Я всегда буду рядом

      Солнце теплым светом наполнило комнату Рудольфа, его лучи добрались до самых дальних уголков, не оставляя возможности скрыться в полумраке даже малейшим деталям. Окно было распахнуто, шторы открыты. Легкий мягкий утренний ветерок приятно опускался на кожу спящего парня. Его сон потревожил неожиданный стук в дверь.       — Кронпринц… с Вами все хорошо? — тихий женский голос звучал за пределами комнаты.       Рудольф был удивлен такому внезапному шуму с самого утра. Всегда ранее камеристка незаметно заходила к нему в комнату, оставляла завтрак на столике у кровати и уходя, звонила в колокольчик, что б разбудить принца. Почему она не сделала так же и в этот раз?       Парень поднялся с кровати, подошел к двери, дернул за ручку. Она, к большому удивлению, была заперта. Но Рудольф никогда не закрывал ее на замок, его бабушке и графу Гонрекуру это не нравилось. Да и самому принцу это не было нужным.       — Доброе утро, — парень впустил камеристку и мило ей улыбнулся, — со мной все в порядке, простите за беспокойство.       Девушка поставила поднос на привычное место и поспешила удалиться из комнаты. Принц сел на кровать, чтобы немного осмотреться по сторонам. Все было обычно, но… где же Тод? Воспоминания о прошедшей ночи легким ноющим чувством отдавали в шее и на груди. Парень провел ладонью по покрасневшей коже, заново ощущая на себе нежные руки своего друга. Но почему он опять проснулся один? Почему дверь осталась заперта? Куда ушел Тод? Эти вопросы витали в воздухе, когда Рудольф пил уже остывший чай.       Принц был очень голоден, но времени оставалось все меньше, ему следовало бы поторопиться, если он не хочет опоздать на занятия. Сегодня парню пришлось выбрать рубашку с высоким воротником, что б никто не заметил следов его ночного греха. Он боролся с чувством стыда и вины внутри себя, и точно не мог позволить чужим глазам увидеть результаты своей слабости.       Учеба давалась тяжело. Слишком много потрясений было за вчерашний день. Все это тяжелым грузом легло на плечи шестнадцатилетнего парня. С большинством из эмоций он не мог справится сам. И о каких занятиях могла идти речь? Рудольф сидел подавленный, разбитый, смотрел в окно и совершенно не слушал преподавателей. Те, время от времени, начинали злится, делали замечания о безответственном поведении наследника престола. Но сильно не настаивали, все-таки мальчик потерял родного человека.       День тянулся невыносимо долго, принц мечтал поскорее вернуться в свою комнату, пристанище, где он мог спрятаться подальше ото всех, даже от своего друга. Рудольф и сам не понимал откуда появилось это желание. Его с каждой минутой все больше тревожили события прошедшей ночи. Несомненно, парню было приятно, а тело дрожало от удовольствия. Но хотел ли он этого? Может ему просто нужно было поплакать в объятьях Тода? А взамен, мужчина опять воспользовался беспомощным состоянием Рудольфа.       После тяжелого дня, он зашел в свои покои, закрыл дверь и с облегчением выдохнул, опершись о стену. Было тихо и темно, как всегда. О вчерашней ночи ничего не напоминало, да и о самом Тоде тоже. Парень очень устал, его ноги подкашивались, а перед глазами все было размыто. Он снял пиджак, бросил его на край кровати, расстегнул верхние пуговицы рубашки, сбросил туфли и легкими, бесшумными шагами направился в сторону ванной комнаты — возможно единственного места, где он мог остаться наедине с собой и своими мыслями.       Приоткрыв дверь, Рудольф заметил, что свечи зажжены, а воздух наполнен густым паром. Он был сбит с толку, ведь не просил прислугу ничего подготовить. Зайдя внутрь, парень увидел совсем недавно набранную ванну. Вода была еще довольно горячей. На краю аккуратно лежали сложенными несколько белых полотенец, а в противоположной стороне, у зеркала, висела чистая одежда.       Рудольф избавился от рубашки, что сковывала движения, задевала маленькие красновато-фиолетовые следы на его шее и груди, принося неприятные ощущения и каждый раз напоминая о смелых поцелуях Тода, стал расстегивать брюки. В его памяти сразу же ожили те моменты аккуратных, даже робких касаний мужчины, когда тот снимал этот элемент одежды с ног мальчишки прошлой ночью. Невольно он попытался повторить эти движения, но ничего не почувствовал. Это действие показалось ему столь обыденным и привычным, лишенным трепетной таинственности, что он не мог понять почему же испытал так много разных эмоций рядом с Тодом.       Отбросив эти мысли, юноша опустился в горячую воду, вдыхая влажный теплый воздух и ароматы трав, заполнившие комнату. Он проходился мягкой губкой по своей гладкой коже, что теперь стала приятного нежно-розового оттенка, и даже не осознавал на сколько его тело прекрасно. Изящные черты и изгибы, присущие молодому мужскому телу, были будто нарисованы рукой умелого художника. Рудольф намочил волосы и непослушные прядки упали ему на лицо. Он убрал их назад, но капли воды тоненькими струйками продолжали стекать по щекам, напомнив ему о слезах, пролитых вчера.       Парень резко поднялся, и вода немного разлилась на пол. Он накинул на мокрые волосы одно полотенце, другим стал вытираться сам. Закончив, надел брюки и белую рубашку, забыв застегнуть пуговицы на ней, поспешил вернуться в свою комнату, сбежать от собственных воспоминаний. Открыв дверь, он услышал голос, который испугал его, став неожиданностью после тихого шелеста воды.       — Привет, мой мальчик, — Рудольф замер, боясь посмотреть в сторону источника звука. — Я ждал тебя.       Юноша вспомнил о том, что не застегнул рубашку только сейчас. Его волосы все еще были влажными и оставили на белой ткани мокрые следы, что так волнующе обтягивали плечи и грудь, прорисовывая очертания выступающих ключиц. Он засмущался, желая снова скрыться за дверями.       — Тебе не стоит убегать, — Тод, будто прочитав мысли мальчишки, говорил мягко и нежно.       — Н-но... — еле слышно произнес принц.       — Садись, — мужчина указал рукой на кресло, стоящее немного в стороне от окна. Сам же он стоял, облокотившись спиной о подоконник. — Не хочу, чтоб ты простудился.       Парень послушно повиновался этой просьбе, а может и указанию, не посмев ничего сказать в ответ. Успел застегнуть несколько пуговиц. В этот момент мужчина оценивающе посмотрел на Рудольфа и его лицо украсила еле заметная ухмылка.       — Мой дорогой, с тобой все в порядке? Цвет твоей кожи говорит, что тебе очень жарко. Или может… ты смущен?       — Ч-что? Я-я… — неловкость ситуации тяжелым комом застряла в горле у парня.       — Хм, постой, а что это у тебя на шее? — уже с неприкрытой насмешкой сказал Тод.       — П-перестань, прошу, — Рудольф постарался ладонью закрыть покрасневший участок, но было поздно.       — Милый, расскажи мне чем ты так обеспокоен. Я знаю, что тебе сейчас тяжело и хочу помочь облегчить твои терзания, — мужчина подошел ближе к парню и сел на широкий подлокотник кресла.       — Я не знаю, что сказать. Я не понимаю... почему сегодня весь день я думал о… тебе, а не о бабушке Софи? Почему сейчас я говорю о ней, но… мне больше не хочется плакать? Все ведь произошло только вчера. Случившееся там, в саду, по истине ужасно! Мне казалось, что я не забуду увиденное никогда, не смогу избиваться от страшной картинки перед глазами, но… — парень запинался, делал большие паузы между фразами. Ему было сложно правильно подбирать слова.       — Ты правда любил ее? — Тод прервал мальчишку.       Рудольф долго молчал, почти не шевелился, его глаза были опущены, а руки прижаты к животу, будто бы в попытке обнять самого себя.       — Наверное… да, — робко и неуверенно проговорил он.       — Если так, скажи, любила ли она тебя?       — Н-не знаю…       — А не Софи ли забрала у тебя самое главное? — пренебрежительно улыбнулся Тод.       — Что? — принц действительно не понимал, о чем говорит его друг.       — Твою мать…       — Но ведь… — ему не было что ответить в этот раз.       — Она исправляла свои ошибки, допущенные многими годами ранее с твоей помощью. Твой отец, император, совершенно не устраивал ее в этой роли. Он мягок и снисходителен, и Софи больше не имела над ним власти, а значит и над всей империей. Поэтому она жестоким воспитанием хотела сделать из тебя хорошую замену для своего сына. Но чего хочешь ты? — голос звучал жестко и напористо.       Рудольф молчал, прижав ладонь к губам в безрезультатной попытке удержать слезы.       — А теперь ответь мне на вопрос, кто все это время был рядом с тобой?       — Ты… — вытирая рукавом рубашки соленую слезу, парень признался в неизбежном и единственно правильном ответе.       — Мой дорогой мальчик, ты должен знать, что я люблю тебя. Я вижу, что даже сейчас ты боишься меня и стыдишься того, что произошло прошлой ночью. Но поверь мне, не стоит, ведь нам обоим было безгранично приятно. Ты уже вырос и со временем поймешь всю прелесть близких отношений, недоступных ребенку, если позволишь мне продолжить, — теперь голос Тода звучал спокойнее и нежнее.        Он наклонился вперед, чтобы коснуться ладони плачущего Рудольфа. Но тот вздрогнул, резко убирая руку, посмотрел прямо в глаза своему другу. В них отражалась безграничная тьма, что рвалась наружу, желая захватить эту, пока еще, невинную душу. Сознанием принца овладел необъяснимый страх и, не в силах это выдержать, парень выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью, скрываясь от сомнений, заполнивших его душу, тело и разум.