Я всегда буду рядом

      Гроза длилась уже второй день подряд. Яркие вспышки молний на ночном небе, оглушающий гром и свист ветра за окном все больше и больше пугали мальчишку. Он забился в угол своей огромной кровати, обнимая обеими руками одеяло. Родители снова уехали куда-то на очередную важную аудиенцию, а бабушка в это время вела все королевские дела в поместье. Так что Рудольф был предоставлен сейчас только себе, грозе за окном и тьме своей же комнаты. Очередной раскат грома заставил его скукожиться и накрыться одеялом с головой, чтобы хоть как-то защититься от этой бури.       — Тод, ты где? Мне страшно. Пожалуйста, приди, — сквозь слезы и всхлипывания звал того кронпринц. В такие моменты он хотел видеть рядом с собой только одного человека — своего единственного друга, который никогда прежде не бросал его. Но сейчас тот где-то запропастился. Раньше он всегда приходил по первому зову Рудольфа, но не сегодня. Уже прошло немало времени с момента как мальчишка впервые за этот вечер позвал его, но все было тщетно.       Время близилось к полуночи. Огромные часы, что стояли возле гардероба, показывали без пяти двенадцать, а желания спать в очаровательных голубых глазах мальчика так и не прибавилось. Ведь как можно спать, когда за окном ветер гнет и ломает ветки деревьев, а гром и молния еле успевают сменять друг друга.       — Привет, мой дорогой, ты скучал? — вдруг раздалось у Рудольфа за спиной и на плечи нежно опустились чьи-то руки. Мальчик вздрогнул от неожиданных прикосновений и проникновенного шепота. Он обернулся и увидел Тода — все такой же опрятный, в своем черном костюме, все та же мягкая улыбка и добрые глаза, все те же белые перчатки на руках.       — Тод, это ты! — воскликнул кронпринц, сразу вскакивая с места и прыгая тому на шею, крепко обнимая. Не ожидав такого напора, мужчина чуть пошатнулся с ценной ношей на руках. Боясь упасть, он сел в глубокое кресло, что стояло немного сбоку от окна. Усадив мальчишку к себе на колени, Тод осторожно убрал прядку волос с его лица и сильнее прижал хрупкое еще дрожащее тело к себе. Не в силах сдерживать свои чувства, Рудольф отпрянул от мужчины, вглядываясь тому в серые глаза и тихо спросил:       — Почему ты не пришел сразу? Мне было так страшно и одиноко. Я думал, что ты больше не придешь, — начал было всхлипывать он, но его сразу же перебил нежный голос.       — Прости, малыш, что задержался. У меня были важные дела, которое не могли ждать. Я просто не мог прийти раньше. Но как ты мог подумать, что я тебя брошу? Никогда, слышишь, никогда такого не будет. Я ведь обещал, что всегда буду рядом, — Тод снова прижал мальчика к себе, обнимая своими руками, закрывая от сильной грозы и от всего мира, будто щитом.       — У меня кое-что есть для тебя, — интригующе хитро произнес Тод.       Глаза ребенка наполнились недопониманием и удивлением, а сам он резво ожил и напрягся. Мужчина приподнял полы фрака, и вытащил из внутреннего кармана мягкую игрушку, которая в обычной жизни никогда бы не уместилась в маленький карман и уж точно не могла бы остаться не замеченной, но Рудольфу было все равно. На него смотрели большие серые глаза черного котенка с белыми лапками, который точь-в-точь походил на хозяина.       — Это тебе в качестве извинений. Надеюсь, что теперь тебе будет не так одиноко, когда меня нет рядом, — тихо проговорил мужчина, передавая игрушку принцу.       Реакция мальчика была неоднозначной, непонятной для Тода. На его еще детском лице за доли секунд сменились все эмоции, что были только возможны. От растерянности, удивления, с нотками страха перед непогодой, до благосклонной невинной радости. В конце он просто поднял благодарный взгляд на своего друга, а в уголках глаз заблестели маленькие слезинки, готовые в любую секунду скатиться по щеке.       — С-спасибо, — нежный голосок дрожал. — Мне никто еще не дарил игрушек. Бабушка говорит, что они мне ни к чему, что я должен быть сильным и строгим, только тогда я вырасту и смогу стать императором, как папа, — он крепко обнял мужчину, прижимаясь как можно ближе, вдыхая его легкий запах духов. Ветивер с тонкими нотками корицы и еле уловимым ароматом апельсина действовали на Рудольфа как снотворное, так что он, уткнувшись в сильную грудь, быстро уснул, не выпуская из рук свою первую игрушку, позволяя себе быть тем, кем он есть на самом деле, ощутить то тепло и заботу, которая так нужна любому ребенку.