Во сне или наяву?

      - Мария Владимировна? – голос, окликнувший женщину, доносился из шумового потока, исходившего от танцпола, - какая встреча!       -И не говорите, - недовольно выдохнув, блондинка натянуто улыбнулась.       Поспешно потушив яркий дисплей, ранее так пристально изучавшийся, Третьякова спрятала белоснежный айфон в карман осеннего пальто, посильнее вжавшись в утепленный предмет одежды.       Она продрогла до костей, и всячески старалась отогреть ледяные кисти, но ничего не помогало.       - Что-то стряслось? – Лукина развязно опирается о барную стойку, и пристально заглядывает в стеклянные глаза, - может, я могу чем-то помочь?       «Только не это. Все так невовремя».       Конечно, Третьякова "не могла" выбрать никакой другой бар для своих ночных страданий. Шутка. Она искренне верила в то, что бар, находящийся на самом краю Москвы, не сведет её ни с одним знакомым лицом. По всей видимости, Лаура оперировала этими же аргументами при выборе места отдыха.       Нет, Маша не любила выпивку, хотя изредка могла себя побаловать. Она вообще не собиралась пить сегодняшней ночью – ей просто нужно было раствориться в громкой музыке и темноте. А, поскольку, ехать было некуда, то ночной клуб казался не такой плохой идеей.       -Все в порядке, - закатив глаза, чтобы не обронить слезинку, женщина тяжело вдыхает, - простите, Лаура Альбертовна. День не задался, - измученно ухмыльнувшись, блондинка окинула собеседницу оценивающим взглядом.       Затуманенные глаза и нервно бегающий взгляд напротив казался смешным. Пожалуй, потому что Маше за всю свою жизнь не приходилось видеть Лауру навеселе. Но вот то, что удалось разглядеть дальше…       Подобно хищному зверю, брюнетка увлеченно изучала свою жертву, соблазнительно облизывая губы. Градус алкоголя в крови не оставлял никаких шансов быть более скромной, даже перед коллегой. А перед Машей, о которой Лукина так грязно фантазировала сегодня вечером, подавно.       «Да что же с ней такое?».       - Евгений? – приподняв уголок губ, старшая присаживается за барную стойку, абсолютно точно читая боль и отчаянье в карих глазах.       - Извините, но это не самая лучшая тема для разговора, - выставив нижнюю челюсть и выдохнув, чем запустив поток воздуха на белоснежные кудри, Третьякова нервно кусает губы, - Вы что-то хотели?       «Прости, мне так не хотелось тебе этого говорить. Просто сейчас не самой подходящий момент… Тебе не стоит видеть меня в таком состоянии. Уходи, хотя… Мне так хочется, чтобы ты осталась».       -Хотела, - настойчиво произносит директор, - угостить Вас коктейлем. Такая красавица не может остаться без компании в пятничный вечер, - вежливо обратившись к бармену, Лукина, полностью игнорируя отказ Маши, продолжает, - будьте добры, самый лучший коктейль для моей спутницы.       - Но я на машине, - недоверчиво взглянув на коллегу, уже буквально раздевавшую её взглядом, блондинка продолжает, - мне нельзя пить.       - Можно, - довольно произносит Лаура, - мой водитель отвезет Вас, не волнуйтесь.       «Было бы куда».              - Что, так и сказал? – гневу, а, скорее, пьяному возмущению Лукиной не было предела, - вот негодник! – кулак с грохотом соприкасается с барной стойкой, - можно выразиться?       - Не думаю, - громко рассмеявшись, Третьякова парирует, - он так же стукнул кулаком по столу. А я что, а я…- предложения выходили все менее связными, несмотря на богатый словарный запас заместителя, - а я вот взяла, и уехала.       Тема отношений всегда была для Маши табу. И очень странно, что она решилась приоткрыть занавес своей семейной жизни случайной коллеге. Или не случайной? А может, этот поступок вызван состоянием аффекта? Так или иначе, Лукина уже обо всем знает. Кхм…В прямом смысле слова – обо всем.       - Ещё коктейль? – брюнетка влегкую распоряжается личными средствами, на что получает недовольный взгляд своего объекта обожания, - что?       - Может, пора бы и мне Вас угостить? – загадочно улыбнувшись и прикусив губу, Третьякова тяжело дышит, и, нервно сглотнув, достает карту из кошелька, - за мой счет, будьте добры.       - Это абсолютно необязательно, - впервые перебив коллегу, Лукина проходится языком по зубам, и, причмокнув, продолжает, - кровавую Мэри моей миледи, пожалуйста.       Внутри все перевернулось, а сердце набрало сумасшедший ритм.       «Она просто пьяна. Тебе не стоит ни на что надеяться».       - Вашей миледи? – решив, что шутка – лучший способ вытянуть истинный посыл фразы из пьяной брюнетки, Третьякова умело парирует, - и связано ли это как-то с названием коктейля?       - Конечно, - покорно кивнув (наверное, слишком резко), Лаура хватает Машу за руку, - было бы глупо Вам, Мария, не испробовать напиток, названный в Вашу честь.       - Сомневаюсь, что он носит такое название исключительно из-за моего имени, - залившись искренним смехом, Третьякова сводит теплые ладони у лица, - а Вы забавная.       В компании друг друга часы пролетали незаметно. И почему они раньше никогда не устраивали подобных посиделок? Почему всегда все ограничивалось работой и формальностью?       Казалась ли Маша занудной и чересчур наигранной? Местами. Ровно до того момента, пока не начала проявлять неподдельный интерес.       Ровно до того момента, пока пятничным вечером в баре Полякова не поставила вопрос ребром. Ровно до того самого момента….       - Ещё бы, - фраза звучит слишком двусмысленно, - кстати, кровавая Мэри тут просто восхитительная, - запивая последний слог остатками предыдущего коктейля, директор ловит себя на мысли, что слова и тело становятся ей абсолютно неподвластными, и, воспользовавшись этим, продолжает:       - Не поймите меня неправильно, но я хочу Вам предложить одну услугу, - будто невзначай коснувшись Машиного колена, директор заливается краской, но все-таки решается озвучить свои планы, - сегодня Вы могли бы переночевать у меня.       - Нет, мне не хочется Вас смущать, Лаура Альбертовна, - Третьякова мнется, изо всех сил пытаясь скрыть свое смущение и искреннюю радость от услышанного, - это неудобно.       «Возьми меня прям тут, зачем терпеть до дома?»       - Удобно, - твердо отвечает женщина. Румянец на бледных щеках сводил с ума, а затуманенный взгляд собеседницы только подливал масла в огонь, давно пылавший в груди.       «Ты ведь тоже этого хочешь. Я же вижу…»       - Я могу переночевать у мамы, и Вам не придется доставлять неудобства своим домашним, - фальшивая улыбка с треском рушится под гнётом внушительного аргумента.       - Вы не в том возрасте, чтобы тревожить маму по пустякам, ведь так? – вопросительно сведя брови, Лукина принимается набирать смс на телефоне, - не сочтите мои слова за пренебрежения Вашей проблемой, но это правда.       - И все же это неудобно, - продолжая стоять на своем, блондинка собирается покинуть барную стойку. Модельные ноги подкашиваются, и Маше требуется несколько секунд, чтобы удержаться на каблуках.       - Правда? – голубые глаза горят безумием.       Все произошло слишком быстро. Критически быстро.       Вскочив на ноги, брюнетка подхватывает модельный силуэт, силой потянув на себя. Горячее дыхание обжигает лицо.       «Я так давно этого хотела».       Нежно, почти невесомо, Лаура дарит заместителю терпкий поцелуй. В блаженстве прикрыв глаза, Третьякова полностью отдается Лукиной.       Казалось, это длилось целую вечность. Они слишком изголодали друг по другу. Они слишком долго этого хотели. Обе хотели.       Физиологическая потребность едва ли не убила, в самом прямом смысле – разорвав поцелуй лишь тогда, когда кислорода в легких не осталось от слова совсем, Маша глубоко вдыхает, в надежде привести свой рассудок в порядок. В такой глупой надежде…       - А теперь удобно, Мария Владимировна? – женщина издевательски подмигивает, растворяясь в толпе, - жду Вас в машине через десять минут.