«За кулисами» (новелла Bad Buddy/Заклятые друзья)

Блять! Мне полный пиздец. Может ли что-то быть хуже, чем когда твой парень узнал, что ты привёл домой девушку? Я замер на месте, моё лицо побледнело, а сердце упало в пятки. Пран наверняка видел всё, раз он ушёл, как только наши взгляды встретились. Тысячи слов застряли у меня в горле. Пран сделает для себя единственно возможный вывод, потому что последние несколько дней я только и делал, что потакал своей семье, и времени докучать ему у меня не оставалось. Ёбаный стыд. Кто б мог подумать, что двадцатитрехлетний парень будет сидеть на привязи своей семьи? Мало того, что мне запретили видеться с Праном, так ещё и заставили почти каждый день обедать и смотреть фильмы с подругой детства Па. Мои родители верили, что так у меня не останется времени даже на мысли о том, чтобы снова встретиться с настолько ужасным другом, как Пран. – О, Панч, ты вовремя. Я готовлю десерт. Ты когда-нибудь пробовала домашние сладкие водяные каштаны? Моя мама вся светилась от радости. Она была самой настоящей домохозяйкой. Поскольку наша семья владела собственной компанией, а ей папа руководил в одиночку, у неё была целая куча свободного времени. Так что всё своё время она тратила на уборку дома, готовку десертов и еды. Однажды мы попробовали нанять домработницу, но маме это не понравилось. В итоге она сама занималась всеми делами по дому, словно его ангел-хранитель. Меня не удивляло, что ей так сильно нравилась Панч, ведь та была невероятно хорошо воспитана. – Мы с мамой их часто готовили до того, как мой отец скончался. Он любил их. Я вздохнул. Панч была такой мягкой и доброй, что одно моё прикосновение могло сломать её. Мы совершенно не подходили друг другу. Мама отвела Панч на кухню для своих домохозяйных дел, поэтому я направился в гостиную, с нескончаемыми переживаниями на сердце. Я опустился на диван и в отчаянии растрепал свои волосы. Чëрт побери! – В чëм дело, Пат? – спросила Па. – Пран увидел Панч. – И? – И? Прану вот никогда не довелось посидеть рядом со мной на пассажирском сидении моей машины, – прошептал я сквозь стиснутые зубы. Разумеется, для других всё могло выглядеть как обычное хорошее отношение парня к девушке. В их глазах Панч могла быть для меня кем угодно. Но у нас-то тут шла речь о Пране. Он прекрасно знал, что я не стал бы относиться так к кому-либо, не будь этот человек особенным. Я даже дверцу для неё открыл и всё такое. Мог ли я не делать этого? Да щас же, тогда бы мама пилила бы меня весь вечер. Почему жизнь была такой сложной? – Где Панч? – Помогает маме на кухне. – Я есть хочу, – проворчала сестра и уселась рядом со мной. – Ты звонил Прану? – Нет. Я не знаю, что сказать ему. – Куда ты ездил с Панч утром? – В храм, помолиться и сделать подношения. Па сдержала смешок, зная, что обычно я подобным не занимался. – Да ладно тебе, просто продолжай в том же духе угождать маме, пока она не перестанет на тебя ругаться. Когда она убедится, что ты ведёшь себя так послушно, как она этого хочет, то, наверное, позволит тебе и дальше жить свою жизнь. Ну, ты всё-таки спалился слишком много раз подряд. – Ты права, – я согласился, тяжело вздохнув. – Но мне, кажется, стоит рассказать Прану о Панч. – Ага. Может, всё будет и не так плохо, как ты считаешь, – ласково сказала Па и помассировала мои плечи, чтобы показать свою поддержку. Наш обед выглядел таким шикарным, словно тайская королевская еда, однако из-за чувства тревоги я растерял весь аппетит. Я вяло ковырял огромное количество еды, которое Панч положила на мою тарелку, в размышлениях о том, что же мне делать с нашими с Праном отношениями. – Тебе не нравится еда? – спросила у меня Панч. Она помогла моей маме с готовкой большей части блюд здесь. Она была скромной, и её нежный голос звучал очень тихо. Мне всегда приходилось напрягать слух, чтобы разобрать, что она хотела сказать. Я предположил, что она была робкой девушкой из строгой семьи. – Я не голоден. – Пат, веди себя повежливее. Я оглядел свою будущую невесту и выдохнул. Я не ненавидел её, но чувствовал, что меня ко всему принуждали. Я всегда был простым и прямолинейным парнем. Поэтому мне было некомфортно, когда мне говорили вести себя, как джентльмен. – Всё в порядке. Будь собой, Пат. – Видишь, она к тебе так добра, – мама уже была готова прочитать мне длинную лекцию. Чтобы этого избежать, я перебил её милым голосом: – Я обычно пропускал завтрак. А сегодня утром я поел, поэтому места для обеда больше не осталось. – Это не очень хорошо. Завтрак – самый важный приём пищи. Я кивнул, сдерживая себя от того, чтобы рассказать ей, что обычно я просыпался, когда солнце уже светило прямо над моей головой. Я закончил разговор тем, что запихнул еду себе в рот. Для всех присутствующих происходящее здесь казалось идеальным. Только я один задыхался. Па периодически бросала на меня взгляды, проверяя, как скоро моё терпение иссякнет. Ближе к вечеру, когда было уже не так солнечно и ветрено, папа предложил мне сходить прогуляться на задний двор с Панч. Там был небольшой сад, за которым раз в день ухаживал садовник, а посреди него стояла чистая старомодная беседка. Па обожала это место, когда была младше. Она собирала папины цветы и играла с ними, притворяясь продавцом. – Я так давно здесь не была. Напоминает о временах, когда мы были детьми. Панч начала разговор, прогуливаясь по каменной тропинке. Я пробормотал ответ себе под нос. В каждом моём воспоминании из прошлого был Пран. – Ты вырос довольно мрачным, Пат. – Не особо. – Помнится, в детстве ты был очень добрым. Ты играл с Па и со мной в магазин, использовав листики как деньги. – Если я не подыгрывал, Па начинала кричать. – Ты любишь Па так сильно, что я иногда завидую, что у неё есть настолько хороший брат. Если бы Панч знала о всех проблемах, которые я принёс Па, она бы мгновенно забрала свои слова назад. Я вздохнул и сел на скамейку, которую уже долгое время никто не использовал. – Мне нравится твой дом. Здесь здорово и приятно. – Мой отец заботится о заднем дворе. Садовника для работы тут он тоже выбрал сам. – Твои родители очень добры. Вот моя мама пугающая, – Панч дружелюбно улыбнулась. Она была от природы красивой. Как и говорила мама, я вполне мог бы влюбиться в свою давнюю знакомую. Но только в том случае, если бы я никогда не встретил Прана. Что я мог сделать? Обернуть время вспять было невозможно. И даже если бы можно было, то как бы я ни старался, я не смог бы указать определённый момент, с которого мне следовало начать всё снова. Для этого, казалось, нужно было знать, когда я не любил Прана так сильно. – Ты в порядке? Много вздыхаешь. – Живот болит. – Скорее, в моём желудке поселилась странная тяжесть. Я не мог нормально дышать из-за того, что сильно переживал об одном человеке. – Панч, мне нужно в туалет. Можешь здесь остаться или в доме с Па пообщаться. Возможно, я надолго отойду. Я развернулся и трусцой направился внутрь дома. Оказавшись на втором этаже, я открыл дверь своей спальни, схватил телефон и тут же позвонил парню, занимавшему все мои мысли. Спустя много томительных секунд Пран поднял трубку. Я с силой сжал телефон, ожидая, когда он заговорит первым. Пусть орёт на меня или заваливает вопросами, сколько захочет. Но в приветствие я получил лишь мягкое мычание. [М-м-м.] – Пран… Как бы мне хотелось суметь излить все накопившиеся в груди слова. Не мне одному неудобно от всей сложившейся ситуации. Пран, очевидно, тоже не мог решиться, отвечать на звонок или нет. Когда же мы оба оказались на связи, то по-прежнему молчали, понимая, что наши отношения медленно катились под откос. Пран ничего не спрашивал, судя по всему, он ждал от меня каких-либо признаний. – Пран. [Да?] Как же мне не нравился этот его ледяной голос и отстранённые фразочки. Он звучал как прошлый Пран, но мы прекрасно знали, что сейчас что-то было иначе. Я плотно сжал губы, подыскивая подходящие слова, чтобы успокоить его сердце. Потому что я волновался о нём больше всех остальных в этом мире. – Пран. [Если собрался вечность повторять моё имя, я кладу трубку.] – Подожди. – Он давал мне шанс, последний шанс что-то сказать, перед тем как перестать меня слушать. – Открой дверь. Я иду к тебе. [Пат! Прямо посреди дня?] – Мне нужно с тобой поговорить. [Мы уже говорим.] – Нет. – Я не хотел, чтобы мои слова казались нелепыми оправданиями легкомысленного парня. Всё, что я хотел сказать, будет ощущаться важным и искренним только тогда, когда будет произнесено лицом к лицу. К тому же… Я дико по нему соскучился. – Пран, я сейчас положу трубку. Держи дверь балкона открытой. Я завершил звонок, не дожидаясь от Прана разрешения. Из своей спальни я на цыпочках прошёлся по короткой крыше до стены. Умелым движением я поднялся на крышу его кухни, а затем перебрался через ограждение балкона в комнату к Прану. Это путь должен оставаться полнейшим секретом. Если мои родители о нём узнают, мне придётся поменяться комнатами с Па. Пран сердито сверлил меня взглядом, когда я показался на его балконе с босыми ногами. Но когда я приземлился совершенно бесшумно, он расслабился. Скрестив руки на груди, он отошёл и сел в кресло за своим письменным столом, а я позволил себе наглость плюхнуться на его чистую кровать. – Ну? – Ты помнишь Панч? – Нет. – Она частенько приходила к нам в гости в детстве, чтобы поиграть вместе с Па. – Наверняка Пран видел Панч, но особо не обращал внимание на неё. Даже мне, живущему в этом доме, было плевать. – Это та девушка, которую ты видел. – Па умеет водить машину? – Да. А почему ты спрашиваешь? Мой отец купил машину для нас обоих. – Тогда почему подвозил подругу Па именно ты? Не то чтобы тебе нельзя было так делать. Просто… – Пран замолчал на секунду. – Такое поведение тебе нехарактерно. Пран знал меня лучше всех. Я тяжело вздохнул. Мне никогда не хотелось ему врать. Но я не знал, как заговорить о своей проблеме, чтобы не причинить ещё больше боли его и так израненному сердцу. Поэтому я и молчал. Видимо, теперь можно было без сомнений сказать, что это было неправильным решением. Рано или поздно Пран все равно обо всём узнает. – Её семья занимается консультированием. Она единственный ребёнок в семье и изучает бухгалтерский учёт в Чиангмае. Сейчас сдала экзамены и приехала домой. Она на том же курсе, что и мы. – И? – Мои родители и её мама хотят, чтобы мы узнали друг друга поближе. – Они пытаются тебя женить на ней? Его глаза метнулись в сторону. Пран задержал свой взгляд на моём лице, а затем отвернулся. Я снова вздохнул, моя грудная клетка готова была разорваться от испытываемых чувств. Я до сих пор не мог найти выхода из этой ситуации. А с течением времени и вовсе чувствовал, будто я бесконечно блуждал в тёмном лабиринте. – Издалека мне показалось, что она красивая. – Красивая, да. – Она нравится тебе? – Пран, не задавай такие вопросы, как будто ты не знаешь мои чувства. – Я подтянул к себе кресло, на котором он сидел, и обхватил его лицо ладонями, чтобы заглянуть в глаза Прану. – Ты прекрасно знаешь, кто мне нравится. – Не знаю. Иногда я не уверен в ответе. – Думаешь, что повторится ситуация с Нат? – Я не хочу вспоминать прошлое. Но ты никогда не был против встречаться с девушками. И вообще, такие отношения выглядят более возможными. – Возможны наши отношения или нет – решать только нашим сердцам. Пран, меня никогда не интересовал никто, кроме тебя. И ради нас я согласился на то, что сейчас происходит, прости меня за это. Просто я пока не вижу выхода, но обещаю, что найду решение этой проблемы. – Пат, разве ты такой послушный сын? Не знаю. Возьми и протестуй против этого. Ты не обязан открывать двери перед ней или заботиться об этой девушке. Но судя по тому, что я видел, ты всё это делаешь. А такое обычно происходит только тогда, когда человек тебе нравится, потому что тебе хочется заботиться. – Как же хорошо ты меня знаешь. Мне стоило радоваться или грустить от того, что Пран всегда видел меня насквозь? Ну, я отлично понимал причину его раздражения. На его месте я бы уничтожил любого, кто пытался бы подкатить к Прану. – Забей. Я слишком много всего наговорил. – Пран, ты имеешь право ревновать. Просто выслушай меня. – Я не ревную! – Пран, да послушай же меня! – Я сжал его ладони и с серьёзными намерениями упёр взгляд в его светлые глаза. Я мог ощущать, насколько Пран сейчас был на грани. Наши отношения сейчас напоминали шаткий небоскрёб без висячих свай. Никакой уверенности, никакой безопасности. – Мне нужно задобрить маму, чтобы она успокоилась. Если она будет спокойна, то не будет неожиданно заявляться в университет. И там мы можем по-прежнему видеться друг с другом, понимаешь. У нас оставалось не так много времени. Как же я ненавидел себя за то, что не осознал свои чувства раньше. Четыре года в университете я принимал как должное. Я не сводил взгляда с лица Прана, что-то щипало в моих глазах. Меня пожирало беспокойство, так как я страшно боялся, что он отмахнётся от моих объяснений. Я с тревогой думал о том, что Пран может потерять мужество и, сдавшись, перестанет бороться за наши отношения. – Я не ловелас. Ты это знаешь. Ты в курсе, что мне в целом плевать на девушек. – Пат, я это знаю. Но что ты собираешься с этим делать? – Я найду решение. Даже если моя ситуация казалась безнадёжной, я отказывался отступать. Ослабив хватку, я помассажировал тыльные стороны его ладоней, умоляя его со всей своей искренностью: – Доверься мне. – И ещё один вопрос. – Пран глубоко вдохнул. Похоже, мне удалось его убедить, что я не стану ему изменять, но он по-прежнему переживал из-за чего-то. Я тихо ждал, когда он заговорит, и спустя какое-то время Пран спросил: – Если бы я не увидел сегодня вас двоих, ты бы рассказал мне обо всём? Простой вопрос. Но ответа на него у меня не было. Я замер и опустил взгляд. Пран дёрнул меня за плечо и пристальным взглядом принудил меня к ответу. – Я тебя спрашиваю. Мне не хватало смелости смотреть на него, потому что я планировал скрывать всю ситуацию от него до самого конца. Конечно, Прану совсем не понравится правда, но врать ему я не стал. – Разве это не наша общая проблема, Пат? – Я справлюсь с ней. – Если бы ты мог с ней справиться, ты бы не ждал, пока тебя поймают с поличным. – Такие вещи требуют времени. Ты реально думаешь, что я могу жениться на ком-то другом? – А откуда я могу знать, что ты думаешь? – Пран облизнул сухие губы. Декоративная подвеска у окна тихонько звенела на ветру, но наши сердца сгорали до углей. – За кого ты меня принимаешь? Мне что, теперь прятаться всегда за твоей спиной и позволять тебе самому решать все проблемы? – Проблемой здесь является моя мама. Как ты мне с ней можешь помочь? Тебе и так непросто разбираться со своими родителями. Я не хочу взвешивать на тебя ещё больше трудностей. – Но если мы называем себя парой, разве мы и не должны решать все проблемы вместе? Я ничего не сказал, не в силах ответить на вопрос. Правда была в том, что, боюсь, он не сможет понять меня. – Прости. – Как же меня заебали твои извинения. – А что тогда ты от меня хочешь? Я вздохнул и уткнулся лбом в его колени, обнимая обеими руками его за талию. Так и знал, что рано или поздно он на меня разозлится. – Где она сейчас? – Без понятия. Думаешь, мне не всё равно? – Иди возвращайся к ней. – Сначала перестань злиться. Пран тяжело выдохнул. Когда я поднял на него взгляд, он кивнул. – Иди уже. Моя мама вечером займёт кухню, тебе будет сложно пробираться обратно. Я поцеловал костяшки его руки, уже скучая по его запаху. В моих мыслях мелькали все дни, которые мы провели с ним вместе. Если бы это было возможно, я бы проводил с Праном каждую секунду своей жизни, ни за что не выпуская его из виду. – Я так по тебе скучаю, Пран. Пран сидел неподвижно, не отвечая. В моем кармане завибрировал телефон, и он жестом сказал мне ответить на звонок. – Что такое, Па? [Ты где? Мама тебя ищет. Она хочет, чтобы ты отвёз Панч домой.] – А ты не можешь её отвезти? Скажи маме, что у меня диарея. [Так где ты?] – В комнате у Прана, – невозмутимо ответил я, и Па только лишь коротко хмыкнула. [Ты реально к нему пошёл, да? Я подброшу Панч. Но ты возвращайся поскорее. Мама пойдёт тебя проверять, когда я предложу сама подвезти Панч.] Я принял её слова к сведению, завершил звонок и нехотя отпустил руку Прана. – Я пошёл. – М-м, будь осторожен. – Пран. – Он поднял на меня свой взгляд, ледяной до невозможности. – Я люблю тебя. Я мечтал, чтобы мои чувства смогли растопить горький лёд на его сердце. Пран кивнул, не повторяя мои нежные слова в ответ. Стоя у окна, он не сводил с меня глаз, пока я не добрался до своей спальни. Мы смотрели друг на друга с противоположных домов, между нами была стена и несколько метров земли. Как бы мне хотелось, чтобы эта стена была единственным препятствием, разделявшим нас. Чтобы наша любовь не балансировала на вершине небоскрёба, который готов был развалиться от малейшего дуновения ветерка.