_____
— Только для членов, — устало повторила гремлинша, засевшая по ту сторону окошка; её бирюзовая рожа неприязненно кривилась, из жирной бородавки на носу, из ноздрей и из-под красного колпака торчали сальные седые волосы. — Посторонним справок не даём. — Но я член Гильдии Наёмников! — повторила Амия, тыча в стеклянную перегородку раскрытым удостоверением. — Боевая колдунья Амия Дин, лидер Сестринства «Непобедимый девиз». Я ищу свою напарницу Г’Рым-зу, оркскую воительницу. С каждым витком диалога Амия всё плотнее сжимала зубы, и теперь, доведённая до белого каления, уже злобно шипела. Авантюристы за спиной колдуньи всё громче сетовали, что та задерживает очередь. Обстановка накалялась, и только тон гремлинши каким был изначально, таким и оставался — исполненным презрения и чувства превосходства. — Только для членов, — устало повторила она, сличая взглядом портрет колдуньи в удостоверении и её нынешнее мужское лицо, похожее на старое, но с несколько огрубевшими чертами. — Посторонним справок не даём. Даже если вы её кровный родственник. — Ладно! Хорошо! — раздражённо махнула руками Амия, убирая документ. — Я зарегистрируюсь в Гильдии заново. Тогда я стану членом? — Разумеется. Соблаговолите заполнить анкету. Имя? — Ами… Ама… Ами… го. Амиго, — забормотала Амия, на ходу подбирая мужской псевдоним. — Специализация? — Боева… боевой колдун. Гремлинша задала ещё с десяток вопросов, подолгу вписывая ответы в анкету, после чего протянула её на подпись вместе с договором. — Ну? Теперь я член? — нетерпеливо спросила Амия, расписавшись. — Говорите, на каком задании и с каким отрядом сейчас находится Г’Рым-зá! — Такого рода сведения о коллегах предоставляются только членам Гильдии от шестого ранга и выше. Чтобы повысить свой статус, выполняйте задания. — Ты, сука, издеваешься? — процедила Амия, комкая анкету и договор в своих новых ладонях, более широких, чем прежние. Гремлинша захлопнула стеклянное окошко, поставила на стол перед собой табличку «Обед» и ушла в подсобку. Очередь позади Амии возмущённо загомонила._____
Выйдя на улицу, чтобы не засекли стражи-големы, Амия очертила Круг «Кротовая нора» и прорезала портал до подсобки. Старуха-гремлинша сидела одна в крохотной комнатушке и со смаком хлебала наваристый гороховый суп с копчёностями. При появлении Амии суп пролился из её открытого рта, запачкал раздвоенный подбородок и красно-синее платье. — Стража! — возопила она. Но Амия успела нарисовать на каждой стене по Печати «Вакуум», чтобы вредную бюрократшу не услышал никто за пределами комнаты. А затем нанесла на дверь Печать «Абсолютный запор», чтобы гремлинша не сбежала. (Вообще-то, Печатей с таким названием существовало две, но вторая не возымела бы никакого эффекта, будучи изображённой на неодушевлённом предмете). — Где Г’Рым-зá? — спросила Амия, направив на гремлиншу посох. — Ты меня не запугаешь, — дерзко ответила старуха, поднимаясь из-за стола и утирая шишковатый подбородок. — Я пятьдесят лет тут работаю и навидалась предостаточно таких ничтожеств, как ты. Тебе подобные мнят себя пупом земли, считают, что правила писаны не для них, пытаются пролезть без очереди, получить справку, не имея на руках справки о праве на получение справки… Ваши жалкие умишки неспособны понять, что всё должно совершаться в установленном порядке, иначе мир превратится в хаос! А такие, как я, не дают вселенной укатиться в тартарары! Можешь пытать меня, но я ничего тебе не скажу. Потому что не положено! «Оказывается, у бюрократов тоже есть честь», — отметила Амия, невольно восхитившись отвагой маленькой слабой старушки. Она была так умилительна, что член колдуньи налился кровью и пополз по штанине в сторону коленки. — Нет! — воскликнула Амия. — Не может быть! Проклятый похотливый отросток! Она ведь даже не красивая! И давно вышла из репродуктивного возраста! Как ты умудряешься вставать на эту провонявшую горохом бабку? — Кто это тут провонявшая? — вскинулась гремлинша. — Горох очень вкусно пахнет. И с кем это ты разговариваешь? Пенис болезненно запульсировал, вырываясь из тесных штанов. Он хотел, чтобы ему стало тесно в другом месте, и замутнённое мукой сознание Амии не могло ему противиться. Воткнув посох в пол, колдунья набросилась на старуху. Сбила с неё колпак, вцепилась в жидкие седые пряди, впилась в сморщенные бирюзовые губы. Язык зашарил по слюнявому беззубому рту. Одна рука рванула вниз платье. Ткань затрещала, обнажая отвисшие груди, похожие на пустые бурдюки или уши лысого спаниеля. — Ах, какой мужчина, — выдохнула гремлинша Амии в рот; её кривые пальцы принялись расстёгивать ремень колдуньи. — А я знала, я чувствовала напряжение, возникшее между нами… Ох, я и не чаяла, что на меня ещё когда-нибудь кто-нибудь так набросится… Возьми меня скорее, ретивый жеребец! «Гадость! Престарелая извращенка! Ненавистный Пиписиндро, я понимаю, почему ты сделал меня мужиком… Но геронтофилом-то за что?» — чуть не вытошнило Амию. Увы, её член имел иное мнение… и жаждал иметь не только мнение, но и эту уродливую старуху. Раздался звон битого фарфора, плеск и грохот — колдунья смахнула со стола тарелку супа и бросила гремлиншу на столешницу. Задрала ей подол, стащила застиранные до потери цвета труселя в катышках и полезла рукой между ног. Пальцы нащупали бугристые большие половые губы и осклизлое мясное ассорти между ними. Освобождённый гремлиншей член сам шмыгнул внутрь. Ухватившись за пустые старушечьи сиськи, как за неудобные вожжи, Амия начала долбиться в неё. Влагалище было маленьким — стояк не погружался в него и наполовину, — и дряблым: он получал вожделенную стимуляцию лишь когда головка вминалась в дальнюю стенку. Впрочем, сверх-возбудимому елдаку было достаточно и этого. Амия кончала без остановки, и сперма выливалась из вагины на пол и на носки сапог колдуньи. Закатив жёлтые глазёнки, гремлинша сладострастно стонала и повизгивала. Из-под кожаного капюшона показался заклёклый клитор. Одной ручонкой старуха ласкала его, другой наяривала ту часть ствола Амии, которая не помещалась во влагалище. — Ах, какой ты горячий! — лыбилась она беззубой пастью. — Какой молодой! Как полон живой силушки! Дай мне её! Ох, как мне этого не хватало! Ненасытная боль в гениталиях временно отступила, и Амия вытащила член, покрытый семенем и старушечьей слизью. Спрыгнув со стола, гремлинша принялась облизывать его, жадно причмокивая. От этого колдунья снова кончила — ей на лицо. Гремлинша растёрла сперму по своей пупырчатой рожице, будто питательный крем. — Ох, спасибо тебе, добрый мóлодец, уважил бабушку, — счастливо улыбнулась она, обсасывая пальцы. — Так и быть, в благодарность скажу тебе про твою орчиху. Ищи её на северо-западе, в окрестностях Дремучащи. Она нынче подвизается с парой низкоранговых наёмниц… Узнав главное — о местоположении Г’Рым-зы, — Амия спрятала вымытый слюной член в штаны и сосредоточенно чертила Круг «Кротовая нора», пропуская дальнейшие разъяснения гремлинши мимо ушей._____
В Дремучаще царил вечный сумрак, холодный и душный. Многовековые ели и сосны закрывали небо сплетшимися колючими кронами. Верхние ветви жадно впитывали солнечные лучи, не позволяя им проникнуть ниже, а нижние, лишённые тепла и света, гнили заживо. Отваливались от стволов и падали на куцый блёклый подлесок, давя те немногие кустики, что смогли взрасти в сени исполинских деревьев. Одно хорошо: комаров не было. Вся живность давно покинула гиблый лес, а следом улетел и гнус, которому стало некого здесь кусать. Амия скиталась по Дремучаще четыре дня, питаясь запрятанными в Круг «Инвентарь» припасами да умываясь в затхлых прудах. От спёртого воздуха, пропитанного сырым прелым запахом, у колдуньи кружилась голова, но она упорно прочёсывала чащу. Даже по-быстрому телепортироваться в город, чтобы принять ванну и как следует подкрепиться в харчевне, она не решалась: вдруг разминётся с Г’Рым-зой? Пятый день сложился для Амии удачно. В полдень она набрела на ручей с каменистым дном и чистой быстрой водой. Наполнив фляги и вымывшись с мылом, колдунья продолжила путь, и к вечеру набрела на широкий Круг «Трясина»: наступи в такой — и ноги увязнут в почве по колено. «Похоже, ловушка для елдемонов, — рассуждала Амия, сторожко крадясь по периметру Круга; он был поистине огромен, нужны часы, чтобы нарисовать такой. — Кажется, та гремлинша говорила, что обе новых подруги Г’Рым-зы — волшебницы. Наверное, вдвоём чертили… Значит, они в засаде где-то поблизости!» — Пс, человек! Прячься! — приглушённо прошипел кто-то из темноты. Амия зажгла набалдашник посоха и в его аквамариновом свете разглядела источник голоса. На одном из сосновых стволов, уцепившись за кору крючковатыми когтями на руках и ногах, висела вниз головой кошкоженщина. Золотые волосы до плеч обрамляли миловидное, но напряжённое личико, совершенно человеческое, не считая расширенных зрачков, что заполняли всю глазницу, торчащих из бровей длинных белых вибрисс да больших ушей с кисточками. Ноги ниже колен были, наоборот, полностью кошачьими, а на руках шёрстка росла лишь на тыльных сторонах ладоней. На спине зверолюдки висел посох на ремне. От положения вверх тормашками её зелёная юбочка свисла вниз, открывая чёрные трусики, обтягивающие маленькую упругую попку. Хвост распушился и неприязненно подёргивался. Вертикальные зрачки сузились, позволяя Амии увидеть изумрудную радужку. — Слышь, мужик, ты свет-то выруби, — прошипела кошка, щеря тонкие острые клыки. — Я тут как бы в засаде сижу. — Извини, — примирительно сказала Амия, погасив набалдашник. — Ты подкарауливаешь елдемонов? Я тоже долго сражалась с ними в качестве гильдейской… гильдейского наёмника. Позволишь присоединиться? — Вообще-то, нам помощь не нужна, — гордо ответила кошка. — Но ладно уж, так и быть. Главное, под ногами не путайся. Амия спряталась за ствол, на котором висела зверолюдка, и стала раздумывать, стоит ли сразу спросить о Г’Рым-зе, или лучше сперва установить с киской приятельские отношения. Кошки славились своей пугливостью (легко оборачивающейся агрессией) и недоверчивостью к незнакомцам. По крайней мере, ей требовалось время, чтобы организм привык к новому запаху и не воспринимал инстинктивно Амию как угрозу. — Ты одна вычертила Круг? — льстиво шепнула колдунья, выждав немного. — Очень большая работа! — Одна, — хвастливо муркнула кошка и неожиданно скромно призналась: — Я не такая уж сильная чародейка, чтобы сокрушать елдемонов в открытом бою. Приходится брать хитростью и усердием. — А я как-то больше по непосредственно атакующим заклинаниям. Меня зовут Ами… Амиго. — Которина-Оцелотия Тэйка, — важно представилась кошка. — Но лучше просто Тэйка… Знаешь, я рада, что ты объявился. Сегодня мне выпал жребий сидеть в засаде, а это ужасно скучно. От слов «Я рада, что ты объявился», произнесённых женским голоском, у Амии чуть не взорвались яйца и не сломался член, который мигом встал и упёрся в преграду из штанов. Бродя по лесу в одиночестве, колдунья, казалось, притерпелась к постоянному нытью гениталий, но в присутствии стройной кошкоженщины боль усилилась стократно. Аж на лбу выступила испарина, и подбирать слова для разговора становилось всё труднее. — Сейчас же лето! — вырвалось у Амии. — У тебя часом нет течки? — Фу, вульгарно! — фыркнула Тэйка. — Я предпочитаю термин «эструс». Ну, да, есть, я всё-таки ещё не старуха. Но я утоляю естественные позывы со своей хоз… напарницей. Тут бы Амии самое время спросить, не об орчихе ли речь, но мужицкие гормоны хлестали ей в мозг, заставляя думать лишь о том, как бы засадить этой очаровательной кошечке. Отойдя от ствола, колдунья встала перед ней и приспустила штаны, вываливая член. — Но ведь «естественные позывы» означают, что твой организм нуждается в семени самцов, правда? — лукаво осведомилась Амия, покачивая бёдрами так, что пенис побалтывался влево-вправо. — Посмотри на него! Посмотри, какой большой! Разве ты не хочешь моей живительной спермы? — Нельзя отвлекаться. Елдемоны могут нагрянуть в любую минуту. — Да мы по-быстрому! — заверила Амия. — Мужик, — скривилась Тэйка. — Я не хочу «по-быстрому». Если уж трахаться, то от души. Однако огромные кошачьи глазищи рефлекторно метались из стороны в сторону, следя за головкой болтающегося члена. Её хвост выгнулся у основания и свалился на бок, как бы открывая доступ к промежности. Бёдра прижимались к сосновому стволу и потирались об него. — Ну же, иди сюда, — поманила Амия Тэйку. — Кис-кис-кис. — Мряв! — кошка оттолкнулась от ствола сильными ногами и бросилась на колдунью. Тэйка была лишь немногим выше полутораметровой ящерки Камелии, притом совсем доской. Однако в её субтильном гибком тельце крылась значительная сила. Сшибив Амию с ног, она одним движением отпорола когтями пуговицы на рубашке и жилете и стала вылизывать впалую грудь шершавым ворсистым язычком. Член колдуньи устремился в заслонённые хвойными кронами небеса: ствол прижался к горячей промежности, подёргивающийся хвост щекотал сочащуюся смазкой головку. Оседлав бёдра Амии, Тэйка задрала юбчонку и отодвинула в сторону чёрные трусики. Алчному взору колдуньи предстала щёлочка между гладенькими розовыми половыми губами и золотистый шерстяной треугольничек на лобке. Кошка приподнялась, схватилась кулачками за изнывающий мокрый член и начала насаживаться на него. Вагина была узкой, но удивительно эластичной — здоровый хер вошёл в неё полностью. — Ого, да у тебя больше, чем у Ноба! — проурчала Тэйка, вращая бёдрами, перекатывая член внутри. — Меня прррямо распирррает! Мр! Мряв! Помуркивая и похрюкивая, коша запрыгала на чреслах Амии, отчего боль в её хозяйстве сменялась блаженством. Заведя руку за спину, Тэйка разминала яички и хрипела: — Сперррмы! Сперррмы! Где же она прррячется? Ты обещал залить меня сперррмой! Напрягши пресс, Амия подалась вверх. Запустила руки под блузку и гладила плоский кошачий торс с шестью крохотными сиськами: одна пара — там же, где у людей, вторая — внизу рёбер, третья — на маленьким пузике. Массируемые умелыми пальцами колдуньи, соски Тэйки затвердевали, и даже грудки, кажется, немного набухали, ложась в ладони приятными выпуклостями. (Выдержка из монографии доцента КУНИ Нуарии «Эволюция сисек»: «… выдвинуть теорию, что за века сосуществования зверолюдов с людьми, гномами и эльфами их самки эволюционировали, дабы привлекать самцов прочих видов ради обеспечения генетического разнообразия. Их нижние сосцы уменьшились (у отдельных подвидов вовсе исчезнув или став рудиментарными), а верхние молочные железы, наоборот, увеличились, дабы формы тел больше походили на таковые у «лысых рас» и эффективнее соблазняли их представителей. Эволюционная мимикрия дошла до того, что ныне, как и среди людей, среди зверолюдов тоже встречаются плоскодонки. Моя лаборантка К.О.Тэйка как раз одна из них, что, впрочем, не умаляет других её достоинств»). Амия застонала, обильно кончая. Из вагины засочилось липкое белое семя, пачкающее пальцы колдуньи, которые мусолили эрегированный клиторок Тэйки. Стенки кошачьего влагалища сдавили ствол, а кулачок — мошонку, выжимая остатки. Всё тельце Тэйки завибрировало от громкого удовлетворённого мурлыканья. Снявшись с члена, она скрючилась между раскинутых ног колдуньи. Тёрлась щёчками о покрытый белыми потёками стояк, одновременно облизываясь и утираясь шёрсткой на тыльных сторонах ладоней. Затем устроилась поудобнее, согнулась, задрав одну ногу, и принялась вылизывать свою вульву, с чавканьем высасывая кончу из влагалища. «Мерзость, — скривилась Амия, которую временно отпустила похотливая боль. — Наверняка в годы обучения магии она была из тех членолюбивых прошмандовок, которые постоянно трещали о парнях-студентах и привечали их в женском общежитии». Тем не менее, колдунья сочла, что теперь отношения с кошкой установились достаточно доверительные, и спросила: — В твоём отряде случайно нет орчихи по имени Г’Рым-зá? Тэйка уставилась на Амию. Её изумрудные глаза подозрительно сощурились, на растущих из бровей вибриссах повисли капельки спермы. — Есть. А на что она тебе? — Она моя подру… — Лжец! — Тэйка пружинисто отпрыгнула, вновь распушив хвост и прижав уши к голове; выхватила из-за спины посох с бирюзовым камнем в набалдашнике и направила на колдунью. — Г’Рым-зá ненавидит мужчин, она не может быть твоей подругой! Может, ты и про членство в Гильдии Наёмников солгал? Членам-то запрещено брать заказы против коллег. А тебя, небось, подослали убить её, она ведь многих мужиков бесит. Зачем тебе ещё её искать? — Я женщина! — воскликнула Амия. — Я Амия Дин, лидер Сестринства «Непобедимый девиз». Г’Рым-зá наверняка говорила обо мне! Меня превратили в спермобака, и единственный способ избавиться от проклятия… — Разберёмся. Пошли, — отрывисто велела Тэйка, держа Амию на прицеле. — И не вздумай дёргаться. На моём посохе Печать «Раз в год палка стреляет», так что в случае чего я мигом угощу тебя залпом. Ты не успеешь ничего начертить. Повинуясь приказаниям кошки, колдунья скукожила свой посох и отдала ей. Запахнув разодранные жилет и рубаху и безпуговичную безрукавную мантию, пошла к лагерю наёмниц. Тэйка подсказывала ей дорогу и для острастки тыкала заряженным набалдашником в спину._____
Пропетляв по лесу с четверть часа, Амия и Тэйка вышли на небольшую прогалину, озарённую светом костра. Голая Г’Рым-зá простёрлась на земле, её распущенные подмышечные косы раскинулись чёрными крыльями. Над орчихой склонилась тёмная эльфийка, высоченная и сисястая. Массируя коленом промежность любовницы, она сосала её тугие груди. Пепельно-серые пальцы с гагатовыми ногтями стискивали их, впиваясь в грубую зелёную кожу. Г’Рым-зá одобрительно порыкивала, накручивая на кулаки белоснежные пряди эльфийки. По искрящимся от пота телам плясали огнистые отблески. — Нуария! — возмутилась Тэйка. — Значит, меня вы двое отправили караулить елдемонов, а сами тут трахаетесь? — Но тебе же выпал жребий, — тёмная эльфийка невинно захлопала рубиновыми глазами, оторвавшись от орчихи. — И ты не возражала. Амия нахмурилась. Она знала имя Нуарии — изобретательницы колдовской книги, постепенно входящей в обиход вместо посоха. Некоторые молодые маги нынче даже растили по два деревца, чтобы пользоваться и посохом, и книгой. Амия сильно досадовала, что в годы её учёбы изобретение эльфийки было ещё не запатентовано и неизвестно широкой публике. Иначе она непременно сделала бы себе фолиант, а не фаллический посох! Да и в целом Амия не жаловала тёмных эльфиек, словно порождённых похотливыми фантазиями мужичья: из-за неуёмного либидо они охотно отдавались любому, кто попросит. — Потому что думала, что стерегу ваш ночной покой, — надула губки Тэйка. — А если вы всё равно не спите… мы могли бы и втроём «покараулить»! Г’Рым-зá села на земле, завернувшись в подмышечные космы, как в плащ, и смерила Амию суровым чёрным взглядом: — Тэйка, что это за херомразь ты привела? — А я тоже, между прочим, потрахалась, — кошка показала язык орчихе с эльфийкой. — Он набрёл на мою засаду, искал тебя. — Грязный спермобак! — вскочила Г’Рым-зá; её волосы распахнулись, вновь являя миру упругие груди, мощный пресс с кубиками и заросший жёсткими кудрями лобок. — Ты подло воспользовался эструсом нашей маленькой кисоньки, чтобы утолить свои низменные инстинкты! Тэйка же сейчас себя не контролирует! Это всё равно, что отыметь пьяную девицу на пиру! Ублюдок! Насильник! Да я тебя… Орчиха нагнулась подобрать свою клинковую юбку, но эльфийка успокаивающе положила ладонь ей на лопатку. — Обожди, — голос Нуарии звучал мелодично, но неожиданно низко. — Этот человек искал тебя. Нужно выяснить, зачем… — Г’Рым-зá, сестра моя! — взмолилась Амия. — Я тебе сейчас всё объясню. Меня превра… — Мэнсп’лéйн-ынг, мэнсп’лéйн-ынг! — зарычала орчиха, заткнув уши пальцами и мотая лысой башкой. — Я не слушаю поганых херомразей! Она с тоской посмотрела на валяющиеся под ногами юбку из клинков, штаны и сапоги. Хотела одеться, но руки были заняты закрыванием ушей, чтобы ни в коем случая не осквернить свой слух мэнсп’лéйн-ынгом. — Говори, — разрешила Нуария; её чёрные, словно крашеные углём, губы улыбались со сдержанной доброжелательностью. Оказывается, не так уж плохо встретить женщину, которая не обзывает тебя сходу озабоченным извращенцем и вообще готова выслушать. Двухметровая эльфийка стояла перед «мужиком» совершенно бесстыдно, не думая прикрывать пышное нагое тело. Только на всякий случай застегнула на крутых бёдрах ремень, к которому крепились ножны с кинжалом и внушительных размеров колдовская книга на цепочке; толстый коричневый переплёт был защёлкнут на замок и инкрустирован самоцветами. Опояска лишь подчеркнула осиную талию эльфийки, и у Амии опять приключилась эрекция. Она не могла не пялиться на безволосый лобок и чёрную полоску малых половых губ, проглядывающую между серых больших, ещё тёмных от прилившей в возбуждении крови. На громадные, но держащие идеально круглую форму серые сиськи с обширными угольными ареолами сосков. На точёные черты лица, чувственные губки и внимательно прищуренные рубиновые глаза. К счастью, Амия только что слила баллоны в Тэйку, поэтому могла думать и излагать связно. Закончив, она распахнула мантию и порванный жилет с рубахой и продемонстрировала по шесть прыщиков под каждым соском: — Видите? Всего двенадцать. Чтобы снова стать женщиной, я должна кончить в каждую из четырёх своих сестёр по три раза: вагина, зад, рот. — Брехня, — фыркнула Тэйка, по-прежнему держащая Амию на прицеле. — Я сперва подумала, что это наёмный убийца не из Гильдии. Но его легенда слишком тупая для профессионального ассасина. Скорее всего, это просто озабоченный, который врёт в надежде, чем ему дадут из жалости. — Ты же мне дала, — буркнула Амия. — Ещё до того, как я пожаловалась. — Я верю нашему… нашей гостье, — сказала Нуария. — Я, без ложной скромности, обаятельная и привлекательная безотказная тёмная эльфийка. Если бы человек лишь хотел секса, он обратился бы ко мне. Но он утверждает, что непременно должен трахнуть Г’Рым-зу, а ведь люди крайне редко находят орков красивыми. Значит, на то есть веская причина, кою Амия только что и озвучила. — Спасибо! Спасибо тебе, мудрая Нуария! — с чувством выдохнула Амия, чьё сердце защемило от благодарности. Хотелось броситься к эльфийке, крепко обнять её, зарыться лицом в мягкие серые груди… Но колдунья не желала изменять Эвридэли больше необходимого, поэтому держала либидо в узде, пока может. — Не за что, — улыбнулась Нуария. — Теперь помолчи, пожалуйста, чтобы не нервировать нашу подругу… Г’Рым-зá, можно открывать уши! Мэнсп’лéйн-ынг кончился. Орчиха вытащила пальцы из ушей и, машинально облизывая с фаланг серу, преклонила слух к речам Нуарии. Эльфийка повторила рассказ «мужика» слово в слово, но Г’Рым-зá и не думала возмущаться. «Ну и какая ей была разница, мужчина это скажет, или женщина?» — цокнула языком Амия. Во многом взгляды орчихи на спермобаков были даже радикальнее, чем у колдуньи. В частности, Амия в корне не понимала, зачем чураться мэнсп’лéйн-ынга. Наоборот, забавно, а порой и полезно выуживать информацию у напыщенного мужчинки, раздувшегося от собственной важности. Может, втайне Г’Рым-зá была слабее духом, чем Амия, и потому боялась, что разговоры с мужичьём как-то на неё повлияют? Выслушав Нуарию, орчиха одарила Амию тяжёлым взглядом и оскалила вывороченные желтоватые клыки. — Ты мне веришь? — заискивающе спросила колдунья. — Я не знаю, что хуже: бросить в беде сестру по оружию или отдаться херомрази, — проворчала Г’Рым-зá. — Ты видела Эвридэль в последние дни? Я боюсь, что она подалась к семье Смóкфидов, но стыжусь представать перед ней в таком виде. Меня утешает мысль, что дома она хоть и превратится обратно в высокомерную дрянь, но будет в безопасности. — Нет, я с ней не встречалась, — покачала головой Г’Рым-зá, однако взглянула на Амию приветливей; ведь какой-то спермобак, которому вдруг приспичило отыметь орчиху, никак не мог знать о двойственном характере Эвридэли и её семейных дрязгах. — Ладно, я впущу твой гадкий пенис в своё тело, но только под присмотром Нуарии. Ей я сейчас доверяю больше, чем тебе. — Понимаю, — склонила голову Амия. — Твоя самоотверженность достойна величайших воительниц, уважаемая Г’Рым-зá. Отдав Амии её скукоженный посох, Тэйка вернулась на сторожевой пост. Нуария азартно хлопнула в ладоши и облизнулась в предвкушении: — Что ж, дамы и господамы, приступим! Ну-ка, девочка моя, давай на коленочки, не бойся, всё хорошо, я с тобой, я рядышком. Начнём понемножку с ротика. Амия, расчехляй причиндалы. Нуария поставила Г’Рым-зу на колени и встала у неё за спиной, массируя могучие зелёные плечи изящными серыми руками. Амия достала стоячий член и подрочила его, целиком оголяя головку. Орчиха стиснула зубы и замотала головой. Колдунья, честно говоря, тоже не горела желанием вставлять пенис в её уродливую клыкастую пасть. Однако своевольный орган сам стремился туда, настырно дёргался и ронял прозрачные капельки предэякулята, одна за другой выступающие из уретры. — Полно вам, подруженьки, не тушуйтесь, и вам станет приятно, — подбодрила Нуария. От очередного подёргивания члена глаза Г’Рым-зы закатились, и она обмякла, лишаясь чувств. Нуария успела подхватить её подмышки и аккуратно уложить наземь. — Может, сделать всё, пока она в отключке? — предложила Амия. — А ты точно не эгоистичный, как вы это называете, «спермобак»? — прищурилась эльфийка. — Сексом должны наслаждаться двое! Или трое, или… Словом, все участники. — Но для Г’Рым-зы секс с мужиком страшнее любой войны и всегда равен надругательству, — возразила Амия. — Если она будет без сознания, это не так её травмирует. — А если она будет в сознании, то с нашей помощью преодолеет свой страх, и впоследствии сможет получать от секса в два раза больше удовольствия: и с женщинами, и с мужчинами, — отрезала Нуария. — Подождём, пока очнётся. А тем временем… не хочешь немного размяться со мной? Подойдя к Амии, она взяла её за член и стала нежно водить ручкой от лобка к головке и обратно. Большая мягкая сиська сплющилась о грудь колдуньи, из приоткрытых угольных губ вылетало сладкое дыхание: — Я, в отличие от твоей соратницы, обожаю пенисы, и за последние недели изрядно по ним истосковалась. Считай это платой за мою помощь. От прикосновений роскошной тёмной эльфийки Амия сама чуть не падала в обморок. У неё подкосились ноги, и она осела наземь, увлекая Нуарию за собою, ухватившись за её стройный стан. Эльфийка навалилась на Амию, душа её пышными дойками и стискивая ляжками стояк. По верхней части ствола елозила вульва, выделяющая всё больше смазки. Нуария подалась вперёд, размазывая свои приторно-вязкие соки по торсу Амии. Член колдуньи, более не подпёртый промежностью эльфийки, шлёпнулся на живот. Тогда Нуария подалась назад, вбирая скользкий стояк влагалищем. — Пиписиндро Пол постарался на славу, — с придыханием похвалила она. — Отличный член, крутые яйца. Твоё хозяйство солиднее, чем у Ноба! — У трактирщика? — удивилась Амия, припомнив, что и Тэйка о нём говорила. — Так это ты та могущественная чародейка, которая, по слухам, ему покровительствует? — Ага. В юности он учился у меня магии. Толку не вышло, но мы крепко сдружились. Потом он остепенился, завёл детишек, и несколько лет назад его семейство перебралось из родной деревеньки поближе к цивилизации. — И что, у него такой большой, что вы с Тэйкой все фаллосы меряете в нобах? — Просто до тебя он был единственным человеком, с которым мы трахались, — рассмеялась эльфийка, медленно скользя вагиной по стволу Амии, отчего в чреслах колдуньи разливалась мучительная сладость. — Кроме него, нам тебя не с кем сравнивать. — В Гильдии сказали, что у вас низкий ранг. Отчего же, если ты такая сильная волшебница? — спросила Амия. — Мы с Тэйкой только год назад вступили… чтобы внести свою лепту в защиту мирного люда от елдемонов. Никаких заказов, кроме военных, не брали… поэтому и в чинах не продвигались, — прерывисто дыша, объяснила Нуария; она ёрзала вперёд-назад по Амии, взбухший клитор блестел, как крупная чёрная жемчужина, и тёрся о живот колдуньи. — А когда чудищ не останется, вернёмся к своим тихим исследованиям… Приключения и путешествия могут быть интересными, но жестокие битвы нас… не возбуждают. Увы, разговоры не помогали отвлечься от обуревавших Амию чувств. Льдинки в её голубых глазах растаяли и поползли по вискам горючими слезами. — Тебе больно? — заботливо спросила Нуария, тут же остановившись, но пока не слезая с члена. — Нет, мне очень хорошо, — всхлипнула Амия. — Но и очень стыдно. Я люблю Эвридэль, но вынуждена изменять ей, чтобы быть с нею самой собой. — Тогда не будем, — эльфийка было приподнялась, выпуская пенис из влагалища, но Амия схватила её за запястье: — Нет, я же должна с тобой расплатиться. Ты сама потребовала, — колдунья не понимала, почему говорит это. Горький ли урок Пиписиндро научил её отдавать то, что обещала, или мужицкое тело искало благовидное оправдание, чтобы продолжать кайфовать от ласк эльфийки? Обе причины наполняли Амию презрением к самой себе. — Нуария! Амия, — очухалась Г’Рым-зá и спросила с надеждой: — Всё уже кончилось? «Всё-таки надо было оприходовать её, пока она была в отключке, — вздохнула Амия. — Теперь бедняжке придётся лихо». — Эврика! — воскликнула Нуария. — Только надо ещё минуточку… Она возобновила фрикции с утроенной скоростью. Серые сиськи энергично запрыгали, угольные сосцы превратились в смазанные гипнотизирующие круги. Жаркие стенки влагалища стиснули член Амии с новой силой, и вскоре та оргазмировала. Спермы в её зачарованном организме вырабатывалось хоть отбавляй. Тёмная эльфийка слезла с колдуньи и уселась на земле, раскинув ноги. Из её разверстой чёрной щели вытекала белая конча. — Г’Рым-зá, дорогая, порадуй-ка меня своим ротиком, — распорядилась Нуария. — Мы приучим тебя к гетеро-сексу постепенно. Для начала слижи немного мужского семени с моей женской писеньки. Амия, а ты поласкай её сзади, чтобы твоя подруга тоже получала удовольствие. Встав в коленно-локтевую между широко расставленных ног Нуарии, Г’Рым-зá прильнула лицом к её лону. Эльфийка блаженно застонала, откинув голову и потряхивая длинными снежными волосами, будто бы мутно светящимися в ночном мраке. Амия пристроилась за орчихой, гладила и целовала её упругие зелёные ягодицы. Осмелев, стала метить губами в туго сжатое очко, постукивать в него кончиком языка и полизывать морщинистые складки. Естественный запах орочьих интимных мест был густо-солёным, отчего во рту у Амии пересохло. Она бездумно направила рот ниже — к потёкшей вагине Г’Рым-зы с толстыми половыми губами и узкой щёлочкой. Это было ошибкой: Амия словно хлебнула из моря — настолько солёного, что горло свело от горечи. (Выдержка из монографии доцента КУНИ Нуарии «О вкусах страсти»: «Генитальные выделения каждой из рас, обладая неким собственным вкусом, имеют также свойства, родственные психотропным. Когда в коитус вступают представители разных народов, секреты друг друга вызывают у них так называемую «реакцию ассоциированного вкуса». Так, к примеру, половая секреция тёмных эльфов воспринимается представителями других рас как «сладкая» или «медвяная». Выделения светлых эльфов также кажутся сладкими, но гораздо более приторными, порой вызывающими фантомные зубные боли, а лесные эльфы имеют лёгкий ягодный вкус. Выделения зверолюдов носят в массовом сознании травянистый оттенок, у каждого подвида вкус конкретной травы: от полынной горечи до леденящей мяты (согласно свидетельствам ряда моих любовников, а также моим собственным эмпирическим наблюдениям, кошколюдки (материал исследования — моя лаборантка К.О.Тэйка) обладают щавелевой кислинкой). При этом из числа респондентов исследования лишь тёмные эльфы утверждают, что находят безоговорочно «вкусными» выделения любой расы. Среди прочих народов отчётливо прослеживаются симпатии и антипатии. Так, гоблины, гремлины, орки и тролли считают друг друга наиболее «вкусными», тогда как люди предпочитают «сладость» эльфов и «железный» вкус гномов, питая неприязнь к генитальным выделениям и запаху орков. Безусловно, это говорит не о чувстве превосходства одного народа над другим, а исключительно о глубинных биологических и психических механизмах, ещё подлежащих пристальному изучению»). — Да! О, да! Как хорошо! Умница, Г’Рым-зá, оценка отлично! — восклицала Нуария, достигнув оргазма. — Амия, глянь-ка на свою грудь. Оторвавшись от густо-солёной вагины орчихи, Амия скосила глаза вниз. Под левым соском рассосался один прыщик! Осталось всего одиннадцать. Значит, Пиписиндро не солгал, и проклятие постепенно снимается! А главное, необязательно трахать сестёр непосредственно членом: нужно лишь, чтобы сперма из него попала в соответствующую дырку. Правда, Амия всерьёз сомневалась, что у неё хватит самоконтроля, чтобы обуздать мужицкую похоть и не присунуть другим сёстрам. Нуария велела Г’Рым-зе подняться, а Амии — поднести пенис к её влагалищу. Колдунья встала напротив орчихи, на расстоянии эрегированного члена. Смотреть в её чёрные глаза было жутко неловко, и Амия отвернулась, прошептав: — Прости. — Я держусь, — сухо ответила воительница, однако её промежность оставалась очень даже влажной; намоченные смазкой и слюной Амии кудри прилипли к лобку. Встав сбоку от сестёр, Нуария надрачивала колдунье и нежно пожмякивала её мошонку. Амия застонала от томительной пульсации. Когда она почти добралась до пика наслаждения, Нуария дёрнула её за член, направляя его во влагалище Г’Рым-зы. Колдунья машинально шагнула в направлении дёрганья — головка вошла в орчиху. Г’Рым-зá жалобно застонала, сжимая влагалище. Амия кончила и, опьянённая оргазмом и чувством благодарности, встала на цыпочки, целуя толстые губы орчихи и торчащие из них клыки. Второй прыщик исчез! Осталось десять… Число, поначалу казавшееся Амии непосильным, теперь представлялось не столь уж великим. Как говорится, глаза боятся, а руки делают. — В анус придётся совать по-настоящему, — Нуария сочувственно погладила плечи орчихи и колдуньи. — Неизвестно, на какую глубину требуется впрыснуть сперму. Судя по длине члена, которым наградил тебя Пиписиндро, этот фактор может иметь значение. Повинуясь тёмной эльфийке, Г’Рым-зá встала раком, и Нуария начертила гагатовым ногтем на её копчике Печать «Расслабон». Амия разулась и полностью сняла штаны, чтобы было удобнее двигаться. Расположилась сзади, как вдруг орчиха попросила: — Сперва полижи мне ещё. Амия вернулась к оральным ласкам её промежности и анального кольца, которое теперь постепенно приоткрывалось. Из тьмы очка в лицо колдуньи веяло солёным жаром. Потеснив Амию, Нуария осторожно ввинтила указательный палец в орочий зад, пошуровала там и заключила: — Она готова. Насколько можно быть готовой к первому анальному сексу, да ещё без толковой тренировки. Печать должна уберечь нашу девочку от травм, но, Амия, пожалуйста, без фанатизма. — Будь со мной нежна, — слабо пискнула Г’Рым-зá. Опустившись на колени, Нуария немного пососала член Амии, чтобы он снова окреп, смазался слюной и предэякулятом. Заранее возбудившись, колдунья кончит быстрее, и страдания орчихи не продлятся долго. Амия взяла член у основания и направила в круглую анальную дырочку, то расширяющуюся, то уменьшающуюся, будто дышащую. Г’Рым-зá глухо зарычала, впиваясь пальцами в прелую землю. Головку Амии ожгло горячей кишкой, анальное кольцо туго сомкнулось на стволе под распухшей залупой, не давая ни вытащить, ни двигаться дальше. Колдунья боялась, что если протиснет член силой, орчихе станет больно, а у неё самой порвётся уздечка. Нуария шлёпнула Амию по заднице, подбадривая, и пощекотала пальцем ей между булок. Рефлекторно спасаясь от щекотки, Амия вцепилась в зелёные ягодицы и подалась бёдрами вперёд. Член вошёл глубже. Г’Рым-зá захныкала, заскулила, как побитая собака. Контраст между её грозным обликом и нынешним униженным подчинённым положением взъярил звериную мужицкую сущность Амии, и та забыла обо всём, кроме собственной первобытной похоти. Грубо стискивая попец орчихи, она задолбилась в него, торжествующе хрипя: — Не такая уж ты могучая воительница, раз тебя трахают в жопу! Мой огромный хер рвёт твои кишки! И где теперь твой гонор? Что молчишь? А, ясно, тебе нравится! Любишь хрен в заднице? Ты, небось, раньше такая злая была, потому что тебя нормальный мужик не трахал! Ох, кончаю, кончаю! Моя сперма заливает твоё нутро, а твоя ненасытная задница просит ещё и ещё! Ты ведь хочешь, да? Знаю, что хочешь: молчание — знак согласия! — Тише-тише, Амия, угомонись, — прозвучал в ухе низкий голос Нуарии; к спине колдуньи прижались мягкие шары её сисек, на грудь легли серые ладони с гагатовыми ногтями на пальцах. — Одной эякуляции хватит, посмотри: ещё один прыщик исчез. — Пиписинро сказал, нужно двенадцать! — Амия оттолкнула эльфийку локтем. — Сейчас проверю, не засчитаются ли все потребные оргазмы, если спустить их только в одну из моих сестёр! Внезапно поднялся ветер, зашумели колючие ветви, и сосновые стволы застонали во мраке. Амия остригла волосы недостаточно коротко — взметнувшись, чёрные пряди полезли ей в глаза застилая взор. Послышался шелест листаемых страниц, под хвойными сводами леса раздался голос тёмной эльфийки, трескучий, как раскаты грома: — Контролируй себя, Амия Дин! Не путай меня с сутенёром, предоставляющим своих девочек в полное пользование. Я не потерплю насилия! Амия обернулась. Нуария стояла, сдвинув брови и широко расставив ноги. Колдовская книга парила перед ней, позвякивая звеньями цепочки. По серым грудям и ожесточившемуся лицу танцевали разноцветные сполохи — на раскрытом развороте мерцали боевые Круги и Печати, готовые к мгновенному проецированию. Опомнившись, Амия отпрянула от Г’Рым-зы. Член с мокрым чмоканьем выскочил из ануса, из сузившейся, но ещё открытой дырки полилась сперма. Колдунья пала на колени, ужасаясь своему грязному поведению, по щекам покатились слёзы раскаяния. — Прости, Г’Рым-зá, прости меня, — заревела Амия, сглатывая один за другим горькие комки, застревающие в горле. — Что же я натворила? Это не я, Г’Рым-зá, это всё мужицкое проклятие… Г’Рым-зá, ты слышишь? Ты в порядке? Орчиха не отзывалась. Она обессилено упала грудью наземь, мускулистые ручищи повисли плетьми, а истерзанный зад остался откляченным, задранным кверху. Нуария захлопнула книгу, защёлкнула переплёт на замок и села на корточки рядом с Амией. Наставительно сказала: — Я отлично знаю, сколь сложно унимать своё либидо. Ты молодец, что сама остановилась. Но впредь постарайся делать это вовремя, пока твоей партнёрше ещё хорошо… или хотя бы не так плохо, как может стать, если ты переусердствуешь. Я не отрицаю, что тебя распаляет проклятие, но у тебя таки есть собственный разум. Не позволяй искусственно усиленным базовым инстинктам угасить его. Амия согласно покивала, повесив голову. Её член, трудившийся несколько часов кряду начиная со встречи с Тэйкой, тоже повис и совсем не болел. Опустошённые яйца лениво шевелились в дряблой мошонке, словно устало потягивались. — Я не знаю, как отплатить тебе, Нуария… и тебе, Г’Рым-зá. Если хотите, я останусь с вами и помогу в грядущем сражении с елдмонами, — вызвалась колдунья, беря себя в руки. — Не нужно, мы справимся без тебя, — жёстко сказала Г’Рым-зá, совладавшая с шоком посрамления; она поднялась, прикрывая грудь подмышечными волосами; по жилистым зелёным ляжкам сползали белые струйки. — А ты поскорее найди остальных наших сестёр и верни себе истинный облик. Я воительница, мне не впервой подвергать своё тело мукам ради благополучия тех, кто мне дорог, хотя прежде то были лишь тренировки на износ и боевые ранения. Поэтому я не держу на тебя зла, Амия Дин. Но если я узнаю, что ты не моя сестра по оружию, а мужик-обманщик, я найду тебя и настигну. Каждым из клинков, что составляют мою юбку, я буду отрезать тебе по ломтику… — Всё хорошо, что хорошо кончается, — громко подытожила Нуария, вставая с корточек и подавая Амии руку. — Мы с Г’Рым-зой пойдём проверить, как там Тэйка в засаде, а ты надевай штаны и собирайся в путь. Другие подруги и приключения ждут тебя.