Плюс один

      Джено возвращается в квартиру ближе к полуночи. Дорогу он сознательно решил растянуть, чтобы побыть наедине с самим собой. Подумать хотелось о многом, но неуловимые мысли разлетались, как мотыльки, стоило только попытаться сконцентрироваться на чем-то одном. Голова отчего-то совершенно пустая и переполненная одновременно. От дома Донхэ, мысленно постоянно себя поправляя — папы, он всё-таки доехал до нового временного пристанища отца, выкурил в машине три подряд, ожидая сам не зная чего, и отправился домой. Странное смятение сплело паутину в черепной коробке.       Дверь не заперта, а ожидание гулко падает к ногам, разбиваясь: неужели Джемин ушёл и оставил его одного? Джено думает, что это было бы вполне заслуженно, но сердце собирается в единое целое и возвращается на свое привычное место, когда он видит кроссовки, неряшливо оставленные в прихожей, и вторую связку ключей с брелком-самоедом на полке.       Во всей квартире один источник света — подсветка на кухне, слабые лучи которой рассеиваются, не доходя до гостинной. Тихо. В пепельнице на столе несколько окурков, но пахнет совсем не табаком — пахнет Джемином. В каждой комнате, где он был, только свежий хлопок, смешанный с его личным сладковатым мускусом. Одна мысль о запахе и солоноватом вкусе его кожи на языке заставляет рот наполниться слюной, а сердце забиться чаще.       Джемин оказывается в спальне — спит, или слишком убедительно делает вид. Он медленно дышит — еле уловимо движется его грудь от каждого вдоха и выдоха. Лежит на левой половине кровати, что всегда больше нравилась самому Джено, и эта мелочь чертовски сильно греет душу. Ли осторожно снимает с себя грубые джинсы, но пряжка ремня предательски громко ударяется о паркет. От резкости и неожиданности звука его прошибает очередью мурашек.       — Ты слон, — почти шепча произносит Джемин. Странно, но в ушах звенит не от звонкого удара металла о дерево, а от его голоса.       — А ты не спишь, — Джено наконец расслабляется. Можно почти спокойно шуметь, а еще они всё-таки говорят друг с другом, а значит разрешить недосказанность будет легче в разы.       — Ты очень громко заходил, знаешь ли, — он поворачивается к наконец улегшемуся Джено лицом. Вглядывается во взрослые, резкие черты, еле заметные морщинки (обязательно напомнит о них и пошутит про преклонный возраст утром), освещенные неярким светом фонарей с улицы из-за незадернутых штор. Трогает волосы, которые у мужчины отросли так, что если их собрать, должен получиться небрежный хвост.       — Не отстригай их, они добавляют тебе крутости. Студенты оценят, — кладя ладонь на щеку мужчины, Джемин продолжает впутывать пальцы в смолу его волос.       — Думаешь, я вернусь в университет?       — Уверен.       Молчание воцаряется гармоничное и естественное. Они просто лежат и смотрят друг на друга. Внутрь друг друга. От Джемина веет спокойствием, острая нехватка которого ощущается резче, когда они рядом. Он — его наркотик. Каждый раз нужно всё больше, чтобы достичь того самого кайфа, нирваны. Джено абсолютно не осознает, насколько сильно влюблён в человека напротив: в его хорошую, злую, весёлую и грустную стороны. В его привычки, в его действия, слова. Осознает одно — безмерно долго хочет быть с ним вот так, как сейчас, в тишине полумрака спальни, в сантиметрах друг от друга.       — Я должен извиниться перед тобой, — Джемин в ответ целует. Мягко, осторожно, медленно. Дурманяще сладко, а в голове густой розовый дым сахарной ваты вместо переживаний. Они вернутся к этому позже, сейчас Джено отвечает с напором и голодом, забирая инициативу полностью себе. Всего его — только себе. Жадно и страстно, обсессивно.       Задирает футболку, проводит руками по тёплой медовой коже. Оставляет следы от пальцев. Мажет губами по шее, ключицам, всё ниже и ниже. Выцеловывает каждую обиду, оставленную в его сердце, с уверенностью, что будет прощен. По-другому между ними быть точно не может. Связаны, точно связаны толстой нитью судьбы.       Джемин чувствует обжигающее тепло внутри от того, как нежен Джено в данный момент. Как сильно он сам хочет дать ему эту нежность в ответ. Руки сами собой тянут мужчину выше — целовать его прямо сейчас важнее, чем дышать. Так мягко и трепетно, игриво прикусывая нижнюю губу, отчего с губ срывается тихий стон. Сплетать языки, мокро, но сладко глубоко, что воздуха не хватает. На отстраняется и безумно пьяная улыбка расцветает на лице от того, что Джено такой же. Он тоже абсолютно не в этом мире от желания.       — Как ты хочешь? — сипло шепчет Джемин.       — Без разницы, я просто хочу тебя. Хочу тебя и только тебя. Я люблю тебя, Джемин-а.

       nov 2022       Солнце, удивительно красивое для конца ноября, своими длинными лучами рассекает воздух, и если приглядеться, можно увидеть каждую танцующую пылинку. Окно приоткрыто, прозрачная штора двигается от легкого сквозняка, но холода не чувствуется, и Джено удивляется такому положению дел. Ещё больше удивляется, когда, окончательно проснувшись, обнаруживает холодную пустоту слева. Скинув с себя одеяло, он морщится из-за высохшего на животе семени, которое от движения стягивает кожу. Часы на тумбочке показывают восемь утра.       — Доброе утро, малыш, — говорит Джено вошедшему в спальню Джемину. Он вышел из «ритуально важного» долгого утреннего душа, без которого «буквально не сможет жить». Волосы влажные, по торсу стекают мелкие капли воды, а ещё вокруг витает его особый запах.       — Я просил не называть меня так, старикан, — Джемин закатывает глаза, развязывает полотенце на бедрах и натягивает на себя домашние шорты, специально спуская их резинку ниже подвздошных костей. Выпендривается, — кофе с сахаром?       — Чай, — Ли всё ещё неохотно двигается после сна и хочет только одного — чтобы Джемин вернулся в кровать.       — Я же сказал, что ты старый, — доносится уже из коридора.       Джемин гремит дверцами шкафов в поисках кофе и громко разговаривает с кофемашинкой в попытке понять её устройство. Слыша восторженные возгласы младшего, Ли улыбается — ну, только не он специально купил самую крутую игрушку для Джемина, а в шкаф поставил несколько упаковок зернового кофе разной степени обжарки. На всякий случай. Просто потому что пару дней назад он всё-таки согласился окончательно переехать. А Джено просто не мог при таких обстоятельствах лишить Джемина кофеина.       — Я не буду спрашивать, что на твоей кухне забыла она, когда ты говорил, что адской машины в твоём доме не будет, — Джемин указывает пальцем на кофемашину, когда Джено, пересилив себя, всё-таки встает с кровати и заходит на кухню, — но спасибо. Твой чай.       — Спасибо, малыш, — если приглядеться, можно увидеть, как кончики ушей у На розовеют, — я могу отвезти тебя сегодня, у меня лекция в одиннадцать.       Джемин так сказочно сладко улыбается на предложение, делая маленький глоток горячего, горького, ужасно невкусного (по мнению одного старого человека) кофе и отрицательно качает головой.       — Готовьтесь к лекции, сонсэнним. Я приду её послушать.