Физалис

      Арсений честно планировал вернуться как можно скорее, но Позов пообещал приехать, как только «проходимость дорог в вашем Залупинске станет хотя бы процентов шестьдесят». Поэтому «скорейшее возвращение» очень быстро превратилось в «хотя бы в запой не уйти».       Вообще, у Арсения нет проблем с алкоголем. И, несмотря на напрашивающуюся шутку, без алкоголя у Арсения тоже проблем нет. Точнее, проблемы Арсения никак не связаны с алкоголем.       С Хаусом они больше не созванивались. Почему? Арсений боялся. И хотя понимал, что сейчас «его очередь», как бы по-детски это не звучало, всё никак не мог собраться и позвонить. Несложно было догадаться, что Хаус не звонил примерно по той же причине. А ещё у него гордость. И Арсений его понимал.       Он периодически возвращался к мысли о том, что ему всё ещё ничего не мешает переспать с Шастом, но тот данный вопрос больше не поднимал, а Арсений скорее зароет себя в загонах, чем начнёт решать проблему. По крайней мере, в данном конкретном случае. Да и не хотелось, если честно.       В данном конкретном случае единственное, что Арсений считал своим долгом — это сагитировать Антона переехать. Не то чтобы Арсений так полюбил Америку, что теперь задался целью перевезти туда всё своё окружение, но Шастун так сокрушался по поводу бесполезности своего образования…       Поэтому приезд Поза оказался как нельзя кстати: три человека — это уже почти шумная компания, а в шумных компаниях у Арсения не оставалось внимания для рефлексии. Фильмы и сериалы, горы пиццы и чипсов, реки пива и ручейки чего-то покрепче.       Когда дело доходило до «чего-то покрепче», Арсений вспоминал об обещании, данном самому себе — привезти Хаусу водки в качестве сувенира.       В итоге он дотянул до последнего и купил её только в «Дьюти-фри».       И через сутки вышел на работу. Как оказалось, очень вовремя.

***

      — Он НЕ болен!       Хауса сложившаяся ситуация раздражала. Хотя в последнее время его много что раздражало. Почему-то.       — Доктора Райли рвёт, — с терпением многодетной матери говорила Кадди. — Он совершенно точно не может вести лекции.       — Ты была свидетелем его блевания, или просто веришь ему на слово? — Ещё немного, и Хауса тоже стошнит. Собственным ядом. — А я, кажется, простуду подхватил. Можно мне больничный на пару дней?       — Доктор Райли не был замечен во лжи, — снисходительно улыбнулась Кадди. Почему у всех вокруг такое хорошее настроение сегодня?       Связано ли это как-то с тем, что сегодня на работу выходит Попов? Нервозность Хауса точно связана, и он хотя бы имеет смелость признаться себе в этом.       — Ты говорила, это уже пятый раз за год, когда он пропускает свои же лекции! Он либо умирает, либо лжёт.       — Я спишу тебе два часа в клинике.       — Хорошо, — фыркнул Хаус. — Скажу сделать это Кэмерон. Она любит вдохновлять вдохновлённых.       — Она даже не работает на тебя! — не слишком искренне возмутилась Кадди. — Нет, ты сделаешь это сам.       — Да почему всегда я?!       Было непонятно, как в одном человеке может уместиться столько негодования.       — Потому что мир ненавидит тебя! — а она ещё и издевается. — Или — потому что это лекция по диагностике! Выбери тот вариант, который больше нравится твоему нарциссизму.       Хаус завис на секунду, будто обдумывая.       — Я не собираюсь это делать.       И, развернувшись, пошёл к выходу, ожидая дальнейших попыток Кадди убедить его принять участие в этом беспределе. Но никаких попыток не последовало, и уже выйдя из кабинета, Хаус замер. И, резко развернувшись, вошёл обратно.       Кадди активно делала вид, что занялась своими делами.       — Предполагалось, что ты меня остановишь, — ехидно бросил Хаус. — Где повторные переговоры?       — Предполагалось, что ты продолжишь уходить, — в тон ему ответила Кадди, махнув рукой на дверь. — Кажется, мы оба облажались. Давай. Сделаем всё заново.       И, подперев голову рукой, выжидающе уставилась на Хауса. Тот опустил голову, задумчиво покусывая губу.       — Проведу лекцию, если скинешь четыре часа клиники.       — Два, — елейным голосом поправила его Кадди. — Ты скорее на протяжении двух часов будешь слушать себя, чем пациентов, — Хаус недовольно фыркнул. А Кадди ещё более елейно добавила: — Лекция начинается через двадцать минут.       И Хаус моментально вышел из кабинета.

***

      На работу Арсений опоздал почти сознательно. Он точно знал, что вовремя Хаус не приходит, так зачем сидеть без дела полчаса, когда эти лишние полчаса можно доспать. Тем более, что он почти с дороги.       Когда он вошёл в кабинет, Хауса там действительно не было. Зато были не очень довольные Эмбер, Катнер и Тринадцать. Те при виде улыбающегося Арсения приободрились.       — Арс, как ты себя чувствуешь? — первой спросила Эмбер, улыбаясь вполне даже искренне, и у Арсения опять возник вопрос, откуда у неё в голове эта форма его имени.       — Замечательно, — улыбнулся он ещё шире и сел за дальний край стола. — А где Хаус?       — Его вызвала Кадди, — недовольно буркнул Катнер. — Он через десять минут начинает читать лекцию. А нас послал в клинику.       — Я с ним в это не играю, — спокойно возразила Тринадцать, на что Эмбер только фыркнула с лёгким раздражением.       — Он последние несколько дней весь нервный ходит. Он тебя съест.       — Ага, он держит нас здесь только затем, чтобы потом съесть, — в тон ей ответила Тринадцать.       — И чтобы мы в клинике за него отдувались, — снова вставил Катнер, раздражённо насупившись.       Арсения эта сцена начала невероятно забавлять, поэтому он не придумал ничего умнее, чем добавить с мученическим выражением лица:       — И чтобы в попу нас трахать…       Было очень тяжело не рассмеяться, глядя на недоумённые лица коллег, но шутку надо было добить с серьёзным лицом, иначе зачем оно всё.       — Что, я один такой? Вообще-то, я даже польщён, — и, приложив ладонь к сердцу, закрыл глаза и вроде как смиренно опустил голову, на самом деле пряча глупую улыбку.       Эмбер с опаской покосилась на него.       — Вы же не…       Вот теперь Арсений рассмеялся. Хотя, если подумать, ничего смешного — они же не.       — Боже, нет!       — Придурок, — фыркнул Катнер. Эмбер закатила глаза, а Тринадцать снисходительно улыбнулась. — Ты тоже собрался саботировать дежурство в клинике?       — Ну, это не входит в мои прямые рабочие обязанности…       — Нам за это не доплатят, — скучающим тоном протянула Эмбер, глядя в потолок.       Арсений посмотрел на неё, задумчиво постукивая пальцами по столу.       — Ты тоже не идёшь?       — Я похожа на дуру?       На это Катнер обиженно надул губы.       — Мне одному за всех отдуваться?       Эмбер равнодушно пожала плечами и, невозмутимо тряхнув волосами, встала.       — Я домой. Тем более, у меня вечером планы.       Арсений хитро улыбнулся. Он не знал, кто, кроме него, из команды осведомлён о личной жизни Беспощадной Стервы, но служебные романы он воспринимал исключительно романтизировано. В конце концов, он любовно пересматривал тот фильм каждый год.       Как иронично.       — Свидание? — он всё же беззлобно поддел Эмбер. Та зло стрельнула глазами, но из кабинета вышла молча.       — А я пойду на лекцию Хауса, — спокойно сообщила Тринадцать и тоже встала под возмущённое пыхтение Катнера.       Арсений в нерешительности потёр ладони о джинсы. Надо сказать, что встретиться с Хаусом он всё ещё боялся. Он чувствовал себя жалким.       Но постепенно спокойствие Тринадцать передалось и ему, поэтому он поднялся следом за девушкой и с чистой совестью направился в аудиторию, в которой когда-то всё и началось.

***

      Хаус с хмурым видом сидел на столе перед студентами и постукивал тростью об пол. Изначально он планировал рассказать публике два схожих кейса, но, заметив на заднем ряду Попова, решил добавить ещё один. Он просто… Просто хотел рассказать.       — Три парня пришли в поликлинику. С жалобами на боль в ноге. Что с ними?       Один из студентов на первом ряду тут же вскинул руку. Хаус хитро усмехнулся.       — Ты мне не понравишься, не так ли?       Парень обиженным не выглядел, лишь отзеркалил улыбку Хауса. Хаус же был готов взять свои слова назад.       — Самая распространённая причина болей в ноге — растяжение. Тепло и покой для повреждённых мышц.       Хаус задумчиво покивал, качнув тростью. Если честно, сейчас его несильно волновало, что ответят студенты. Но думать о том, что мог бы ответить Попов, если бы не опасался привлечь внимание, — а Хаус его понимает! — совершенно не хотелось. Он здесь не за этим.       — Статистически, ты прав. Супер. По моему опыту, больше половины случаев боли в ноге связаны с опорно-двигательным аппаратом, зачастую из-за чрезмерной нагрузки. Двенадцать процентов — это варикоз вен, вызванный беременностью, — Хаус говорил спокойно и размеренно, чуть более бодрым тоном, чем среднестатистический лектор. — Большая часть из оставшихся — автомобильные аварии. Я сказал, что к нам пришли три человека. Это шесть ног. Что мы имеем — три ноги болят от бега, две из-за ДТП и одна нога беременна.       На секунду повисло молчание — сбитые с толку студенты прогружались. А Хаус прикладывал все усилия к тому, чтобы не смотреть в сторону последнего ряда, на котором кто-то (Хаус моментально определил, кто) насмешливо фыркнул. С каких пор Хаус начал узнавать это фырканье?       Потом в аудитории послышались лёгкие смешки нескольких студентов. На третьем ряду активизировалась китаяночка.       — Что они делали, когда заболела нога?       Хаус с обманчивой беспечностью пожал плечами.       — Понятия не имею.       — Вы не спросили? — удивился парень слева от неё. — Не собрали анамнез?       — Собрал. Но всё это только с их слов, — невозмутимо ответил Хаус. — Итак, пациент А. Фермер. Сказал, что он чинил забор. Свело лодыжку, потерял равновесие. Пациент Б. Волейболист. Тренер решил, это растяжение. Пациент В у нас — Кармен Электра, игравшая в гольф.       Попов с последнего ряда, кажется, хихикнул в кулак, а парень, сидевший перед Хаусом, восторженно присвистнул, и Хаус постарался сосредоточится на нём.       — Вы лечили красотку из «Спасателей Малибу?» — спросил тот.       — Актрису из «Спасателей Малибу»! — с видом оскорблённой невинности поправил его Хаус. — И нет. Я скрываю личность каждого из пациентов, и я устал использовать для этого мужчин средних лет. Кармен, на мой взгляд, приятная альтернатива. Итак! Через два часа одного из пациентов выкинут из больницы, потому что тот симулировал боль ради получения наркотиков, а ещё один окажется на грани смерти. Есть предположения, кто есть кто?

***

      Поначалу будто бы показательное игнорирование со стороны Хауса было даже оскорбительным. Но Арсений пришёл к выводу, что тот — вы только подумайте! — тоже может бояться.       Арсений боится привязываться к людям, что уж говорить о Хаусе. Чёрт его знает, может, Уилсон прав, и тот в самом деле… эмоционально вовлечён. Арсений не хочет много на себя брать и давать себе ложные надежды, но… С Хаусом надо было бы поговорить.       А лекцию тот читал превосходно. Спустя какое-то время, когда самолюбование Хауса отошло на второй план (хотя и не пропало полностью), Арсений начал слушать не его, а то, что он говорит. На первый взгляд, все три пациента были с абсолютно пустяковыми жалобами, но.       Но кое-что не давало покоя, что-то на подкорке всё шептало о чём-то важном.       Три человека, и у всех болит… нога.       Сублимирует ли Хаус, или это просто… совпадение? Нет, не так. Сознательно ли Хаус сублимирует, или его бессознательное его наебало?       А возможно, Арсений придаёт слишком большое значение какой-то лекции. Студенты вон, кажется, не придают. Или они просто поголовно идиоты.       Арсений, прекращай, ты становишься похож на Хауса.       И вот напряжённый момент: у первого пациента аллергическая реакция на противоядие от гремучей змеи, которую нашли его бывшие сотрудники на ферме, Кэмерон хватается за дефибриллятор, и…       — Почему бы нам не сделать перерыв? — Хаус обводит аудиторию нервным взглядом, недолго смотрит на Тринадцать, которая сидит через место от Арсения, и, не посмотрев на него самого, выходит из аудитории самым быстрым шагом, на который только способен.       На взгляд Арсения, избегание со стороны Хауса весьма очевидно. А Арсений, может, и хотел бы поговорить, но если Хаус уже начал избегать — должно произойти чудо, чтобы он согласился на разговор.       — Он пошёл к Уилсону, — вырвала Арсения из размышлений Тринадцать.       Тот пару раз кивнул и прикрыл глаза, запрокидывая голову. Студенты постепенно покидали аудиторию, поэтому в целом можно было расслабиться. А Тринадцать продолжила.       — Мне кажется, что он тебя избегает.       Тебе не кажется.       — С чего ты взяла?       Арсений медленно повернул на неё голову, щурясь от яркого света ламп.       — Он за сорок минут на тебя посмотрел только один раз.       — И что?       Тринадцать пожала плечами.       — Между вами точно ничего нет? — немного нахмурившись, спросила она. Арсений поджал губы, стараясь скрыть разочарование в голосе, и сухо ответил:       — Нет.       Наверное, за всё время их с Тринадцать общения, это первый раз, когда между ними так отчётливо ощущается напряжённая тишина. И неловкость. Арсений сглотнул.       — Так заметно?       Тринадцать слабо улыбнулась, и снисходительно посмотрела на него.       — Видел бы ты его, когда ты в коме лежал.       А Арсений ведь так и не расспросил Антона об этом. Значит, Хаус всё-таки волновался за него… А ведь он даже сам сказал — волновался.       — Не видел.       Тринадцать усмехнулась.       — Ну, очевидно, да.       — А что он?       — Он так не нервничал, даже когда Старк умер.       Ну вот. Получается, он действительно волновался…       Боже, Арсений, какой же ты придурок.       Наверное, что-то такое отобразилось на лице Арсения, потому что Тринадцать плавно поднялась со своего места и пересела на соседний с ним стул.       — Мне кажется, вам надо поговорить.       Арсений невесело усмехнулся.       — Может, и надо, но только вряд ли он горит желанием это делать…       — С чего ты взял?       — Сама же заметила, что он меня избегает!       — Это не значит, что он не хочет поговорить!       — Ебать логика, — хмуро прошептал Арсений, ловя недовольный взгляд девушки и, в общем-то, внутренне соглашаясь.       — Хотя бы попытайся, ну. Вы оба как дети.       Арсений тяжело вздохнул. И с этим тоже попробуй не согласись.