***
Гулять и делать покупки вместе с Финч-Флетчли оказалось более интересным занятием, чем прогулки по Диагон-аллее с Уизли и Грейнджер. В маггловском мире Джастин ориентировался гораздо лучше Поттера, имел отличный вкус, очень деликатно приходил на помощь в разговорах с консультантами магазинов и мягко критиковал. А ещё не интересовался количеством денег, как это делал Рон, и советовал примерить действительно стоящие вещи, не обращая внимания на их цену: мог предложить пуловер на распродаже и тут же подбирал к нему брендовый шарф, стоимостью как три таких пуловера. Похвалил модную оправу новых очков и посоветовал сменить прическу. По мнению Джастина, Гарри слишком пренебрегал внешним видом и забывал, насколько важно первое впечатление. По поводу впечатления он был абсолютно прав: их несколько раз останавливали знакомые Джастина, здоровались с ним и Гарри, обменивались малозначимыми фразами, вежливо улыбались — и не пялились. Это было неожиданно приятно: чувствовать себя обычным человеком, не отбросом или Избранным Героем, а просто обычным парнем, который ходит по магазинам со школьным товарищем. Гарри невольно вспомнил, как испугался, когда первый раз попал в «Дырявый котел» с Хагридом, и весь тот сброд из Ноктюрн-аллеи, что ошивался там — и внезапно понял, что именно Хагрид тогда всем разболтал, что идет за «самим Гарри Поттером». Лучше бы он Гарри что-то стоящее рассказал. Например, про сумки с чарами расширения: Джастин очень удивился, что у Гарри нет такой, — и между делом объяснил, где находится рынок Каркитт, о котором Поттер даже не подозревал и ни разу не слышал, — но не удивился наличию кошеля из Гринготтс. А еще он поинтересовался сколько лет Поттер еще планирует учиться в Хогвартсе: Джастин собирался сдать СОВ, а потом подтянуть А-левел и поступить куда-нибудь в Оксфорд или Кембридж. — Сейчас я жалею, что не пошел в Итон, конечно, но для меня ещё есть перспективные направления, — со вздохом сказал Джастин. Он планировал стать юристом как отец или политиком как дедушка. Магический мир не мог предоставить ему уровень жизни и статус, привычные и соответствующие его нынешнему маггловскому положению. Гарри молчал и слушал болтовню Финч-Флетчли, и с горечью понимал, что на Хаффлпаффе ученикам гораздо лучше рассказывали о действительно полезных вещах. Не только про сумки, чемоданы и сундуки с чарами, которыми, оказывается, пользовались все Барсуки, Вороны и, конечно, Змеи. Им рассказывали про бытовые чары и про активацию рун в ванных комнатах для обогрева, про инфраструктуру волшебного мира и зависимость профессий от происхождения, про варианты дальнейшего образования и трудоустройства, про экзамены для колдомедиков и контракты на ученичество и мастерство. Вдвойне обидно было потому, что Джастин тоже не знал про Хогвартс и Магический мир до 11 лет, но нынешний его объем знаний поистине впечатлял. Интересно, а Гермиона тоже все это знает? Гарри не знал. — Джастин, почему ты… окликнул меня? — Гарри замялся, не в силах сформулировать вопрос так, чтобы не обидеть парня. Они не были приятелями и не общались в школе. Вряд ли у обаятельного жизнерадостного Финч-Флетчли было время скучать на каникулах, но вот он, который час уже возится с Поттером и не насмехается над его невежественностью. Тот пронзительно посмотрел на Поттера и как-то криво улыбнулся. — Я поговорил с отцом. Вся эта история с Турниром — сплошной скандал. После драконов стало ясно, что тебя хотят убить, когда не получилось — попытались подставить. Тебе повезло, что на твоей палочке не было ни одного запрещённого заклятия. — В смысле? — не понял Поттер. Джастин запрокинул голову, рассматривая украшения и рекламу на верхних этажах торгового центра. — После второго курса… ну, ты понимаешь… у моих родных есть некоторые рычаги давления на Министерство Магии. Деду показали копию отчёта Аврората. Кто-то покалечил Делакур и наложил Империо на Крама. И убил Диггори. Я знаю, что это был не ты, если конечно ты не пользуешься другой палочкой. Ты же не пользуешься? Джастин опустил глаза и посмотрел почему-то виновато. Гарри закусил губу и мотнул головой. Это сделали Крауч и Петтигрю, но они считались мертвыми. Он даже не представлял, когда его палочку успели проверить. Пока он спал в Больничном крыле? А что ещё проверили? После разговора с гоблинами Гарри знал, что опытный легилимент с лёгкостью влезет в голову любому. Спящему, наверное, даже проще. Тем более, что Гарри тогда постоянно снились события на кладбище. И что значит — другая палочка? Разве можно иметь сразу две? От обеда с родителями Финч-Флетчли Гарри отказался, сославшись на то, что боится опоздать на поезд.***
Попрощавшись с Джастином, Поттер натянул пониже новую бейсболку, чтобы скрыть шрам и узнаваемые черты лица. Надо было что-то решить с количеством покупок: парни немного увлеклись на распродажах и купили много больше, чем планировал Гарри. Он и не думал, что ему понадобятся все эти вещи в школе, но Джастин был чертовски убедительным, так что сейчас руки оттягивало изрядное количество пакетов с одеждой и обувью. Поколебавшись немного, Гарри снова отправился в магический квартал. На этот раз ему повезло: он быстро прошел на Диагон-аллею вслед за какой-то пожилой колдуньей в темно-зеленой мантии, быстро проскочил мрачную и вонючую Ноктюрн-аллею и вышел к указателю «аллея Горизонт». Яркие магазинчики располагались по обе стороны светлой улочки, впереди высилась воздушная аркада из искусно выкованного железа. Гарри с удовольствием разглядывал забавные вывески, разнообразные лотки и красивые витрины — здесь они были гораздо симпатичнее и элегантнее, чем на Диагон-аллее. И везде присутствовали украшения из железа: то в виде виноградной лозы, оплетающей окно, то изящного цветка, выполняющего роль фонтанчика, то основа столиков и стульев уличного кафе. Разгадка популярности обнаружилась дальше — «Кузница Боумана Э. Райта», а недалеко от нее Гарри увидел искомую вывеску — «Волшебные сумки Стоу и Пакерс». Поттер смело толкнул дверь магазина. Мелодично звякнул колокольчик. — Здравствуйте, молодой человек, — поприветствовал его жизнерадостный пухлый продавец, вынырнувший из-за прилавка. — Ищете что-то особенное? — Не знаю, — растеряно оглядел разнообразный ассортимент от дамских сумочек до огромных баулов Поттер. — Мне бы в школу что-то удобное. — О, школьные наборы у нас здесь, — продавец взмахнул палочкой и вперед выдвинулся стеллаж. — Могу предложить удобные комплекты по вашему вкусу. В комплект входят три предмета на выбор: несессер, сумка-почтальонка или рюкзак, саквояж, сундук или чемодан. Какой материал желаете? Какой цвет предпочитаете? Есть в цветах факультетов. Продавец щебетал про наложенные чары и демонстрировал Гарри разные комбинации товаров с такой скоростью, что Поттер не успевал ни рассмотреть, ни слово вставить. — Постойте! Я выбрал, — на самом деле он просто ткнул в первый попавшийся комплект. — Вот этот серый! — О, прекрасный выбор! — просиял продавец. — Видите, здесь вставки из кожи тибо, они защитят ваши вещи от повреждений, а вставки из кожи моки не позволят взять их без вашего разрешения. Желаете сделать магическую привязку? Поттер смог только согласно кивнуть — пухленький волшебник утомлял почище Локхарта. Выслушав подробную инструкцию для привязки, Гарри безропотно оплатил комплект и, пока продавец отвлекся на пересчитывание денег и сдачу, сложил в первое попавшееся отделение небольшого чемодана на колесиках все свои пакеты с покупками и несессер, закинул на плечо рюкзак — дома разберется что к чему, а пока надо поторапливаться, если он хочет успеть на поезд до Литтл-Уингинга. — Спасибо большое, — от всей души поблагодарил он продавца. — Обязательно рекомендую вас друзьям! — Заходите еще! В нашем ассортименте любые товары — от компактных клатчей для юных леди до походных кофров для любителей приключений! Сам Ньют Скамандр пользовался нашим чемоданом! Гарри еще раз благодарно улыбнулся и довольный выскользнул за дверь. Это место стоит запомнить: на рынке было немало полезных мест — от агентства домашних эльфов и совиной почты до магазина волшебных палочек Грегоровича. Гарри вспомнил, что у Виктора Крама была палочка производства Грегоровича, и Олливандер хвалил его мастерство.***
Чемодан Поттер оставил в камере хранения на вокзале Паддингтон: неизвестно, что ждет его в доме на Тисовой, а с чемоданом далеко не убежишь — это он усвоил еще два года назад. В городке все было без изменений — та же пыльная предвечерняя скука, но мантию-невидимку Гарри надел ещё в поезде и к дому тетки подходил со стороны улицы Глициний, поминутно озираясь по сторонам в ожидании нападения. Его не было несколько дней, неизвестно как изменилась обстановка. В доме привычно бормотал телевизор — тетка в это время сидит в гостиной, до вечернего шоу еще полчаса. Где же Дадли? Гарри тихо обошел дом, встал под окном комнаты кузена и прислушался — полная тишина. Решив не рисковать, Гарри снял новые кеды на заднем крыльце и бесшумно приоткрыл дверь. Тетка, как и ожидалось, была в гостиной. Гарри на носочках прокрался наверх, заглянул в комнату Дадли, удостоверился, что его нет в доме, и пошел в свою комнату. Тут тоже все было на тех местах, как он и оставил — открытая клетка на столе, отсутствующая сова, метла и чемодан в шкафу. Только записка исчезла. Зато в поилке была вода. У Гарри навернулись слезы на глаза: он до последнего боялся, что тетка просто выбросит клетку и прогонит прочь сову, а она выполнила его просьбу. От благодарности защемило сердце. Поттер снял мантию-невидимку, достал старый чемодан и быстро переложил все свои вещи в рюкзак, еще раз мысленно поблагодарив Джастина за советы. Совы все еще не было — и это волновало: свободолюбивая птичка могла не появляться несколько дней, летая невесть где. Гарри открыл окно и оглядел ближайшие деревья. На всякий случай он тихонько свистнул пару раз, но сова так и не появилась. Слабая надежда на ее сообразительность таяла с каждым мгновением, но ждать Гарри не мог. Тяжело вздохнув, он взял рюкзак, прокрался в спальню тети и дяди, положил двадцать фунтов в верхний ящик комода, и спустился вниз уже не таясь. Тетя Петунья, сидящая на диване, вздрогнула, услышав его шаги, и испуганно обернулась. — Вернулся? — прошептала она. Она смотрела на Гарри, как не смотрела никогда раньше — как на ребенка, который потерялся и сам нашел дорогу домой, — с недоверием, благодарностью и странным влажным блеском в глазах. — Я только за вещами, тетя Петунья, — тихо сказал Гарри. — Простите, что ушел не попрощавшись. — Мы привыкли, — тетка поджала губы и опять стала сама собой. — У тебя что-то случилось? — Нет. Все в порядке, тетя. Но мне пора уходить, — вечернее шоу уже началось, и до приезда дяди Вернона оставалось все меньше времени. И Дадли мог вернуться в любой момент. — Я не знаю, приеду ли я на следующий год. Я напишу. — Твоя сова не прилетала, — внезапно сообщила тетя Петунья. — Дадли наливал ей воду. — Эмм… Хорошо. Передайте ему, что я поблагодарил его, — все эти дни Гарри старался не думать о Дадли вообще: о его поведении, о его словах, пытаясь вычеркнуть из памяти случившееся. — До свидания. — До свидания, Гарри, — тетя отвернулась к телевизору, словно Поттера здесь уже не было. Гарри вытер стоящие в глазах слезы ладонью и вышел в заднюю дверь.***
Только снова оказавшись на вокзале Паддингтон, юноша понял — насколько напряжен был весь день. Гарри сидел в зале ожидания и пытался собраться с силами. Он чувствовал как бурлит пузырьками возбуждение в его крови, как подрагивают от усталости ноги и сосет под ложечкой от голода: за целый день он съел рожок мороженого и выпил банку шипучки. Следовало купить еду и отправляться домой, в Годрикову впадину, но вместо этого Гарри просто сидел, надвинув козырек бейсболки на лицо, скрестив руки на груди и вытянув ноги, и думал о том, что совсем не знает о жизни других факультетов Хогвартса, не говоря о Магическом мире вообще. Ведь кроме Диагон-аллеи, Норы и Хогвартса он нигде не был. И ничем не интересовался. Это откровенно пугало: Грейнджер весь год общалась с Крамом, старшекурсники умудрились закрутить несколько романов, а Гарри даже не смог толком познакомиться с сестрами Делакур, хотя малышку Габи спас он. Даже спятивший Барти Крауч насмехался над его глупостью и неспособностью общаться с кем-то еще. Только они все ошибались. Они считают это зазнайством, независимостью и гордыней, но на самом деле он просто боится расслабиться. Как только он позволяет себе подумать о том, что его наконец-то оставили в покое, как сразу же начинается новый виток травли и унижений. Даже в школе Литтл-Уингинга было легче: там были лишь Дадли с компашкой, у них была монополия на издевательства, но остальные дети не мешали Гарри жить. Тогда как в Хогвартсе каждый его шаг был подвержен пристальному вниманию и комментированию. И чем больше Гарри думал обо всей этой ситуации, тем отчётливее понимал, что именно его друзья создавали вокруг него крепкую зону отчуждения — любой, кто осмеливался приблизиться, встречался ими в штыки. И в условиях стресса он почитал это за благо. Он толком не общался даже с соседями по комнате: сразу же влезал Рон со своим апломбом и хамскими замечаниями, а делать ему замечания или пытаться приструнить было чревато ссорой с самим Роном. А ведь с тем же Невиллом у него было гораздо больше общего: они оба остались без родителей, оба знали, каково это — жить с жестокими родственниками, которым дела нет до твоих желаний, ты лишь должен соответствовать их представлениям. И Невилл столько раз пытался подружиться с Гарри, но вмешивался Рон — и утягивал в очередную безумную авантюру. Которая либо лишала их факультет баллов и вызывала гнев гриффиндорцев, либо приносила невероятное их количество — и вызывала ярость со стороны остальных факультетов. Сплошной цугцванг. То же самое было и на занятиях — Рон отвлекал Гарри даже на уроках Зелий. Впрочем, с Грейнджер было не легче: уверенная в своей правоте, она не давала даже вникнуть в уроки и темы, выделяя им с Роном книги по отобранному ею списку и буквально выдирая из рук те, которые она считала неважными. А сколько раз свитки с эссе возвращались с припиской «работать самостоятельно»? И ведь не только от Снейпа — от Флитвика тоже, и даже несколько раз от Макгонагалл. Гарри даже плечами передёрнул от недовольства собой: раньше он таким не был и читал не меньше Гермионы, потому что в библиотеке его не могли достать Дадли с приятелями, так почему же сейчас позволяет с собой так обращаться? Гарри знал ответ, но долгое время боялся себе признаться: он боялся, что Гермиона от него отвернется, если он вдруг покажет, что умеет что-то лучше, чем она. Слишком яростным было ее соперничество с Малфоем. Хотя Гарри ясно видел, что Малфой все делал с ленцой, а его движения палочкой были слишком точны для новичка. Это и неудивительно: если для малышей были детские метлы, значит и детские волшебные палочки должны быть, а наборы для зельеварения для самых маленьких он сам лично видел. Он так боялся снова остаться один, что не дал шанса приблизиться к себе другим людям. И привычно не задавал вопросов, слушая лишь то, что ему дозировано выдавали «нанятые друзья», принимая на веру их слова, потому что ему сказали, что они — на его стороне. Люди, которые сыто и спокойно жили, не вспоминая про него, пока он голодал и плакал в темном холодном чулане. Джастин за неполных четыре часа общения сделал и рассказал больше, чем его друзья за четыре года. Ладно, Гермиона могла про это не знать, она магглорожденная, а Уизли? А Хагрид? Он столько всего упустил из-за жизни у тетки, что сейчас даже не знает с чего начать изучение магического мира. Количество вопросов, возникших у него за последние несколько дней, взрывало его голову изнутри, впору просить у Дамблдора его Омут памяти и сбрасывать излишки. И он не знает, где искать ответы. Ему даже поговорить не с кем, кроме старой соседки. От неожиданной мысли Гарри захотелось постучаться головой об стенку и выкрутить себе уши, как это делал Добби: у него по соседству живёт историк магического мира с обширной библиотекой, а он тратит время на бесплодные сожаления об упущенных знаниях и разглядывание шнурков на новых кедах. Завтра же он пойдет в гости, отнесет книгу и задаст все вопросы! И начнет он с Даров Смерти.***