Я всегда буду рядом

      — Отец, Вы хотели меня видеть?       Рудольф вошел в галерею — комнату, предназначенную для частных аудиенций императора. Ее стены украшали величественные портреты в золотом обрамлении, но лица, запечатленные художником на полотне, принцу всегда казались одинаковыми. Только один из них выделялся. Он был в разы больше, роскошный, но изящный одновременно, краски идеально гармонировали между собой, а изображенная на нем женщина вызывала восторг от одного лишь мимолетного взгляда.       Свою мать последние несколько лет юноша видел только на картинах, но всегда избегал даже такой встречи с ее холодными, лишенными чувств глазами.       — Да, Рудольф. Я очень обеспокоен сложившейся ситуацией. Тебе уже семнадцать, но ты все еще наивен и глуп. Не подскажешь, что это у меня в руках? — Франц сидел за большим столом из резного дерева и держал скомканный лист бумаги, на котором виднелись смазанные неровные строки, но их все еще можно было прочитать:       «Империя — всего лишь мощные руины, до сих пор стоящие, но приговоренные временем к разрушению. Хотя монархия держалась сотни лет, пока люди слепо признавали ее власть, теперь ее срок истек.       Колесо времени неудержимо вращается, и мир движется к новому столетию. Вопрос в том, возьмем ли мы новый курс или будем и дальше придерживаться старых идей в то время, как прошлые времена проходят?       Все человечество движется к свободе, и при следующем шторме империи предопределено судьбой исчезнуть с лица земли».       — Я могу объяснить, — принц был напуган, он не понимал, как эти записи попали в руки его отцу?       — Уж постарайся, — нервно проговорил император.       — Отец, я уважаю Вас и то, как много Вы сделали для этой страны, но мир изменился. В империи с каждым днем все больше нарастает кризис, аристократическое общество увязло в пороке, а союз с Германией предрекает фатальные последствия для внешней политики, экономики и целостности наших границ. Империя разделена на два фронта — знать ущемляет права простых горожан, а это в конечном итоге приведет к внутренним конфликтам…       — Замолчи! — он прервал Рудольфа сильным ударом кулака по столу и, поднявшись с кресла, обошел и облокотился на него, не отрывая грозного взгляд от сына.       — Страна валиться в пропасть… — принц продолжал.       — Я тот человек, который не даст этому случиться!       — Тогда прислушайтесь к моему совету — ищите новое направление, новые ориентиры, новых союзников, — мальчишка говорил уверенно. Ему не составляло большого труда подбирать слова, ведь он обдумывал сказанное уже не один раз.       — Твои ослепляющие мечты мне не нужны! У будущего императора должен быть холодный ум и ясный взгляд. Тот тяжелый путь, по которому мы идем верен, это доказано временем!       — Мировой прогресс для Вас лишь иллюзия?       — Я не намерен больше слушать это.       — Но, отец! Прошу…       — Нет! Разговор окончен, уходи! — Франц был ужасно зол. Он все еще считал империю непоколебимой, а речи о реформах и вовсе быть не могло. — Не хочу больше слушать ни тебя, ни твои инфантильные выдумки!       — Нежелание увидеть нарастающие проблемы погубит и Вас, и некогда великую страну, — выходя сказал принц, но ответа не последовало.       Спустя пару минут в комнату вошел граф, все это время стоявший под дверями и подслушивавший разговор.       — Гонрекур, друг мой, Рудольф все больше думает о свободе, толерантности и равноправии, совсем забывая о правилах и традициях. Он увлечен либеральными идеями, хочет изменить давно установленный порядок. А сегодня я прочел это, — мужчина передал записки кронпринца генерал-майору. — Он оставил их у себя на столе, и кто-то из придворных посчитал нужным уведомить меня. Мой сын еще так наивен, думает, что понимает как устроен мир, но он не видит и малой части того, что действительно происходит. Мне это совершенно не нравится.       — Он еще так молод, — бегло прочитав написанные строки сказал граф.       — В его возрасте на моей голове уже была корона, а на плечах огромная ответственность, — император вернулся в свое кресло — Хотел бы я верить, что все так, как говорите Вы, мой друг. Но когда-то он станет управлять империей, и я должен знать, что вековая монархия не падет в его руках.       — Уверен, этого не случиться. Но позвольте мне не согласиться с Вами.       — О чем это Вы?       — Вы заняли трон будучи еще совсем юным, это правда. Но Вы приняли эту нелегкую роль будучи не одни. Ваша мать, София сделала все что б Вы получили эту корону, заслужили уважение в обществе, а главное — смогли удержать приобретенную власть. Она любила и гордилась своим сыном, помогала и поддерживала. Как много она сделала, стараясь защитить Вас. Рудольф же этого лишен. С самого детства он не видел ни отца, ни матери, был отдан мне на воспитание. У него не было возможности почувствовать отцовскую любовь, знать, что Вы гордитесь им не за его достижения, а просто за то, что он Ваш сын. Поверьте, ему пришлось очень непросто, но он многого добился своим трудом и упорством. Не отталкивайте его хотя бы сейчас.       — Граф, Вы прекрасно знаете, что написанное Рудольфом походит на измену, — Франц будто бы не слышал сказанного. — Поэтому он должен понести соответствующее наказание как человек, совершивший преступление против императора и против своей страны.       — Ваше Величество, я не стану этого делать. Он еще ребенок, он не заслуживает такого … — Гонрекур покачал головой. Он был не лучшим воспитателем для маленького мальчика, беспрекословно исполнял данные ему наставления о строгом и даже жестоком воспитании ребенка, но сейчас и его черствое сердце отзывалось мимолетной жалостью в груди.       — Вы обязаны, друг мой, это приказ, — император указал рукой на дверь, и генерал-майор поспешил удалиться, только кивнув головой в ответ.        «Прости, Рудольф, но ты сам вынудил меня так поступить. Ты уже достаточно взрослый и скоро тебе предстоит занять мое место, и я хочу быть уверен в тебе и в принятых тобой решениях. Ты должен понять, что я не потерплю подобного отношения к монархии, что правит этой страной уже более пятисот лет», — Франц опустил голову, опершись на руки.