Я всегда буду рядом

      Комната Рудольфа была все такой же темной, мрачной, холодной, даже пугающей, как и всегда поздно вечером. А сам ее хозяин уже довольно долго нервно ходил из одного угла в другой. В его голове бушевала буря эмоций, состоящая из гнева, разочарования, обиды и одиночества. Именно в такие моменты ему, пусть уже не маленькому мальчику, больше всего была нужна поддержка Тода. Но Рудольф не видел его уже пару недель, от чего чувствовал себя одиноким и брошенным.       Он давно смирился с тем, что мать слишком занята собой, а отец — управлением империей. Смирился и с правилами строгой бабушки Софи, которая большую часть времени занималась воспитанием своего уже взрослого сына- императора и подрастающего Рудольфа. Но сегодня он впервые решился дать отпор этой властной женщине, а поскольку такое поведение считалось непозволительным, оказался запертым в своей комнате в наказание.       Монотонные шаги, легкий скрип пола, собственные мысли, растущая обида и злость сводили парня с ума. Не выдержав такого напряжения, Рудольфа накрыла волна эмоций, с которой он был уже не в силах справиться сам. Он лег на кровать, уткнулся носом в подушку и только периодическое всхлипывание казалось едва уловимым в гробовой тишине комнаты.       — Что я слышу? Неужели мой маленький мальчик плачет? — нежный и так хорошо знакомый голос послышался из темноты. Принц поднялся с кровати и стал жадно искать источник звука. Тод вышел из мрака дальнего угла комнаты, будто был тут все это время, видел и слышал все, что происходило в этих стенах.       Мужчина приближался к парню, его руки были слегка отведены в сторону, ведь он ждал, что принц побежит к нему и подарит крепкие объятия, как это было во все те дни, когда Рудольф безумно и преданно ждал своего единственного друга. Но этого не произошло. Вместо этого, парень повернулся спиной, сложил руки на груди так, будто обнимает сам себя и тихо пробормотал:       — Я уже не маленький…       Тод был слегка обескуражен, не такой реакции он ожидал на свой приход. Но ему пришлось быстро успокоится и взять себя в руки. Мужчина аккуратно подошел сзади, сел на край кровати и, стараясь не прикасаться к парню, тихо и с сочувствием проговорил:       — Ну же, мой хороший, расскажи, что тебя так тревожит.       Рудольф был не в силах сопротивляться этому любимому нежному голосу. Когда он слышал его, то вмиг отступали все негативные эмоции, оставляя только ощущение спокойствия и безопасности. Парень обернулся, уткнулся носом в сильную грудь своего друга и крепко сжал его в объятьях. Тоду оставалось только принять такое поведение принца и нежно гладить его по головке.       Когда Рудольф слегка ослабил хватку, мужчина снял свои белые перчатки и нежно провел пальцами по шее парня, стягивая туго затянутый на ней бантик и расстегивая верхние пуговицы рубашки, обнажая грудь. Тод никогда не снимал перчатки будучи с принцем раньше, не касался его тела голыми руками, но почему-то сейчас он решил нарушить это правило.       Парень жадно вдохнул и отстранился от Тода, сев на край кровати. В его глазах читалось непонимание. Конечно, когда он был совсем мальчишкой, мужчина помогал ему одеваться и раздеваться, ведь все эти бантики, пуговицы, ремни и прочее просто непосильная задача для ребенка. Но последние пару лет Тод перестал это делать, говоря, что мальчик вырос и вполне может сделать все сам. Почему же сейчас он решил повторить это снова? Рудольф не сказал ни слова, лишь опустил глаза в пол и погрузился в свои мысли.       Тод сел рядом, аккуратно приобнял парня за плечи. Его лицо находилось всего в паре сантиметров от хрупкой шеи, а взгляд неотрывно изучал обнаженную грудь. Рудольф необъяснимо для себя жутко смущался, хоть и не мог объяснить почему. Что б немного ослабить нарастающее в теле напряжение, мужчина тяжело выдохнул. Горячий воздух прошелся по нежной белоснежной коже как кинжал. Парень на мгновение замер в безмолвном крике, заменив его на глубокий вдох. Губы Тода легким движением коснулись шеи парня, но поцеловать его он так и не посмел.       Руки мальчишки дрожали, а взгляд метался из стороны в сторону, он будто искал того, кто сможет ему помочь вырваться из крепких и острых когтей дикого зверя, коим казался ему мужчина сейчас.       — Что ты делаешь? — испуганно спросил Рудольф.       — Милый, все в порядке? — отстранившись сказал Тод.       — Д-да, — прошептал он. — Просто я не понимаю…       — Я ведь и раньше обнимал тебя, держал за руку, гладил по голове. Тебя это никогда не пугало.       — Да, но… Сейчас ты делаешь это как-то иначе. Я не могу объяснить!.. — принц вскрикнул и закрыл лицо руками, стараясь спрятать тот жар, что охватил его.       — О, мой дорогой, ты вырос. Ты больше не ребенок. Твое тело изменилось и будет продолжать меняться, — мужчина коснулся ладоней парня, призывая опустить их. — Не стоит бояться меня и реакций своего организма. Я дам тебе привыкнуть к новым ощущения, но прошу, не останавливай меня, — он говорил уверенным, тихим и ласковым голосом, стараясь скрыть напряжение во всем теле, продолжал гладить своего мальчика по головке, перебирая пальцами пряди его волос, пока дыхание парня не стало равномерным и спокойным.       Тод перестал прикасаться к нежному телу мальчика еще несколько лет назад, когда неожиданно для него самого почувствовал нарастающую волну возбуждения при виде его изящных изгибов тела, бархатной кожи, мягкого рельефа мышц. Тогда он твердо решил, что будет терпеливо ждать того момента, когда парень будет готов принять новые желания и соблазны, а главное, не отвергнет его.       А теперь, когда этот ребенок уже не был таким маленьким как прежде, когда он стал юношей с весьма изящным, но крепким телом, прекрасными короткими волосами и все еще наивными голубыми глазами, внутри мужчины пылала страсть и желание, а возбуждение при виде девственной чистоты разрывало на кусочки. Но он старался быть как можно более аккуратным, нежным и медленным. Сдерживался как мог, но терпеть уже просто не было больше сил.       — Ты позволишь? — Тод коснулся кончиком пальцев оставшихся застегнутыми пуговиц на рубашке.       — Ты хочешь их расстегнуть? — немного запинаясь проговорил Рудольф. Он правда не понимал чего хочет его друг, но отказывать ему не привык.       — Да, милый, -тот утвердительно кивнул головой.       Парень ничего не ответил, только отвел глаза в сторону, ужасно смущаясь, дрожа и боясь даже взглянуть на мужчину.       Тод быстро расстегнул все пуговицы, отодвинул рубашку как можно дальше в стороны, не снимая до конца, но оголяя торс полностью. Мальчик сильно схватил его за руки, стараясь остановить, но ничего не вышло. На его лице застыла эмоция страха, он не знал, что делать, не понимал, что происходит.       — Тише, тише, мой мальчик. Все хорошо, — мужчина остановился и посмотрел прямо в испуганные голубые глазки. Он легко надавил на грудь мальчишки, призывая лечь на кровать. Но, как ожидал, получил сопротивление, — Я знаю, для тебя все это ново, но попробуй расслабиться.       Он, теперь приложив больше силы, заставил Рудольфа лечь, тот вскрикнул, но лишь на мгновение. Длинные пальцы аккуратно касались живота и груди принца, проводили по шее и плечам. Взгляд Тода выражал желание, но никак не привычную нежность. Растерявшись, Рудольф не мог сказать и слова, по его щеке потекла слеза. Он хотел бы все это прервать сейчас же, но не знал как, не мог противостоять. Хоть его тело невольно и сопротивлялось, этого было недостаточно.       Мужчина мягко поцеловал шею парня, но ниже спуститься не посмел. Лицо парня было залито слезами, рот был приоткрыт толи от переизбытка эмоций и новых ощущений, толи от безысходности и обиды, что заполнили его разум. Тод аккуратно вытер слезы с щек большим пальцем и мягко коснулся губ парня своими, даря тому его первый девственный поцелуй. Но мальчишка даже не пошевелился, не посмотрел на него.       — Мой хороший, не стоит плакать. Я не могу смотреть на твои слезы, — боль блеснула в серых глазах. Тод накрыл парня одеялом и, задув свечу, исчез во мраке, оставляя Рудольфа одного, давая возможность ему подумать, понять, что же произошло между ними, и с горечью надеясь, что тот не прогонит его прочь.       Рудольф плакал еще долго, пока совсем не лишился сил и не уснул. Всю ночь его тревожили страх и обида. Он не понимал, что же его единственный друг сделал этой ночью, но точно знал, что тот должен был остаться с ним рядом, не должен был уходить в такой момент.       Но он не знал, что Тод так и не ушел. Ночь он провел возле плачущего парня, не осмелившись выйти из тени. Его разрывала внутренняя ненависть к себе, терзало то, что он не смог сдержать своего внутреннего зверя, что так обошелся с его маленьким мальчиком. Каждое всхлипывание, каждая слеза парня обжигали сердце мужчины, но он был рядом, как и обещал. Просто не мог смотреть в любимые глаза, наполненные болью, причиной которых стал он сам.