***
— Так ты прочитал книгу и заинтересовался легендой о Дарах смерти? — с легкой усмешкой проговорила миссис Бэгшот, набивая трубку. — И что ты об этом думаешь? Они уже выпили чай с выпечкой, которую принес Гарри из местного магазинчика, и обменялись любезными фразами о погоде. Гарри откинулся в уютном кресле, с удовольствием вдыхая странную смесь ароматов цветов, старых книг и табака. В этом маленьком домике на самой окраине по какой-то необъяснимой причине было так хорошо и спокойно, что — если бы это было хоть на мгновение возможно! — Поттер не хотел бы покидать его. Даже в доме родителей он не чувствовал себя настолько дома. Хотя, стоит отметить, за прошедшую неделю ему ни разу не снились кошмары. Как будто стены ограждали его от негатива, наполняя сны неясными образами — светлыми, теплыми, излучающими заботу, от чего Гарри просыпался отдохнувшим и в хорошем настроении. Он полностью вычистил все комнаты от грязи и испорченных вещей, оставив лишь то, что не мог сдвинуть самостоятельно. Пользоваться палочкой он все еще опасался: после всего случившегося на кладбище, после связи палочек и их общей связи с фениксом директора, ее даже в руки брать не хотелось. А беспалочковые заклинания получались не очень точно. По крайней мере, восстановить мебель беспалочковым «Репаро» ему не удалось. Может быть, для мебели нужно было какое-то другое заклинание, но Гарри просто его не знал. Беспалочковая «Вингардиум Левиоса» и вовсе отшвыривала предмет как «Экспульсо». Легкое покашливание вернуло его из мечтательного полета в маленькую гостиную миссис Бэгшот. — Я видел такой же знак на одной из могил, — быстро сказал Гарри. — Но еще не успел сходить и проверить. — Там похоронен Игнотус Певерелл. Их было трое: Антиох, Кадм и Игнотус. Антиох — первый владелец Бузинной палочки, умер бездетным. Потомки Кадма, попросившего Воскрешающий камень, чтобы общаться с горячо любимой умершей женой, породнились со Слизеринами и создали новый род — Гонтов. В те времена это было в порядке вещей: майоратное право оставляло все старшим сыновьям, вторые-третьи сыновья стремились развить собственные семьи, создать Род, — Батильда развлекалась, выпуская фигурные колечки дыма, но речь ее при этом была размеренной, словно она читала лекцию. — Потомки младшего брата — Игнотуса — породнились с Поттерами. — Гонты! Гоблин говорил, что я наследник второй очереди Гонтам! — воскликнул Гарри. — Ты услышал только это? — усмехнулась старушка. — Нет! Я понял сразу, что моя мантия не простая! Сразу как прочитал сказку! Вы знали! И поэтому дали мне книгу! — Гарри возбужденно подпрыгивал в кресле. Батильда смотрела на него, как на шаловливого щенка — с умилением и любовью. — Ох, вот это новости! — воскликнул Поттер и наконец-то уселся спокойно и прижал ладони к горящим щекам. — Это не новости, — отмахнулась Бэгшот. И пробормотала. — Хотела бы я знать, как ты умудрился стать наследником второй очереди Гонтам? — А это можно как-то узнать? — спросил Гарри, нахмурившись. — Родовой гобелен подсказал бы, но очевидно, что к нему у тебя нет доступа, иначе ты не сидел бы в этих развалинах, — указала мундштуком за окно миссис Бэгшот. — Ты можешь обратиться к гоблинам — сейчас на территории Магической Англии лишь они проводят такие ритуалы. — А что такое родовой гобелен? И где он должен быть? А почему только гоблины? — вопросы посыпались стеклянными шариками: пока старушка в настроении, надо выпытать у нее как можно больше информации. Видимо, она поняла его замысел, но лишь хмыкнула: — Родовой гобелен — это семейный артефакт, отслеживающий близкородственные связи. Обычно хранится в доме Главы Рода, — Гарри приуныл: он был на развалинах усадьбы, там ничего не сохранилось. — А гоблины плевать хотели на указы Министерства, мешающие им работать и делать деньги. У них особая магия. На поверхности они могут выказывать лояльность, хотя стараются не вмешиваться в дела волшебников, но помни, что золото они прячут глубоко под землей. Ну и чего ты нос повесил? Гарри дернул плечом и понадеялся, что у него не слишком жалкое выражение лица: — Я был на развалинах усадьбы Поттеров, гоблины дали порт-ключ. Там ничего не осталось. Батильда досадливо цыкнула и как-то криво усмехнулась: — Это был не дом Главы Рода. Когда Джеймс разругался с родителями из-за идей Ордена Феникса, его отец — Карлус Поттер — закрыл ему доступ в родовые дома и отказал в наследстве. Я не знаю, что произошло с усадьбой, лишь знаю, что Джеймс, Лили и Сириус Блэк перебрались сюда незадолго до твоего рождения. Альбус был очень недоволен этим, мне отсюда было слышно, как он постоянно распекал Джеймса и Сириуса. Последнюю фразу она произнесла с нескрываемым ехидством. Гарри помнил, что наследство дедушки было отдельным от родительского, но тогда он был слишком занят мыслями о доме и предательстве, чтобы выспрашивать у гоблинов о причинах и обучении. Ему и так было понятно, что в его возрасте это невыполнимо, поэтому отложил вопрос до лучших времен. А теперь он узнал, что отец разругался с дедушкой. На чашу разочарования упал еще один груз. — А что такое Орден Феникса? — Поттер не готов был продолжать разговор о родителях. — Ты не знаешь, что такое Орден Феникса? — неприкрыто удивилась старушка. — Да уж, мальчик, не просто так тебя отдали сквибке. Гарри сгорбился в кресле, уперев локти в колени и крепко сжав руки в замок. Он без дополнительных подтверждений знал, что изоляция его была намеренной и продолжалась даже в Хогвартсе. Но не хотел думать, что это все ради пары тысяч галлеонов в год. Слишком мелочным это казалось. А с учетом знания Дамблдора о его связи с Волдемортом картина выходила и вовсе безрадостная, но Гарри все же надеялся, что во всем этом есть какой-то высший смысл. — Ты знаешь почему появились Пожиратели Смерти? — наконец-то пыхнула облачком ароматного дыма старуха. Гарри пожал плечами: — Чистокровные фанатики и убийцы, которые хотели захватить власть. — Я не спросила — кто они? Я спросила — почему они появились? — усмехнулась миссис Бэгшот. — Малфои, Блэки, Лестрейнджи, Гринграссы, Флинты, Фоули — они были и есть власть и деньги этой страны. Их идея была в другом. Гарри растерялся. Он действительно не задумывался об этом, хотя тот же Рон неоднократно говорил о богатстве и возможностях оставшихся на свободе Пожирателей. До последнего времени мир делился на хороших, плохих и равнодушных: хорошие дружили с родителями, плохие — с их убийцей. Остальные — Дурсли, магглы, маги — им было плевать на Гарри, Гарри отвечал им взаимностью. — Я расскажу тебе коротко, а потом, если захочешь, дам книги, — Гарри кивнул, опасаясь сбить миссис Бэгшот с мысли. — Волшебников и волшебных существ всегда было немного, Гарри, и люди всегда пытались нас уничтожить. Их всегда больше. Один маг, каким бы он ни был умелым, не выстоит против пары десятков магглов с топорами и вилами. С легендарных времен шла война на выживание видов, многие из них покинули этот мир, навсегда уходя в параллельные пространства, как атланты и туаты, запечатывая проходы от людей. Инквизиция нанесла волшебникам настолько сокрушительные поражения, что маги стран Европы и Северной Америки были вынуждены принять Статут о Секретности и скрыть свою деятельность. В других странах есть свои законы, регламентирующие взаимодействие магов, магических существ и магглов. Здесь, в Годриковой впадине, к нам относились терпимо, но мы все равно предпочитали селиться поближе друг к другу. В иных же местах сокрытие земель и зданий полностью ложилось на плечи одной или нескольких семей, живущих рядом. Я понятно объясняю? — Да, миссис Бэгшот. Я слышал о заклятии «Фиделиус». — Нет, «Фиделиус» — это разовый и весьма ненадежный колпак, — Батильда оглядела стол, взяла кубик сахара, положила на блюдечко и накрыла сверху чашкой. А потом звонко цокнула по тонкому фарфору ложечкой. Так сильно, что появилась трещина. — Когда речь идет о таких пространствах как Хогвартс, или Министерство, или Диагон-аллея, или маноры, то тут простым «Фиделиусом» не обойтись. Для того чтобы чары сокрытия были правильно установлены и не падали от первой «Финиты», их завязывают на специальные камни-основания и алтарные камни. В идеале — питают от источников Магии, оставшихся с легендарных времён. Бэгшот сдвинула в сторону посуду и расправила сухими руками салфетку, прижимая ее небольшими печенюшками по углам и в центре. — Все ясно? — Да. Аккумуляторы магии, — прошептал Гарри. — Что? Да, накопление и сохранение Магии, — согласилась Бэгшот. — Чтобы создать такой камень и сохранить его свойства, волшебникам приходилось регулярно проводить определенные ритуалы. — Я никогда не слышал о таком, — Поттер нахмурился и тщетно попытался вспомнить хоть что-то: ощущать себя полным неучем неприятно. — Конечно, не слышал, — хмыкнула старуха. — Ритуалистику давно убрали из школьной программы, а большинство ритуалов запрещены стараниями Альбуса и его ставленников в Министерстве. Официально. Неофициально их еще проводят те, кто помнит. О том, что у магов плохо с логикой, Гермиона говорила им с Роном еще на первом курсе, но это вообще не поддавалось никакому объяснению. Зачем запрещать необходимое? — А… Зачем? А как же эти чары? — Видишь ли, мальчик, еще в глубокой древности маги выяснили, что самые надежные ритуалы поддерживаются не только магией, но и кровью, — Гарри не смог сдержать гримаску отвращения, что тотчас заметила миссис Бэгшот. — Не кривись. Для разных ритуалов — разная кровь. Это могут быть добровольно отданные несколько капель крови каждого из магов, ритуал сотворяющих, для защиты домов и земель семьи, для здоровья детей и домашних животных, для хорошего урожая. Это может быть кровь жертвенного животного в обмен на благословение или дар успеха в делах. Это может быть кровь жертвы-человека для черного ритуала, например — вызова демона. Поэтому ритуалы не рекомендуют проводить в одиночку: достаточно легко сбиться, неправильно нарисовать руну или ошибиться в порядке катренов — и итог будет совсем не тем, что ожидается. Неопытного слабого мага неправильный ритуал может иссушить, а вызванную им потустороннюю тварь придется ловить всем Авроратом. — Поэтому проще запретить? — после третьего курса Гарри не очень понимал, зачем нужен Аврорат, если дементоров посылали ловить Сириуса. Он представлял, что Аврорат навроде полиции, но функции их оставались неясными. — Сначала запретили не все, только самые сложные. Но это было только начало. Магглорожденные слабее чистокровных, — она вскинула руку, останавливая готовые сорваться с губ Гарри возражения, — это факт, у магглорожденных нет родовой подпитки и знаний. Есть исключения, но это скорее от незнания родословной, чем от действительной силы. Помнишь, ты спрашивал, почему Дамблдор просто не отменил Статут о Секретности? — она посмотрела так мягко и печально, что Гарри предчувствует очередную гадость, от которой ему вновь станет противно до тошноты. — Его нельзя отменять, ему не позволят, — кивнул Гарри. — Инквизиции уже нет, но ведь есть учёные и военные. Магглы уничтожат нас. Миссис Бэгшот посмотрела на Гарри с долей уважения. — Именно так, мальчик, я рада, что ты это понимаешь. А теперь подумай вот над чем: если кровные и родовые ритуалы запрещены для изучения и проведения, и даже не все дети чистокровных про них знают, потому что их дедов выкосила драконья оспа, а родители сгинули в противостоянии с Тем-кого-нельзя-называть или угодили в Азкабан, то кто будет поддерживать эти чары? — Бэгшот откинулась в кресле и продолжила безмятежно выпускать фигурные колечки, как будто не она только что рассказала о нависшей над Магическим миром Англии угрозе.***
Он закрывает лицо руками и пытается дышать, и хоть как-то восстановить контроль над собой. Прижимает пальцами веки до боли, до красных пятен под ними, чтобы прогнать страшное видение: разрушенный взрывами бомб Хогвартс, выкорчеванные деревья Запретного леса, заболоченное Черное озеро, развалины Хогсмида, трупы людей и кентавров, и серые хлопья — то ли снега, то ли пепла, — падающие с черного неба… Видение настолько реалистично и подробно, что Гарри прикусывает мякоть ладони едва ли не до крови. Все это произойдет наяву, если чары падут. Когда они падут… Ведь Статут — это только документ. Юноша пытается протолкнуть воздух сквозь мгновенно сжавшееся горло и, когда ему удается сделать судорожный вздох, его начинает трясти от нарисовавшейся в его воображении картины. Этого просто не может быть! Дамблдор хотел объединения с миром магглов, но не мог так ошибаться! Не мог же? Гарри не желает верить, но тревога уже охватывает его разум и сердце. — Если ты думаешь, что я — просто сумасшедшая старуха, то ты прав, — невозмутимо произносит миссис Бэгшот. — Гибель нашего мира не станет концом света, но концом магии. Магические существа уходят из этого мира. За окном, будто в подтвержение ее слов, весело и бесстрашно чирикает птичка… Гарри подавляет нарастающую внутри истерику, стараясь сохранять спокойствие. Получается откровенно плохо. Озвученное миссис Бэгшот — чудовищно, но Гарри чувствует — она не лжет. Возможно, заблуждается в мотивах Дамблдора, но не лжет. — Пожиратели Смерти. В чем была их идея? — Гарри пытается успокоиться, но пока что выходит лишь приглушённое прерывистое дыхание вперемешку с тихими всхлипами. — Возвращение ритуалов и традиций. Отмена резерваций и ущемления прав магических существ — оборотней, вейл, гоблинов, прочих разумных. Изъятие магглорожденных детей, которые на самом деле потомки сквибов, полный контроль над их воспитанием и обучение законам Магии, полноценное развитие способностей, — старуха говорит размеренно, словно перечисляет список покупок. — В перспективе пришлось бы последовать примеру туатов и тоже уйти на изнанку мира, но пока что мы умеем лишь создавать складки пространства из ткани мироздания. Гарри теряется. Из объяснений миссис Бэгшот следовало, что Пожиратели Смерти действовали в интересах Магического мира. Но его родители, родители Невилла… — Но они убивали… — выдыхает он, в надежде найти новую опору для себя. — Я не говорю, что их действия были правильными, но идея — да, — очередной дымный кренделек отправляется к потолку, а Гарри откидывается в кресле следя за его подъёмом. — Альбус создал Орден Феникса сразу же, как Волдеморт заявил о себе как о политической силе, чтобы противостоять Пожирателям смерти, не позволить им повернуть его политику сближения с магглами вспять. Твои родители и их друзья были первыми в его рядах. — А Аврорат? Разве не они должны противостоять преступникам? — Ты не слушаешь, мальчик, — миссис Бэгшот заметно раздражается от его непонимания, и Гарри не чувствует себя в состоянии поддерживать беседу, это слишком сложно для него. — Я рассказываю о политическом противостоянии, о противостоянии идей, о разнице направлений развития Магического мира Англии! Убивать друг друга они стали потом. — Зачем вы мне это рассказываете? Моих родителей убили… — огрызается Гарри. — О, милый! Погибшие и пострадавшие были с обеих сторон, или ты думаешь, что сторонники Дамблдора не убивали? Больше всего жертв было среди нейтралов. Многие рода уже прервались или находятся на грани исчезновения, — Батильда Бэгшот обеспокоенно вглядывается в его лицо, но продолжает совсем другим, примирительным тоном. И Гарри успокаивается. Ему все еще интересно то, что она может ему рассказать. — Я рассказываю тебе, чтобы ты выбрал свое место, а не следовал слепо той стороне, где были твои родители. Некоторое время они молчат, погруженные в свои мысли. Гарри решает, что для начала он действительно прочтет те книги, которые ему даст Бэгшот. Иначе его запрут в Мунго. Там есть такое отделение, для сумасшедших волшебников. — И что вы от меня хотите? Чтобы я спасал этот мир? — раздраженно спрашивает он. Зачем-то же она ему все это рассказывала? — А вы? А все остальные маги? — Я хочу, чтобы ты жил, мальчик. Не выживал, а жил. По возможности долго. Дети не должны решать проблемы взрослых, тем более, сражаться вместо них, — мягко улыбается миссис Бэгшот. — А я сделала, что могла: я написала несколько учебников по истории Магии и, будь уверен, я там все объяснила. Кто захочет — прочтет. — Ха! — Гарри не в состоянии сдержаться. Его нервы подверглись слишком большим испытаниям за последние дни, и настроение нестабильно скакало от истерического веселья до безудержных слез. — Историю Магии в Хогвартсе преподает профессор Бинс! — И все спят на его уроках, — она понимающе кивает, кажется, ее веселит восклицание Гарри. — Иначе дети начнут задавать неудобные вопросы. Она многозначительно подмигивает ему, но Гарри совсем не смешно от ее отношения. Он не понимает, как о серьезных, судьбоносных явлениях можно рассуждать с таким непозволительным легкомыслием. — Но сколько ещё продержатся чары? — Не знаю. Может десять лет, может пятьдесят, может год, — Батильда пожимает плечами, всем видом демонстрируя покорность фатуму. Гарри не знает сколько ей лет, но думает, что ее отношение является таковым потому, что она не рассчитывает дожить до грядущей катастрофы. — Зависит от того, чем закончится нынешнее столкновение. И кто победит. Гарри окончательно заледенел. Хорошо бы еще и мысли заморозить, но они, как назло, были ясными и четкими, и от того еще более пугающими. Он отчетливо понимает, что как бы он не сопротивлялся, как бы он не желал просто жить, у него не получится остаться в стороне. Не позволят. Не под «Империо», так еще каким-нибудь способом заставят находиться в самом центре водоворота событий. Загонят в угол, как крысу и заставят выбирать из одного варианта. Те, кто за пятнадцать лет сиротства ничего хорошего для него не сделал. Гарри глубоко вздыхает и медленно вдыхает, повторяя про себя знаменитую фразу: подумать про это завтра. — Что вы имели в виду, говоря о жизни на изнанке? Старуха снова берется за салфетку, лежащую на столе. Она складывает ткань пополам: — При аппарации маги проходят от одного края до другого за один шаг, — она складывает салфетку, попеременно смыкая разные края и расправляя ее снова. Потом расправляет салфетку, складывает в центр несколько кусочков сахара и собирает уголки вместе, делая из салфетки мешочек. — Можно соединить края пространства, сомкнуть их, сохраняя внутри объекты. Мы пользуемся этими чарами, — она указывает на кошель Гринготтса. — Но все это остается здесь, на этой стороне. На изнанку волшебники ходить не умеют. Миссис Бэгшот смотрит внимательно, вглядывается в бледное измученное лицо — искусанные в кровь губы, усталые тени под тусклыми глазами, дрожащие пальцы и неровное дыхание, — и надеется, что этот юноша не наделает ошибок тех двоих, ведь он не желает власти. Власть и так у него есть. Просто он про нее еще не знает.***