***
— А мы против! — строго возразил Генри Добсон – тот самый врач в возрасте, заслуживший почётное звание шкета. Мужчины шли по коридору по направлению к кабинету Хауса, который состоял из двух частей. Одна из них теперь была отведена команде «висунов». — Я поняла, я вам не нравлюсь, потому что могу быть слишком азартной, но… — Ты манипулятор, — перебил её Тауб. — Беспощадная стерва — точнее не скажешь, — злорадно хихикнул Арсений. С каждой секундой негодование девушки всё возрастало, грозя перерасти в возмущение: — Это игра! Можно играть ради удовольствия, просто по приколу, а можно — ради победы! А если вы хотите победить — вы хотите мою беспощадность. — Спасибо, но нет, спасибо, — слегка саркастично ответил ей Коул и зашёл в кабинет последним, закрыв дверь перед носом у Эмбер. Когда дверь закрылась, все присутствующие заметно расслабились. Эмбер действительно действовала на нервы. Её подход был близок и понятен Арсению, и она могла бы понравиться ему — он тоже был достаточно азартным. Однако, во-первых, в отличии от Эмбер, у Арсения присутствовала совесть, а во-вторых, сейчас Эмбер была опасным соперником, и подпускать её к себе не рискнул бы никто из команды. Хотя доля правды в её словах всё же присутствовала. Что же касается Хауса, то… — Для начала надо понять, что у него в голове, — начал Арсений, сев на стол, и принялся беспечно болтать ногами — скорее от раздражения, чем от весёлости. Вместе с этим он стал оглядывать кабинет, который был поделен на две части, разделенных стеклянными дверями. Та часть, в которой сейчас находились они, была просторной и светлой, в центре стоял стол со стеклянной столешницей, по стенам — стеллажи с книгами. И доска с маркером — ей явно пользовались при постановке диф-диагноза. Этот кабинет использовался как место обсуждения диагноза с командой. Вторая часть - личный кабинет Хауса - была за стеклянной дверью, и сейчас в нём находилась команда женщин. Эмбер среди них не было. Пока Арсений разглядывал кабинет, к нему обратился Шкет, с весьма задумчивым выражением лица: — Не думаю, что это что-то неврологическое. — Я не про пациента. Я про Хауса. Он, может, и чокнутый раздолбай, но не безответственный. Он не стал бы играть, не зная диагноза. — Как насчёт собаки? — Подал голос Коул. – Такие собаки-помощники всё берут пастью. Деньги, ключи… — Отлично! — Катнер схватил маркер и стал писать на доске. — …Я не это сказал. Арсений перевел взгляд с нахмуренного Коула на доску и усмехнулся. Чёрными буквами на ней красовалась надпись: «Низкий натрий». Коул выгнул бровь. — Думаешь, дело в натрии? — Нет, — ответил Катнер, продолжая писать не очень убедительные теории. — Пациент ездил в Таиланд две недели назад… — начал было Арсений, но его перебил Тауб, обратившийся к Катнеру с одобрительной улыбкой: — Пиши крупнее. — Это неправильно, — возмутился Коул. Катнер и Тауб переглянулись, глуповато ухмыляясь, и пожали плечами. Катнер продолжил писать — Арсений на это только закатил глаза, переведя взгляд на девушек. Не хотелось подставлять Тринадцатую. — Неправильно будет с их стороны подглядывать, — произнёс Катнер. — А если будут подглядывать — окажутся неправы. — Они не подглядывают, — перебил Арсений. — Тринадцатая куда-то уходит. — И вряд ли к Беспощадной Стерве, — добавил шкет. Арсений задумчиво проводил глазами Тринадцать, изящно спрыгнул со стола и пересел на стул, взяв чашку с почти остывшим чаем. Если Хаус начал игру, зная ответ, то дело несложное. Ответ должен быть на поверхности. Наиболее вероятный диагноз при имеющихся вводных данных — стронгилоидоз. В первую очередь, следовало бы дать таблетки от гельминтов, и только если они не подействуют — тогда собрать анализы, а не… — Предлагаю брать количеством, — громко предложил Катнер, сбив Арсения с мысли. — Нас пять, пациент один. Можно взять всевозможные анализы и… Арсений с громким стуком отставил чашку, перебив Катнера. — Смотри, — с обманчиво мягкой улыбкой начал он. — Давай на секунду представим, что моё предположение верно, и Хаус знает диагноз. — Ну? — Катнер сел напротив, сложив руки на груди и недовольно глядя на Арсения. — И что? Арсений положил на стол руки, сцепленные в замок, и опустил голову. Пару раз он кивнул — несколько неестественно, не переставая при этом натянуто улыбаться. Обычно вывести из себя Арсения было сложно, и даже, казалось бы, Хаус пока не смог, но и мальчики-солнышки могут быть токсичными сучками… — А то, — спокойно и холодно продолжил он, — что для постановки этого диагноза нет необходимости брать анализы. Катнер на это возмущенно вскинул голову. — Чего это? — Доктор Попов прав, — вступил в спор Шкет. — Хаус знает диагноз, хотя тестов он не делал. Мне кажется, не надо мудрить. Пациент был в Таиланде, там он мог подхватить круглых червей. — Спасибо, Генри, — устало улыбнулся мужчине Арсений, потирая глаза. — А может он нас хочет проверить. Как мы можем быть уверены, что он не брал анализы? — У нас тут… Как будто, — опять нарочито миролюбиво пролепетал Арсений, — каждая минута на счету. Тринадцать уже пошла к пациенту. Ставлю на то, что она даст ему таблетки от стронгилоидоза. Знаешь, может, нам не стоило бы терять время? — Почему ты так уверен в этом диагнозе? Мне всё-таки кажется… — Окей, делайте анализы, — Арсений сдался, недовольно поджав губы. — Я в лаборатории, жду биоматериалы. — Я тоже. Староват я для таскания пациентов до туалета. Я в семьдесят пятом спину потянул, — усмехнулся Генри. Остальные только пожали плечами и вышли из кабинета. Арсений раздражённо вздохнул, откидываясь на спинку стула. — Не дай Бог эти идиоты… И, не договорив, выдохнул, прикрывая глаза.***
В приёмном отделении скорой помощи было шумно и многолюдно. Эмбер быстро шла, лавируя перед людьми, высматривая в толпе одного конкретного человека. Ей нужна была помощь, и, если команда мужчин Эмбер к себе не берёт, ей нужно убедить их в своей полезности. При всей её любви к Тринадцать… Ладно, Тринадцать она терпеть не могла: та ходила вся такая загадочная, надеясь, очевидно, заинтриговать Хауса. А значит ей — Эмбер — надо быть ещё более… Впечатляющей. А значит, надо нагло нарушать правила. Кэмерон нашлась быстро. Она накладывала швы какому-то не очень презентабельному молодому человеку, который подозрительно смахивал на наркомана. Встав поодаль, Эмбер начала осматриваться, краем глаза наблюдая за врачом. На глаза попался контейнер для сбора мочи с батарейкой внутри. Озадаченно взяв в руки баночку, Эмбер обратилась к Кэмерон — та уже закончила и прошла мимо. — Зачем класть батарейку в контейнер для сбора мочи? — Затем, что её извлекли из кишечника, — невозмутимо ответила Кэмерон, даже не глядя на девушку. — Зачем кому-то её глотать? — Кто сказал, что её глотали? — Кэмерон слегка усмехнулась. Брови Эмбер поползли вверх. — Хорошо, что он не взял батарейку на девять вольт. — Кто сказал, что это был он? — Ложный посыл — отлично! Мозги закипают прямо как с ним… — И как и он — я ненавижу подлиз, — Кэмерон резко развернулась и без улыбки посмотрела на Эмбер. Та была заметно выше (хоть и не значительно) однако Кэмерон всё равно выглядела уверенно. — Хаус превратил лечение пациента в игру, — скорбным голосом сообщила Эмбер, даже слегка переигрывая. — Это опасно. Пациент может пострадать…. Или даже умереть. Кэмерон с секунду смотрела на Эмбер в немом напряжении, а затем выдохнула с лицом матери, которую уже в сотый раз вызывают к директору.***
Дежурить в клинике было невыносимо. Ты буквально становишься участковым на несколько мучительных часов. Насморк, венерические, беременность, старушки, а то и всё вместе могло ждать тебя в приёмной, и каждый пациент искренне считал свою болячку крайне важной и стоящей времени Хауса. Хаус ненавидел дежурить в клинике, но Кадди, как всегда, была непреклонна. Войдя в кабинет, Хаус присвистнул и вскинул брови. — Вау, а тебе не мешало бы побриться… На кушетке сидел молодой человек с ортопедическим воротником и гипсом на руке; на видимых участках тела виднелись тёмно-фиолетовые пятна сходящих гематом, а лицо действительно было покрыто недельной щетиной. Одним словом, выглядел парень так себе. — Ну, как я пошутил? — усмехнулся Хаус, однако в следующую же секунду усмешка сменилась удивлением, а затем неподдельным страхом. Парень, медленно встав с кушетки, шёл по направлению к Хаусу, держа в руке складной нож, открывшийся со звонким щелчком. — Воу! — опасливо воскликнул Хаус, отходя к двери, однако парень подошёл не к нему. С разбегу он воткнул нож в розетку, находящуюся в нескольких шагах от Хауса. Свет дрогнул, послышалось электрическое шипение и хрипы парня. Его тряхнуло пару раз, а затем отбросило от стены, и он без сознания упал на пол. — Интересно… — заторможено произнёс Хаус, нахмурившись и пару раз ткнув в молодого человека тростью. Свет в кабинете всё ещё мигал. Постаравшись как можно быстрее взять себя в руки, Хаус, не отрывая напряжённого взгляда от парня, открыл дверь и выкрикнул: — Команду реанимации сюда! Уже через несколько секунд в кабинет зашли две медсестры с дефибриллятором. — Это не я, — сквозь её не до конца сошедший испуг попытался сыронизировать Хаус. Получилось не очень. Спустя пару минут Хаус молча сидел в кабинете Кадди, задумчиво поджав губы и смотря куда-то мимо неё. Кабинет — обе его части — был занят, а к Уилсону идти не хотелось: диалог с ним неизбежно свёлся бы к обсуждению чувства вины и панике. Кадди в недоумении смотрела на Хауса. Она нетерпеливо мотнула головой, как бы торопя его с объяснениями, но Хаус лишь продолжал сидеть молча и смотря в пустоту. — Зачем пришёл? — наконец не выдержала женщина. — Оба моих кабинета заняты командами, — тут же ответил Хаус и полез рукой к вазочке со скрепками на столе Кадди. — Командами? — Это значит, что единственное место, где ты можешь кричать на меня — это тут. — У тебя коман.. ды? — Две. Решил сегодня потерпеть твои крики, потому что заметил твою блузку, а значит, пока кричишь, было бы на что отвлечься. Кадди возмущённо ударила Хауса по руке, отбирая скрепку: — Не смей превращать лечение пациента в соревнование! — Без соревнований мы были бы ещё одноклеточными. Ну, я пошёл. — Крики ещё не окончены. Что с пациентом? — Семь лучших умов выясняют это. И ещё три особенно… — но Кадди его перебила: — Ты бы не стал этого делать, если бы уже не знал ответ. — Ну нет, если я скажу тебе – ты скажешь им, и игра окончена. — Если ты знаешь, чем он болен — ты обязан лечить! — Ну тогда я даже не знаю, что бы это могло быть, — нарочито задумчиво поджал губы Хаус. Кадди раздраженно откинулась на спинку стула. — Зачем кому-то… добровольно… втыкать металлический предмет в розетку? — в этот раз по-настоящему задумчиво протянул мужчина. — Похоже, ответ всё ближе и ближе, — елейным голосом, полным сарказма, произнесла Кадди. — А что, если я прикрою вашу игру, м? — Я уволю их всех, найму сорок новых и начну всё с начала, — ехидно ответил Хаус, вставая со стула. — Ты же знаешь, что с пациентом… — В противном случае это было бы очень безответственно, не так ли? — уже в дверях кабинета произнес Хаус с напускной серьёзностью и вышел.***
Арсений недовольно сидел в лаборатории и рассматривал под микроскопом выданный ему биоматериал. Как выразился Катнер, Арсению «На правах самого обиженного» достался наименее мерзкий объект для исследования — волосы. Генри получил образец крови. Арсений всем своим видом стремился показать степень своего возмущения: он нарочито громко звенел предметными стёклышками, со стуком переставлял чашки Петри, даже если в этом не было необходимости. Одним словом – выглядел как… — Чё ты как баба обиженная, — беззлобно поддел его Катнер. …выглядел как обиженка. Арсений зло зыркнул на Катнера, но ничего не сказал. В этот момент в лабораторию вошла Эмбер. — Ну что, диагноз уже готов? — Выйди отсюда, — недовольно ответил Тауб. — Взяли анализ кала? — Откуда ты?.. — Поговорила с медсестрой. Гениально, правда? Давайте я подскажу вам изящный ход, который понравится Хаусу — мне подсказала его бывшая ученица, — а вы возьмёте меня в команду? — В любом случае — ты опоздала, диагноз готов, — хмуро ответил Катнер, доставая пробирку из центрифуги. Арсений вновь поднял на него взгляд, полный возмущения, а затем ехидно сказал: — Он врёт. Просто хочет, чтобы ты ушла, — и с наслаждением стал наблюдать за тем, как растерянность на лице Катнера начала сменяться недовольством, а затем смущением. — А вдруг ты двойной шпион? — сощурившись, спросил Тауб. — Разведаешь, что мы тут делаем, и перескажешь девушкам. — Тут нечего разведывать, — со снисходительным злорадством ответила Эмбер. — Хотите знать, почему я хочу в вашу команду? Потому что вы идиоты. Мужчины возмущённо переглянулись. Арсений лишь насмешливо фыркнул, склонный сейчас согласиться со словами Эмбер. — Выведу девушек из игры, и Хаус меня наймёт. Как и двух других из вас. Тауб хмыкнул и развернулся лицом к коллегам. — Я за, — самодовольно сказал Арсений и победно улыбнулся Катнеру. Остальные лишь слегка кивнули: кто-то недовольно поджав губы, кто-то с вызовом; Генри, кажется, был приятно удивлён. Катнер лишь пожал плечами, хмуро уставившись в микроскоп. Тауб со снисходительной улыбкой развернулся к Эмбер. — Итак… Что за изящный ход?***
— Если хочешь себя убить… Почему именно электричество? Любой вопрос, на который Хаус не знает ответ, неизбежно приводит того к Уилсону. И вот сейчас он сидит в столовой напротив друга, складывая и раскладывая почерневший нож неудавшегося суицидника. — Можно застрелиться. Или спрыгнуть с крыши… — Мне, кстати, понравилась идея с командой… — перебил того Уилсон. — …или задушиться у Кадди между грудей, — съязвил Хаус, поднимая взгляд.. — …командная работа, сотрудничество, работа на общее благо… — … возможно, это была лишь демонстрация, а не попытка самоубийства… Хаус не слушал Уилсона, а тот не терял надежды перевести тему на более актуальную и менее пространную. — Забавно, ведь Карл у Клары не крал кораллы, как выяснилось, — с притворной задумчивостью медленно проговорил Уилсон, глядя в потолок. — … но кто же поджарит внутренности только ради того, чтобы привлечь внимание? — Иди его спроси, — снисходительно ответил Уилсон, вставая из-за стола, вызвав у Хауса возмущённый взгляд. — Это было бы читерством!***
К пациенту вместе с Эмбер пошёл Арсений. Остальных она раздражала; даже шкет предпочитал держать дистанцию и с добродушной улыбкой сказал, что уступит юному поколению. — Это называется ксенодиагностика. Дадим жукам вас укусить и исследуем их кал на паразитов, — Эмбер с довольным видом выложила план пациенту, держа в руках банку с жуками. — Почему бы не исследовать сразу мой кал? — Потому что вы уже час пьете магнезию, а результатов никаких, — вежливо улыбнулся Арсений. Эмбер приложила банку открытым горлышком к руке пациента, а тот, сделав очередной глоток бледной жидкости, стал едва заметно покашливать. Девушка на это внимание не обращала, а вот взгляд Арсения стал напряжённым и настороженным. — Анализ испражнений жуков даже точнее ваших. Стог меньше, иголку легче найти. Пациент начал кашлять сильнее, по палате разнёсся встревоженный лай собаки-поводыря. — Вы в порядке? — обеспокоенно спросил Арсений. А после бросился к пациенту, осознавая, что тот очевидно не в порядке. — Убери жуков! — крикнул он Эмбер. — Но я ещё не закончила! — Он подавился! — Арсений слегка оттолкнул Эмбер, чтобы подойти ближе. Теперь его лицо было максимально сосредоточенно. Чёткими отработанными движениями Арсений вставил трубку в гортань пациенту, присоединив к ней мешок для ручной ИВЛ, а затем размеренно начал сдавливать его руками, перекачивая кислород в лёгкие. Когда Арсений с успехом закончил интубацию, он посмотрел на невозмутимую Эмбер с такой усталостью, граничащей с отчаянием, что та даже слегка подрастеряла свою уверенность. Но оба быстро взяли себя в руки. — …Кто пойдёт докладывать Хаусу? — поинтересовался Арсений уже после того, как они вышли из палаты, а пациент был передан в надёжные руки медсестры. — Ты его любимчик, ты и иди, — невозмутимо ответила Эмбер. Они шли по коридору к лифту. Кому-то надо было подняться к Хаусу, а второй был бы свободен — рабочий день кончился, можно по домам. — Ты смеёшься? В каком месте я его любимчик? — недоуменно усмехнулся Арсений, опустив в глаза в пол и едва улыбнулся, сам того не замечая. Эмбер закатила глаза и, резко остановившись, повернулась лицом к Арсению. — Это сарказм. Но иди всё равно ты. А затем она просто развернулась и быстрым шагом начала спускаться по лестнице. Арсений недовольно выдохнул, стараясь скрыть разочарование. Мысль о том, что он мог бы быть любимчиком Хауса оказалась неожиданно приятнее, чем могла бы быть. Ну, то есть, кому не хочется быть любимчиком начальника, но всё-таки… Арсений тряхнул головой, отгоняя мысль. Кабинет Хауса был погружен в полумрак, как и весь коридор. Больница постепенно пустела, и Арсений мог с уверенностью сказать, что на всём этаже осталось только два человека — он и Хаус. Ну, может, ещё уборщики. Хаус сидел спиной к двери и крутил в руках трость, очевидно, задумавшись. — Итак, что же такого могло произойти с бедным пациентом, что понадобилось срочно докладывать об этом мне… — Начал говорить Хаус, заставив Арсения вздрогнуть от неожиданности, и развернулся, оглядев парня с ног до головы. — …Попов. — Пациент подавился, — неуверенно пробормотал Арсений, глядя куда-то в сторону. — Ты пришел ко мне после окончания рабочего дня, чтобы сообщить о том, что пациент… подавился? — ехидно, с долей удивления, переспросил Хаус. — Я думаю, это мышечная атрофия прогрессирует, однако, если я не прав, это может быть новым симптомом… — И ты решил обсудить это со мной до того, как начнётся общее обсуждение? – Хаус с одобрительным прищуром разглядывал Арсения. — Почему ты решил так внезапно сбежать из России? — Пациенту стало хуже, а вы хотите поговорить обо мне? — в голосе Арсения прорезалось раздражение. Хаус усмехнулся и кивнул на него. Не ему, а именно на него. — Пациента будем обсуждать завтра со всеми, будет нечестно, если я дам тебе фору. Ординатуру ты заново не проходил, значит, решение было спонтанным, — Хаус с заинтересованным прищуром и лёгкой улыбкой продолжал рассматривать Арсения, явно этим смущая. — Сбежал от кого-то? — Нет! — слишком резко ответил Арсений, а сам подумал — а может, правда сбежал? От чувства вины за то, что не смог быть хорошим парнем? От редко возникающей, но не менее неизбежной неловкости? От отсутствия перспектив? Да. Арсений сбежал исключительно от отсутствия перспектив. А Хаус беззлобно ухмыльнулся. — Почему пришёл именно в эту больницу? — с плохо скрываемым любопытством продолжал допытываться Хаус. Арсений напрягся. С одной стороны, он оказался здесь благодаря связям, и афишировать это не хотелось. С другой стороны, он компетентный врач, получше многих, принятых не по блату — стыдиться нечего. И всё же… — Ну, здесь была открыта вакансия, я прислал резюме… — Да, но в другие больницы ты резюме не отправлял. — Откуда вы… — Тебе ли не знать, как тесен врачебный мир, — хитро ухмыльнулся Хаус. — Как тебя зовут? Вопрос поставил Арсения в тупик. Хаус не знает… его имени? Которое написано буквально на первой же строчке в резюме и дублируется ещё с десяток раз? Хотя, если подумать, ничего удивительного: Арсений практически уверен в том, что ни одно из предложенных резюме Хаус не читал. Но не знать имени? — Вы знаете мою фамилию, а имя — нет? Проблемы с памятью и характером могут быть вызваны каким-нибудь паразитом в голове. Хотя, судя по всему, паразит здесь Вы. Мое имя указано в резюме, — негодование Арсения было готово достигнуть своего апогея, а Хаус лишь сидел с невозмутимым видом… и даже казался вполне довольным. Вероятно, тем, что развёл Арсения на эмоции. — Ты не похож на избалованного богатенького Буратино, — продолжал мужчина, пропустив мимо ушей тираду Арсения. — Значит, скорее всего, учился своими силами, и место в университете родители не проплачивали. Однако жизнь в Америке… — Вы считаете меня некомпетентным врачом? Тогда увольте! — Не выдержал Арсений. — А если нет — тогда какая Вам разница, где и как я учился? Хаус довольно усмехнулся, откинувшись на спинку стула. — Будет жаль, если твоя команда облажается, и мне придётся тебя уволить, — нарочито скорбно произнес Хаус, поджав губы. Однако весёлость из его голоса всё же куда-то пропала. Хаус подумал, что действительно не хотел бы увольнять Попова — и сам удивился этой мысли. Он не хотел видеть Попова рядом с собой. Нет, не так — он не хотел видеть в нём напоминание о прошлом. Однако, отделив однажды образ Попова от своих ассоциаций, Хаус не мог отделаться от мысли, что увидел настоящего Попова. А понять этого «настоящего Попова» не получалось. И не хотелось думать, что такой возможности больше не будет, но… Мужчины уже облажались.***
Наскоро переодевшись, Арсений выскочил на улицу и шумно втянул спёртый воздух, не успевший ещё остыть. Сегодня дождя не было, поэтому дышалось труднее. А может, это из-за того, что нервы у Арсения не железные, и сегодня его окружали исключительно либо придурки, либо суки. Спустя несколько минут желание убивать притихло, и Арсений сел на ту самую единственную лавочку у входа, закуривая. Нет, всё-таки он хотел быть особенным. Мысль о том, что Хаус вчера говорил с ним по-человечески, а не как мудак приятно почесывала эго Арсения. Он сделал очередную затяжку, чувствуя, как напряжение постепенно спадает. Вот так и вырабатывается зависимость. Однако блаженство длилось недолго. — Тебе что, домой совсем не надо? Арсений посмотрел на вышедшего из больницы Хауса исподлобья, кажется, готовый в него чем-нибудь кинуть. Было бы только чем. — Вы у нас, как будто бы, Шерлок Холмс, — как можно спокойнее постарался произнести Арсений, откинувшись на спинку лавочки. — Вот и ответьте сами на свой вопрос. — Значит, снимаешь квартиру, а не комнату… Или сосед водит подружек каждый вечер? — гаденько ухмыльнулся Хаус. — Я всё ещё не намерен отвечать на Ваши вопросы, — усмехнулся Арсений, чувствуя, как раздражение постепенно отступает. И, почему-то, становится спокойно. — Ты знаешь, что твои не-ответы говорят о тебе больше, чем ответы? — Нет. На то они и ответы. — Я же всё равно посмотрю твоё имя в резюме. Арсений пожал плечами. — Смотрите. — Далеко живешь? — Вас так заботят условия, в которых я тут живу? — усмехнулся Арсений, смотря снизу вверх на Хауса. Хаус окинул ответным, внимательным взглядом. Белые джинсы и ярко-жёлтая блузка с какой-то надписью явно на русском — Хаус не вчитывался — буквально светилась на фоне тёмной улицы. Попов выглядел очень изящно, и Хаус начинал видеть явные отличия между ним и тем парнем из прошлого. Тот был тощий как смерть – таким его запомнил Хаус, а Попов имел здоровое, подтянутое тело. И выглядел как педик. Хаус тяжело выдохнул и отвернулся. Недалеко от входа в больницу зашуршало шинами и затем остановилось такси. — Хочу понять, насколько Буратино богатенький. — Достаточно богатенький, чтобы вызвать такси до дома, — победно улыбнулся Арсений, вставая с лавочки и, не оборачиваясь, направился к машине. Кто бы знал, каких моральных усилий ему стоило не оборачиваться. Хаус растерянно проводил его глазами, недовольно поджав губы, и двинулся к своей машине только когда такси скрылось из виду. Арсений подумал, что он всё-таки особенный. Хаус подумал, что даст команде мужчин ещё один шанс.