Я всегда буду рядом

      — Я люблю тебя, мой мальчик, — снова и снова повторял Тод, осыпая покрасневшую кожу Рудольфа поцелуями.       Парень лежал на столе будучи совершенно обнаженным. Его тело податливо принимало знакомые ласки, извивалось под натиском сильных рук. Мужчина скользил длинными пальцами по чувствительной коже, обводя каждый сантиметр, обрисовывая слегка выступающие острые ключицы, ребра и тазовые косточки плавными движениями, аккуратно, но с неугасающим интересом, будто касался впервые.       Это всегда удивляло юношу. Ему казалось, что они знакомы целую вечность. Конечно, для Смерти вечность понятие не столь абстрактное и бессмысленное, но для мальчика, который, возможно, так и не смог повзрослеть — это целая жизнь. А ведь так и было. Принц и правда уже не помнил, как познакомился с Тодом, не мог вспомнить и жизнь без него. Он был рядом всегда, с самого детства, словно тень сопровождал, оберегал его, и, быть может, любил. Поэтому сейчас, ощущая теплоту до боли знакомых рук, парень мог полностью расслабиться, теряясь в моменте наслаждения.       Тод вырвал Рудольфа из пучины его собственных мыслей, когда опустил ладонь на напряженный пах. Тогда он услышал в ответ протяжный стон, почувствовал, как хрупкие бедра толкнулись ему на встречу, безмолвно прося о продолжении. Оставив несколько ярких багровых меток на ключицах и груди юноши, мужчина слегка отстранился и потянул его за плечи, заставляя снова опереться на ноги и сесть на край стола.       — Что ты делаешь? — шепотом спросил парень, прерывая нежные стоны.       — Сейчас увидишь, — еще не успев закончить фразу мужчина обхватил чувственную плоть Рудольфа. Мягкая, разгоряченная, бархатистая кожа будто горела от долгого ожидания. Мальчишка начал сам двигать бедрами, стараясь получить желаемое. Тод неприкрыто усмехался, ему нравилась эта картина. Нравилось видеть любимые румяные щеки и капельки пота, стекающие по груди, видеть напряженные руки, которыми парень опирался о стол, запрокинув голову, и то, как кисти сжимали листы бумаг под ними.       Мужчина, сделав еще несколько плавных движений, резко разжал ладонь, наблюдая за появившейся на смущенном лице эмоцией разочарования.       — Нет… пожалуйста… — простонал Рудольф. В ответ Тод прильнул к губам любимого, увлекая в новый яркий поцелуй.       Юноша потянулся к пуговицам рубашки мужчины, стал расстегивать каждую, медленно опускаясь вниз. Его руки немного дрожали от перенапряжения, но движения были уверенными. Он делал это уже столько раз, что казалось от невинного и смущенного парня не осталось и следа. Но это было совершенно не так. Порой Тод думал, что чистоту его любимого мальчика невозможно испортить или очернить. Ведь даже похоть в его голубых глазах выглядела совершенно невинно.       Отбросив снятую одежду подальше, мужчина развернул Рудольфа к себе спиной, заставляя того опереться на стол, и крепко обнял. Сильная рука обвила тонкую талию, в то время как другая — сжимала нежные плечи. Их тела были запретно близко друг к другу. По венам текла горячая кровь, сердца обоих бились с бешеной скоростью, а воздуха от обычного вдоха не хватало, от чего уже кружилась голова. Парень пошатнулся.       Тоду пришлось ослабить хватку, позволяя мальчишке отстраниться. Когда юноше удалось немного успокоиться и снова расслабиться, мужчина приподнял его колено и уложил на стол, открывая для себя безупречный вид. Он больше не мог ждать.       Почувствовав первый уверенный, но аккуратный толчок, Рудольф вытянул руки, схватившись за край. Тонкие пальцы острыми ноготками впивались в темное дерево все сильнее, когда движения Тода становились быстрее или глубже.       Мужчина держал парня за талию, сдавливая и вжимая молодое тело в твердый стол, каждый раз придвигая того все ближе. Но как бы близко он не был, этого все равно было мало. Тоду всегда мало, и Рудольф хорошо знал это. Так можно было сказать абсолютно обо всем, но только не о власти. Была ли она безграничной в руках Смерти? Конечно, нет. Но и этого было более чем достаточно, во всяком случае сейчас. Ведь мужчина держал в руках не только хрупкое человеческое тело, но и беззащитную душу.       Повернув голову, юноша заметил, что лежит на утренней газете, все так же открытой на той злосчастной странице с его фотографией. Бумага была изрядно смята, а некоторые слова уже невозможно прочесть. Чернила растеклись и смазались, намокнув от горячего пота. Но все это сейчас не имело абсолютно никакого значения. Написанное больше не задевало даже самых дальних струн души. Для обоих происходящее здесь, сейчас, в этой комнате, которая уже завтра не будет принадлежать им, казалось важнее чем все, что может их ждать за пределами этих стен. Парень закрыл глаза.       Тод тяжело дышал, его сильные ноги дрожали от напряжения, по спине стекали маленькие капельки, но он не останавливался. Возбужденная плоть Рудольфа была зажата между столом и его животом, и от каждого нового толчка мужчины внутри, терлась о нежную кожу, скользя по вспотевшему телу и принося новое удовольствие. Оно было совершенно не таким, какое привык чувствовать парень, касаясь рукой или позволяя это делать Тоду. Он стонал, иногда совсем тихо, еле слышно для него самого, иногда громче, бывало, срываясь на крик.       Еще несколько движений и юноша ощутил, как задрожали руки мужчины на его талии, услышал, как тот вдохнул воздух максимально глубоко, а потом резко выдохнул, не в силах сделать следующий. На спину Рудольфа упали капли теплой вязкой жидкости, но желанного облегчения для себя он еще не получил. Парень поднялся и повернулся лицом к Тоду.       Немного отдышавшись, тот взял со стола потрепанный лист бумаги и небрежно вытер им влажные следы со спины мальчишки. Парню в какой-то момент показалось что это снова все та же страница, но мужчина отбросил ее куда-то далеко в сторону слишком быстро, не позволив Рудольфу отвлечь свое внимание. А юноша в это время терпеливо ждал, не говоря ни слова и боясь пошевелиться. Казалось, от малейшего прикосновения он не сможет сдержаться. Его тело сейчас жаждало тех приятных ощущений удовлетворения и усталости, которые после их страстной любви неизбежно сольются воедино.       Истинные желания мальчишки, приправленные долгим ожиданием и ноткой разочарования, можно было прочитать в голубых глазках, заметить по дрожащим коленкам, пальцам, которые перебирали все, что можно было найти на столе, и бессознательному шевелению бедрами вперед.       Не выдержав столь напористого взгляда, Тод опустил руку на изнывающую плоть Рудольфа, сжимал несильно, но и этого было достаточно, что б его глаза снова заблестели и он запрокинул голову в немом стоне. Но кисть мужчины не двигалась, а выражение его лица будто кричало: «Ты должен сам получить то, чего хочешь».       Парень прекрасно знал этот взгляд и понимал, что выбора у него нет. Он обхватил ладонь мужчины своей рукой, стал двигать ею быстро и обрывисто, доводя свое собственное тело до исступления. Тод внимательно наблюдал за этой картиной. Почти всегда он предпочитал все делать сам, не оставляя мальчишке выбора, но иногда ему приносило удовольствие позволить Рудольфу управлять своими ощущениями, что постоянно заставляло юношу смущаться, и так же не могло остаться незамеченным.       Закрыв глаза, парень больше не мог сдерживать ту волну возбуждения, нарастающую с каждым прикосновением, внутри его тела. Он дал волю чувствам, разжав руку и измазав их кисти белесыми капельками.       Еще несколько минут они сидели неподвижно, в объятьях друг друга, стараясь выровнять дыхание. Когда их сердца стали снова биться в обычном ритме, Тод нежно поцеловал любимого мальчика и поднялся, держа того за руку.       — Нам пора…— шепотом сказал он, боясь потревожить наставшую умиротворенную тишину, застывшую в воздухе.