А тебя он не умиляет? Галантный медвежонок, который смог вынести нашу Лерку и не прибить её. При этих словах Наташа беззвучно захихикала и подмигнула подруге. — Может, галантность — это часть его имиджа, — Кулёмина не спешила расставаться с насторожённым скепсисом. — Даже если так, поработать с ним будет приятнее, чем с каким-нибудь нарочито деловым хамом, — пожала плечами Женя. — Вы думаете, стоит согласиться? — Ну, Ленка, мама реально говорила о нём только хорошее, — остановившись у заснеженной клумбы написала Наташа. — Я, конечно, поговорю с ней, но мне кажется, это наш шанс. В любом случае я — за. — У меня тоже его предложение подозрений не вызывает, — поддержала подругу Аня. — Ты, Анька, просто им очарована, — хихикнула Лена. — Конечно, очарована. И отрицать не стану. Но даже если мы отбросим этот очевидный факт, девчонки, нам предлагают звучать на Тин-ТВ! — в голосе Прокопьевой послышался неприкрытый восторг. — На Тин-ТВ и бесплатно можно было бы засветиться, без всяких гонораров, потому что за последние пять лет я не помню ни одного проекта на его канале, который загнулся бы после пилота, к примеру, — Женя была полна энтузиазма. — Так или иначе этот вопрос мы можем решить только с Леркой. А ей, кажется, понадобится несколько больше времени. Но с мамой, Наташ, ты всё равно переговори, потому что стрёмно, конечно, что нас опять могут опрокинуть, но предложение очень заманчивое, — Лена остановилась у светофора и накинула капюшон, пряча от холодного ветра раскрасневшиеся уши. — Ладно, девчонки, я пойду — мы ещё с Игорем договорились встретиться. — Рандеву выходного дня, а, Ленк? — Женя поддела одноклассницу плечом. — Типа того, Алёхина, — Кулёмина оставалась невозмутимой. — Лен… — Женя внезапно натянулась как струна. — Прости меня, пожалуйста. — За что? — в глазах Кулёминой читался вопрос. — За мою… Неразумную позицию относительно Степнова и его… Кхм, поведения. — Мудачество — вот как это называется, — безапелляционно отозвалась Аня. Наташа энергично закивала. — Ну да… Вот я и говорю. Прости меня, пожалуйста, Лен. Мне не стоило поддерживать мудилу. — И что же развернуло твоё мировоззрение? — в голосе Лены слышалась искренняя заинтересованность. — Рефлексия, Ленка, полезная штука. Я вот дорефлексировалась до мысли, что, даже если бы он тебе нравился и у вас чё-то срослось, с его характером были все шансы, что он станет вторым моим папашей. А это, поверь мне, пиздец какой стрём, — Женя отвела глаза, стараясь подавить воспоминания о постоянных скандалах, которые учащались по мере приближения ЕГЭ и становились всё более безобразными. — Хорошо, Женька, что рефлексия заработала, в первую очередь для тебя хорошо, — слегка улыбнулась Лена. — И да, папаша твой — тот ещё персонаж. — Нет, не подумай, я сейчас не о том, чтобы перетянуть одеяло и начать стенать о том, какой мой папочка пиздец. Он деспот и тиран, это надо пережить, я бы даже сказала, переждать до восемнадцати, а потом свалить к чёртовой матери. Это к вопросу о… Кхм, двигателе рефлексии. — Всем нам надо дождаться восемнадцати, — невесело вздохнула Аня. Наташа ограничилась приподнятой в знак согласия рукой. — Спасибо, Жень, — вернулась к прежней теме Лена. — Не хотелось думать о тебе плохо. — Тебе спасибо, что выслушала, — Алёхина чуть дёрнулась вперёд, чтобы приобнять одноклассницу, но тут же себя осекла. — Алёхина, не усложняй. Перетёрли и забыли, — с этими словами Лена похлопала приятельницу по плечу и повернулась, чтобы уйти. — Удачного рандеву, — хихикнула Аня. Кулёмина, не оборачиваясь, помахала рукой и зашагала в сторону троллейбусной остановки. — Я, девчонки, тоже пойду, — Женя развернулась в противоположном направлении. Когда Аня и Наташа остались вдвоём, Прокопьева несмело предложила: — Я провожу тебя? Наташа нахмурилась, от чего сердце Ани сделало неприятный кульбит. Неужели она слишком навязчива. — Ты перехватила мою подачу, — написала Липатова, сопроводив реплику парой смайлов. — Что? — Ну, я хотела проводить тебя, — пожала плечами Наташа. Аня облегчённо рассмеялась. — Ты сможешь сделать это в следующий раз или, если хочешь, можем прогуляться, — Прокопьева стряхнула с капюшона подруги несколько снежинок. — Хочу, — поспешно вывела Липатова. — Вот и отлично. Каток? — После которого я точно буду провожать тебя и твою отбитую задницу. Девушки синхронно рассмеялись, вспомнив, как Липатова учила кататься несчастную Аню, для которой подобный досуг был в новинку. — Ладно тебе, отбитую. У меня уже есть некоторый опыт. Наташа прыснула. — Три падения за полчаса и растянутая связка — это не опыт, а его имитация. — Надо же с чего-то начинать, — оптимистично возразила Аня. — Я верю в тебя, — с этими словами Наташа взяла подругу за руку и повела её ко входу в метро. *** — Гуцул, Гуцул, сволочь, прекрати! — вопила Лена, уворачиваясь от очередной серии снежных снарядов. Парень громко расхохотался. — Ты знала, на что шла, когда объявляла мне эту войну! — Вообще-то, нет. Если бы я знала, что ты лепишь снежки со скоростью звука, я бы десять раз подумала. — Ленка, я полон неожиданных талантов, — самодовольно улыбаясь, Игорь не заметил, что подруга, коварно обошедшая его сзади, взялась за сосновую ветку над его головой. — Кулёмина, так нечестно! — возмущённо вскрикнул парень, когда целый сугроб обрушился в его капюшон и частично за шиворот. — На войне как на войне, — Лена предусмотрительно отбежала на пару метров. — Ну, держись! — Гуцул понёсся за улепётывающей подругой, которая, к его изумлению, завизжала как заправская сирена. Кто бы мог подумать, что Кулёмина умеет визжать. Перепрыгнув преградившую путь парковую скамейку, Игорь схватил Лену за куртку, повалил девушку в снег и уселся ей на ноги. — Жопа ты с ручками! — пропыхтела Лена сквозь смех, пытаясь увернуться от пригоршни снега, которой Игорь вознамерился её умыть. — Я буду мстить и мстя моя страшна, — зловещим шёпотом отозвался парень. — Ах так?! Ну, ты сам напросился! — Кулёмина потянулась к открытому вороту куртки соперника, прекрасно зная, насколько тот боится щекотки. — Руки! Ледяные! Бля! — в отличие от Лены, визжать Гуцул не умел — рявк вышел басистым, громким и очень сердитым. — Прости… — девушка села, наклонилась к Игорю и, почти уткнувшись лицом ему в шею, выдохнула. — Лучше? Гуцул тяжело сглотнул. Конечно, физическая близость не была для них чем-то новым, но вне постели они редко позволяли себе прикосновения, выходящие за рамки дружеских. Но сейчас, в эту секунду, можно было прикрыть глаза и представить, что их связывают не только дружба, спорт и секс. Что есть между ними что-то большее. Когда именно он начал желать чего-то большего, Игорь и сам не знал. Это не было влюблённостью с первого взгляда. И со второго, и с третьего, и с первой тренировки… И даже первая близость не окрасила дружескую симпатию в романтические тона. Но в какой-то момент Гуцул понял, что слишком дорожит Ленкой и ужасно боится. Боится, что её обидят. Боится, что родители вернутся и в следующий раз всё же увезут её в Швейцарию. Но больше всего боится, что эти новообретённые страхи перестанут быть его тайной. Потому что стоит им заявить о себе — Ленка тут же шарахнется и оборвёт всякое общение. Кулёмина, в отличие от большинства знакомых Игорю девчонок, не искала романтики, по крайней мере, внешних её проявлений. Никаких тебе прогулок за ручку, поцелуев у школы, стихов под луной. Ленка даже беззлобно фыркала при виде парочек в скверах и слегка подтрунивала над Леркой Новиковой, когда-то не стеснявшейся демонстрировать отношения со своим байкером. Девушек Лена тоже не спешила очаровывать. Гуцул, конечно, знал о её бисексуальности, даже знал, кого из девчонок она считает внешне привлекательными, но никаких манёвров по завоеванию прекрасных дам Кулёмина не предпринимала. Кажется, ей после этой истории со Степновым вообще никто не нужен. — Гуцул, ты где витаешь? — Лена чуть отстранилась и пощёлкала пальцами перед лицом друга. — Нигде я не витаю. Вставай, жопу отморозишь, — парень поднялся и протянул Лене руку. Когда Кулёмина приняла вертикальное положение, Игорь критически оглядел подругу и с деловитым «хм-м» отряхнул её куртку от налипшего снега. — Похоже, мы уже основательно упарились и промокли — можно смело идти пить чай, — заключил парень. — Думаю, да. Тем более джинсы, кажется, придётся сушить на батарее. — Тогда ко мне? — Ну не к Борзовой же, — хихикнула Лена, — по крайней мере, если хотим продолжения. — А мы хотим? — Игорь подмигнул девушке. — Далеко не факт, что после такой пробежки и горячего чая нас не разморит. Но как минимум полежать и пообниматься я рассчитываю. — Тоже неплохо. С тобой всегда хорошо лежится, обнимается и спится. — Пойдём, я очень хочу… Но узнать, чего именно хочет Лена, Игорь не успел. Слова будто замёрзли на губах подруги, а её взгляд на секунду застыл. Игорь повернул голову, чтобы узнать, что именно повергло девушку в откровенный ступор. — Каримова, — пробормотал Гуцул, увидев учительницу химии под руку с незнакомым мужчиной. Пара, весело смеясь, приближалась к ребятам. — Ленка, Игорь, привет! — тепло улыбнулась Ирина Ренатовна. — Гуляете? — Д-да, здравствуйте… — с непонятной растерянностью отозвалась Лена. — Славик, это мои ученики. — Привет будущим Менделеевым, — мужчина широко улыбнулся. — Здравствуйте, — отозвался Гуцул, пока не понимая, чем может напрягать встреча с учителем в парке — они, вроде, уже переросли тот нежный возраст, когда думаешь, что учителя живут в школе, гулять не ходят и личной жизни у них нет. Лена же молча переводила взгляд с Каримовой на её спутника и, кажется, поддерживать разговор не планировала. — Давно гуляете? — поинтересовалась Каримова. — Ой, Ирина Ренатовна, достаточно давно, чтобы как в детстве промокнуть до подштанников, потерять варежки и бояться идти домой, потому что не выпустят, пока не обсохнешь, — Гуцул дурашливо улыбнулся. — Можете принести мне ваши варежки в понедельник. На большой перемене я пришью к ним резинки, — Ирина с удовольствием подхватила шутку. — Ловлю вас на слове. А пока поделюсь нашим открытием. — Каким? — В центре парка, недалеко от памятника Гоголю, стоит палатка. Там продают офигенный горячий шоколад. — Пойдём, попробуем, Ир? — отозвался Слава. — С удовольствием. Спасибо, Игорёк.- Да не за что. А мы — греться. — Хорошей прогулки, Ирина Ренатовна, — мрачно буркнула Лена. — Спасибо, солнышко. А вам, дети, и правда лучше пойти в тепло — сушить варежки и надеяться, что… Ещё выпустят. Рассмеявшись, Каримова и её спутник помахали на прощание и пошли в сторону палаток. Повернувшись к Лене, Игорь застыл. Этот взгляд… Его ни с чем не спутаешь. Вот, значит, почему Ленке неинтересны ни парни, ни девушки, ни романтика. Её романтика идёт по заснеженному парку под руку с другим. Такая вот невесёлая химия. *** Вася и Полина сидели в гостиной, потягивая горячий зелёный чай. Золотов поглаживал устроившегося на его коленях Мурзика, а Зеленова, забравшись в кресло с ногами, умилённо наблюдала за идиллической композицией «кошатник и его счастье». Поверить, что этот умиротворённый рыжик днём рявкал и стучал кулаком по столу, было почти невозможно. Не может угрожать кому-то убийством человек, который, увидев растянувшегося к верху лапами кота, достаёт телефон и фотографирует свою животинку с почти блаженной улыбкой. — Моя прелесть, — протянул Вася, когда Мурзик приподнялся и начал лапами мять его колени. — Вась, она согласилась, — мрачно изрекла Полина, нарушая установившуюся атмосферу покоя. — Ну да, я почти не сомневался, — безмятежно отозвался мужчина. — Васенька, а ты не думаешь, что съёмки превратятся в адский треш? — Это вероятно. Полин, не переживай. Во-первых, ещё будут пробы. Кстати, Лера и сама на них настаивала. Если она не подойдёт, я её просто заверну. Если ты скажешь, что тебе очень некомфортно, я её тоже заверну. Мне просто показалось, что она подойдёт, даже более того, я уверен, что она впишется идеально. — Понимаешь, я не могу тебе сказать, будет мне комфортно или нет, — Зеленова отставила пустую чашку на столик. — И в какой-то степени я разделяю твою уверенность. Просто… Лерка при всех её достоинствах чрезмерно импульсивна. — Не думаю, что она станет прокалывать шины моего авто. Хотя, конечно, я ей явно не нравлюсь, — Золотов ссадил кота с колен, поднялся и потянулся всем телом. — В любом случае, Поль, у тебя есть время подумать, прислушаться к своим чувствам и сказать мне, будет ли для тебя ваша совместная работа… Приемлемой. — Я пойду, немножко поработаю. — Мне приготовить ужин? — Ты знаешь, да, если, конечно, тебе не нужно делать уроки, не хочется почитать книжку или заняться чем-нибудь ещё. — За уроки сяду завтра, так что не волнуйся. Я соображу пасту? Кажется, у тебя была куча сыра. — У нас в холодильнике куча сыра, в морозилке — овощи, а в шкафчике — консервированный тунец. Так что экспериментируй в своё удовольствие. Можешь взять не только тунец, но и морской коктейль. Он тоже в морозилке. — Господи, Золотов, твой гедонизм очаровывает, ты знаешь это? — А зачем же ещё въёбывать, если не ради гедонизма в перспективе? Полина рассмеялась. — Мне стоит этому у тебя поучиться, — девушка нехотя сползла с кресла и, на ходу потрепав Мурзика меж ушей, направилась в кухню. Провожая Зеленову взглядом, Вася думал, что его выходку можно считать лёгкой манипуляцией. А с другой стороны, Лерка действительно может стать отличной Сашей. И возможно, это поможет Полине. А может, и нет. В любом случае, кажется, он уже подтолкнул девушек в направлении друг друга. *** Открывая дверь родной квартиры, Наташа радостно улыбалась. Их с Аней прогулка закончилась слишком быстро. Они и не заметили, как пролетело три часа, в которые Липатова, к своему где-то даже стыду, была счастлива и совсем не думала о смерти Юры. С Аней не думала почти никогда. Улыбка померкла, когда Наташа поняла, насколько легко она предаёт Юрину память каждый раз, когда позволяет себе думать о Прокопьевой, проводить с ней время, показывать новую музыку, на которую её вдохновляет… Нет, не горе. Вовсе не горе, а тёплые улыбки и свет озорных Аниных глаз. Она ужасный-ужасный человек. Ещё и сорока дней со смерти Юры не прошло, а она уже почти его забыла. Стоило заменить его рисунок на стене плакатом — Наташа начала спать, развлекаться и… Нет, об этом лучше не думать. Мразь ты, Липатова! Отменная мразь, которая не заслуживала любви такого замечательного человека, как Юра. А ещё ждать его обещала, гнусная и подлая лицемерка. — Наташка, ты вернулась, — Оля Липатова с улыбкой вышла в прихожую. — Как погуляли? — Во, — девушка подняла вверх два больших пальца. Вопреки мрачным мыслям, воспоминания о катке и Ане, перемазанной белковым кремом после, снова вернули улыбку на лицо девушки. — А глазки-то сияют, — заключила Ольга, забирая куртку дочери. — Чай будешь, солнце моё? Наташа кивнула и вывела на планшете. — А папа дома? — Ой, наш папаша как всегда, — Оля махнула рукой. — Пошёл договариваться насчёт очередной площадки и… Вангую, забухал. Кризис, дочка, все прокатывают. Не до рока людям сейчас. Да и… Репутация у него, сама знаешь. Младшая Липатова брезгливо поморщилась, вспомнив, почему именно репутация Боба Кантера оставляла желать лучшего. Пару месяцев назад случился большой сборный концерт в одном из лучших клубов Москвы. Папочка как всегда выпил для драйва и укрепления связок, чтобы тут же закатить безобразный скандал Еве, с которой в принципе никогда не конфликтовал. Певица, пришедшая в сопровождении очередной молодой и талантливой девочки-фотографа, стала для Кантера красной тряпкой. Всё началось с безобидной, как считал отец, шутки об отсутствии нормального мужика и преждевременном выходе в тираж (хотя, конечно, Лагуткин, претендовавший на остроумие и галантность, выразился не настолько грубо), но смысл был именно таким. Ева отбрила настырного коллегу и предложила ему самому найти нормального мужика. Пьяному Кантеру этого оказалось достаточно, чтобы не на шутку завестись. «Старлетка» было самым безобидным из всего, что услышала женщина в свой адрес. К чести Джулии Лемберт, как называли Еву между собой Аня и Наташа, она не опустилась до базарной брани. Сохраняя полную невозмутимость, певица попросила свою спутницу немного подождать у стола с напитками, а Кантеру сообщила, что больше ни одна площадка в России его не возьмёт. С тех пор Лагуткин сидел без работы. Ни один клуб, даже самый захудалый, не хотел видеть на своей сцене Кантера и его группу. — Думаешь, он сможет что-нибудь найти? — отставив ботинки на обувную полку, написала Наташа. — Не-а. Наш папаша если хуевертит, то с выдумкой. А Евка если упрётся, то… Как Валаамская ослица, и я, знаешь, её понимаю, потому что Боря нагадить — нагадил, а извиниться — дело не царское… Ну, так он себя убеждает, обиженный наш и недооценённый, — Оля тяжело вздохнула. — А на самом деле? — А на самом деле, он смелый-то, только когда выпьет. А как протрезвел, испугался последствий до чёртиков. — Нахуевертил! — драматично заключила Наташа и пошла мыть руки. *** Вернувшись домой, Аня первым делом решила набрать Еву. Она почти не сомневалась в том, что как деловой партнёр Золотов надёжен. Но почему бы не собрать дополнительную информацию? Да и просто хотелось поболтать с певицей, которая только пару дней назад вернулась с месячных гастролей и по которой Прокопьева успела соскучиться. После истории с «Чемпионами любви» девушка прониклась искренней симпатией к Еве. Женщина не просто красиво вышла из ситуации, но и не стала задирать нос перед девчонками-школьницами. А ведь могла проигнорировать — права использования были-то оформлены на неё. Через несколько дней после концерта в Лужниках Аня набралась наглости и принесла Еве песню, на сей раз написанную специально для неё. И если писать стихи к песням она давно привыкла, то музыка для нового сингла была её первым композиторским опытом. Именно поэтому девушка жутко волновалась, показывая известной, взрослой и опытной певице своё детище, которое, по личному ощущению Прокопьевой, сильно отличалось от того, что она писала для Ранеток. Продавать песню Аня не планировала. Предполагалось, что композиция станет подарком в знак благодарности. Но Ева, встретившая девушку на удивление тепло, песню горячо одобрила и… Отказалась принимать безвозмездно. Именно певица упрямо настаивала на гонораре, подчёркивая, как будет жалеть, если композиция не попадёт в её репертуар. Не сумев преодолеть сопротивление акулы шоу-бизнеса, Аня взяла деньги. За этой песней последовала вторая, потом — третья, и теперь Аня была одним из постоянных Евиных авторов, пока, конечно, неофициально (Прокопьева не хотела рассказывать родителям о заработке). Но, как говорит Ева, изменение её «подпольного» статуса — вопрос времени, точнее, той несчастной пары лет, которые отделяли Прокопьеву от совершеннолетия. Когда именно деловое общение начала разбавлять дружеская болтовня, Аня сейчас бы уже не ответила. Но в какой-то момент Ева стала не только её тайным работодателем, но и… Взрослой фигурой? Другом? Так или иначе, певица искренне интересовалась Аниными увлечениями, учёбой, событиями в жизни, а с какого-то момента и личными переживаниями. Именно Еве — единственной, не считая Полинки, — Прокопьева открыла свою безнадёжную влюблённость в Наташу. И именно Ева посоветовала девушке не давить на подругу, чтобы не спугнуть. Именно у Евы на плече рыдала Аня от невозможности набить Юре морду за тот чёртов концерт «АнтиСПИД». Слыша длинные гудки, Аня надеялась, что не отвлечёт певицу от чего-то важного и не помешает чужому отдыху, если эта трудоголичка в кой-то веки выкроила себе выходной… Ну, или хотя бы его огрызочек. — Анюта, — из трубки раздался тёплый голос. — Привет, Ев. Как гастроли? — А-а-а, — простонала женщина, как подозревала Аня, закатывая глаза. — Что, всё так плохо? — Да нет, принимали-то, конечно, хорошо. Но зимний гастрольный тур — это всегда ад, особенно, если мотаешься по городам Сибири или Урала. Сама посуди, горячая вода в гостиницах через одну, если, например, в каком-то ма-а-аленьком городке, куда блага цивилизации долетают спорадически. В каких-то даже туалет нормально не работает, прости за подробности. То есть публика-то у меня чудесная, но… Как посмотришь на эти необжитые масштабы, тихо хуеешь от объёма похеренного ресурса. — Коридоры, как взлётные полосы, и такое из окон, что даже смотреть не хочется? — нервно хихикнула Прокопьева. — Именно. Точнее и не скажешь. Но я вернулась в Москву и позавчера три часа отмокала в горячей ванне, — в голосе певицы слышалось почти мурлыканье. — А как твои дела, солнышко? Прости, не звонила тебе, думала, как раз завтра вытащить в гости. — Забей, ты не обязана. В конце концов, из нас двоих ты более занятой человек, — Аня вытянулась поперёк кровати и прикрыла глаза. — И тем не менее. Веришь или нет, но я собиралась тащить тебя к себе есть роллы. — Роллы — это хорошо, — хищно облизнулась Прокопьева. — Так что всё-таки у тебя в жизни происходит? — Ой, Ев… Много всего. С чего ж начать… Во-первых, нам нужен твой совет, а вернее, даже справка. — Нотариально заверенная? — прыснула женщина. — Э-э, нет, ограничимся устным рапортом. — Вам — это Ранеткам? — Ага. — Жги. — К нам сегодня через Полинку, ну, Зеленову, я тебе рассказывала… — Подружка твоя. — Она. Так вот, Поля познакомила нас с Золотовым. Тот собирается снимать сериал для подростков… — А, ну я знаю. Он своими «Недетскими проблемами» уже год бредит. — Ну значит, он натряхнулся, наконец, воплощать идею. Короче, он предложил нам сочинить и записать саунды к сериалу. — Так. А проблема в чём? — Понимаешь, Ев, он вроде мужик приятный и наобещал много, почти с три короба, и хочется ему верить, но… Подозрительно. — Хм. А с три короба — это что? — Ну, регистрацию бренда Ранетки, оформление авторских прав на песни, даже про пару околосериальных клипов заикнулся. Гонорар предложил такой, что мы чуть со стульев не попадали. — А я тебе говорила, что авторы песен берут больше той суммы, на которую ты со скрипом согласилась. Давай, я сама тебе гонорар повышу? — Боже, Ев, да я не о том! Ты мне нормально платишь, — на последних словах Аня понизила голос до шёпота. — А я вот считаю, что можно было бы ещё пару сотен накинуть, и завтра мы обязательно об этом поговорим. — И слушать ничего не хочу, — фыркнула Аня, прекрасно зная, что этой темы при встрече не избежать. — А придётся, — не сдавалась упрямая певица, в голосе которой по-прежнему слышалась улыбка. — Анют, я поняла ваши опасения. Докладываю: Васенька — мой лучший друг. Мы с ним знакомы уже… Лет десять, и я не встречала человека честнее, принципиальнее, добрее и благороднее. У него огромное сердце, железная воля, а ещё он не берётся за какую-то работу, если не горит ею. Золотов помогает всем, до кого может дотянуться. И Вася никогда не… Пиздобол. Если он чё-то обещает, слово сдержит. Нет, конечно, форс-мажоры возможны, но он, как правило, объясняет, почему не выполнил обещание. И я повторюсь, Ань, это человек кристальной честности и порядочности. И если Вася предложил юридическую помощь и сотрудничество, единственное, что можно сделать, — уцепиться за возможность и постараться сделать всё на высоте. — Евка, ты о нём даже с нежностью говоришь. — Потому что Васька — солнышко, и к нему нельзя не испытывать нежности. — Да, меня он тоже умилил. Ну такой располагающий медвежонок, — Прокопьева совсем по-детски хихикнула. — Ну то есть я сижу с ним рядом, понимаю, что он в два раза старше меня, огромный деловой мужик, у которого кулак почти с мою голову, а с чувством умиления ничего поделать не могу. Ева рассмеялась в трубку. — Ну, тогда ты попала под очарование Васи. В девяти случаях из десяти он именно так на окружающих и действует. — А в одном оставшемся? — Один оставшийся, Анют, — это когда Васю взбесят. — И что же выводит его из себя? По-моему, Золотов — абсолютный флегматик. — На самом деле, много чего. Чужая непорядочность, хреновое выполнение работы, но больше всего, наверное, жестокость по отношению к тем, кто ответить не может. — Тогда Алёхина права — мы не должны упускать свой шанс, — заключила Аня. — Абсолютно. Так, с предложением Васи разобрались. А ещё что новенького? — Бля, Евка… Наташкин Юра умер. — В смысле, умер? Он же вроде на лечение летел? — Ну, летел, но… То ли что-то пошло не так, то ли заболел чем на фоне ВИЧ… Нам не сказали. Родители Ленки просто позвонили ей и сообщили о смерти. — А девочка должна была разъёбываться со всем этим самостоятельно: с вашей реакцией, с эмоциями, с Наташиным горем и взрывным темпераментом… Гениально, блять! Охуенно взрослый подход! — Именно так. — И как девочки? — Ленке помогла выплыть Борзова, у которой она сейчас живёт. А Наташка… Совсем пиздец, Ев. Она онемела, и врачи не знают, заговорит ли снова. — Ёбаный свет… — выдохнула женщина обречённо. — Съездила, блять, на гастроли. — Я стараюсь её как-то отвлечь, но папаша её… Мать его. Евка, он бухает по-чёрному, Наташку это триггерит и… Сложно в такой ситуации ждать улучшений, сама понимаешь. — Лагуткин ведь так и сидит без работы? — Сидит. Пьёт и рассказывает, что его вся Германия ждёт. Музыканты разъехались, выступают на площадках Германии и Австрии, а он сидит, дочку поддерживает, блять. — Деби-и-ил, — протянула Ева. — Веришь, Анька, я уже в этом направлении даже не делаю ничего. Просто его слава впереди него бежит. Организаторы с ним связываться боятся. Ты ему площадку, а вдруг он выйдет бухой или вовсе не явится. Это риск. — Боже, у меня и в мыслях не было обвинять тебя в его безработице. — Живут они, стало быть, на Олину зарплату? Такой спец, как она, точно без работы не сидел бы. — А тётя Оля тоже дома. Она же у него менеджером работала с момента его… Кхм, творческой репатриации. — Твою ж ма-а-ать! — со вкусом выругалась Ева. — Дай угадаю, Оля мечется между «надо кормить ребёнка» и «как же оставить Лагуткина в его беде — пропадёт без меня»? — Ну, типа того. Думала, Наташке денег предложить, так она ж не возьмёт. А ещё знаешь, боится, что тётя Оля за ним следом запьёт. И я её понимаю. — А что, есть предпосылки? — насторожилась певица. — Наташка, говорит, нет. Но знаешь, какой процент алкашей тянет за собой на дно и своих жён? — Знаю, — тяжело вздохнула женщина. — Ладно, Анька. Я подумаю, что можно сделать. То есть, по-хорошему, Ольке бросить бы свой крест, но здесь, сама понимаешь, я ей ничем не могу. А вот насчёт работы для неё подумаю. Аня в очередной раз поразилась Евиной доброте при кажущейся стервозности. — Спасибо… — выдохнула девушка. — Да не за что, Анют. У них как бы ребёнок с нервным потрясением, да и профессионал Оля Липатова высококлассный. Обидно будет, если похерит свой потенциал. — И всё равно спасибо. — До встречи, солнышко, — отозвалась Ева и отсоединилась. *** — Значит, ты говоришь, с Золотовым можно работать? — написала Наташа, отставив пустую чашку из-под чая. — Не можно, а нужно. Наташка, это шанс, каких, возможно, ещё долго вашей группе не представится, — Ольга понесла посуду в раковину. — Тогда успокою девчонок, а то они… — реплику девушки оборвала возня ключа в замке. — О, наш папочка дверь штурмом берёт, — мрачно усмехнулась Липатова-старшая. — Опять пьяный, что ли? — Как будто он в последнее время по вечерам бывает трезвым, — Ольга упёрла руки в боки и направилась в прихожую. — Лагуткин, опять нажрался, скотина?! Из коридора послышались невнятное бормотание и неуклюжая возня. Тяжело вздохнув, Наташа заставила себя подняться со стула и выглянуть в прихожую. Так и есть: отец в очередной раз не вяжет лыка. — Дочь моя любимая! Наташка! — Борис потянулся к девушке и неловко покачнулся. Наташа отшатнулась, а в глазах её промелькнул страх. Липатова никогда не знала, как реагировать на пьяных, даже если те, в общем, не агрессивны, да и опыта взаимодействия до появления в их жизни Лагуткина у девушки не было. Мать могла позволить себе бокал вина с подругами или коллегами, но никогда не нажиралась до скотского состояния. Поэтому алкоголизм отца, помимо отвращения, внушал и страх. Наташа метнулась к вешалке. Ей нужно бежать. Она больше не может находиться с отцом в одном доме. Она устала от вечно пьяного громкого тела. Бежать. Бежать туда, где безопасно. Обув сапоги и не позаботившись о шнурках, девушка схватила пальто и опрометью вылетела из квартиры — благо, Борис, опиравшийся о стену возле шкафа, не перегораживал выход. Провожали Наташу усталые, полные слёз глаза матери. Потом. Она позвонит маме потом. *** Ира возвращалась домой в отличном настроении. Прогулка с университетским приятелем удалась на славу, но главное даже не это. Встреча с учениками — вот что радовало в первую очередь, встреча именно с этими учениками. Ирина откровенно боялась, что после истории со Степновым Лена замкнётся и станет избегать любого общения с парнями. Но, к счастью, девушка не оттолкнула Игоря, который, Ира не сомневалась в этом, Кулёмину точно не обидит. Может быть, у них что-то и получится, что-то большее, чем дружба. Во всяком случае Каримовой очень бы этого хотелось. Лена заслуживает заботы, поддержки и преданности, да и сама она может подарить всё это одинокому мальчику, до которого, судя по всему, никому нет дела. Родителям — так точно. Поинтересоваться разбитым носом Гуцулова так никто и не пришёл, даже не позвонил. Определённо, вечер Каримовой удался. Думая о радужных перспективах для ученицы, к которой успела по-настоящему привязаться и за которую чувствовала ответственность, Ирина не подозревала о том, какой горечью наполнила их встреча саму Лену. И уж точно Каримова не догадывалась, сколько безысходности в строках, которые в данный момент выливаются на бумагу из-под руки Кулёминой. *** Наташа отчаянно жала на кнопку звонка. Девушка была в таком раздрае, что не сразу поняла, что дверь уже открылась, а с порога на неё выжидающе смотрит Анина мама. — Наташ, Наташ… — осторожно начала Ирина. — Ребёнок, заходи, — женщина взяла Липатову за руку, деликатно отвела ладонь от звонка и подтолкнула девушку к проёму. — Разувайся, давай куртку. Анька у себя. — Мам, что…? — Аня, оказавшись в прихожей, тут же осеклась. — Наташка… Увидев подругу, Липатова кинулась ей на шею: в тепло, в безопасность. — Наташ, всё хорошо… — Аня не знала, что произошло, но понимала: больше всего сейчас Наташке нужны поддержка и успокоение. Ирина тактично удалилась на кухню, чтобы уже через полминуты вернуться со стаканом воды, молча протянуть его дочери и уйти обратно, добавив: — Я поставлю чайник. Приходите, когда будете готовы. Аня кивнула, помогла Наташе раздеться и повела ту в свою комнату. — Расскажешь? — шептала Прокопьева, баюкая Наташу в объятьях. Девушка молча помотала головой и теснее прижалась к подруге. Потом. Она расскажет обо всём потом. И в очередной раз возненавидит себя тоже потом. А пока… Ей просто хочется немножечко тепла… Аниного тепла. Тепла человека, которого она… Любит? И нет, поцелуй в волосы ей просто показался. Но можно ещё одну такую галлюцинацию? Вселенная услышала её. Этой ночью Наташа засыпала в объятьях Ани. Думать о Юре и в сотый раз упрекать себя за слабости не хотелось да и сил не было. Всё — завтра.