Я всегда буду рядом

      — О чем ты подумал тогда, в ту ночь? — в какой-то момент Рудольфу показалось что он видит перед собой Тода, лежащего на холодной земле в собственной крови, смешанной с грязью. Его охватила паника и он закрыл глаза.       — Я испугался, но не удивился. Понял, что стал чудовищем. Тем, кем при жизни стать не посмел бы, — выдохнул тот.       — Почему… чудовищем? — не понимал парень.       — Помнишь, однажды ты сам назвал меня монстром? — усмехнулся мужчина.       — Да, но ведь ты жестоко убил графа Гонрекура и… мою бабушку!       — Десятки, сотни людей постигла такая же участь. И виной тому был я! Став Смертью, почувствовав власть над человеческим телом и душой, я убирал на своем пути всех, кто мне мешал. Каждый из них заслужил это! — в его голосе слышалось необъяснимое сочетание жестокости и сожаления.       — Но это ведь не были невинные жертвы? — с ужасом и долей надежды спросил парень.       — Нет! Конечно нет! Эти люди сотворили много ужасного за свою жизнь, — будто оправдывая себя сказал Тод.       — Тебе нравилось?       — О чем ты, милый?       — Нравилось убивать? — собрав оставшуюся смелость спросил парень. Никогда он не думал, что сможет задать такой вопрос Смерти. А может, он просто не готов был услышать ответ, ведь давно уже знал его.       — Каждый случай особенный. Вначале было невыносимо сложно. Я возненавидел себя, возненавидел тех, кто обрек меня на эту участь, возненавидел весь мир. Но это же помогло мне выполнить свою работу впервые. После я стал привыкать, и злоба постепенно уходила, я почувствовал вкус желанной и недоступной ранее свободы, — мужчина поднял голову. На его лице появилась эмоция разочарования. — Шли года, одна смерть влекла за собой другую, такую же, похожую на предыдущую. Среди мертвых и безмолвных душ мне стало ужасно одиноко. Но и люди, встречавшиеся мне на пути, ничего не значили. Все они были одинаково скучны.       Тод понимал, что вопрос Рудольфа лишь формальность, и они оба не хотят знать ответ. Легче ли продолжать жить в неведении, чем наконец признать для себя всю правду? Определенно. Но этот случай, возможно, заслуживает стать исключением. Он продолжал:       — К тому же, я видел, что каждый из них ненавидит меня, мое естество. Для них я — палач, жестокий и лишенный чувств. Но огорчали меня совсем не их слова, а то, что все это было правдой.       — Но я знаю, что ты не такой… — прошептал мальчишка, уже совсем забыв о давнем разговоре с Тодом сразу после смерти графа. — Ты заботился обо мне с самого детства, оберегал меня. И продолжаешь это делать и сейчас!       — Да, но… Как ты не понимаешь, Рудольф? Я ведь использовал и тебя тоже. Твою чистую душу, твое невинное тело… — только теперь в голосе мужчины появились нотки волнения.       — Не говори так!       — Но это правда. Мне жаль.       — Ты научил меня всему, что я сейчас умею, — пытался оправдать того мальчишка.       — Я учил тебя тому, что было выгодно мне! — почти кричал Тод.       — Но как же… Мы проводили столько времени вместе…       — Да, — он выдохнул.       — Разве это ничего не значило?       — Я не знаю, — стараясь скрыть свое лицо, спрятать полные отчаяния глаза, мужчина отвернулся.       — Ты говорил, что любишь меня! — это был последний аргумент Рудольфа.       — Люблю! Но, мне кажется, за столько лет я забыл, как любить…       После этих слов юноша улыбнулся, в его глазах не видно было разочарования, по щекам не текли слезы. Он медленно подошел к Смерти, аккуратно взял его за руку, боясь напугать, словно маленького мальчика.       — Тод, милый, я знаю, что ты совершил немало ошибок, знаю, что не всегда твои намерения были чисты. Знаю, что иногда тебя заслепляет собственная сила и безнаказанность, что ты не всегда можешь справиться со своими желаниями и эмоциями. Я понял это уже очень давно, но смог принять. Да, в некоторые моменты мне было сложно, неприятно, обидно, иногда даже страшно и больно. Но всем свойственно ошибаться, даже Смерти, — парень нежно обнял мужчину и продолжил: — Мы многому учились вместе, и это правда: чувствовать, принимать, прощать, доверять, а главное — любить.       Мужчина, кажется, не мог поверить в реальность услышанного. Впервые за столько лет он наконец смог признать для себя что поступал неправильно, использовал мальчишку, его наивность и беззащитность детской души. И, рассказав это Рудольфу, он не увидел той обиды, злости и ненависти в парне, которую ожидал, которая преследовала его словно собственная тень многие годы. Юноша улыбался, нежно обнимал, стараясь успокоить, говорил о принятии и любви. Хотя Тод уже не знал, заслуживает ли этого.       — Мой мальчик… — прошептал он, — спасибо…