Колыбельная для снежной королевы

— Я прослушал саунд. Скажите-ка мне, девчонки, вот что: куда вы его видите-то? Ну, конкретно эту аранжировку? — Золотов с интересом посмотрел на Аню, Наташу и Женю. Этим субботним утром Ранетки, Полина и Вася, уютно расположившись в гостиной Золотова, неторопливо обсуждали уже написанные и планируемые саундтреки. Отхлебнув из стакана с вишнёвым соком, Аня озадаченно нахмурилась. — А что, тебе не понравилось? — Понравилось. Хорошая музыка. Мне просто интересно, вы её осознанно под какой-то момент подогнали? Или, может, видите её как сопровождение, подходящее конкретным персонажам? — Да нет, — Женя покачала головой. — Мы думали её перебивкой к школьным будням предложить: ну, типа, все чешут в школу, или в коридорах толпятся, или с урока бегут… В общем, массовые школьные сцены, не несущие особой смысловой нагрузки. Можно даже комические. Наташа кивнула и застрочила на доске. — Да, потому что под всякие напряжённые моменты будем отдельные писать… Например, у нас уже есть наброски под разговор Леси и Марины, тот, в котором Дёмина узнаёт, что англичанка — её мать. — Ну что, под школьные будни вполне годится. Пошло дело, девчонки! — Вася широко улыбнулся и потянулся к кофейнику, чтобы наполнить опустевшую чашку Полины. — Кому ещё кофе? — Спасибо, Вась, — Зеленова забрала чашку с изображением Живоглота и пододвинула тарелку с печеньем поближе к мужчине. Наташа подняла руку. — Конечно, детёныш, — Вася налил напиток в следующую кружку. — Жень? — Да, пожалуйста. Прежде чем Золотов к ней обратился, Лера взяла пакет с апельсиновым соком и наполнила свой высокий стакан. — Лерка, передай мой, пожалуйста, — Аня обворожительно улыбнулась однокласснице. Новикова взяла пустой стакан Прокопьевой и, мурлыкнув «Позволь за тобой поухаживать», наполнила его почти до краёв. — Спасибо, солнышко. Лена, отодвинув пустую чашку, откинулась в кресле. — Лен, ещё чаю? — Не, спасибо, Василий Степанович. В моём чае скоро крови не обнаружится, — хихикнула девушка. — Ну, смотри сама. Так, если с музыкой для сериала на сегодня всё и идей пока больше в этом направлении нет, то у меня к вам просьба, — Золотов обвёл девочек взглядом. Наташа вопросительно изогнула бровь. Лера прикусила губу, чтобы сдержать ехидный комментарий. — На моём попечении находится интернат. У нас там одарённые ребята-сироты и из малоимущих семей, ну или просто неблагополучных. Живут, творчеством занимаются, спортом, в академическом плане развиваются… — Ну а мы, простите, при чём? — скучающим тоном уточнила Лера. — Понимаешь, Лер, у нас первый выпускной класс — я недавно детьми занимаюсь. — Ну, зато… Основательно, судя по вашим словам. — И правда, основательно. Мне бы хотелось сделать всё, что в моих силах, чтобы жизнь у моих ребят сложилась хорошо. Интересно, он не понял намёка или просто в очередной раз проигнорировал? Чёртов толстокожий носорог! Сидя в метро, Лера настраивалась на очередную битву в их холодной войне, но все её выпады Золотов буквально пропускал мимо ушей и настойчиво придерживался роли гостеприимного и галантного хозяина. Вообще Новикова не понимала саму себя. Режиссёр Василий Степанович, которого девушка видела на площадке, ей… Импонировал? Да нет, без всяких знаков вопроса — однозначно очаровывал тем, как горит своим проектом, как безукоризненно вежлив со всеми: кастом, операторами, стилистами, гримёрами, как терпелив, когда приходится снимать чуть ли не десять дублей, отыскивая с неопытными актёрами нужную эмоцию, как лоялен к импровизациям и смеху на площадке, даже если этот смех запарывает очередную сцену, как заботлив по отношению ко всем членам команды независимо от возраста. Для Золотова не было проблемой, например, пойти на импровизированную кухню и сделать всем чаю и огромный поднос бутербродов, как будто он не главный — не то что на площадке, на всём канале — а мальчик на побегушках. А ещё он всегда замечает мелочи: красные от недосыпа глаза, заторможенность от лёгкой температуры, даже плохой аппетит. Конечно, с начала съёмок прошло всего пять дней, из которых Лера присутствовала на площадке три, но даже за столь короткий срок она успела заметить множество граней режиссёра Василия Степановича. И этот самый режиссёр Василий Степанович был идеальным примером начальника и наставника. Но потом звучало последнее «Снято!», и толстошеий бычара Золотов подходил к своей юной любовнице, громко хвалил её за успехи на площадке, шутил, улыбался, подавал куртку, слегка приобнимая за талию, отводил к собственной машине и галантно распахивал перед ней пассажирскую дверь. А она улыбалась в ответ, сияя зелёными глазами на очередную похвалу. А Лера оставалась… Позади. И отправлялась в свой спальный район на метро, стараясь не думать о том, как пройдёт очередной вечер Зеленовой без неё. С ним. И вот этого толстомордого, холёного, похотливого бычару, который принимал их в дорогой гостиной в компании своей молодой любовницы, хотелось убить! Расцарапать морду в кровь! Приложить по затылку тяжёлой каменной пепельницей, стоящей на столе и упавшего на пол пинать ногами. — И вот в преддверии выпускного, девчат, захандрили мои ребята, — продолжал Золотов с тяжёлым вздохом. — Их пугает будущее. Они… Не верят, что найдут себе применение после школы, несмотря на все таланты. А от старших хандра передаётся младшим. И всеобщая депрессия, которая демотивирует процентов девяносто, меня изрядно огорчает. — Всё ещё не понимаю, при чём тут мы, — Лера крепче сжала в руке стакан. — Я хочу организовать… Ну, что-то вроде дня открытых дверей, позвать моих друзей разных профессий, чтоб они ребятам устроили небольшие мастер-классы… Ну, там актёрское мастерство, вокал, визаж, лекцию групповую по психологии. Скейтеров вон позову, потому что не только профессия важна, но и увлечения. — Я поговорю с Игорем, — спешно вставила Полина. Лена нахмурилась и едва удержалась от болезненной гримасы. Поговорит она с Игорем! Ей что, Золотова мало? Явно же вместе. На какой-то момент злость и… Ревность? Оттеснили всё то сострадание, которое Кулёмина испытывала к Полине, мелькнула даже подленькая мыслишка, а не сама ли Каллисто виновата в том, что с ней происходило. Мелькнула и заставила Лену ужаснуться и устыдиться самой себя. Ей ли не знать, как мало зависит от молодых девушек. К тому же она сама, сама избегает Игоря: потому что больно, потому что холодно, потому что не знает, как вести себя с ним. Как сказать ему: «Я, конечно, переживаю из-за невзаимности с Каримовой, но можно, в этом моём страдании ты будешь рядом?» Это же подло, наверное, такого от него требовать? Он же не её собственность, не жилетка. Он друг, любовник, надёжное плечо рядом и… Семья. Или, по крайней мере, мог стать семьёй, если бы не её собственная дурость. Почему она не искала поддержки у друга и семьи, Кулёмина до конца не понимала или, возможно, боялась сформулировать. Так или иначе, они отдалились друг от друга и встречались разве что на уроках. И Лене было по-настоящему плохо без Игоря. — Да, Поль, поговори, пожалуйста, скажи, что я их приглашаю. А вы, девчонки… Я бы хотел, чтоб вы спели несколько песен — и для развлечения, и чтобы ребятам помладше, ну, кто не выпускается, показать, что и в школе можно найти возможности. Я был бы вам очень благодарен. — А что, крутая идея! — оживилась Аня. — Поддерживаю, — часто-часто закивала Наташа. — Присоединяюсь к предыдущим ораторам, — вставила Женя. — Лен, Лер? — вопросительный взгляд Золотова обежал девочек. — Почему нет-то? — тихо отозвалась Лена. Инициатива действительно крутая… Ещё бы, ты ведь надеешься на этом концерте увидеть Игоря, безжалостно подсказал внутренний голос. Кулёмина спорить не стала. Ну да, надеется. — Видимо, я в меньшинстве, даже если бы возражала, — растягивая слова, отозвалась Лера. — Лерка, — Аня с лёгкой укоризной посмотрела на подругу. — Все мы знаем, что ты лапочка. — Мяу, — как бы подтвердил Мурзик и, лениво выгнув спину, перебрался с подлокотника золотовского кресла к Лере на колени. — Единогласно, — буркнула Новикова, почёсывая кота меж ушей. Золотов, конечно, скотина, но его животинка очаровательна. — Спасибо, девчонки, — Золотов, как показалось Лере, слегка выдохнул. — Так а когда концерт, Вась? — Аня стащила из-под носа мужчины печенье, на которое тот нацелился, вызвав у «обделённого» улыбку неприкрытого умиления. — Ближе к весенним каникулам. Вот четверть закончится, и мы её эффектно закроем. — Значит, примерно через месяц? — уточнила Женя. — Как-то так. — Отлично. Можно идти? — Лера аккуратно ссадила Мурзика на диван и привстала. — Да, я не смею отнимать больше ваше время, хотя мы были рады вас видеть. Да, Мурзище моё? — Золотов взял кота на руки. — Маленький предатель, — фыркнула Лера, услышав, как довольно урчит кот под рукой своего человека. — Он не предатель, Лер, он существо полигамное и полиаморное, — Золотов поцеловал своё сокровище в нос. — Конечно, полигамное, а ко мне вот не пошёл, — по-детски надулась Лена. — Наверное, тебя ему нужно чуть лучше узнать. А вообще он у меня очень ласковый. Вот в следующий раз придёшь — может, и тебя обшерстит. Девочки рассмеялись, даже Лера, к своему удивлению, увидевшая в этой комнате режиссёра Василия Степановича. Кажется, убийство откладывается, хотя бы потому, что Мурзик будет скучать. Да, исключительно по этой причине. *** — Ля-ми, ля-ми, ля-соль-соль… — бормотала Каримова, перебирая лады струны ми. — Как успехи? — улыбающийся Игорь вошёл в гостиную своей квартиры, держа в руках две дымящиеся чашки с чаем. — Весьма скромно. Кажется, эту науку мне не освоить, — хихикнула Ирина, откладывая гитару. — Да бросьте, это совсем не сложно, — Гуцул поставил чашки на кофейный столик. — Это тебе, виртуозу, несложно, а я… Как свинья в апельсинах. — Скажете тоже, — парень присел на диван рядом с учительницей. Взяв инструмент, Игорь начал лениво перебирать струны. — Вы мне, Ирина Ренатовна, ещё свой Романс Дорака сыграете, хотя никогда бы не подумал, что вам нравится музыка типа Канцлера. — А мне и не нравится, я Мельницу больше люблю, — Ирина потянулась за чашкой, — но Романс Квентина Дорака прекрасен. — Ну вот, значит, есть куда стремиться. — Только медведя сниму, который по моим ушам топчется. — Та ладно, нормальный у вас слух, — фыркнул Игорь и заиграл вступление к Дредноуту, с которым Полина познакомила его на прошлых выходных. Через несколько тактов Ирина запела. Погружаясь в водовороты «морского» текста, женщина даже забыла о стеснении, которое всегда испытывала, если ей предлагали спеть где-нибудь в компании или съездить в караоке. Закончив играть, Гуцул отложил гитару и зааплодировал. — Ну вот я и говорю, хороший слух и очень приятный голос. Вы теперь, Ирина Ренатовна, от моих уроков не отвертитесь. Хотя на сегодня можем и закончить. Вы когда-нибудь в Масс-эффект играли? — Во что? — Ирина подняла глаза от чашки с чёрным чаем. — Игра такая компьютерная. — Ну, Игорёк, я в компьютерные игры не играла никогда в принципе. — У-у-у, — Гуцул с деланной озадаченностью посмотрел на женщину. — Бедная Ирина Ренатовна. — Ты считаешь, многое упускаю? — хихикнула учительница. — Преступно много, я бы сказал! Целую эпоху! Даже больше, целый культурный пласт! — Игорь назидательно поднял палец. — И мы будем это исправлять. Ирина рассмеялась. В компании этого ребёнка можно и гитару терзать, и пробовать себя на геймерской стезе. Только пусть улыбка почаще расцветает на его открытом лице. — Договорились. Сделаем мне день дебютов. Но одна я позориться не собираюсь. После того как ты убедишься, насколько я безнадёжна как геймер, мы пойдём на кухню и я устрою тебе кулинарный мастер-класс. — Да ладно, я умею готовить, — пробурчал Игорь. — И борщ? Гуцул развёл руками, признавая своё поражение. — Ладно, хотя я уверен, ни я, ни вы не безнадёжны. — Вот и проверим мою мелкую моторику и твои кулинарные таланты. Игорь кивнул и ушёл в спальню за ноутбуком. Его суббота была идеальной! *** Лера, отколовшаяся от компании, которая решила продолжить день в парке, забилась в угол вагона метро и достала наушники. Домой не хотелось. Дома тётя Люба опять будет спрашивать, почему её любимая племянница грустит. И сегодня кислое выражение собственной физиономии не спишешь на усталость от съёмок. К тому же ей просто нужно немножко побыть одной. Новикова была бесконечно благодарна родственникам за тепло и заботу, но сил притворяться, что всё хорошо, сейчас у неё нет. Так что лучше просто покататься по веткам: в подземке до тебя никому нет дела. Под стук колёс и Земфирино «Почему» в ушах отлично думается ни о чём, а именно это Лере и нужно — ни о чём не думать. Поезд дёрнулся и остановился, чтобы выпустить очередной поток пассажиров и принять новую толпу. — Осторожно! Двери закрываются! Следующая станция — Сухаревская, — раздался из динамиков чёткий голос, который можно было услышать даже сквозь окутывавший Леру музыкальный купол. Динамики бы посильнее, подумала девушка. С первой зарплатой обязательно обзаведусь дорогой гарнитурой с эффектом шумоподавления и басами погромче. Сухаревская — так сухаревская. Она всё равно едет до конечной. *** — Всё, Оль, шабаш! — Ева вышла к режиссёрскому пульту из кабины звукозаписи и рухнула на ближайший стул. — Мои полномочия на сегодня всё, или завтра на заказник поеду с севшими связками. Ева закончилась. — Так я тебе, солнце, ещё минут сорок назад говорила, не мучай ты ни себя, ни песню. Секретарь Алишерова, кстати, звонил. Очень просят добавить ещё три песни, это плюс двадцать минут. Естественно, доплатят, — Оля отхлебнула из кофейной чашки. — И я закончила составлять списки гостей на презентацию твоего альбома. — Господи, Оленька, ты прекрасна! Что бы я без тебя делала? — Работала бы с каким-нибудь другим менеджером. Наш брат не то чтобы редкий зверь на рынке труда. — Не хочу другого, Ольгу Сергеевну хочу, — Ева потянулась всем телом. — К тому же тебе ли не знать, что менеджер с собственными и, прошу заметить, обширными, как у тебя, связями в шоу-бизе — на вес золота. Поэтому не прибедняйся. — Ой, захвалила, мать, захвалила. Кофе я тебе и так сделаю, — Ольга подошла к кофе-машине. — Да, девочка моя, сделай мне хорошо! — выдохнула певица и прикрыла глаза. Липатова знала: будь Ева менее уставшей — непременно подпустила бы в голос мурлычущих нот, но сейчас определённо двусмысленная фраза прозвучала несколько измождённо и почти умоляюще. Поставив чашку на стол перед певицей, Оля обошла её и, став за спиной, принялась разминать уставшие от долгого стояния плечи и шею. — Знаешь, чего я тебе скажу, мать? — заговорила Липатова. — Знаю. Что я слишком много работаю, загоняю себя… — лениво отозвалась Ева. — А вот и не угадала. Ехала б ты спать. Связки, если верить Мирей Матье, нуждаются в полноценном, здоровом сне, не менее чем восьмичасовом, а Мирей Матье, согласись, фигни не посоветует. — Если бы счастье было так возможно. Ты же знаешь, у нас ещё сегодня встреча с дизайнером по поводу оформления презентации, а потом мне в кой-то веке нужно что-нибудь себе приготовить: я устала жить на доставке. — Потому что тебе давно нужно нанять домработницу и не мучиться, — пожала плечами Липатова. — Оленька. Ты же знаешь, я ценю свою приватность: не люблю чужих в доме. А-а-ай! — вскрикнула Ева, когда Оля безжалостно принялась перекатывать тугой солевой узел. — Ай! За что?! Жестокая ты женщина! Я ж тебе ничё не сделала! — Да, девочка моя, мне — ничего, а вот своему организму ты делаешь плохо. Знаешь, что это? Это, радость моя, соли, — на лице Ольги появилось хищное выражение. — Целые залежи! Давно ты плаванье забросила? — У меня на него нет времени. И сил тоже нет, ай! — А по-моему, у тебя не времени нет, а тырсулей не хватает в организме. Я завтра куплю тебе абонемент в бассейн. И только попробуй проёбывать тренировки! Будешь у меня аквааэробикой заниматься в индивидуальном порядке, иначе через лет пять тебе, как Самойлову, будут стульчик на сцену выносить. Только у того антураж такой был в молодости, а ты обзаведёшься реквизитом по инвалидности, — Оля в очередной раз жестоко прошлась по закаменевшей шее. — Да ёб твою мать, Липатова, нет в тебе сочувствия! — проскулила Ева, зажмуриваясь. — Почему нет? Есть. Именно поэтому с дизайнером я встречусь сама, а потом приеду и приготовлю тебе суп. Ключи на базу. — Какие? — растерянно пробормотала певица, смаргивая слёзы. — От квартиры, где деньги лежат. — Так если ты сама с дизайнером, то у меня как раз будет время приготовить что-нибудь, чтоб ты уже к готовому ужину приехала, а я тебе открою сама. — Нет, у тебя всё-таки критическая нехватка пиздюлей в организме. Я ж говорю, ты будешь спать. Это не предположение, а не подлежащее обсуждению руководство к действию. — Оленька, когда ты успела стать такой авторитарной? — Хм, дай-ка подумать, я год прожила с Лагуткиным, моей дочери восемнадцать, а ещё я двенадцать лет проработала с разными звездищами, звёздами и звёздочками, которых нужно постоянно пинать в правильном направлении, потому что по-хорошему же у нас никто не понимает, ну, кроме дочери. — Как Наташка? — Ева, над которой наконец перестали издеваться, потянулась к своему кофе. — Молчит, но настроение хорошее, по Юре своему по ночам больше не плачет. Пишет с девчонками саунды к Васенькиному сериалу, увлечена и, кажется, счастлива как слон. — И слава богу. Будем надеяться, что ребёнок восстановится. — Ты бы знала, Евка, как я этого жду, — Оля тяжело вздохнула. — Но сейчас попроще: Лагуткин не бухает, ребёнка не пугает, а ещё у них учитель новый: он и свои уроки наладил так, чтобы Наташа активно участвовала, и коллегам помог организоваться, потому что они же… — Старой формации, — подсказала Ева. — Когда они учились, об инклюзии никто и не слышал. — Ну да. Там, кроме Смирнова, из молодых только Каримова, но на химии так в основном пишут, поэтому на её уроках для Наташки почти ничего не поменялось. Ну что, допила? — в голосе Оли снова появились командирские нотки. — Так точно, мой генерал! — нарочито бодро отозвалась Ева. — Отлично, тогда зови Юру, пусть домой тебя отвезёт. — Та я и сама за руль сесть могу. — Девочка моя, за руль ты в таком состоянии не сядешь, я сказала! — Есть, не садиться за руль, — на сей раз интонации певицы были меланхоличными. — Вот и умница. Кстати, умница, у тебя понедельник более или менее свободен. Какие планы? — Ой, нет, на вторую половину понедельника ничего не планируй, пожалуйста: никаких встреч, звонков и прочего. — Свиданье или просто лёжка пузом кверху? — Скорее второе. Мы с Анютой договорились встретиться. Я этого ребёнка уже больше месяца не видела. Так что в понедельник я вся её. — Ладно. Тогда привет ей передавай, а то, знаешь, она дома у нас днюет и ночует, но мы с ней почти не видимся. — Обязательно передам. — Так, — Оля отошла к столу, на котором стоял её ноутбук и лежал мобильный. — Ты — спать! Ева, акцентирую твоё внимание, спать, а не выплясывать ча-ча-ча с кастрюлями и сковородками! А я приеду часика через три, четыре, если застряну в пробке, и приготовлю тебе нормальный рассольник. — А можно и пасту, как ты готовишь — с сыром и грибами, — Ева состроила умоляющую физиономию. — Можно, но только если ты будешь себя хорошо вести. — Ладно-ладно, я лягу спать, обещаю. — Вот и хорошо, послушная девочка. Так, я улетаю. — До встречи, солнышко, — Ева отнесла посуду в мойку на их мини-кухне и принялась за мытьё. С лица женщины не сходила умиротворённая улыбка. Как же хорошо, что Оля вернулась в её жизнь. *** Часам к четырём Лера решила, что медитативного бездумья и стука колёс с неё хватит, и пересела в поезд, который отвезёт её на родную станцию. Батарея в телефоне почти села, поэтому музыку пришлось отключить, хотя наушники из ушей Новикова вынимать не стала. Великое изобретение человечества! Самый верный способ показать окружающим, что на общение ты не настроен. Под приглушённый амбушюрами шум двигателя Лера задремала, чтобы через какое-то время проснуться от лёгкого толчка в плечо. Новикова нехотя открыла сонные глаза и вытащила один наушник. — Лерка, если ты домой, то нам на следующей выходить, — раздался слева от неё знакомый голос. Повернувшись на звук, девушка улыбнулась. — Спасибо, Рит. Ты откуда? — С занятий по фоно, — Лужина встала с сиденья и надела сумку на плечо. — А ты? Лера нахмурилась. — А вот уже пару часов изучаю московскую подземку. Знаешь, люблю иногда просто покататься по веткам: очень прочищает мозги. Лера и Рита направились к двери замедляющегося вагона. — И помогает узнать город, — Лужина шагнула на платформу. — Ты, например, знала, что на Пушкинской чудесная девочка играет на скрипке «Короля и шута» по вечерам. Не только, конечно, его, но заканчивает выступление всегда «Куклой колдуна». — Киш на скрипке? Это должно быть любопытно, хотя я не совсем представляю… — Лера придержала для одноклассницы стеклянную дверь, ведущую в переход. — Есть, как говорится, нюанс — электроскрипка, Лерка. — Экзотично. Хотела бы это услышать. — Тогда предлагаю поехать прямо сейчас: она как раз приходит где-то к пяти. Лера остановилась и призадумалась. Лужина с интересом наблюдала, как в глазах одноклассницы загорается азарт бывалого авантюриста, и гадала, какая сумасшедшая идея вот-вот оформится в кудрявой голове. — Хм-м, Ритка? — Чё? — Лужина предчувствовала безумный план и от души хотела его поддержать. — А ты когда-нибудь в метро играла? — Та нет… Знаешь, как-то не приходилось. — Думаю, самое время попробовать. Ты вроде как-то хвасталась, что у тебя мелодика есть. Рита улыбнулась и кивнула. — Ну да, я её от скуки освоила. — Вот и отлично! А у меня тамтам, ещё Рассказов подарил, когда мы у него в гостях были, а я уж очень инструментом впечатлилась. Как насчёт составить скрипачке компанию? — Ну это при условии, Лер, что она не расценит нас как конкуренток. — Я договорюсь, — отмахнулась Новикова. — К тому же мы ведь не заработка ради, а веселья для. — Знаешь, а пойдём! — глаза Риты загорелись лукавыми огоньками. — Тогда по домам за инструментами и встречаемся через минут двадцать. Девочки ударили по рукам и разошлись каждая в свою сторону. Лера предвкушала знатное веселье. *** Лена, уставшая и голодная, наконец буквально доползла домой. Девушка, которую изрядно вымотал сначала разговор у Золотова, а потом совместная прогулка с одноклассницами, искренне недоумевала, откуда в Ане, Жене и Наташе столько энергии. Самой ей хочется заснуть до весны. Кулёмина не знала, что Аня вполне бы её поняла ещё пару недель назад, просто Прокопьева, более чутко реагировавшая на солнечные авансы, пробуждалась от спячки быстрее. Что касается Жени, та — и это Лена знала наверняка — зиму обожала, из-за чего муки теплолюбивых приятельниц были ей неведомы. А Наташа… Лене казалось, что Липатовой всё равно, какая погода за окном, если рядом Аня. Раздевшись и войдя в свою комнату, Лена застыла. Борзова сидела перед её открытым ноутбуком и одним пальцем ползала по клавишам, сверяясь с какими-то листами, разложенными на столе. — Людмила Фёдоровна, я дома, — осторожно заговорила Кулёмина. Борзова вздрогнула и вскочила со стула. — Леночка? Ой, ты так рано… Кулёмина подавила смешок: «рано» в понимании завуча, которая, скорее всего, слишком увлеклась своим делом, было три часа дня, при том что убежала Лена в начале девятого, даже не выпив кофе. — Ты не подумай… Я не… рылась в твоих документах, — Борзова нервно затеребила рукав чёрного домашнего свитера. — Да ничё такого я и не думаю, — Лена даже не соврала. Борзова слишком деликатна и прямолинейна, чтобы втихаря лазить по чужим папкам, не говоря уже о том, что до сего дня, насколько знала Лена, их завуч за километр обходила новомодные гаджеты. Интересно, что заставило её себе изменить? — Людмила Фёдоровна, может, вам помощь какая-нибудь нужна? Ну, с компьютером, я имею в виду, — Лена присела на диван. Женщина смутилась и опустила глаза. — Понимаешь, Леночка… Я, в общем, тут осваиваю… Мне Светлана Михайловна распечатала целый учебник — руководство для начинающих. Учусь вот потихоньку. Прости, я правда не затем, чтобы тебя контролировать… Просто если я буду заниматься этим в школе, кто-нибудь обязательно об этом узнает: меня ж молодые коллеги засмеют, — последняя фраза, которую учительница произнесла почти шёпотом, звучала как-то по-детски беззащитно. — Так это же прекрасно, что вы хотите осваивать новые технологии! — Кулёмина оставалась невозмутимой — не дай Бог выдать своё умиление даже лёгкой улыбкой: этого дракончик не переживёт. — Если не я их, то они меня, — Борзова отошла от письменного стола и устроилась рядом с Леной. — Простите, это как? — девушка недоуменно приподняла бровь. — А очень просто. Прогресс, солнышко, на месте не стоит. И скоро те, кто не умеет в эти ваши компьютеры с интернетами, останутся без работы. Не прямо завтра, конечно, но лет через десять обязательно. Внезапно Лене стало жаль завуча. Борзова права. Она может быть трижды хорошим учителем, может любить детей, искренне переживать и за учеников, и за показатели, может быть талантливым управленцем (хотя какое счастье, что она слишком человечна, чтобы превратиться в чиновника). Но при всём этом без хотя бы азов компьютерной грамотности Людмила Фёдоровна рискует остаться не удел. Зато у Кулёминой, кажется, появился шанс хоть немного отблагодарить учительницу за всё, что та для неё делает. — Знаете, вы у нас будете самым продвинутым юзером, — оптимистично сказала Лена. — Сейчас только переоденусь и начнём учиться. — Спасибо, конечно, но сначала, — Борзова дождалась, пока Лена снимет толстовку и, оставшись в любимой футболке, обратит на неё внимание, — я тебя накормлю! — Да ладно, это не к спеху. — И слышать ничего не хочу. Сперва обед, а потом и к знаниям можно тянуться. Я нагрею картошку с рыбой, — с этими словами Людмила Фёдоровна вышла из комнаты и аккуратно закрыла за собой дверь. Её милая домашняя рептилия, такая заботливая и, как оказалось, такая ранимая. Дракончик, из которого она сделает настоящего кибергуру. *** — Я на тебе как на войне, а на войне как на тебе! — голосила Надя под аккомпанемент мелодики и, барабанов и скрипки. Голос сестры, которой Лера предложила повеселиться вместе, оказался на удивление мелодичным. Новикова не сомневалась в том, что Надя умна, симпатична и в бытовом смысле куда предприимчивее её самой («Мы с Надюшей крепко стоим на ногах», — любит повторять тётя Люба), но вот наблюдать музыкальные таланты кузины Лере ещё не доводилось — всё-таки до их переезда она видела родственников не очень часто. Последний припев сопровождался аплодисментами в такт. Девчонок окружила небольшая толпа из тех молодых пассажиров метро, которые субботним вечером никуда не спешат. Доиграв последний аккорд, Рита предложила. — Девчонки, кто-нибудь кроме меня Zaz знает — Je veux? — Обижаешь, одна из самых популярных, на неё народ всегда хорошо реагирует, — Кристина — их новая знакомая — поудобнее перехватила скрипку. — Я не в курсе, но ритм подхвачу. — Синкопированный, если что, — уточнила Рита. — Что? — Лера посмотрела на одноклассницу с откровенным непониманием. — О Господи, как вы сыгрались вообще в ваших Ранетках без элементарной-то базы? — Ну, мы талантливые, — беззаботно пожала плечами Новикова. — Это смещение акцента с сильной доли на слабую, — терпеливо объяснила Кристина. Рита, видя, что Лера всё ещё ничего не понимает, забрала у неё тамтам и отстучала нужный ритм. — Вот так. Крис, наиграй мелодию, пожалуйста. Где-то с полминуты Лера внимательно прислушивалась. — Всё, въехала. Это вот так? — ладони Новиковой взлетели над тамтамом и сперва неуверенно, а потом всё громче и задорнее застучали вступительными тактами. Кристина заиграла мелодию, а Рита закинула собственный инструмент за спину и запела по-французски. Зрелище, которое Новикова наблюдала следующие минуты три, заставило её ошалеть. Кто бы мог подумать, что Лужина знает французский? Кто бы, чёрт возьми, мог подумать, что, когда Рита поёт нижние ноты, в её голосе звучит такая хрипотца? И кто бы из одноклассников мог бы хоть на секунду представить в закрытой Рите Лужиной, которая сейчас лихо отплясывала с каким-то выдернутым из круга парнем, столько огня? Когда Рита закончила на Bienvenue dans ma réalité, Лера присоединилась к аплодисментам, которые, к бесконечному удивлению Новиковой, сопровождались откровенно восхищённым взглядом её сестры. Этот день определённо был полон сюрпризов. — Ну что, «Куклу колдуна» и сворачиваемся? — улыбнулась Кристина. — Её непременно! — горячо закивала Лера. — Меня Ритка на «Куклу колдуна» и поймала. — Значит, не будем обманывать ожиданий публики. — Только, если ты не против, это твоё соло, а мы просто послушаем, — Рита подмигнула компаньонке. Кристина коснулась струн, и переход наполнился залихватской мелодией. Девушка играла самозабвенно, наслаждаясь каждым звуком и, кажется, начисто забыв о присутствии людей. Новикова никогда бы не заподозрила, что скрипачи могут выдавать драйва не меньше, чем прожжённые рокеры. Но у невысокой короткостриженой синеволосой девчонки огня было на десятерых безумных металлистов. — И часто ты сюда приходишь, Рит, послушать Куклу? — шепнула Лера, наклонившись к однокласснице, не отрывавшей глаз от скрипачки. Лужина, кажется, даже не услышала вопроса, но восхищение на её лице подсказало Новиковой, что, скорее всего, это не первый и далеко не последний её визит на импровизированную концертную площадку. Доиграв, Кристина широко развела руки, в одной из которых были зажаты смычок и скрипка, и поклонилась восторженной публике. — Спасибо за внимание и за вашу щедрость, конечно же. А сейчас мы желаем вам самого доброго вечера и отличного воскресенья! — выслушав очередную порцию оваций, скрипачка повернулась к девочкам. — Ну что, в пиццерию? У меня тут недалеко любимая, они делают божественные четыре сыра. Приглашение оказалось для компании неожиданностью, но Лера и Надя с энтузиазмом его поддержали. Рита, слегка покраснев, тоже кивнула. — Спасибо вам, девчонки, вы мне тройную выручку сделали. А у тебя, Рит, офигенный голос. Эх, играть бы с тобой почаще: мы бы так отожгли! Надь, отдельный респект за «Агату Кристи». — Люблю их, а ещё Киша, БГ — в общем, весь рокерский набор. — Хм, не знаю, как насчёт регулярно вместе играть, но мы ещё обязательно придём. Да, Рит? — Лера хитро улыбнулась. — Д-да, — Лужина нерешительно посмотрела на Кристину. — Очень буду ждать, — скрипачка сложила инструмент, подхватила кофр и пристроила его на плечо. — Веди нас, Сусанин, веди нас, герой! — бодро продекламировала Надя. — Идите вы к чёрту! Я сам тут впервой! — подхватила Кристина, аккуратно беря Риту под локоть. — Тут воду разлили: не хочу, чтобы ты поскользнулась, — пояснила она. Задержавшись, чтобы завязать шнурки на ботинках, Лера, которую Надя терпеливо ждала, заговорщически зашептала. — Надь, ты сильно-то вперёд не топи. Пусть девочки… Пообщаются. — Ой, а чё, я чё-то не знаю? — Я не уверена, но, думаю, Ритка на неё запала, так что, систер, кажется, ты со своими пламенными взглядами в пролёте, прости, пожалуйста, потому что Крис, походу, не против. — Чего? — Надя негромко рассмеялась. — Какие пламенные взгляды? Лерка, эта планета не состоит из одних только лесбиянок, что бы ты там себе ни думала, — Гущина поддела сестру плечом. — Мне мужики нравятся, страстные выносливые мужики! Желательно, рукастые! — А-а-а, но ты на неё так смотрела… — Я искренне восхитилась тем, насколько девочка раскрепощена. Ты ж нас познакомила, я смотрю, тихая девчонка, думала, вообще ботаничка, а она такого джазу тут дала! Ладно, побежали, моя домашняя инсинуаторша, а то реально отстанем. — И они этого не заметят, — хихикнула Лера и пошла за сестрой. Вечер, в отличие от первой половины дня, удался на сто процентов. *** — Наташк, а, Наташк. Я знаешь, чё думаю? — Аня развалилась на кровати подруги. Наташа с интересом посмотрела на Прокопьеву. — Эле и Антону нужно что-то более лёгкое. Ну то есть понятно, что у них там вылезет пиздец и абсолютно недетские проблемы… Наташа прыснула. — А ведь точное название Вася подобрал, скажи? Дождавшись ответного кивка, Аня продолжила. — Но, понимаешь, все эти проблемы… Они не их, не внутри пары. Между ними всё эстеблишт, после того как с Эли колючки осыпались. Поэтому как паре им нужно что-то более… Романтичное, что ли? — Но при этом такое, чтобы можно было создать достаточно драматичную вариацию, потому что вначале у них таки драма. Антону нужно что-нибудь, под что он будет страдать, — дописав реплику, Липатова легла на живот рядом с Аней. — Вот-вот, — Аня приобняла подругу за плечи: они довольно часто ночевали вместе, и объятья вошли у девушек в привычку. В комнате повисла уютная тишина. В какой-то момент Наташа теснее прижалась к Прокопьевой и потянулась, чтобы чмокнуть её в щёку. Жест был почти безотчётным, продиктованным нежностью к Ане, под боком у которой было так тепло и уютно. Реагируя на Наташино движение, Прокопьева повернула голову, и девушки столкнулись губами. На несколько секунд они замерли, а потом под грохот собственного сердца Аня осторожно поцеловала ту, которую любила, и через несколько мгновений почувствовала такой же несмелый ответ. Осознав, что её не гонят, Прокопьева зарылась в тёмные волосы, что так часто щекотали ей нос во время совместных ночёвок. Поцелуй стал смелее, а Наташино одобрение — более явственным. Момент был безжалостно нарушен сигналом Наташиного мобильника. В этот момент Аня подумала, что смс-ки — звук колокольчика у Липатовой был привязан именно к сообщениям — должны быть запрещены законом. Наташа отпрянула от неё как ошпаренная и, буквально отпрыгнув на другой конец кровати, закрыла лицо руками. — Наташ… — голос Прокопьевой охрип от волнения. Липатова только замотала головой. — Наташ, ты чего? Я не хотела тебя обидеть, солнышко, — Аня осторожно придвинулась к любимой девушке, но обнять не решилась. — Прости… Прости… Липатова потянулась за планшетом –руки и плечи девушки отчаянно дрожали. Её всю буквально колотило. Затаив дыхание, Аня наблюдала за тем, как на доске появляются нестройные буквы. — Ты должна уйти. Если бы Аня видела себя со стороны, изрядно удивилась бы: оказывается, действительно можно за пару мгновений побелеть как полотно. Но Прокопьева себя не видела, не видела и слёз, бегущих по щекам Наташи — ничего, кроме безжалостной надписи. Приговора. Ещё раз повторив «Прости», Аня скатилась с кровати, подхватила со стола собственный блокнот с набросками песен для сериала, сунула телефон в карман джинсов и, двигаясь будто робот, вышла в коридор. Натянув ботинки, девушка взялась за куртку. Кое-как надев её, Прокопьева долго возилась с пуговицами — чёртовы онемевшие как от холода пальцы никак не желали гнуться. Оказалось, застегнуть куртку — блядская невыполнимая миссия. Отказавшись от бесперспективных попыток, Аня взяла сумку и вышла в грязный холодный подъезд, оставляя в квартире плачущую Наташу и своё разбитое сердце. *** Полина чувствовала себя по-настоящему усталой. Собственный телевизионный опыт, которым Зеленова так гордилась, на поверку оказался куда менее значимым, чем она воображала. Его масштабов явно не хватало, чтобы бестрепетно выходить на площадку с зачастую куда более опытными взрослыми партнёрами. Им ещё повезло, что взрослый каст всегда готов подстраховать: и Анфиса, и Диана — актриса, игравшая Олю — женщину Марины — и другие «родители»/»учителя». Хотя почему повезло? Вася намеренно отбирал не только талантливых и опытных, но и доброжелательных. Полина, например, точно знала, что одна очень известная актриса настойчиво предлагала себя на роль Лены — Лесиной приёмной матери — и даже пробы прошла лучше всех, но получила вежливый отказ: — Уж очень склочный характер, а мне этого в команде не надо, — фыркал Вася. Сам Золотов, казалось, был готов дневать и ночевать на площадке. Детвору, как он называл младшее поколение актёров, старался жалеть, но в том, что касается качества конечного продукта, спуску не давал никому, себе — в первую очередь. И Полина ужасно боялась его подвести, а от того каждый неточный или неудачный дубль был для неё трагедией вселенского масштаба, хотя старшие в один голос утверждали, что неудачные кадры — это результат плодотворного съёмочного процесса и активного творческого поиска и что иногда даже признанным мэтрам приходится переснимать одну и ту же сцену по несколько раз. — Это ведь, Полинка, в Союзе им, беднягам, приходилось играть с листа, потому что каждый метр плёнки на счету был, а за перерасход фильму могли понизить категорию, а соответственно и зарплату или вообще в прокат не выпустить в качестве наказания. А мы с вами счастливые люди, особенно с нашим шефом и его ресурсами: пробуй — не хочу! — успокаивала её Диана. — Дианка, ну какой я тебе шеф? Ты бы ещё это… Козыряла при каждой встрече! — А я бы на твоём месте, Васенька, не подавала ей идеи, — Анфиса хихикала, прекрасно зная, на какие безуминки способна её подруга. Но несмотря на всеобщую лояльность, грызть себя Полина не прекращала. Ещё была Лера. Собственно, Новикова была главной причиной её переживаний. Полина гордилась своей талантливой девочкой: Лера вписалась в съёмочный процесс так органично и быстро, словно родилась за кулисами и тут же попала в кадр. Никого из представителей младшего поколения камера не любила больше, чем её. Полина восхищалась своей разбойницей почти каждую секунду совместных сцен: её талантами, харизмой, красотой и… Самообладанием, по крайней мере, Зеленовой эгоистично хотелось надеяться, что это самообладание, а не равнодушие. В кадре Саша любила Лесю, но когда глаз камеры угасал, Лера держала дистанцию, безукоризненно держала. Новикова была вежлива и с ней самой, и с Золотовым, хотя неизменно слегка иронична, но ничего, что выходило бы за рамки социальных протоколов, ничего, за что можно было бы зацепиться как за свидетельство неравнодушия. Но ты ведь хотела, чтобы Разбойница отгорела и позабыла Снежную Королеву? Получи и распишись. А теперь можешь взять собственное ледяное сердце и попытаться сложить слово «вечность». Вечность без неё. Вечность, которую не обезболят перевоплощения в Лесю, которая, в отличие от тебя, имеет право любить свою девочку не таясь. А ты… Когда погаснут софиты, раз за разом будешь уезжать на машине Золотова, оставляя свою безупречную Разбойницу позади.