Я всегда буду рядом

      — Тод! — врываясь в комнату прокричал Рудольф. — Это твоих рук дело?       — Я не понимаю, о чем ты, милый, — мужчина, сидевший в глубоком кресле, даже не пошевелился. Его лицо оставалось таким же спокойным, сдержанными и немного высокомерным.       — Я не верю! Это ты убил Гонрекура?! — парень разгневанно смотрел на своего друга и ждал ответа. Но Тод молчал, врать он не хотел, но хорошая ли идея сказать правду в такой момент?       — Да, — он резко поднялся, схватил принца за руку. — Граф этого заслужил! — его голос звучал холодно и властно, а глаза блестели тьмой, что царила в душе Смерти.       — Нет… Отпусти! — юноша вскрикнул, постарался высвободиться из крепкой хватки.       — Дорогой, тише, успокойся, — мужчина сказал это более мягко, разжал ладонь и отстранился, понял, что напугал любимого мальчика.       — У него сломана шея… — парень прикоснулся к своей, будто почувствовал отголоски боли в своем теле. — А стены и пол залиты кровью его ужасных ран на спине… — он уже не слышал ничего вокруг, его взгляд стал стеклянным, а голос обрывистым. — Я видел ужас на его мертвом лице…       — Но Рудольф, послушай…       — Ты монстр! — неприкрытый страх завладел юношей, он пятился назад и еще не знал, что перед ним сама Смерть.       Ранее спокойное лицо Тода стало мрачным. От осознания того, что его мальчик прав, ему было мучительно больно. Да, он монстр. Но его ли это вина?       — Почему ты жалеешь его? Разве не он причинил тебе столько страданий? Разве не по его вине ты плакал в моих объятьях почти каждую ночь?       — Никто не заслуживает такой жестокой смерти. Даже он… — с дрожью в голосе сказал принц, но глубоко в душе он все же был рад, что больше никогда не увидит своего мучителя. — Как ты посмел решать кому жить, а кому умереть?!       — Я только исполнял свой долг, свою работу.       — О чем ты говоришь?       — У тебя прекрасная светлая душа, мой мальчик. Но моя не такая, — в грубом голосе слышалась грусть.       Мужчина ранее довольно редко жалел о своей сущности, ведь она давала ему желанную власть. Но сейчас, для Рудольфа, он захотел было забыть о ней. Ему давно стоило нарушить молчание, сорвать покров недосказанности и объяснить все.       — Я уже давно должен был рассказать тебе всю правду. Я хочу, что б ты знал — я и есть Смерть. Я тот, на чьих руках застыла кровь тысяч людей, тот, кого проклинают и ненавидят уже много веков, кого бояться, но перед кем преклоняются, и тот, кто… — он не смог закончить вслух: «тот, кто полюбил настолько, что впервые захотел убить тех, кто смел помешать моему желанному наслаждению».       — Нет! — вскрикнул принц. Он сделал еще шаг назад, но его остановила холодная стена за спиной.       — Ты позволишь подойти? — Тод видел, как же парень напуган, как дрожало его тело, слышал обрывистое дыхание и чувствовал, что ранил любимого Рудольфа.       — Нет… я боюсь тебя таким…       Ему ничего не оставалось, как покорно выполнить волю юноши.       — Милый, для тебя это ничего не значит. Я люблю тебя, поэтому никогда не причиню тебе вреда, только позволь мне быть рядом с тобой.       — Ты уже это сделал! Пожалуйста, скажи, что тогда, почти два года назад в саду… тот клинок был не твой…       — Я не могу этого сказать, — мужчина опустил голову, — мне правда жаль, — для мужчины было невыносимо тяжело видеть разочарованный и обиженный взгляд его мальчика.       — Ненавижу тебя! — кричал тот, а на белоснежных щеках снова блестели капельки немых слез. От этих слов сердце Тода раскололось на маленькие кусочки, собрать которое сможет только мальчишка, стоящий перед ним так же, как когда-то очень давно, когда он впервые обнял Смерть своими маленькими детскими ручками.       — Как ты не понимаешь! Я сделал это ради тебя, Рудольф! — Тод больше не мог сдерживать свое возмущение. Сколько еще этот ребенок будет заставлять его оправдываться, будто он совершил нечто действительно ужасное? Две жизни — ничто в сравнении с сотнями, тысячами тех, что он видит каждый день, каждую ночь. Слышит их крики, мольбы о пощаде, прикасается к измученным телам, но исполняет свое предназначение.       — Ты сделал это для себя… — прошептал принц. — Уходи, я больше не хочу тебя видеть, — парень плакал, сказанное им ранило его собственную душу. Он не знал, как будет жить без своего друга, да и не хотел узнавать, но сейчас в нем говорил гнев.       — Если ты действительно этого хочешь… — мужчина ждал ответа, но лишь мгновение, потом скрылся в тени, с нестерпимой болью оставляя Рудольфа одного.