×××
Когда Лютик, наконец, нашел в себе силы выйти из дома — он цеплялся за Геральта, продолжая постоянно оглядываться. Геральт никак это не комментировал. Он также не комментировал то, как Лютик вздрагивал каждый раз, когда раздавался звук лязгающих ключей, заточки или лезвия; громкого мужского смеха, крика играющих детей, стука тяжелых ботинок. Ведьмак крепко обнимал барда, когда они добрались до рыночной площади. Но дыхание Лютика начало тревожно учащаться, и Геральт отвел его обратно в дом Трисс. Они находились на кухне: Геральт готовил легкий перекус, а Лютик сидел за столом. Он выглядел совершенно измученным. — Как думаешь, когда-нибудь станет легче? — спросил Лютик тихим усталым голосом, от которого у Геральта защемило сердце. Геральт сел, чтобы смотреть прямо на Лютика. Когда тот не встретился с ним взглядом, Геральт мягко приподнял его голову за подбородок. Прекрасные глаза цвета незабудок встретились с янтарно-желтыми. — Я уверен, что станет. После испытаний я целый год не мог прикоснуться к кожаному ремню. Слишком напоминал мне жгуты, которыми нас связывали во время испытаний. Но теперь все, что осталось от того страха — это воспоминание. Взгляд Лютика смягчился. — Ты никогда не рассказывал мне об этом. — Это было очень давно. Я редко думаю об этом. — Мне жаль, что я вызвал у тебя плохие воспоминания, — сказал Лютик, снова опустив голову. — Эй, ничего плохого ты у меня не вызываешь. Лютик, ты хорошо справляешься. — Ага, до всего этого. Теперь я не могу даже выйти на улицу, не впав в истерику. — Прекрати. Ты поправишься, просто нужно время. — Я надеюсь, — снова ответил Лютик уставшим голосом, и Геральт не в первый раз пожалел, что у него нет дара красноречия и убеждения, чтобы он мог сложить слова в ободряющие предложения и успокоить Лютика. Наполнить его несомненной уверенностью в том, что он и правда поправится, что Геральт верит в него. Геральт знал, что слова обладают могучей силой творить подобные вещи — изменять истины, убеждения и даже судьбы. К сожалению, дар Геральта был невербальным, поэтому он лишь хмыкнул в ответ. Они еще дважды пытались дойти до рынка, но каждый раз Лютика охватывала паника, прежде чем они действительно туда добирались. После этого он был подавлен своими неудачами, и Геральт не мог заставить его пройти через это снова. Он решил найти другой способ вытащить Лютика из дома, поэтому свернул к своему верному и надежному попутчику — Плотве. Когда погода была теплой и солнечной — Геральт упаковал хлеб, сыр, клубнику и бурдюк с водой в седельные сумки, помог Лютику взобраться в седло Плотвы и повел их подальше от городской суеты; туда, где весь шум города сменялся пением птиц, жужжанием насекомых и шелестом листвы. По дороге в Новиград Геральт наткнулся на небольшую поляну посреди леса. Он знал, что это место определенно понравилось бы Лютику, и от этого осознания он почувствовал, как грудная клетка разрывается от боли. Тогда он думал, что никогда не увидит, как бард резвится среди цветов; как собирает некоторые из них, чтобы украсить свои волосы и гриву Плотвы. Теперь же, когда Лютик с ним — это было именно то место, куда Геральт привел его. Лютик шумно выдохнул и чуть не свалился с седла, когда они вышли из леса к поляне. Это был поистине захватывающий вид для человека, который ценил красоту природы. Поляна была полна васильков, колокольчиков, герани и незабудок, и выглядела почти как сине-фиолетовое море. — О, Геральт… Это место просто удивительно, — сказал Лютик, спешиваясь. Он сделал несколько шагов в сторону от Геральта, а затем внезапно развернулся, нахмурившись. — Ты уверен, что это не какая-нибудь магическая ловушка или что-то в этом роде? Выглядит слишком прекрасно, чтобы быть правдой. — Мой медальон спокоен, и я был здесь раньше — все хорошо. Лицо Лютика просияло. — Правда? Вау. Это, наверное, самое красивое место, которое я когда-либо видел в своей жизни! Я должен написать… — Лютик резко останавливается; он сжимается, как струна, приподнимая плечи к ушам. Геральт поспешно вмешивается. — Мои волосы в последнее время какие-то тусклые. Думал, не захочешь ли ты их немного украсить? Лютик поворачивается к Геральту с сияющим удивлением на лице; до Лютика ведьмак видел подобное выражение лица только у детей. — Правда? Ты позволишь мне вплести цветы тебе в волосы? — Только в этот раз. Геральт едва закончил фразу, как Лютик уже бежал к самым большим цветам в его поле зрения. Геральт снял уздечку с Плотвы и прошептал ей на ухо: «То, что я делаю ради любви». Плотва ткнулась мордой в щеку ведьмака и последовала за Лютиком. Лютик сидел на корточках среди множества цветов, осторожно собирая самые красивые, когда Плотва мягко толкнула его в спину. Он вздрогнул, но когда понял, кто застал его врасплох и напугал — тут же рассмеялся. Так свободно и высоко, что Геральт судорожно вздохнул, схватившись за грудь, словно старик, у которого вот-вот случится сердечный приступ. Это был первый раз за очень долгое время, когда Геральт услышал такой смех Лютика. Лютик предложил Плотве несколько цветков, и та с большим удовольствием их съела. Геральт сидел на земле и наблюдал, как Лютик срывает некоторые цветы для себя и остальные — для Плотвы. Когда Лютик удовлетворился своим букетом — он подошел к Геральту, победоносно улыбаясь. — Я уж думал, что никогда не застану тот день, когда ты согласишься носить цветы в волосах. Геральт промычал в знак согласия, и Лютик принялся за работу. Геральт позволил нежному летнему ветру, поглаживающему его кожу, и прикосновению знакомых рук погрузить его в состояние медитации. Легкую, но все равно приятную и восстанавливающую силы. Когда Лютик закончил — волосы Геральта были заплетены в косу, украшенную фиолетовыми и синими цветами. — Ты красивее любой принцессы, — сказал Лютик, мечтательным взглядом обводя лицо Геральта. Если бы Геральт мог, он покраснел бы. — Заткнись, — проворчал он, и Лютик засмеялся; его смех вибрировал в груди Геральта, словно песня. Лютик чмокнул Геральта в щеку, а затем драматично плюхнулся на спину, глубоко вздыхая. — Ну же, приляг со мной, любовь моя, — сказал бард, и Геральт подчинился. Он протянул руку, и Лютик взял ее в свою. Его пальцы были теплыми и чувствовались на своем месте между пальцами Геральта. Они смотрели на ярко-голубое небо; небо, которое Лютик так часто представлял себе, когда был в заключении; небо, которое напоминало Геральту глаза Лютика, когда оно было безоблачным. В один момент Плотва подошла к ним и чуть не раздавила Геральта, плюхнувшись рядом с ним. Она понюхала цветы в волосах ведьмака и обдала его лицо своим лошадиным дыханием. Геральт усмехнулся и мягко оттолкнул ее морду от своего лица. Плотва фыркнула, но успокоилась, вытянув длинную шею на землю, чтобы вздремнуть. Лютик последовал ее примеру, и Геральт охранял сон своих любимых, пока не пришло время уходить. По дороге до дома люди смотрели на Геральта с таким замешательством на лицах, что Лютик с трудом сдерживал смех. Геральт подумал, что ему следует почаще позволять Лютику вплетать цветы в его волосы, если это делает его таким счастливым. Когда они добрались до конюшни — Геральт помог Лютику спешиться, и тот сразу же обнял ведьмака за шею, целуя его в уголок рта. — Спасибо огромное за сегодня. Я чудесно провел время. Геральт не смог скрыть улыбки. Это действительно был хороший день.×××
Хорошие дни обычно сменялись плохими. Геральт принял эту истину через какое-то время — помогло более строгое наставление от Трисс. Поэтому, когда с утра Лютик первым делом разрыдался, Геральт не запаниковал. Хотя его сердце болезненно сжималось каждый раз, когда он видел, как Лютик страдает — он старался этого не показывать. Он знал, что Лютик нуждается в нем, поэтому шел на помощь. Лютик одевался для предстоящего дня, завязывая шнурки на штанах. Или пытался это сделать. Он продолжал терпеть неудачу за неудачей, но пытался снова и снова; слезы разочарования катились по его щекам. Шнурки продолжали выскальзывать из его пальцев, и с каждым разом руки Лютика начинали дрожать немного сильнее, чем прежде. — Позволь помочь. — Нет! — Лютик, — спокойно сказал Геральт и обездвижил руки барда, взяв их в свои. Лютик не встретился с ним взглядом, упрямо уставившись в пол. — Я даже не могу завязать свои ебаные штаны. Мне должны были просто отрубить пальцы. Они все равно бесполезны. — Они не бесполезны, — ответил Геральт, поднося одну из рук Лютика к своему лицу. Ведьмак закрыл глаза и потерся щекой о ладонь барда. Острым слухом он уловил вздох Лютика. Геральт переместил его руку к своему рту и снова сказал: — Они не бесполезны. — Он обхватил два пальца Лютика губами, проталкивая их себе в рот и нежно посасывая. Геральт тихо заурчал, когда почувствовал запах возбуждения, исходящий от Лютика. Тот больше не плакал, просто смотрел на ведьмака широко раскрытыми глазами; глазами, которые начала застилать пелена похоти. — Они не бесполезны, — сказал Геральт, опускаясь на колени и запуская пальцы Лютика в свои волосы. Он снова заурчал, когда Лютик крепко сжал косу, которая оставалась нетронутой со вчерашнего дня. Геральт спустил штаны Лютика к его лодыжкам и замер, пока бард не подтолкнул его вперед, используя пальцы в волосах ведьмака, чтобы направить рот Геральта к своему члену. Геральт взял в рот всю длину, и Лютик выдохнул его имя; его голос был таким сладко-желающим. Геральт позволил Лютику задавать темп.