Шаг за шагом

Оказавшись на свободе, Вэй Усянь решил первым делом разузнать, что волнует мир заклинателей и простых людей прямо сейчас, но быстро оставил эту затею. Это было довольно сложно — если происходят какие-то волнения, связанные с ним, ему труднее будет добывать информацию в своём доме, где многие его знают. Тем не менее, ему нужно было скорейшим образом сбежать куда-нибудь, где его не сможет достать Цзян Чэн, и для начала он хотел сбежать хотя бы из Юньмэна. Ближайшая к Юньмэну безопасная зона, до которой относительно легко добраться, и где его вряд ли потревожат враги — это Илин. Уголок, отдалённый от каких-либо орденов, он напоминал край света: с одной стороны его огибала полноводная река, а с другой — могучей стеной высилась гора Луаньцзан. Таким образом, единственным соседом Илин являлась территория Юньмэн. С другой стороны от Юньмэна повсюду находились ордены заклинателей, которые потенциально могли быть его врагами. Сидя взаперти, он не мог знать наверняка, какая там обстановка. Может, там уже давно назначили награду за его голову! Нет, туда соваться пока не следует, нужно разведать ситуацию. В то же время ордены заклинателей, которые могли бы оказать ему поддержку, такие как Гусу Лань и, возможно, Цинхэ Нэ, были отделены от Юньмэна несколькими довольно крупными орденами заклинателей. Взвесив все за и против, Вэй Усянь по-быстрому организовал себе лодку и отправился в Илин. У этого места была, ко всему прочему, масса преимуществ. Он знал этот неприветливый с виду край, как свои пять пальцев, в то время как у Цзян Чэна не было подобных знаний. К тому же край этот довольно суров, здесь много гиблых лесов и каменных гротов, образованных природой. Стоит укрыться в одном из них, и никто вовек его не сыщет. А пока его упёртый, слишком много думающий о своих способностях братик будет его искать, он спокойно сделает свои дела, отомстит Цзинь Гуанъяо и покорно вернётся домой. Погода словно сама благоволила его планам — попутный ветер дул ему в спину, и лодка преодолела сей путь всего за час. Пристань встретила его привычной для этих мест тишиной. — Прекрасно, — удовлетворённо кивнул Вэй Усянь и направился в сторону рынка. До Илин, как правило, любая информация доходила позже, чем в остальные регионы, в силу его отдалённости и невовлечённости, однако этим вечером на рыночной площади было необычайно шумно. Особенно Вэй Усяня поразило количество людей, продающих талисманы, защищающие могилы от Старейшины Илин. В таком маленьком городке их было с десяток! Такой ажиотаж был парадоксален даже для таких больших мест скопления народа, как Цинхэ или Ланьлин, что уж говорить о маленьком, далёком Илин? Недолго думая, Вэй Усянь подошёл к одному из торговцев такими талисманами и спросил: — Почём талисманы продаёшь? — По пятьдесят юаней за штуку. Вэй Усянь не сдержался и округлил глаза от неслыханной наглости, которой повеяло от этого жулика. Понятное дело, что они закупают по дешёвке не самую хорошую бумагу и пишут на ней порой неправильные иероглифы, но и брали они за это в среднем раз в десять меньше, чем заявляет этот проходимец! — Сколько-сколько? — А чего ты хотел? — высокомерно скривился незнакомец. — Любишь целые могилки родственников, люби и денежку платить! — А что, если твой талисман, за который я отдам последние деньги, не поможет мне? — В таком случае, просто прикрепи второй, — пожал тот плечами. Вэй Усянь недобро сощурился. Как у них, этих торговцев фальшивыми талисманами, всё, оказывается, просто. — Послушай, а к чему вообще такой ажиотаж? Я много раз бывал в Илин, но никогда не видел так много торговцев этими талисманами разом. Торговец задумчиво поглядел на него. Он поморгал глазами в недоумении, как будто Вэй Усянь сказал несусветную глупость, и изрёк: — Судя по одежде, ты, юноша, из Юньмэна. А вопросы задаёшь такие, словно только спустился с гор бессмертных, где сотни лет можно жить и ни о чём не ведать! — Ну так и..? — Вэй Усянь поиграл бровями, давая знак, что ему всё ещё очень интересно. — А как ты думаешь? — угрюмо ответил торговец. — Всё, как обычно. Старейшина Илин, пришедший в буйство на совете кланов, с помощью сообщников захватил в плен главных юных учеников крупных кланов и держит теперь их в плену в пещере Фумо. Для этого он, понятное дело, использовал трупы, которые готовы восстать по одному зову его флейты. Люди беспокоятся, что мертвецы из числа их родственников тоже восстанут, поэтому скупают талисманы, защищающие могилы от Старейшины Илин. "Вот это я понимаю, всё, как обычно" — подумал Вэй Усянь, мысленно покрутив пальцем у виска. — Послушай, мил человек, когда вообще Старейшина Илин крал детей? Он убивал, пытал и копал чужие могилы, да. Но я не припомню ни одного случая кражи детей! Разве будет такой человек, как он, заниматься подобной ерундой? Мужчина посмотрел на него, подозрительно сощурив глаза. Взгляд у него был такой, словно только сейчас он начал о чём-то догадываться. Честно говоря, Вэй Усянь даже думал, что сейчас он скажет "Так ты же и есть Старейшина Илин!", но он явно недооценил способности этого ушлого мужчины, потому как тот спросил, таинственно понизив голос: — А ты, случайно, не из этих...старейшинцев*? Вэй Усянь похлопал глазами, обескураженный. — Кого? — Ну, тех самых, — он подмигнул ему, словно говорит о чём-то неприличном. — Старейшинцев, говорю. — Кто такие, эти твои старейшинцы? Никогда о таких не слышал. — Так это ж наша местная илинская группировка, — тот выпучил на него удивлённые глаза. — Неужто и вправду никогда о них не слышал? — Как ты правильно заметил, я из Юньмэна, — криво усмехнулся Вэй Усянь. — В наших краях мы таким не занимаемся. — Тогда слушай. Старейшинцы — это местная секта, поклоняющаяся Старейшине Илин. Суть их в том, что они не просто оправдывают его поступки, но и считают, что Старейшина Илин способствовал расцвету этой местности. Тёмные заклинатели со всей Поднебесной устраивают паломничества в Илин, город, в котором родился самый сильный тёмный заклинатель и создал своё искусство. Они бы добрались и до Пристани Лотоса, места, где тот вырос, но им мешает глава ордена Цзян, известный своей исключительной свирепостью. Так вот, паломники, регулярно путешествующие в Илин к горе Луаньцзан, оставляют в регионе много денег. Благодаря им получили развитие постоялые дворы и таверны, а также появились люди, организующие маршруты по окрестностям Луаньцзан. Понимаешь же, что на саму гору нельзя, она оцеплена защитной стеной. Но они проложили маршрут вокруг горы, в её окрестностях, и назвали его "По следам Старейшины Илин". — Что за...бред? — Вот и я о том же, — кивнул торговец, сложив руки на груди. — То есть понимаешь, старейшинцы — это не сами тёмные заклинатели, а люди, которые считают, что Илин расцвёл благодаря такому земляку, как он. — Ну, в целом-то, — Вэй Усянь задумался, — они правы, разве нет? Торговец угрюмо на него уставился, и тогда Вэй Усянь весело заметил: — Я не могу быть старейшинцем, а знаешь, почему? — Ну? — Потому что я и есть Старейшина Илин! Мужчина очень критично его оглядел, проследив даже несколько надменным взглядом всю наружность собеседника с ног до головы. Вэй Усяню даже стало немного неловко, похоже, он не выглядел достаточно презентабельно для того, чтобы называть себя Старейшиной Илин. У мужчины было такое лицо, словно он скажет "Куда уж тебе", но тот лишь зло сощурил глаза и прошипел: — Шутки со мной шутить вздумал, парень? Да кто же тебе поверит, что ты — Старейшина Илин? — Вот поэтому я и говорю тебе это, — посетовал Вэй Усянь, покачав головой. — Потому что знаю, что ты мне не поверишь. Неужто я на него не похож? — У тебя же меч висит на поясе, а все знают, что Старейшина Илин настолько горд, что перестал носить его при себе, считая, что и без меча одолеет любого, кто встанет у него на пути. Он ходит в чёрном ханьфу, а твоё — фиалковое, как у всех адептов ордена Юньмэн Цзян. К тому же, он не расстаётся со своей флейтой, а у тебя же её нет. — Что ж, ты прав на счёт всего, кроме последнего, — согласился Вэй Усянь доставая из рукава цзянкунь флейту, наспех вырезанную из бамбука, попавшегося ему по дороге. — У меня есть флейта! Торговец критично осмотрел её, и снова вид у него был недоверчивый, как будто Вэй Усянь пытается убедить его в том, что камень на самом деле — миска риса. — И это посмешище — флейта? Этот дырявый кусок бамбука и рядом не стоял с призрачной флейтой Чэньцин! — Какая разница, какого качества флейта? Истинный мастер может покорить любые уши, используя лишь палочки да камни под ногами. — Ладно-ладно, не буду с тобой спорить, — снисходительно ответил ему торговец. — Только Старейшина Илин сейчас занят совсем в другом месте. — Где же? И чем он занят? — Он сейчас в пещере Фумо с детьми, которых похитил, — со знанием дела закивал мужчина, сложив руки на груди. — На штурм горы Луаньцзан поднялась армия заклинателей. Сейчас он, наверно, бьётся с ними в ожесточённом сражении. Вэй Усянь свистнул: — Да ты что! — Да, такие дела. Попрощавшись с ним, Вэй Усянь отправился в сторону горы. Напоследок тот крикнул ему: — Эй, парень! Неплохой ты, не суйся туда, коли почувствуешь, что тебе это не по силам. Старейшина Илин — опасный человек, не стоит геройствовать. Лучше иди подобру-поздорову. Вэй Усянь только неловко улыбнулся ему и ответил: — Спасибо. Однако торговец догнал его и впихнул ему талисман, защищающий могилы от Старейшины Илин. — Денег не надо. Он, конечно, призван защищать могилы, но, кто знает, может, и на людей это распространяется. Что и сказать, Вэй Усянь был тронут и бережно положил его себе в рукав. Изначально он планировал пешком идти до горы, но, прикидывая расстояние и зная о неких "старейшинцах", решил попытать удачу. Раньше его никто бы не повёз к горе Луаньцзан, но сейчас он решил разыскать фанатиков, которые не прочь были это сделать. Побродив немного и поискав, Вэй Усянь нашёл группу людей в чёрных одеждах. — Молодые господа, — обратился он к ним. — Не знаете, может ли кто подвести до подножия горы Луаньцзан? Он был уверен, что они точно ему не откажут, и, как ожидалось, один из них ответил: — Мы как раз собираемся туда. Тебе нужно обратиться к нашему провожатому. Вэй Усянь поднял бровь, вгляделся в толпу людей в черном ещё раз и заметил старца с доули на голове. Мужчина был сед, с бородкой, покрывающей всю нижнюю часть лица, но не длинной. Тот встретился с ним своими светлыми, мудрыми глазами и кивнул. — Тоже тёмный заклинатель? Нервно улыбнувшись, Вэй Усянь ответил: — Вроде того. — Твои одежды говорят мне о том, что ты из ордена Юньмэн Цзян, — громко заявил один из мужчин с резкими чертами лица и разлетающимися бровями. — Я знаю только одного тёмного заклинателя из Юньмэна. А ты кто таков? Вэй Усянь почувствовал, что у него начинает дёргаться глаз. Он, конечно, не хотел бы, чтобы его раскрыли, но почему никто не верит, что он Старейшина Илин? В чём дело? Ему даже стало обидно от того, что окружающие не считают его достойным себя самого. В любом случае, он не мог прямо сказать, что является Старейшиной Илин, потому что эти люди, в отличие от торговца, могли что-то заподозрить, а если догадаются, никто не может знать, что будет. Он ответил невинно: — А я тоже тёмный заклинатель из Юньмэна. Паршивая овца в своём стаде. — И на каком музыкальном инструменте ты играешь? Тёмный путь располагает такими техниками, как воплощение в неживом предмете или техника нарисованных глаз, но нельзя быть полноценным тёмным заклинателем без умения играть хотя бы на одном музыкальном инструменте. Вэй Усянь продемонстрировал им самодельную флейту: — Вот мой инструмент! Среди заклинателей послышались смешки, и грубиян с резким лицом презрительно спросил: — Ты что, сделал своим инструментом дырявый колышек, чтобы слушать ветер? — Полно вам, — засмеялся старик-старейшинец. — Молодой человек из Юньмэна, садись к нам. Как тебя хоть зовут? — Цзян Ин, — ответил он, забираясь в повозку. Им нужно было отправляться в путь, поэтому никто не нашёл нужным прокомментировать это забавное совпадение. Вэй Усянь даже смирился с тем, что никто не признает в нём Старейшину Илин, назови он хоть какое имя. — Дитя реки, получается? Что это значит? — лишь когда все забрались и двинулись в путь, решил спросить один из тёмных заклинателей. Вэй Усянь пожал плечами. Он никогда не задумывался о том, как это звучит, просто всякий раз, когда ему нужно было придумать себе другое имя, он брал фамилию своего брата. Как оказалось, эта поездка имела просветительскую цель. Старейшинец, который их вёз по этим местам, рассказывал о том, как жил Старейшина Илин и чем занимался. Вэй Усяня забавляло наблюдать, как дюжина юношей слушает о том, как он когда-то сажал на склоне горы картошку и редис. Впоследствии они разговорились на тему тёмных искусств, и тогда Вэй Усянь смог проявить себя, как большого знатока этой стороны вопроса. — Слушай, а ты неплох, — на середине пути заметил тот грубиян, который до этого назвал его самодельную флейту колышком для ветра. — Но твоя флейта...почему она такая неказистая? — Я вырезал её по дороге сюда. Моя флейта, на самом деле, не хуже Чэньцин, но мой брат отнял её у меня. — Слушай, а зачем тебе вообще понадобилось на гору? Ты явно не по следам Старейшины Илин решил отправиться. — Я хочу посмотреть, что там происходит. — Говорят, он похитил детей и держит их в пещере Фумо, — сказал другой заклинатель, подперев рукой щёку. — Честно говоря, не думаю, что это так. Но тогда непонятно, что там произошло на самом деле. — Что? — Вэй Усянь удивился. — Ты не веришь в то, что Старейшина Илин сделал это? — Ну да, — тот пожал плечами. — Ты разве слышал когда-нибудь, чтобы Старейшина Илин крал детей? На кой пёс ему столь мелочные деяния? Это заставило Вэй Усяня поражённо закрыть рот. Парой часов ранее он сказал то же самое торговцу, но тот заподозрил его в старейшинстве. И в то же время он не ожидал такой адекватной мысли от фанатиков, вроде этих ребят. Было приятно услышать хоть от кого-то разумные доводы. Когда они подъехали к изножью горы Луаньцзан, откуда брала своё начало тропа Цюнци, заклинатели затаили дыхание. Стена, всё это время ограждавшая гору от внешнего мира, была частично порушена. Через большую дыру они могли наблюдать, как тропа уходит вверх по горному склону, и на многих юношей это произвело впечатление. Подумать только, они могут прямо сейчас забраться на гору, где сам основатель тёмного пути создавал своё искусство! На Вэй Усяня же это, понятное дело, не произвело особого впечатления. Он только представил себе, как, должно быть, Цзян Чэн был зол, если пришёл сюда и увидел это. Илин входил в его владения, был под его юрисдикцией, и умельцы именно из его клана построили эту стену. А затем пришли подельники Цзинь Гуанъяо и всё разрушили. Когда всё это закончится, Цзинь Цзысюаню придётся выслушивать нотации Цзян Чэна, не отличавшегося ни щедростью, ни тягой легко что-либо прощать, и отстраивать стену в качестве компенсации. Вэй Усянь поблагодарил старика, который привёз их сюда, вылез из повозки и уверенно направился в сторону дыры. Заклинатели смотрели ему вслед и хлопали глазами, а затем обернулись на старейшинца. Тот сурово кивнул им и сказал: — Ни о чём не волнуйтесь, господа заклинатели. Я буду ждать вас здесь. Успокоенные этим обещанием, они все бодро повылезали из повозки и поспешили за ним, крича ему: — Постой! Подожди нас! В который раз Вэй Усянь был обескуражен их необычным поведением. Он спросил: — А вам зачем сюда? — Как это зачем? — сложил руки на груди один из них. — Мы тоже хотим посмотреть на знаменитую гору! Подобная наивность, в какой-то степени даже глупость заставила его посмеяться, и они отправились в путь все вместе. По дороге Вэй Усянь неожиданно присел, что заставило остальных резко остановиться и возмутиться тому, чего это он вдруг встал посреди дороги. Не обращая на них внимания, он прошептал что-то земле, и из неё появилась костяная рука. Тёмные заклинатели, которые до этого не хотели признавать Вэй Усяня за своего, смотрели на него, как на восьмое чудо света, когда он опустился губами к руке и что-то прошептал. Он внимательно слушал, а все остальные глядели на него, затаив дыхание. Когда же он закончил и поднялся с колен, те спросили: — Э-это ты сейчас что такое сделал? Вэй Усянь мстительно им улыбнулся и едко заметил: — Вы называете себя тёмными заклинателями, а мою самодельную флейту — дырявым колышком, но ни разу не видели, как человек говорит с мёртвыми? — В чём ты нас обвиняешь? — нахмурился тот, что с резкими чертами лица, и сложил руки на груди. — Должно быть, ты, совершенствуясь в Юньмэне, научился этому у Старейшины Илин, я прав? У нас-то не было такого учителя, как у тебя! Это заставило Вэй Усяня задуматься. Может, проблема всё-таки не в нём, а в них? Это не он не дотягивает до самого себя, это они идиоты! Возникло неловкое молчание, потому что Вэй Усянь был так поражён, что не мог вымолвить ни слова. Он был даже в какой-то степени возмущён. Так что через некоторое время тишину прервал заклинатель, сказавший до этого, что Старейшина Илин вряд ли крал детей: — Ну, так что сказала тебе рука? — Здесь действительно есть дети, — пожал плечами Вэй Усянь. — Кто-то притащил их сюда, этот молодой достопочтенный рассказывает о группе людей. Его спутники сначала не поняли, кого он назвал достопочтенным господином. Затем до них дошло, что он имел в виду скелет, и волосы на затылке каждого из них зашевелились. Вэй Усянь же продолжил, как ни в чём не бывало: — Затем на гору поднялось крупное войско заклинателей, должно быть, спасать детей отправились все, кому не лень. И в данный момент они всё ещё там. — Так давайте пойдём и поглядим на всё сами! Вэй Усяню понравилась эта идея, и его настроение омрачила лишь фраза одного из заклинателей: — Может быть, и Старейшину Илин там увидим! Поднимались они поначалу бодро. Ближе к концу восхождения, когда все были выдохшимися, включая слабого здоровьем Вэй Усяня, юношей охватило чрезвычайное возбуждение. Подумать только, они не просто смогли зайти за ограду проклятой горы, но и через несколько мгновений смогут узреть пещеру Фумо — её каменный зёв уже было видно вдалеке. Понаблюдав за ними, Вэй Усянь сделал вывод, что в их возрасте он был, оказывается, не особо впечатлительным. Поднявшись, они ненадолго остановились, чтобы отдышаться. — И как только Старейшина Илин поднимался туда, спускался и поднимался снова без устали? — Ну, тогда у него было хорошее здоровье, — ответил Вэй Усянь, тяжело дыша. — Это сейчас не очень, а вот тогда... Вспомните, он ведь был талантливым заклинателем до того, как открыл тёмный путь. — Дело ты говоришь. Из пещеры до них доносились звуки каких-то дискуссий. Немного отдохнув, они осторожно начали спускаться в логово Старейшины Илин. Те, кто находился внутри, услышали шаги и на время прекратили разговоры. Как только они вошли, один из собравшихся внутри заклинателей показал на них пальцем и прокричал: — А вот и он! Тёмный заклинатель из компании новоприбывших ткнул пальцем себе в грудь и обескураженно спросил: — Я? Вэй Усянь закатил глаза. Ну сколько можно? Однако настроенному агрессивно заклинателю всё равно не было дела до его спутников, он уже накинулся на Вэй Усяня с мечом. Тёмные заклинатели всполошились, потому что, как выяснилось по дороге, никто из них толком не владел каким-либо оружием, но сам Вэй Усянь не растерялся: он выхватил меч из ножен, как делал когда-то, парой быстрых движений отбил атаки, ловко зашёл за спину и вырубил его ударом рукояти по шее. Затем он победно взмахнул мечом и скучающим тоном спросил присутствующих: — Надеюсь, вы хорошо понимаете, где находитесь? — Конечно, понимаем, — выплюнул один из враждебно настроенных заклинателей. — В твоём вонючем логове! — Да ты что? — Вэй Усянь зло усмехнулся и поднял руку, чтобы щёлкнуть пальцами, но дети, которые действительно там оказались, стали упрашивать его не совершать резких движений. Вперёд вышел злой и обеспокоенный одновременно Цзян Чэн, выкрикивая: — Вэй Ин, какого черта здесь происходит? — Это ты мне объясни, что здесь происходит, — парировал Вэй Усянь, нахмурившись. — Что ещё за дети, которых я украл? Лань Цзинъи оживился и поднял руку: — Это мы! Вэй Усянь тяжело вздохнул. — Цзинъи, хоть ты объясни мне, что здесь происходит? — Дядя, мы сами не понимаем, — ответил за него Цзинь Лин, поднялся с каменного пола пещеры и подошёл к нему, как бы переходя на его сторону. В пещере также был его отец и, разумеется, призвал ребёнка вернуться к нему, но тот и ухом не повёл. Вэй Усянь же посетовал: — Какой я молодец, даже собственного племянника украсть не забыл. — Постойте-постойте, — один из заклинателей, пришедших с ним, замахал руками. — Вы хотите сказать, что он — Старейшина Илин? Цзинь Лин пожал плечами: — Ну да. Никто не стал отрицать, ведь это было правдой. — Тогда это, — он весьма агрессивно показал пальцем на самодельную бамбуковую флейту грубой работы, которая висела на поясе у Вэй Усяня, — Чэньцин?! Цзян Чэн негодующе нахмурился. — Что это за идиоты с тобой? — Это...э-э...бродячие тёмные заклинатели. Они любезно согласились подвезти меня до горы. — Как ты мог подумать, что это — Чэньцин? — нахмурив брови, обратился Цзинь Лин к тёмному заклинателю. — Но он же Старейшина Илин! Значит и флейта... — Нет, не значит! — мальчишка топнул ногой от досады. — Он может позволить себе носить какую угодно флейту! В конце концов, Старейшина Илин он или кто? — Что-то вы все не выглядите пленёнными, — тем временем заметил Вэй Усянь, с подозрением глядя на детей и, в особенности, своего племянника, который, по своему обыкновению, пустился защищать его честь перед не пойми кем. — Это потому, что мы разрезали нити бессмертных, которыми ты их связал! — выкрикнул один из заклинателей, которых они тут встретили. — Никого я не связывал, — Вэй Усянь упёр руки в бока, приготовившись отстаивать свою невиновность. — Веришь или нет, но я узнал о том, что я похитил каких-то там детей, всего пару часов назад. — Не верю, — твёрдо заявил заклинатель. Вэй Усянь разразился смехом, тут же разлетевшимся по всей пещере. Звук этот был холодный и звонкий, отчего морозец пробежался по каждому заклинателю в пещере. — Мне всё равно, — отсмеявшись, Вэй Усянь фривольно постучал мечом по своему плечу и сказал следующее: — Не секрет, что на горе закопано настолько большое количество трупов, что эманации нечистой силы распространяются на много ли вперёд, если не закрыть территорию горы стеной. Один ваш неверный взгляд в мою сторону, и как минимум большая часть трупов на этой горе поднимется против вас. Так что давайте по порядку, что здесь произошло? — Некие люди в чёрном с замаскированным лицом выкрали нас из своих орденов, — решил прояснить ситуацию Лань Цзинъи. — Выкрали из собственных постелей, в то время как наши матери спали в своих домах, а отцы... Вэй Усянь прервал его: — Так, давайте рассказывать будет кто-нибудь менее драматизирующий, чем Цзинъи. Под бурчание неудавшегося рассказчика, слово решил взять Цзинь Лин. — Однако, то, что нас связали и похитили люди в чёрном — правда. Они сломали стену и притащили нас сюда. Всё то время, что мы здесь находились, нас охраняли мертвецы — мы слышали, как они воют. Кто бы это ни был, он не хотел нашей смерти. Он хотел заманить всех остальных в ловушку. И у него это получилось, потому что, когда старшие пришли нас спасать, их духовные силы неожиданно иссякли! Ясное дело, что это не могло произойти случайно, в этом повинен чей-то злой умысел. — И я думаю, что это сделал подлый Старейшина Илин! — заявил один из освободителей, сложив руки на груди. — Дурак что ли, такую чушь нести? — фыркнул самый сообразительный из тёмных заклинателей, пришедших с Вэй Усянем. — Как он, по-твоему, мог это сделать, если он катался с нами по Илин и его окрестностям около двух часов? — Ты... — Цзян Чэн поражённо застыл, услышав это, —...сбежал из дома для того, чтобы кататься по Илин с этими...отщепенцами? — Ты кто такой, чтобы нас так называть? — А кто вы, если не отщепенцы? Ещё и занимаетесь какой-то ерундой. — Как ты помнишь, мои духовные силы переживают не лучшие времена, — цокнул языком Вэй Усянь. — Из-за этого я не могу встать на меч и просто прилететь в нужное мне место. Поэтому я приплыл в Илин на лодке, нашёл компанию людей, которым тоже как раз нужно в это место, и, как ты видишь, они все перед тобой. — Ты сказал мне, что не можешь ходить, — Цзян Чэн выглядел сердитым. — Ты врал мне? — Нет, — Вэй Усянь покачал головой. — Я правда так ослаб, что не мог стоять на ногах. Но, к счастью, это отравление было не таким сильным, и я смог оправиться всего за пару дней. Как только почувствовал себя лучше — улучил возможность и сбежал. — Ах ты... — Так, а почему вы все до сих пор не вылезли отсюда? — перебил Вэй Усянь, не желая слушать его ругани. — Могли бы, давно бы выбрались из этого проклятого места! — пригрозил ему кулаком один из заклинателей. Вэй Усянь поднял бровь, прося пояснить, и тот с куда меньшим запалом несмело произнёс: — Но мы, э-э, не можем. — Чего? Специально меня ждали, что ли? Или, лишившись духовных сил, совсем не знаете, как передвигаться на своих двоих? — Не делай из нас идиотов! — разозлился заклинатель. — Мы сидим здесь, потому что мертвецы не смогут зайти за этот круг! Вэй Усянь и его компания тёмных заклинателей посмотрели под ноги и действительно увидели старое защитное поле, на которое сначала не обратили внимания. Заклинатель с резкими чертами лица сконфуженно заметил: — Но мы не видели никаких мертвецов, когда поднимались сюда. — Разумеется, не видели! — ноздри мужчины раздулись от сильного гнева. — С вами же был тот, кто ими управляет! — Каким это, интересно, образом? Силой мысли? — возразил сообразительный тёмный заклинатель. — Пока был с нами, он не делал ничего, что могло бы отдавать приказы трупам: не хлопал в ладоши, не свистел и тем более не играл на флейте. Однако мужчину это не убедило, и тот, сузив глаза, с подозрением спросил: — С чего бы мне тебе верить? — Это абсурд! — бедняга задыхался от одолевавшей его ярости. — А с чего ты взял, что именно Старейшина Илин управлял трупами и похитил детей? — А кто ещё может управлять таким большим количеством трупов? — Любой при наличии специального артефакта, — ответил Вэй Усянь. — Мне известно о том, что Верховный заклинатель помогал некоему Сюэ Яну в его исследованиях ныне уничтоженной Стигийской тигриной печати. Насколько я понял, вы все должны знать эту историю. — Сюэ Ян погиб много лет назад. — Нет. Все обернулись на Лань Ванцзи, который спокойно стоял себе в стороне. Может, слово Вэй Усяня или одного из тех оборванцев, что пришли вместе с ним, ничего не значило, но слово Лань Ванцзи, славившегося своей честностью и беспристрастностью, имело вес. Заклинатель, всё это время споривший с ними, уточнил: — Нет? — Нет, — спокойно ответил Лань Ванцзи. — Он умер лишь несколько дней назад, когда я лично отсёк ему руку. Те из пленённых детей, что были с ними в городе И, закивали, подтверждая эту информацию. Однако, несмотря на то, что заклинатель был ещё полон сил для продолжения спора, тот не продолжился, потому что снаружи послышался такой рёв, что Вэй Усянь мгновенно спрятался за старым защитным полем. Для многих это стало показателем, и какая-то часть заклинателей подумала: "Если даже Старейшина Илин решил обезопасить себя, мы точно обречены". Вэй Усянь обернулся и действительно увидел силуэты мертвецов, еле проглядывающихся в наступивших сумерках, однако те не решались подойти ближе из-за круга. — Кстати говоря, — он повернулся к толпе заклинателей и оглядел их с каким-то подозрительным прищуром. — Как так получилось, что вы все лишились своих духовных сил? Тот заклинатель, который всё время рвался с ним поспорить, с радостью ответил вопросом на вопрос: — А это мы не у тебя ли должны спросить? — Глава ордена Су, — Цзян Чэн устало растёр переносицу пальцами, — прошу, прекратите нести чушь. Мужчина злобно на него зыркнул своими маленькими глазами. — А я всё ждал, когда Вы, глава ордена Цзян, заступитесь за своего братца. — Я предупреждаю Вас, — он грозно на него посмотрел, — ещё одно провокационное заявление, и я дам Вам по лицу. Я понимаю, вы все трепещите перед его пресловутым даром подчинять себе нечисть, и потому не поверите мне, если я скажу, что он ослаб после происшествия на совете кланов и лишён своей любимой флейты. Но представьте мне доказательства того, что он вообще способен влиять на ваши духовные силы. Как сказал этот молодой господин рядом с ним, не силой же он мысли посмел это сделать! Все посмотрели на Вэй Усяня, словно ждали от него каких-то разъяснений. Они смотрели на него, а он — на них, пока не вздохнул и не спросил: — Вы потеряли духовные силы, когда поднялись на гору? Несколько заклинателей закивали, мол, да, именно так. — Но дети, сидевшие тут ещё до вас, никаких сил не теряли? — Нет, не теряли, — ответили в один голос Лань Цзинъи и Цзинь Лин. — И до подъёма на гору с вашими духовными силами тоже всё было в порядке? — Ну да. — Что ж, — Вэй Усянь упёр руки в бока и даже выдержал торжественную паузу, прежде чем сказал: — Похоже, на ваши духовные силы повлияло что-то, что произошло с вами, пока вы поднимались на гору. Цзян Чэн хлопнул в ладоши и громко воскликнул: — Гений! — Лучше подумайте над тем, что вы делали, пока поднимались сюда, — Вэй Усянь обиженно сложил руки на груди. — Что-нибудь, чего не делали мы, например. Хотя я не уверен, что среди нас есть хоть кто-нибудь с духовными силами. Эй, ребята, кто-нибудь из вас вообще умеет использовать ци? Ребята посовещались в своем тесном кругу тёмных заклинателей, а затем из него вышел тот, что был, по мнению Вэй Усяня, самым мозговитым. — Ну, я. — И как, можешь чего? Юноша сосредоточился и ударил духовной энергией по стене, отчего там осталась пробоина. — Что ж, никогда так не делай. Если стенки этой пещеры обвалятся, мы все присоединимся к остальным трупам на этой горе, — посоветовал Вэй Усянь, отчего все остальные вздрогнули, явно представив подобный исход событий. — Ты не неуч, как твои собратья, и не калека, как я. Что же ты тогда занимаешься ерундой, если вполне можешь использовать ци? — Мы научились тёмному пути, потому что не имеем возможности воспользоваться светлым, — выступил в защиту собратьев заклинатель с резкими чертами лица. — К сожалению, в возрасте, который подходит для формирования золотого ядра, мы не успели научиться. — Что ж, — Вэй Усянь вздохнул и обратился к остальным заклинателям в пещере: — Если честно, пока поднимались сюда, мы не делали абсолютно ничего, кроме как шли. Так что вспоминайте, что делали вы все без исключения. — Ты считаешь, что мы сами лишили себя духовных сил? — возмутился глава ордена Су. — Совсем за идиотов нас держишь? — Именно так, — не скрывая своего презрения, ответил Вэй Усянь. Цзян Чэн же зло посмотрел на главу ордена Су и процедил: — Помолчите лучше. Не мешайте думать! Вэй Усянь же присмотрелся к этому мужчине, задумавшись. Ему показалось, что он где-то слышал фамилию Су, только не помнил, где. Он много думал на эту тему, пока остальные обсуждали, что они делали или не делали, и вдруг спросил: — А не Вы ли, достопочтенный господин, Су Миншань? — Не притворяйся, что не знаешь, кто я такой, Старейшина Илин! — Конечно, знаю, — вскинул брови Вэй Усянь, а Цзян Чэн нахмурился, потому что точно знал, что его брат не имел с этим человеком никаких дел и вряд ли слышал что-либо примечательное с его-то изоляцией от мира сплетен и пересудов. — Ваше имя было в списке из тринадцати человек, которых я подозревал в шпионаже. — Каком ещё шпионаже? — нахмурил брови Су Миншань. Остальные заклинатели тоже прекратили мыслительную деятельность и обратили всё своё внимание на них двоих. — Можете даже не изображать удивление, Вы всё равно не такой хороший актер, как Ваш покровитель, — цокнув, покачал головой Вэй Усянь. — Я практически уверен в том, что это Вы проникли в дом к деве Вэнь под предлогом страшного недуга и выкрали записи о пересадке золотого ядра, тем самым заполучив доказательства того, что такая операция возможна. Лишь чудо может убедить меня в том, что Вы этого не делали. — К чему мне информация о том, можно ли пересадить золотое ядро? — Вам? Незачем. Эта информация нужна Верховному заклинателю, ведь это был чудесный способ рассорить нас с Цзян Чэном и ослабить обоих. У него это даже почти получилось. Разумеется, к такому важному человеку будет повышенный уровень внимательности и недоверия со стороны Вэнь Цин, поэтому я сразу стремился вычислить того, кто мог помочь ему в этом. Из тринадцати господ, что попадали в дом к Вэнь Цин по причине болезни, лишь Вы имеете прочные связи с Верховным заклинателем. — Вздор. — Может быть, — легко согласился Вэй Усянь. — Но если придерживаться теории о том, что Вы — пособник Верховного заклинателя и действуете в соответствии с его волей, многие события находят своё объяснение. — Например? — кивнул Цзян Чэн, сложив руки на груди. — Начать стоит хотя бы с того могильщика, который всё время неустанно преследовал нас с детьми. Стиль фехтования этого человека был схож с тем, что используют в Гусу. Я не сведущ в делах других орденов и заклинателей в них, поэтому на каждого из тех тринадцати человек я попросил составить краткое описание наиболее важных моментов. Так я узнал, что Вы — глава ордена Молин Су, который, в свою очередь, состоит из отделившихся от Гусу Лань адептов. Вы сами были учеником этого ордена, следовательно, владеете соответствующими приёмами. — Любой адепт, учившийся в Гусу Лань или Молин Су, знает эти приёмы. — Конечно. Но не каждый при этом является человеком, который, открыто сотрудничал с Верховным заклинателем и был в доме Вэнь Цин, где пропали её записи о процессе пересадки золотого ядра. Вы, конечно, можете сказать, что это всё совпадения, но два — это уже закономерность, Вам так не кажется? — Не кажется! — отрезал мужчина. — Это всё домыслы. Однако окружающие не поддерживали ни того, ни другого, просто стояли и слушали, давая Старейшине Илин привести свои аргументы. Это могло значить только одно — люди сомневаются. — Хорошо, тогда вот тебе третье совпадение. Я знаю, чем вы все занимались, пока поднимались на гору, — когда он это сказал, заклинатели вокруг зашептались, и было видно, как они взволнованы. — Вы боролись с трупами! На мгновение пещера Фумо погрузилась в тишину. Затем один смельчак пригрозил ему кулаком и гневно забранился: — Ты что же, и вправду нас за дураков держишь? Как будто мы и без тебя не знаем, что сражались с мертвецами! — Я имею в виду, что мы с бродячими заклинателями не боролись с трупами, так как не встретили их по дороге, — Вэй Усянь оставался спокойным и уверенным, из-за чего остальные продолжали невольно его слушать. — Чтоб вы понимали, вызвать недуг, подобный вашему, можно только с помощью песен. Никакие яды на это не способны. Среди вас есть два ордена заклинателей, специализирующихся на музыкальных техниках. И какое счастье, что они обладают схожими знаниями, обучаясь по одной и той же школе. В связи с этим, хочу задать вопрос адептам Гусу Лань: было ли в песнях, что играли адепты Молин Су, что-то неправильное? — Неправильное? — переспросил один из адептов Гусу Лань с максимальным презрением, на которое только способен выходец из Облачных глубин. — Конечно, было! Не хочу никого оскорблять, но, говоря прямо, что ещё можно ожидать от ордена недоучек? Лань Цижень осуждающе посмотрел на адепта своего ордена, но ничего не сказал. Должно быть, он был в каком-то роде согласен с ним. Лань Цзинъи тоже вздохнул: — Да уж, мы давно не обращаем внимания на такие вещи. Обыденность. Адепт из ордена Молин Су неожиданно вышел вперёд и заступился за своих товарищей: — Даже если наше звучание отличается, едва ли это может привести к подобным последствиям! — Ты прав, случайно сыграть подобное сложно, — Вэй Усянь кивнул в знак согласия. — Но вас же специально обучили играть именно так и никак иначе, не так ли? Я сам там не был, но знаю, что в Облачных глубинах есть место, где хранятся запрещённые книги, а там — собрание мелодий, нацеленных на то, чтобы причинить человеку вред. И все мы знаем, кто без труда может проникнуть в Облачные глубины с нефритовым жетоном в руках. — Например, ты! — Су Миншань ткнул в него пальцем. — Всем известно о твоих дружеских отношениях с Цзэу-цзюнем. — Да, с одним единственным отличием — меня не было с вами, когда вы сражались против нечисти. Я как раз праздно проводил время со старейшинцами. Цзян Чэн нахмурился. — С кем? Вэй Усянь лишь махнул рукой, мол, не важно. Ему бы сначала разобраться с Су Миншанем, сейчас было неподходящее время для того, чтобы объяснять ему про этих сектантов. — Простите, Старейшина, — к нему обратился один из детей, бывших с ними в городе И, — я ни в коем случае не защищаю, но почему могильщик был там же, где и Вы? Разве при первой же встрече он не должен был подложить Вам следящий талисман? — Он и подложил, — вставил своё слово Цзинь Лин, пожав плечами. — Пока путешествовали, мы много раз находили следящие талисманы на его одежде и в вещах. — Но тогда почему могильщик всё равно каждый раз оказывался в месте, где был Старейшина? — Не знаю, — Вэй Усянь легко покачал головой, словно призывая не думать об этом. — Может, они просто не сработали? — А может, это ты подговорил своего человека стать этим вашим могильщиком! — всё не унимался Су Миншань. Назревало новое переливание из пустого в порожнее, и кто окончательно от этого устал, так это Цзян Чэн. Он не любил идиотских споров о несущественном, не жаловал он так же и спорщиков, приводящих неправдоподобные аргументы и переводящих стрелки, совсем как сейчас. Вдобавок ко всему, у него было чувство, что они выберутся отсюда, как только поймут, кто и зачем лишил их духовных сил. Если честно, ему уже осточертело сидеть в этой пещере с детьми и идиотами, поэтому он решительно выступил вперёд. — Хватит говорить чушь, иначе мне всё-таки придётся Вас покалечить. Тому, что талисман слежения не сработал, есть разумное объяснение. Всё заклинатели обратили на него взгляд. На лице Су Миншаня читалась тревога, а Вэй Усянь глянул на брата настороженно. Только они знали, почему на самом деле не сработал следящий талисман, и Вэй Усянь предупреждающе позвал: — Цзян Чэн. Но тот, не послушав, продолжил: — Для следящего талисмана нужно учитывать много вещей. В том числе принадлежность человека к какому-либо роду. Например, когда нужно изготовить талисман для замужней женщины или женатого мужчины, в киноварь, которой пишется заклинание, добавляется волос супруга или супруги. В этом причина, по которой твой следящий талисман не сработал. — Прекрати! — в голосе Старейшины Илин все услышали заметную долю угрозы. — Что ты имеешь в виду? — тем временем насторожился Су Миншань. — Только то, что сказал, — ровно ответил Цзян Чэн, горделиво вскинув подбородок. — Его никто не может вычислить, потому что Старейшина Илин однажды преклонил колено перед Небом и Землёй. Если ты правда хочешь изготовить следящий талисман на его имя, тебе придётся добавить волос его супруга. Это заявление шокировало заклинателей, и даже те славные ребята, которым Вэй Усянь, между прочем, назвался Цзян Ином, посмотрели на него с изумлением. Все знали об их отношениях и давно относились к этому, как к обыденности. Нетрудно догадаться, если речь идёт о некоем супруге Вэй Усяня, кто это может быть. И если прежние их отношения всё равно воспринимались некоторыми из них, как несколько постыдный факт, но брак — это новая ступень, подтверждающая серьёзное отношение друг к другу. Это также значит, что Вэй Усянь не просто названный родственник, а полноценный член этой семьи. Даже Цзинь Лин смотрел то на одного, то на другого в попытках понять, насколько дядя серьёзен. В растерянности он посмотрел на Вэй Усяня, который был к нему ближе всего, и спросил: — Это...правда? Вэй Усянь ничего ему не ответил. Вместо этого он вышел вперёд с мрачным выражением лица и достал из ножен меч. От него не исходило даже глухого, жалкого света, вообще ничего, что свидетельствовало об отсутствии у него каких-либо духовных сил. Пустой сосуд, который нельзя было наполнить. — Мне надоело, — сообщил он таким ледяным голосом, что всех в пещере передёрнуло, и обратился к Су Миншаню: — Знаете, как легко проверить, причастны Вы к исчезновению духовных сил или нет? Су Миншань насторожился. Что-то в Старейшине Илин изменилось, и это ему не нравилось. Вэй Усянь указал на него мечом, усмехнулся коварно и жестоко, а затем произнёс: — Выньте меч из ножен. — Провоцируешь меня на битву, Вэй Усянь? — Не твой ли дружок во всеуслышание заявил, что у меня нет золотого ядра? — он развел руками, но меч держал в руке крепко. — Что ж, вы меня раскусили, я действительно не могу пользоваться духовными силами. Разве я с мечом в руке для тебя угроза? И тут все присутствующие вдруг осознали, что да, ещё какая угроза. На ум сразу пришёл мужчина, которого тот обезвредил ещё на входе в пещеру, и кто-то из заклинателей даже посмотрел на него. Тот так и лежал, не приходя в сознание, позади всех, в то время как через него давно перешагнули Старейшина Илин и десяток его спутников. Ему хватило всего пары движений, он буквально отмахнулся от бедолаги, как от назойливого насекомого. И это заставило задуматься вот, о чём: да, у него и вправду нет золотого ядра, и меч его не светится духовной энергией, почему он его и прятал, но...он всё ещё остаётся прекрасным фехтовальщиком. Вэй Усянь был настолько хорош, что в этой пещере соперничать с ним могли всего пара человек, а именно: Ханьгуан-цзюнь, Лань Цижень и, может быть, Цзян Ваньинь. На этом всё, остальные, вероятно, проиграют ему и с мечом, полным духовной энергии, если схватка будет один на один. Было ясно, как день: Вэй Усянь прятал меч не потому, что боялся схватки, а потому, что не хотел, чтобы его брат узнал о золотом ядре. Это единственная причина, по которой он отказался от меча. Тем не менее, положение Су Миншаня с каждой минутой ухудшалось. Каждая секунда его молчания усиливала недоверие к нему окружающих, и они всё больше убеждались в том, что Старейшина Илин может оказаться прав. Возможно, и детей он никаких не крал? И правда ведь, зачем они могли ему понадобиться? Но Су Миншань не мог просто так взять и сбежать, что-то должно подтолкнуть его к этому действию. — Эм...глава ордена Су, — обратился к нему один из заклинателей. — Вытащите, всё-таки, меч из ножен, как и говорит Старейшина Илин. Су Миншань бросил на него резкий, разъярённый взгляд: — А ты, значит, за него? — Послушайте, если Вам действительно нечего скрывать, то что с того, если Вы просто обнажите меч? Тот хотел снова что-то ответить, осознавая, что попал в западню, но не желая этого признавать, однако его прервал холодный смех Вэй Усяня. Все посмотрели на него, а он, тем временем, опустил руку с мечом. — Давай я ему помогу, — сказал он и в два шага одолел расстояние между ними. Су Миншань еле успел отскочить, потому как Вэй Усянь оказался таким быстрым, что, вероятно, в реальном бою ему действительно не помогла бы даже фора в виде духовной энергии. Ему никто не желал помогать, потому что доверие к нему окружающих было исчерпано, а отбиваться от Старейшины Илин ножнами казалось плохой идеей, и всё это действительно вынудило его обнажить свой меч. Мрачное логово дьявола озарил свет духовной энергии, исходящий от его меча, что заставило всех заклинателей всполошиться. Пока те не вынули собственные мечи из ножен, Су Миншань быстро пробрался к выходу и стёр одну из частей защитного круга, безнадёжно его испортив. А затем сбежал в ночную мглу, поджав хвост. — Куда собрался?! — воскликнул Цзинь Лин, в отличие от взрослых заклинателей, не слушавший вредоносных мелодий и потому не терявший духовных сил, и вытащил было меч, но Вэй Усянь быстро остановил его, схватив за ворот. — Не стоит, — сказал он, несколько обеспокоенно вглядываясь вдаль, что насторожило Цзинь Лина. — У нас сейчас будет полно других проблем. Часть заклинателей тоже заметила, что сейчас им придётся хорошенько подумать над тем, как самим защититься. — Он нарушил защитное поле! — кричали они. Вэй Усянь присел, чтобы поглядеть, всё ли так плохо. Цзинь Лин, немного за ним понаблюдав, присел рядышком и тоже стал пялиться на красные потёртости на том месте, где раньше был текст защитных заклинаний. — Ну и...эм...как? — А ты как думаешь? — Ну...выглядит не очень, конечно. — Не очень? — Вэй Усянь поднял бровь. — Если раньше оно было довольно старым и потрёпанным, то сейчас и вовсе восстановлению не подлежит. — Что же...что же нам теперь делать? Цзинь Лин, как и все остальные, был в растерянности. Как раз в это время послышалось множество шагов за спиной и слабый рёв, сигнализирующий о приближении мертвецов, и у всех присутствующих волосы на затылке встали дыбом. Они были в пещере, откуда можно было бежать лишь в одну сторону, в которой как раз и находились мертвецы, и были лишены своих духовных сил. Лишь дети могли полноценно вступить в бой, и никому из взрослых этого не хотелось. Вэй Усянь поднялся и посмотрел на брата. — Цзян Чэн. Отдай мне флейту. Все взгляды обратились к нему, но тот лишь упрямо вскинул подбородок. С него было достаточно уже того, что он посмел сбежать, Цзян Чэн явно был не намерен уступать ему ещё и флейту. — Послушай, как только выберемся с горы, я непременно отдам её тебе обратно. Цзян Чэн отнёсся к этому заявлению с большим сомнением. Мертвецы подобрались ко входу в пещеру и с минуты на минуту должны были прорваться внутрь. Люди запаниковали и на разный лад стали упрашивать его отдать Старейшине Илин флейту. Лишь под влиянием многочисленных просьб и реально нависшей над ними всеми опасности он сдался и с опаской передал брату флейту. — Только когда мы спустился с горы, немедленно верни её мне. Тёмные заклинатели, пришедшие с Вэй Усянем, во все глаза наблюдали за тем, как чёрная флейта с кисточкой на конце, Чэньцин, возвращается к нему в руки. Это мгновение расценивалось ими, как нечто прекрасное. Вэй Усянь поднёс флейту к губам, и звук прекрасной песни заполнил пещеру от пола до потолка, проник в каждое сердце. Тёмный путь преподносился, как нечто зловещее и порочное, но сами песни были вовсе не такими. Они призваны дёргать за струны человеческой души, и чаще всего были двух типов: воодушевляющие, боевые, побуждающие к действию или нежные и трепетные, взывающие ко всему теплу и нежности, что может быть сокрыто в человеке. Песня, которую исполнял Вэй Усянь, была второго типа. Она была какой-то ностальгической и такой лёгкой, но в то же время звонкой, что сразу погружало человека в какие-нибудь воспоминания о знойном, ленивом лете или поле, полном цветов и разнотравья, да так, что особо впечатлительные могли чувствовать отголоски сумасшедшего запаха свежей травы. Даже живые застыли на месте, вслушиваясь в спокойные трели, как будто Вэй Усянь играл не в пещере на недоброй горе трупов, а в открытом поле под ясным небом. Что уж говорить о мертвецах, которые постепенно отступали и погружались в сон возле деревьев и старых лачуг. — Ну, что встали? — спросил Вэй Усянь, когда закончил играть и уже перекинул ногу за небольшой каменный "порожек", ограждающий пространство пещеры от остальной части горы. — Понравилось вам здесь сидеть, что ли? — Не говори ерунды, — разозлился Цзян Чэн и пошёл за ним следом. Все остальные шли за ним, едва сумев избавиться от оцепенения. Создавалось впечатление, будто Вэй Усянь не до конца понимал, какой сильный эффект производит его музыка на живых людей. В этом плане его интересовали только мёртвые. Спустились с горы они спокойно и бодро — пещера находилась не так высоко, можно сказать, у подножия её, и все крутые склоны располагались выше, а чёрный, острый пик вообще скрывался в густом тумане, свойственном горным вершинам. Также на спуске все молчали. Взрослые заклинатели были в шоке с того, что Старейшина Илин, на смертный бой с которым они все отправились, на самом деле чуть ли не мимо проходил, а их союзник лишил их духовных сил. Тёмные заклинатели тихонько переговаривались между собой, а дети вообще предпочитали идти молча. Они были измотаны сидением в холодной пещере и меньше всех были настроены на разговоры. К большому удивлению Вэй Усяня, старик, который привёз их сюда, никуда не исчез — всё так же сидел в своей телеге на том же месте и даже воскликнул, когда увидел их: — Вы вернулись! Было темно, а силуэт старика был едва виден в том случае, если ты точно знаешь, что он может там оказаться, поэтому часть заклинателей здорово испугалась звука его громкого голоса в тихой ночи. Ранее было слышно лишь звуки их шагов, как будто вокруг не было больше ничего живого, и, если честно, это было вполне себе правдой — на горе ничего толком не росло, кроме чёрных деревьев, лишённых всякой жизни, поэтому здесь не водилось даже жуков-короедов или чего-то такого же маленького и вездесущего. Неоткуда было взяться ни стрекоту насекомых, ни тихой возне животных. Даже трупы не двигались, усмирённые Вэй Усянем. — А ты думал, старик! — своеобразно поприветствовал его заклинатель с резкими чертами лица. — Кто мы, по-твоему, такие? Мы бы точно не пропали на этой горе! "Да вы же просто стояли за спиной Старейшины Илин и ничего не делали!" — возмутились заклинатели, но, поскольку и сами они погибли бы, если б Старейшине Илин не понадобилось разузнать, что там происходит, решили оставить эту реплику при себе. Старик благосклонно кивнул, а затем спросил: — Ну а Старейшину Илин-то встретили? У Вэй Усяня было чувство, что, если ещё хоть кто-то будет говорить при нём о Старейшине Илин, уверенный, что это точно не он, а так, полу-божественная сущность где-то в какой-нибудь сокровищнице в Юньмэне, его стошнит. У него уже дёргался глаз, а волосы вставали дыбом на макушке при одном упоминании его "титула". Он не привык к такому вниманию, а тем более когда о нём говорят так, словно его здесь нет. Старшие заклинатели и дети невольно посмотрели на него. Кому понравится, когда около пяти сотен глаз смотрит на одного него! — Ты не представляешь, старик! — радостно воскликнул всё тот же заклинатель и ткнул в Вэй Усяня. — Он — и есть Старейшина Илин! Дед не выглядел удивлённым. Он молвил: — Я догадывался об этом. Вэй Усянь поднял бровь: — Да неужели. Легко говорить, что обо всём догадывался, когда правда уже открылась! Цзян Чэн тем временем подошёл к нему поближе, скрестив руки на груди, и, нахмурившись, спросил: — А это ещё кто? Вэй Усянь оценивающе поглядел на брата. Он всё думал, готов ли Цзян Чэн морально услышать историю о старейшинцах? Самого Вэй Усяня эта история привела в смятение, да, но вот Цзян Чэна, как знать, она может привести и в ярость. — М-м, — сомнения одолевали его. — Этот достопочтенный — один из старейшинцев. — Кого? — не понял Цзян Чэн, нахмурившись ещё больше. "Мда, случай-то тяжёлый" — прекрасно помня о том, как сам был таким же, подумал Вэй Усянь и, не заморачиваясь, взял его за руку да подвёл ближе к старику. — Вот, — сказал он поднявшему бровь старейшинцу, — он весь Ваш. Никто лучше вас самих не объяснит ему, кто вы такие. Как настоящий сектант, он увёл Цзян Чэна под ручку и стал тихонько заговаривать ему зубы. Все остальные заклинатели занялись обсуждением того, как им лучше всего добраться от горы до порта. Ясное дело, что из Илин лучше было сваливать, но куда, выбор был очевиден, потому как все знали, что этот регион граничит лишь с одним местом. Там-то они с соглашения Цзян Чэна и восстановят свои силы. Проблема в том, что от пристани гору Луаньцзан отделяло приличное расстояние, а уставшие заклинатели не чувствовали себя готовыми к большому пешему походу. Чем дальше заходили их обсуждения, тем больше жадных взглядов падало на повозку старика. Никто, правда, не решался пока что принудить его отвезти их в город, но если таковое случится, начнётся нешуточная драка за места. Пока что от этого их останавливало привитое воспитанием благородство, но Вэй Усянь догадывался о цене его, и потому полагал, что этого надолго не хватит. Однако он выкроил для себя минутку, чтобы полюбоваться, как бледнеет на глазах лицо его любимого брата. С каждым словом старейшинца ужас цвёл на прекрасном лике, и сердце Вэй Усяня наполнялось ликованием. Так ему и надо, нечего выдавать чужие секреты, когда рядом с тобой сотни пар ушей. — Ну и чего вы стоите? — обратился он, наконец, к тёмным заклинателям. — Экскурсия окончена. Полезайте давайте в повозку, мы уезжаем. Откровенно голодные взгляды быстро метнулись в их сторону, и молодые люди решили от греха подальше и вправду поскорее влезть в повозку. Их провожали сотни взглядов, и, в конце концов, Вэй Усянь сам залез да брата с собой прихватил. — Ну, — Вэй Усянь помахал им, — удачи! Те оторопело глядели ему вслед. Очень скоро, впрочем, Вэй Усянь потерял к ним интерес и покосился на брата. Он был непривычно тихий, и, если бы Вэй Усянь не знал причину, он мог бы быть взволнован таким поведением обычно вспыльчивого, язвительного и многословного Цзян Чэна, любившего высокопарно объяснять ему, в чём именно он не прав. Но сейчас эта тишина ласкала ему слух. Красота, редко можно увидеть Цзян Чэна таким потерянным и беспомощным. — А где, кстати, сам Верховный заклинатель? — вдруг вспомнил Вэй Усянь. — Вы меня так разозлили, что я даже не обратил внимания на его отсутствие. — А? — Цзян вздрогнул, как будто и забыл, что брат сидит рядом. — Сказал, что заболел. Горе от трагической гибели жены его подкосило, вроде как. Цзэу-цзюнь остался с ним. Вэй Усянь нахмурился. — Мне кажется, это не к добру. — Слушай, — Цзян Чэн резко развернулся, выходя из оцепенения, в которое его вверг рассказ о старейшинцах. — Вот дома мы с тобой погово... — Говорите при нас, — сказал один из тёмных заклинателей. — Каждое слово Старейшины Илин важно. Для истории**. — Чего? — Цзян Чэн поморщился, и Вэй Усянь подумал, что гамма чувств, которую тот сейчас ощущает, похожа на ту, что он сам испытывал на себе, когда о нём говорили в третьем лице. Он махнул на них рукой и повернулся к брату. — Говори. Не думаю, что ты хочешь поведать мне о чём-то секретном. Цзян Чэн устало вздохнул. — Даже если Верховный заклинатель хочет что-то сделать с Цзэу-цзюнем, прошу тебя, не влезай в это. Ты едва снова обрёл способность твёрдо стоять на ногах и уже понёсся решать какие-то пересуды. А если бы их доводы не были откровенно тупыми, и тебя бы это задело? Вэй Ин, тебя бы хватил приступ, и не известно ещё, смог бы ты снова выкарабкаться. Просто позволь нам с Ханьгуан-цзюнем закончить это дело. Вэй Усянь промолчал. Он не сказал "нет", но и без того было понятно, что он не согласен. И хотя тот вряд ли сунется в Ланьлин без своей флейты, являющейся мощным духовным оружием, Цзян Чэн сделал пометку у себя в голове. Он должен внимательно следить за ним. На этом, правда, их беседа закончилась, и затянулось долгое молчание, которое время от времени прерывали тёмные заклинатели. — А ловко ты это придумал, — восхитился тот, что с резкими чертами лица, обращаясь к Вэй Усяню. Он поднял бровь: — Разоблачил Су Минашаня? Снял с себя все обвинения? Просто родился гениальным? Тебе нужно уточнять. Цзян Чэн закатил глаза. Он просто невыносим. — Да нет же, — заклинатель на это только махнул рукой, как бы делая незначительными все перечисленные достижения, за что Цзян Чэн был готов ему похлопать. — С маскировкой ты придумал хитро. Вэй Усянь щёлкнул языком. — А что ты имеешь в виду под маскировкой? — Ну, то, что ты надел фиолетовое. Специально, чтобы мы подумали, что ты обычный адепт ордена Юньмэн Цзян, да? Теперь я понял. Все ведь знают, что Старейшина Илин ходит в чёрном. — Эм, — Вэй Усянь бросил взгляд на брата, и тот отвернулся, не желая показывать, как его задевают подобные предрассудки, но тем самым показывая это ещё более явно, — это не маскировка. Судя по всему, я теперь всё время буду ходить в клановых одеждах, как и полагается. Возможно, давно пора. Ну, по крайней мере, некоторые так считают. Цзян Чэн фыркнул, всё ещё не решаясь поворачиваться к нему лицом. — А как же флейта? Ловко ты пытался выдать кусок бамбука за Чэньцин. Любой бы подумал, что ты просто сумасшедший и выдаёшь себя за Старейшину Илин! — Вэй Ин, — Цзян Чэн всё-таки повернулся к нему. — Ты не мог выбрать себе последователей поумнее? — Я их не выбирал, — Вэй Усянь снова щёлкнул языком, но на этот раз как-то задумчиво. — Но, знаешь, пожалуй, в этом и смысл. Когда вокруг тебя одни глупцы, на самом деле, становится легче жить. Так, я умудрился дойти до пещеры Фумо неузнанным, хотя чуть ли не каждому прохожему называл своё имя. — Нам ты представился иным именем! — обиженно буркнул заклинатель. — Брось, — Вэй Усянь усмехнулся. — Я назвал своё имя, просто применил фамилию...супруга, получается, да. Цзян Чэн посмотрел на него удивлённо. В большинстве его приключений занятый своими делами Цзян Чэн не принимал участия, потому и не догадывался, что Вэй Усянь, когда ему нужно назваться не своим именем, называет его фамилию. Это было так...мило, что ли? Он вдруг спохватился: — Ты злишься? — М? — Вэй Усянь посмотрел на него с любопытством, раздумывая. — А, ты об этом. — О чём? — полюбопытствовал тёмный заклинатель, но на него лишь махнули рукой. Вэй Усянь поднял голову к небу, вглядываясь в темноту. Они ехали по довольно широкой тропе, по бокам от которой росли высокие деревья. Их тёмные кроны сливались с ночной мглой, и редкие звёзды украшали небосвод. Ему никогда не нравилось, когда Цзян Чэн афишировал какие-либо подробности их отношений. Привычка. Хотя дело даже не только в том, что долгое время им приходилось скрывать это от мадам Юй. Немаловажную роль играло отношение Вэй Усяня к самому себе. Не секрет, что он не самая стабильная и внушающая доверие личность, и ему всегда казалось, что он несколько...не достоин Цзян Чэна. Он ни за что не осмелится сказать ему об этом, но ему всегда казалось, что для такого строгого, серьёзного Цзян Чэна он был слишком несносным и проблемным. Вэй Усянь имел обыкновение попадать в неприятные ситуации и в то же время занимался вещами, далёкими от нравственности. Цзян Чэну регулярно приходилось вытаскивать его из передряг. Вдобавок ко всему, Цзян Чэна с детства приучали заботиться о таких вещах, как репутация. Но о какой репутации может идти речь, когда ты спишь со своим братом, который, ко всему прочему, копает могилы днями напролёт? У него всегда было чувство, словно он постоянно его подводит. И чем больше он об этом думал, тем сильнее становилось его какое-то даже восхищение Цзян Чэном, ведь тот любит его несмотря на то, что от него столько проблем с самого детства. И однажды у них состоялся этот разговор. Сидя в трясущейся повозке поздно ночью и глядя в звёздное небо, Вэй Усянь помнил тот день так, словно это было вчера. Они с Цзян Чэном сидели на софе в его кабинете, в комнате было не очень светло из-за серого неба, и капли дождя, стуча об окошко, заполняли тишину. Цзян Чэн хмурился и не мог понять, что не так с какими-то его бумажками, а Вэй Усянь дремал рядом. — Ничего не понимаю, — буркнул Цзян Чэн и плюхнул бумаги на столик перед софой. Вэй Усянь приоткрыл один глаз. Он привалился к углу между подлокотником и спинкой, утоп в подушках и почти уснул, но его разбудил звук, с которым бумага упала на поверхность стола. Цзян Чэн принялся сверлить стопку бумаг недовольным взглядом, и Вэй Усянь какое-то время наблюдал за ним. Ему это быстро надоело, и он просто накинулся на него с объятиями. Не ожидавший этого Цзян Чэн, который и вовсе как будто забыл про присутствие в комнате Вэй Усяня, повалился на диван и предпринял несколько заторможенную попытку отбиться от него. — Ты что делаешь? — возмутился он, но в итоге ему пришлось сдаться и покорно ответить на объятия. Так они и полулежали на софе, плотно прижавшись друг к другу, и чем больше времени проходило, тем вернее Цзян Чэн забывал о бумагах. Его мысли свернули в другом направлении, и Вэй Усянь почти уснул, убаюканный его теплом, прежде чем тот снова заговорил: — Знаешь, долгое время я думал кое о чём. — М? — Вэй Усянь приоткрыл один глаз. — О чём? — С раннего детства, когда наблюдал за родителями, я больше всего боялся, что однажды тоже женюсь на женщине, которую не люблю, и мы оба будем несчастны точно так же, как мать с отцом. — Ну, сейчас тебе это не грозит, да? — осторожно поддакнул Вэй Усянь, обнимая его крепче. — И тогда у меня появилась мечта, — продолжил он невозмутимо. — Я хотел быть лучше, чем моя мать. Превзойти её, превзойти отца. Жениться на той, кого люблю. На той, кто любит меня в ответ. Вэй Усянь чуть отстранился, чтобы заглянуть в его лицо. Он с любопытством спросил: — К чему ты клонишь? Цзян Чэн немного приподнял голову, чтобы тоже взглянуть в его глаза, и ласково провёл ладонью по его щеке. — Как ты смотришь на то, чтобы приклонить колени перед Небом и Землёй? — наконец, спросил он прямо. В голове Вэй Усяня, словно сигнальный огонь, вспыхнула фраза "Это невозможно!", и паника завладела его мыслями. Из-за того, как для Цзян Чэна была важна репутация, Вэй Усянь и сам невольно старался делать всё для того, чтобы не портить ему эту самую репутацию слишком сильно. И если все могли смириться с тем, что глава ордена Цзян спит со своим братом, то брак — это совсем другое дело. К тому же, Цзян Чэн был главой ордена, и однажды ему придётся возлечь с женщиной, хочет он этого или нет. Вэй Усянь мог это пережить. Может, он и хотел бы преклонить колено, но не мог поступить так с Цзян Чэном. Если он безапелляционно скажет нет, не объяснившись, ничего хорошего из этого не выйдет. — Не думаю, что это хорошая идея, — мягко ответил он. — Сам подумай, что о тебе скажут другие? Цзян Чэн задумчиво накрутил прядь его волос себе на палец. — Мне всё равно, что они обо мне подумают. — Что? — Какое мне дело до того, что они думают обо мне или о тебе? — он снова коснулся его щеки кончиками пальцев, которые оплели пряди волос, что он до этого накручивал. — Что они мне сделают? — М... — всё красноречие Вэй Усяня куда-то девалось от шока, настолько его поразила реакция Цзян Чэна, — мадам Юй бы всыпала тебе за эти слова. — Возможно. Но её здесь нет. — Она хотела бы, чтоб ты вступил в союз с кем-то, кто лучше меня. Благороднее. Надёжнее... — Мой отец был благородным и надёжным. Но разве хоть что-то из этого сделало её счастливой? Вэй Усянь начал примерно понимать, чего хочет Цзян Чэн. Конечно, это здорово, что он состоит в открытых отношениях с любимым человеком, но он хотел большего. Цзян Чэн хотел, чтобы Вэй Усянь был не просто его названым братом, а супругом, как то и предполагается в подобных отношениях. — Ты...не хочешь этого? — осторожно спросил Цзян Чэн. В его глазах было столько ранимости! В них буквально можно было увидеть большое желание любить и быть любимым, и это не могло не повлиять на Вэй Усяня. Тогда они и решили, что Вэй Усянь согласен приклонить с ним колени перед Небом и Землёй, но так, чтобы об этом никто не знал. Их союз был заключён тайно. Цзян Чэн думает, что Вэй Усяня разозлило открытие их брака для других. Что ж, пускай думает. На самом деле, его это расстроило в первые несколько минут, но пусть это побудет Цзян Чэну уроком. Нечего было болтать о том, о чём его не просят. Когда подъехали к пристани, они увидели, как представительный мужчина, чьи богатые одежды лишь слегка обтрепались, спорил с рыбаком, который смотрел на него, как на говорящую мусорную кучу. Смердящую. — Посмотри на меня, старик, — увещевал мужчина. — По мне видно, что я не бедный. У меня сейчас нет с собой денег, но я обязательно заплачу тебе позже! Старик окинул его презрительным взглядом. — Ты говоришь, что богатый, — явно ставя под сомнение сей факт, медленно произнёс старик. — Однако у тебя нет денег. Какой же из тебя тогда богач? Ты же просто попрошайничаешь, а разве богатые так поступают? Мужчина скрипнул зубами и сжал ладони в кулаки. Тогда к нему подорвался юноша и стал успокаивать: — Отец, ничего страшного! Я немного отдохну, и мы сможем перебраться на мече! Вэй Усянь покачал головой. Воды в Илин были неспокойные, едва ли полёты над ними вдвоём на одном мече могут быть безопасными. Этот мужчина, похоже, один из заклинателей, взошедших на гору и потерявших свои духовные силы. Он попросил сына подвезти его на мече, как то иногда делал для Вэй Усяня его ученик. Понятное дело, что дети не смогут перевезти всю толпу взрослых, что пришла их спасать, но часть из них определённо додумалась до этого и уже, вероятно, летит к ним. Как только они приземлятся на местной пристани, где издревле не водилось достаточного для них количества суден, начнутся споры. Каждый будет настаивать на том, что именно ему нужна лодка или джонка. Как знать, может, дело дойдёт до драки. Вэй Усянь повернулся к брату. Супругу. — У тебя есть деньги? Цзян Чэн только кивнул, как старейшинец, привёзший их сюда, вмешался: — Этого не нужно. Братья посмотрели на него с удивлением. — Как это, не надо? Тот на вопрос не ответил, а подошёл к рыбаку и попросил одолжить лодку им. Старик посмотрел на него многозначительно, было видно, что они хорошо знакомы. Внезапно, Вэй Усяня осенило. "Этот человек тоже старейшинец!" — только и успела промелькнуть мысль в его голове, как старик спросил, кому он должен отдать лодку, и знакомый им старейшинец, показав на них рукой, ответил: — Старейшине Илин и его супругу. Цзян Чэн покосился на брата, а тот закрыл лицо руками. Срам-то какой! Старик, заметив, что молодой человек ведёт себя странно, поднял бровь. — Он — Старейшина Илин? — Да! — в один голос заговорили тёмные заклинатели. Владелец лодки посмотрел ещё раз на Вэй Усяня, а затем милостиво отступил. Засим, они с тёмными заклинателями попрощались. — Мы многому научились у тебя, Старейшина Илин, — говорил один из них, пожимая ему руку. Вэй Усянь не стал спрашивать, чему конкретно. На прощание он сказал тому, что был разумнее всех: — Лучше не трать время на такую ерунду, как Тёмный путь. Если есть большая и светлая дорога, лучше иди по ней, ты сделаешь большое одолжение своему телу и душе. Заклинатель, который спорил с рыбаком до этого, смотрел со злостью и отчаянием на то, как Цзян Чэн с Вэй Усянем залезают в лодку. Последний хмыкнул, и обратился к ребёнку, стоявшему подле своего родителя: — Я думаю, ты мог бы поместиться. Твой отец слишком тучный, но ты мог бы залезть. Заклинатель снова скрипнул зубами от злости, и ребёнок торопливо заговорил: — Не нужно! Не брошу же я своего отца. Вэй Усянь пожал плечами, как бы говоря ему "как знаешь". Затем посмотрел на Цзян Чэна и спросил: — Стоит ли нам подождать Цзинь Лина и остальных? Тот поморщился. — Они наверняка помогают остальным. Цзинь Лин поди уже везёт сюда своего папашу, а тот, сойдя с меча, начнёт требовать, чтобы мы впустили его в лодку. Так мы никогда отсюда не уплывём. — Ну что ты, — решил утешить его Вэй Усянь. — Эффект от тех песен временный. Должно быть, скоро ваши духовные силы восстановится. Другое дело, конечно, что и физически вы были измотаны, сидя в пещере. Если бы я не сбежал в Илин, кто знает, сколько бы вы там ещё сидели. Цзян Чэн уже было раскрыл рот, чтобы сказать что-то явно не в пользу Вэй Усяня, но их прервал человек на мече, плавно залетевший на пристань. Оба проследили взглядом то, как изящно тот приземлился и слез с меча, тут же отправляя его в ножны. Это был Вэнь Сычжуй. — Слушай, а как ты научил его так хорошо управляться с мечом и духовной энергией, если у тебя лет с семнадцати нет золотого ядра? — спросил Цзян Чэн, глядя на то, как сердитый юноша подходит к их лодке. — Ну, я хороший учитель, — пожал плечами Вэй Усянь. — Хороший учитель, — возразил Вэнь Сычжуй, — не будет обманывать своего ученика, чтобы сбежать из дома! — Ты думал, я обманул тебя лишь для своих корыстных целей? — в глазах Цзян Чэна и Вэнь Сычжуя читалась их убеждённость в том, что именно так оно всё и было. — Так вот, знай, что уже долгое время я ничего не делаю только для себя. Эта ситуация послужит тебе уроком и научит тому, что нельзя ни на минуту забывать об опасности, которую таит в себе враг. На короткое время наступила тишина. Казалось, даже старик, одолживший им лодку, был поражён его наглостью. Вэй Усяню даже стало как-то неуютно в окружении откровенно осуждающих взглядов, но вскоре в небе показались силуэты людей, и он призвал не спорить с ним, а побыстрее сматываться, пока у них ещё есть лодка. Вэнь Сычжуй, в отличие от Вэй Усяня, знал, куда отправился Цзян Чэн и зачем, и он с самого начала разумно рассудил, что историю с кражей детей кто-то подстроил, чтобы дискредитировать его. Пока они плыли обратно в Юньмэн, Вэй Усянь развлекал их историями о том, как он встретил торговца талисманами, защищающими могилы от Старейшины Илин, и как тот рассказал ему о старейшинцах. — Он даже дал мне один бесплатно, — похвастал он и вытащил из рукава подаренный торговцем талисман. — Фу, выбрось, — фыркнул Цзян Чэн, глядя на вещицу с неприязнью, а затем вздохнул: — Хотя, должен признать, от этих фанатиков на удивление много пользы. Вэй Усянь на это лишь махнул рукой: — Да ну. Они плыли не спеша, и вскоре позади стали видны тёмные точки джонок и рыбацких лодок, а затем и слышны крики громко переговаривающихся заклинателей. Цзян Чэн раздражённо и устало спросил: — О чём они там снова спорят? — Не знаю, — пожал плечами Вэй Усянь. — Но если я ещё раз услышу своё имя, меня стошнит. — А не надо было тебе сбегать из дома! И поделом, если тебе ещё долго будут мерещиться старейшинцы и эти орущие псы позади нас! — Эй! — кто-то вдалеке их окрикнул. — Кто это псы? Цзян Чэн скрипнул зубами. Вэй Усянь же, на самом деле, сильно ослаб и потому не обратил внимания на кричащего заклинателя. Он уже прилёг на плече брата, а впоследствии уснул. Когда они прибыли в Пристань лотоса, никто не решался его будить. Вместо этого Цзян Чэн аккуратно поднял его на руки, намереваясь донести прямо до кровати в своих покоях. На пути к цели его остановил один из адептов его ордена, сообщив, что некие женщины просят у него аудиенции. — За каким псом они всё ещё здесь? — выругался Цзян Чэн. — Кто они такие, чтобы требовать аудиенции со мной? — Обычные женщины, — ответил адепт, но, увидев, как лицо собеседника потемнело от ярости, быстро пролепетал: — Но они утверждали, что у них есть для Вас важная информация касательно этого случая с кражей детей! Показывая глазами на бессознательного Вэй Усяня, Цзян Чэн прошипел: — Ты не видишь, что я несколько занят? — Женщины привезли с собой дорогие дары, — возразил адепт. — Вдруг информация окажется действительно важной? Вдруг она поможет Старейшине Илин? — Г-глава ордена! — в разговор вмешался Вэнь Сычжуй. — Я могу отнести учителя в его покои, если нужно. Цзян Чэн посмотрел на него оценивающе, и понял, что это мысль. Он осторожно передал Вэй Усяня его ученику, а тот водрузил его себе на плечи. Цзян Чэн же отправился вслед за адептом, чтобы встретиться с какими-то странными женщинами. Вэй Усянь удивился, проснувшись в мягкой кровати. Он лежал на спине и долгое время вглядывался в потолок, медленно приходя в себя. В теле ощущалась усталость, он был совершенно вымотан своим путешествием в Илин. В воздухе витали знакомые запахи: воды, доносящийся с пристани, слабый аромат благовоний из курильницы, стоящей на небольшом низком столике, и запах, присущий его брату. Он задумчиво провёл рукой по лёгкому шёлковому одеялу тёмно-фиолетового цвета, которым был укрыт, как будто вспоминая это место. Он повернул голову к рабочему столу, стоявшему в углу. Тот был завален свитками, которые сам же Вэй Усянь и оставил. Без сомнения, он был в своей спальне. — Ух, — он с большим трудом приподнялся. В этот же момент приоткрылась дверь, и в комнату вошёл Цзян Чэн. Он сел на краешек кровати и придержал его, помогая сесть. — Что же тебя нельзя оставить одного хоть ненадолго? — бурчал Цзян Чэн очень тихо. — Всё время рвёшься куда-то. — Я просто сел на кровати, — так же тихо возмутился Вэй Усянь. — А почему ты был не со мной? Бросил меня здесь. Где ты был? Цзян Чэн отвёл взгляд. — Не важно. — Не важно? — Вэй Усянь нахмурился и заявил: — Теперь я от тебя не отстану. Чэн-чэн, ты же понимаешь, что я всё равно узнаю. Ты утаил от меня историю с кражей детей, и теперь ты видишь, во что это вылилось в дальнейшем. Не лучше ли сразу всё мне рассказать, чтобы я не беспокоился? Цзян Чэн поморщился. — Это неприятная история. Можно сказать даже, отвратительная и порочная. Серьёзно, мерзость какая... — У тебя аж лицо позеленело, — кивнул Вэй Усянь и с большим энтузиазмом хлопнул в ладоши: — Отлично, тогда давай ты расскажешь мне эту историю за кувшином другим вина! Цзян Чэн вздрогнул от хлопка, боясь появления какого-нибудь трупа или чего-то подобного, но, узнав, что супруг просто хочет вина, закатил глаза. — Ты только вернулся домой, а уже требуешь выпить. Что ты за человек такой? — И ты выпьешь вместе со мной, — он с серьёзным видом ткнул пальцем в его грудь. — Я настаиваю. Пить с кем-то всегда лучше, чем одному. Цзян Чэну не оставалось ничего, кроме как попросить слуг принести им вина. Когда они уселись за низким столиком в покоях, Цзян Чэн начал свой рассказ. — Как только мы пришли, мне сообщили, что некие две женщины просили у меня аудиенции. Впоследствии оказалось, что одна из них — продажная женщина, а другая — бывшая служанка покойной госпожи Цинь. — Как их не выгнали? — отпивая вино из чарки, спросил Вэй Усянь. — Я и сам удивлён, но адептов насторожило то, что, по их словам, у них могла быть некая полезная информация. Справедливости ради, то, что мы с достопочтенными господами узнали, действительно шокировало нас всех. — Ну? — Вэй Усянь подлил ему в чарку вина, чтобы тот поменьше разглагольствовал впустую. — Так вот, в силу уродства, полученного ею вследствие печальных обстоятельств, та, что наложница, работала в компании женщин, которые так же были не особо хороши собой. И однажды им предложили большую сумму денег за заказ на более чем двадцать наложниц. В большой спешке их совершенно секретно увезли в место, оказавшееся Ланьлином. Женщин завели в покои необычайной красоты и роскоши, а внутри их ожидал мужчина лет сорока. Всё указывало на то, что мужчина этот был уже на смертном одре. Человек, который запустил их в покои, сказал, что они должны ублажать его всеми известными им способами, не останавливаясь, даже если тот испустит дух. Они понимали, что у них нет выбора, и в процессе выяснилось, что некий человек наблюдал за этим из-за шторки позади кровати. Когда умирающий упал, тот человек вышел, назвав его отцом, водрузил его обратно на кровать и велел продолжать. Когда человек умер, жестокий наблюдатель приказал продолжить плотские утехи, и примерно в этот момент несчастные женщины поняли, что им, скорее всего, не выбраться живыми оттуда. Так и получилось, выжила только та женщина, которая пришла на аудиенцию. У неё у самой нет идей, почему её не убили, а всего лишь заточили, но некий неизвестный господин выпустил её совсем недавно, и она решила рассказать нам всем эту историю. — Тот, кто выпустил её, вероятно, знал, что примерно в это время большое количество заклинателей окажется в нашем ордене, — предположил Вэй Усянь. — И этот господин явно настроен против Цзинь Гуанъяо. Я не сомневаюсь, что он специально подкинул руку туда, где собрались адепты Гусу Лань для ночной охоты. Тот же господин подкинул Цинь Су некое письмо, спровоцировавшее ссору с мужем. — Ты уже догадался, что это были Цзинь Гуаншань и Цзинь Гуанъяо, да? Вэй Усянь пожал плечами: — Трудно не понять. — Тогда слушай дальше, — он сделал крупный глоток вина. — Та, что в прошлом была служанкой, рассказала, что её госпожа, матушка Цинь Су, спала с Цзинь Гуаншанем против своей воли и после этого родила свою единственную дочь. — Во те на, — слуга принёс своим господам арахис к вину, и теперь Вэй Усянь лузгал орешки, с интересом слушая. — Когда ты был далеко от своего тела в бумажной фигурке, он приходил к нам в покои, видать, чтобы проверить тебя, потому что ты уже казался ему подозрительным. Тогда он завёл со мной странный разговор о том, что было бы, если б мы с тобой были кровными родственниками. Он спрашивал, решился бы я на отношения с тобой и решился бы ты? — Полагаю, даже если бы мы с тобой были родными братьями, от нашего союза никак не получился бы ребёночек-идиот, — это прозвучало весьма чёрство с его стороны, и на вскинутые брови брата он добавил: — Что? Думаю, ребёнка могли прикончить именно из-за этого. Очень большая вероятность, что от подобного союза он и вправду родился идиотом, вот и умер в подходящее время. Если бы он выжил, ему неизбежно пришлось бы конкурировать с ребёнком дядюшки. А наш Цзинь Лин ведь с какой стороны ни посмотри хорошенький! — Впрочем, — чтобы пережить аморальную речь супруга, Цзян Чэн решил выпить ещё вина, — глава ордена Яо высказал ровно такое же мнение. Вэй Усянь хрюкнул, подавившись вином, но это не помешало ему легко засмеяться: — Понятия не имею, кто это такой. — Да ты даже выпиваешь, как чушка, — Цзян Чэн хмурился, вытирая рукавом его рот. — Пей нормально! А иначе захлебнёшься, откачивай тебя потом. Ещё и по шее от Вэнь Цин получу. — Ты такой бессердечный, только о своей шее и беспокоишься! — весьма жалобно воскликнул Вэй Усянь, но быстро вернулся к изначальной теме разговора: — Что там было дальше? — Узнав о подробностях смерти Цзинь Гуаншаня, все быстро поверили, что и расчленённое тело, которое мы собирали всё это время, вполне Чифэн-цзюня, и голова его где-то у Цзинь Гуанъяо в закромах, — Цзян Чэн тяжело вздохнул. — Никто уже также не сомневается в том, что он убил его, правда как, не знают. Перемывали косточки ему весь вечер, поливали дерьмом. Даже покойной Цинь Су досталось. Они договорились до того, что решили попросить тебя помочь им осадить башню Золотого карпа. Вэй Усянь чуть не выплюнул вино прямо ему в лицо. — Что?! Понимая его удивление, Цзян Чэн пожал плечами: — Они считают, что без тебя им не справиться, потому что у мерзавца в руках та штука, которая позволяет легко поднимать большое количество мертвецов. — Да после того, как они пошли убить меня, подумав обо мне, как только кто-то выкрал их детей, я палец о палец для них не ударю! — выругался Вэй Усянь, а затем с интересом спросил: — Ну а ты что? — Я сказал, что они все оборзели, и если я услышу от них подобное этому тупое предложение, утоплю в каком-нибудь озере и скажу, что сам в воду упал, — рассердился Цзян Чэн, сложив руки на груди. — Что во время Аннигиляции солнца, что сейчас они используют тебя, как палача, как меч разящий, но ты даже не просто личность, а больной человек, который в любое время может просто потерять сознание от переутомления. Я не позволю им пользоваться тобой, лично замочу каждого, кто попытается это сделать. Вэй Усянь мог бы сказать, что принудить его к чему-то просто невозможно — он может справиться с большинством заклинателей одним хлопком в ладоши. Но он не стал этого говорить, поскольку Цзян Чэн был таким милым, когда защищал его и заботился о нём. В душе он знал, что Вэй Усянь — не тот человек, которому действительно нужна чья-то защита, но всё равно продолжал ограждать его от недругов и вступать в перепалку с тем, кто ему угрожает, и это, если честно, наполняло сердце Вэй Усяня любовью. Он сам вряд ли был склонен к подобной заботе. Вэй Усянь не защищал Цзян Чэна, он просто уничтожал любого, кто угрожает ему или его ордену, который тот ценит больше жизни. Он уничтожал тихо, без бросания слов на ветер, но в то же время умел показать, что его брата и орден лучше не трогать. Они около часа просто разговаривали и пили вино. Вэй Усяня трудно было довести до беспамятства, а если и получалось так, что он захмелел, то трезвел он очень быстро. То ли дело Цзян Чэн, который отрубился, не выпив, по расчётам Вэй Усяня, и кувшина вина. — Чэн-чэн! — на распев позвал Вэй Усянь. Тот не откликнулся, и он позвал ещё раз: — Чэн-чэн! А, Чэн-чэн, что это ты лицом в стол уткнулся? Совсем мирская жизнь тебя доконала? В ответ ему раздался пьяный храп, и если до этого Вэй Усянь мог казаться расслабленным, то теперь его взгляд стал серьёзным, как будто он и капли вина не испил. Убедившись ещё парой разных способов, что брат точно крепко спит, он пошарил по его рукавам и довольно быстро нашёл свою флейту. Заполучив её, он посмотрел в сторону двери. Как бы ни было неприятно это осознавать, но выбираться из собственного дома через дверь не безопасно. Все слуги уже как неделю предупреждены о состоянии Старейшины Илин. По коридорам свободно могут шастать сердобольные Вэнь Сычжуй или Цзинь Лин, а то и сама Вэнь Цин. К тому же, резиденция была полна заклинателей, собравшихся привлечь его к осаде башни Золотого карпа. Цель же Вэй Усяня состояла не в том, чтобы как-то уничтожить Цзинь Гуанъяо, а в первую очередь проверить, как там поживает Лань Сичэнь, оставшийся в башне Золотого карпа. Подумав, он решил, как и в прошлый раз, выйти через окно.