***
В результате проверки артефактом Гарри узнал, что кроме наследства, оставленного родителями, ему, как победителю Того-кого-нельзя-называть, разные волшебники перечисляли различные суммы и передавали во владение имущество и артефакты. На данный момент на это имущество было наложено ограничение из-за невыясненного статуса Волдеморта. Гарри равнодушно пожал плечами: ему бы хватило и того, что оставили родители. Еще было имущество и сейфы его деда — Карлуса Поттера*, но, согласно завещанию, претендовать на него Гарри мог лишь после получения звания Мастера в любой дисциплине. И он был наследником второй очереди Блэкам и каким-то Гонтам, на что гоблин только хмыкнул, но Гарри не уточнил, а сам гоблин ничего не стал объяснять. Сейчас Гарри интересовал лишь один вопрос — где жить? Но по всему выходило, что жить ему негде: усадьба Поттеров была разрушена, как и дом в Годриковой впадине, отличалась лишь степень разрушения. Гоблин вручил Поттеру многоразовые порт-ключи от площадки аппарации Диагон-аллеи до усадьбы и в Годрикову впадину, и продал специальный кошель, с чарами расширения пространства и защитой от воров, куда Гарри нагреб изрядную кучу денег из сейфа. И разменял галлеоны на фунты. Из банка Гарри выходил преисполненный решимости: после Умиротворяющего зелья, которое гоблин подсунул, рассказывая о деньгах, якобы потраченных на его содержание, эмоции едва тлели, не мешая заниматься делами. С площадки аппарации у общественных каминов он активировал порт-ключ к усадьбе Поттеров. И разочарованно выдохнул: развалины. Сплошь увитые плющом и заросшие травой. Вокруг простирался такой же заросший, запущенный сад, весело чирикали птички. Гарри оглянулся: за оградой виднелись поросшие вереском холмы и лес вдалеке. Наверное, здесь можно было бы провести лето, например, в палатке. Хорошо бы в такой, какая была у мистера Уизли на Чемпионате по квиддичу, но Гарри не знал, где такую взять. Впрочем, ему бы и обычная подошла. Гарри обошел остатки здания — цоколь и часть первого этажа. Смотреть на былое величие было невыносимо грустно. Внутрь лезть не рискнул: он не понаслышке знал как могут быть коварны такие здания — в Литтл-Уингинге было похожее, он иногда прятался там от Дадли и компании. Однажды его чуть не завалило рухнувшей стеной. Взглянув еще раз на старый дом и тяжело вздохнув, Гарри активировал порт-ключ в Годрикову впадину. И рухнул почти у подножия мемориала своим родителям. Слезы брызнули у него из глаз при виде скульптур взлохмаченного мужчины в очках и женщины с длинными волосами с младенцем на руках. Так странно… Столько лет не знать, где их могилы, где дом, а потом вот так просто оказаться здесь. Он сел на ступеньки мемориала, совершенно не представляя куда идти дальше. Позади него на площади располагалась небольшая церквушка, за нею виднелось кладбище. Туда он сходит потом. На противоположном конце площади к небольшому магазинчику «Со-ор» притулился паб, дальше — почта. Мимо проехал какой-то малыш на велосипеде, непрерывно дзинькая звонком. Узкие улочки расходились кривыми лучами, и Гарри решил начать с ближайшей по правую сторону от церкви — так он не заблудится. Накинув мантию-невидимку, он пошагал в выбранном направлении. Искомый дом нашелся в самом конце второй улочки. Наверное, заклинание Фиделиус пало вместе со смертью родителей или не распространялось на самого Гарри. Он стоял у калитки и покрытой надписями таблички и смотрел на свой разрушенный дом. Живая изгородь успела здорово разрастись, и густая трава высилась почти по пояс, но большая часть коттеджа устояла. Разрушена была только часть верхнего этажа. Это было странно: из собственных воспоминаний он знал, что Волдеморт выпустил лишь Аваду. А Хагрид говорил, что здесь камня на камне не осталось… Гарри устал удивляться нагромождению лжи вокруг него. Он оглянулся по сторонам, увидел в палисаднике соседнего дома какую-то старуху, которая смотрела прямо на дом, и решил зайти с заднего крыльца: за домом простиралась вересковая пустошь, и за густыми зарослями изгороди и плюща от дороги не будет видно распахнувшуюся дверь. Впрочем, дверь была приоткрыта. А в доме был полный беспорядок. Видимо маги, приезжающие сюда почтить память, не стеснялись взять с собой и памятную вещичку: выдвинутые ящики и распахнутые дверцы шкафов, и остатки вещей, валяющиеся на полу, покрытом множеством отпечатков обуви, стояли безмолвными свидетелями осквернения и поругания. Гарри обессилено сел у стены прямо на грязный пол. Слезы струились по его щекам, но он и не думал их вытирать — ледяной панцирь пошел трещинами и теперь сдержать рвущиеся наружу горе и ненависть было почти невозможно. Те люди, за чьи жизни погибли его родители, разграбили его дом. Отняли у него память. Отобрали все. Не важно, какими людьми были Джеймс и Лили Поттер на самом деле — здесь им поставили мемориал и здесь был дом их ребенка. Пустой, разрушенный, обездоленный. Гарри тихо заскулил от накатившей боли и свернулся калачиком у стены. Так и уснул.***
Проснулся уже в сумерках и не сразу понял, где он. Тело ныло от очередного сна на жёсткой поверхности. Ужасно хотелось есть и пить, но Гарри опасался наколдовать даже Люмос. Палочку он засунул поглубже в рюкзак еще на Тисовой, чтобы не было соблазна ею воспользоваться, и хоть Годрикова впадина была смешанным поселением, но кто знает, какие здесь чары наложены. Ему совершенно не хотелось получить сейчас предупреждение от Министерства и обнаружить себя. Гарри поднялся на ноги и ориентируясь больше на осязание, чем на зрение, двинулся в сторону кухни. На кухне были большие окна, и сияние растущей Луны заливало помещение потусторонним светом. Гарри, почти не надеясь, открыл кран — где-то глубоко под домом заскрежетало, заклокотало, зафыркало, а потом в раковину ударила струя ржавой воды. Не веря своей удаче, проверил слив и убедившись, что вода свободно утекает, сел на маленький табурет. Еды не было ни крошки. Он уже забыл, когда ел в последний раз. Кажется, это было яблоко в доме на Тисовой. Вчера вечером? Так давно, как будто прошло уже несколько дней с тех пор, как он решился на побег. А свалившаяся на него куча информации совершенно не желала упорядочиваться в голове. Гарри попил очистившейся воды из-под крана и пошел искать более удобную поверхность для сна. Подниматься на второй этаж в темноте он не рискнул, зашёл в угловую комнату рядом с кухней, похоже — гостевую спальню, лег на пыльный матрас, оставшийся от обломков кровати, накрылся мантией-невидимкой и сразу уснул. Утреннее пробуждение прошло легче. И настроение было лучше: у него есть крыша над головой, есть деньги на еду и одежду, есть вода. Деревня, если он правильно помнил, находилась между Уэлсом и Гластонбери, так что к туристам и случайным людям тут привыкли, главное — не привлекать внимание к дому. К сожалению, Гарри не знал как наложить Фиделиус. Он выглянул в окно гостиной — улица была пустынна. Дом стоял на отшибе, и из соседей здесь была лишь та старуха, которую он видел вчера. Что же, для жизни Гарри достаточно кухни и той комнаты, в которой он ночевал. Желудок жалобно заурчал, и Гарри решился выйти на разведку: вчера он видел магазин на площади. Из дома вышел через заднюю дверь, тылами обогнул несколько домов и вышел на соседнюю улочку. В магазине на него не обратили внимания, и он спокойно купил тот привычный набор продуктов, за которым обычно его посылала тетя Петунья — молоко, хлеб, немного свежих овощей и фруктов и разных колбасок. С приготовлением пищи он ещё не определился и не знал, есть ли в доме газ или что-то вроде того. Еще взял большую коробку печенья и апельсиновый сок. Воодушевленный успехом, он тем же путем вернулся в дом и хорошенько позавтракал, а после отправился обследовать дом. Целых вещей почти не было. Казалось, будто вандалы задались целью уничтожить каждую вещь. Спальня родителей пострадала больше других: кровать была разломана на части, матрас вспорот, а дверцы шкафов — пробиты насквозь. На смену негодованию пришло какое-то равнодушие, не к дому — к людям. Он ходил по этим пыльным разгромленным комнатам и думал о том, что никто не позаботился о нем, Гарри, никто не позаботился о доме, никому из всех этих людей, что оставили надписи на табличке перед домом и дела не было до того, как живет маленький сирота. А семья, которой он доверял, считая своими друзьями, без спроса тратила его деньги. Что до директора Дамблдора… Гарри потер лоб. Отец сделал глупость, оставив ему ключ. Кстати, а почему ему? Почему не Сириусу? Он же просто директор школы, как миссис Роммиль в школе св.Грогори. И правильно Рон про него говорил — директор совершенно сумасшедший. Ну какой нормальный директор разрешит держать в школе опасное животное типа цербера? А тролля? А прятать что-то ценное? А учителя, которые сами представляют опасность для учеников? Одержимый, мошенник, оборотень и Пожиратели. Про вечно пьяную Трелони можно не вспоминать, она хотя бы безобидна. И это самое безопасное место? И почему он, каждое лето размышляющий о ненормальности такого поведения и событий, совершенно иначе начинает себя вести и думать, когда попадает в школу? Нет, когда попадает в компанию к Рону Уизли и Гермионе Грейнджер. Как будто его одурманивают каждый раз… Мысль вертелась в голове, крутила хвостом, но постоянно ускользала: что-то такое смутное, про одурманивание разума — он точно это уже слышал. Так и не вспомнив, Гарри решил заняться уборкой. Не то, чтобы он сильно стремился к чистоте, но чихать от пыли ему уже порядком поднадоело. Он поискал на кухне и в чулане ведро или веник, но нашел лишь вход в подвал под лестницей. Вниз не пошел — свечей у него тоже не было. Снова пришлось идти в магазин. И по дороге он думал о том, что делает все то же, что делал в доме тети Петуньи, но сейчас ему это нравится. Он уберет на кухне и в комнате, обследует подвал — может быть там найдется хоть что-нибудь целое, что принадлежало его родителям. Надо разобраться с плитой. Камин зажигать Гарри боялся: дым может привлечь внимание соседки, она-то дом точно видела. А еще надо сходить в Уэлс, он узнал — тут недалеко, километров пять всего, и купить себе новую одежду: старые джинсы и футболка Дадли после нескольких лет носки и последних ночевок на земле и на полу стремительно превращались в лохмотья, но это после. Потом. До конца лета еще три недели.***
Через два дня, когда уже более-менее освоился в доме, почистил плиту и обследовал подвал, оказавшийся невредимой зельеварческой лабораторией с весьма хитрой системой вентиляции, Поттер услышал негромкий стук в дверь и голос той самой соседки. — Мальчик. Мальчик, я знаю, что ты здесь, — старушка выстукивала костяшками пальцев какой-то замысловатый ритм. — Гарри, выходи. Я знаю, что ты в доме. Гарри накинул мантию-невидимку и тихонько вышел в заднюю дверь, прокрался вокруг дома и замер в нерешительности: он мог сбежать, а мог и остаться, познакомиться со старушкой, которая должно быть знала его родителей. Ему все не давали покоя те мысли, о том, какими действительно были его родители. — Гарри, меня зовут Батильда Бэгшот. Гарри, ответь, пожалуйста, скажи, что с тобой все хорошо. Гарри снял мантию и выступил из-за угла дома. — Здравствуйте, миссис Бэгшот. У меня все хорошо. Спасибо. — Гарри… — старушка поперхнулась. Взгляд у нее был острым и изучающим. Поттер решил, что если она скажет, что он похож на отца, а глаза мамины, то он просто уйдет. Хватит с него лицемерного вранья! Но вопреки ожиданиям, старушка молча изучала его лицо. Потом медленно спустилась с крылечка и остановилась на дорожке. — Ты слишком худой и мелкий для своего возраста, — сообщила она ему внезапно. — Плохо тебе было там, где тебя прятал Дамблдор? Вопрос прозвучал скорее как утверждение, и Гарри машинально кивнул. Бэгшот удовлетворенно кивнула в ответ, а потом поманила рукой. — Пойдем, я угощу тебя пирогом и чаем. Расскажешь о себе. Гарри сглотнул ком в горле и не очень вежливо сказал: — А если не пойду? — Как хочешь, парень. Я не сообщу Альбусу, где ты, в любом случае, — она развернулась и твердо пошагала к своему дому. Гарри немного постоял, подумал, что терять ему нечего, к тому же ключевая фраза так и не прозвучала, поэтому пошел следом. В домике Бэгшот было уютно и приятно пахло выпечкой. В гостиной повсюду стояли горшки с цветами и книги. Много книг, на всех поверхностях. А ещё фотографии. Миссис Бэгшот гремела посудой на кухне. — Я читал ваши книги, миссис Бэгшот, — зачем-то сказал Гарри. — Ну, конечно, ты их читал, — с усмешкой ответила она. — Давай-ка, помоги мне. Она протянула ему блюдо с разными пирожками и булочками, а сама взяла поднос с чайником и чашками, указывая на столик у окна во двор. — Я знала твоих родителей. И помню тебя совсем маленьким. Я приходила к вам и очень любила играть с тобой. Ты был таким милым крошкой, — несмотря на теплый взгляд, слова были лишены сентиментальности, скорее констатация фактов. — Расскажите мне о них, пожалуйста… Батильда наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то. — Ты должно быть часто слышал, как похож на своего отца? — хмыкнула она. — И что глаза мамины. Гарри кивнул. — Они очень любили тебя. И умерли за тебя, — Гарри поморщился, он совсем не это хотел услышать, но уйти сейчас будет совсем невежливо. — Но безоглядно во всем слушали Альбуса. Это их и погубило. — Вы не любите директора, верно? — Гарри спросил это раньше, чем успел обдумать. Но старая миссис Бэгшот совсем не огорчилась этому вопросу. Напротив, он ее развеселил. — Посмотри, там на комоде фотографии. Бери-бери, — Гарри послушно встал и взял в руки вычурную рамку: на фото стояли два красивых юноши и дружно смеялись над какой-то шуткой, лукаво переглядываясь. — Это Альбус и мой племянник, они очень дружили в юности, часа не могли прожить друг без друга. Чудесная пара, правда? — Да… — осторожно сказал Гарри, чувствуя подвох. — Они проводили целые дни вместе — им было о чем поговорить, блестящие ученики, они были такие умницы. А какие идеи они обсуждали! Великие идеи, способные увлечь массы за собой ради общего блага! Великие! — Батильда звякнула чашечкой об блюдце и достала из складок платья трубку с длинным чубуком. Натоптала табак из серебряной табакерки, медленно, со вкусом раскурила. Гарри терпеливо ждал. — Моего племянника зовут Геллерт Гриндевальд. И про него ты тоже должен был читать в книгах. И старуха довольно захохотала, глядя на ошарашенное лицо Поттера. Шалость определённо удалась!***