***
Не прекращающий сыпать ругательствами в адрес Уизли и неблагодарного хозяина Сириуса эльф провел Гарри по темному коридору второго этажа и открыл последнюю дверь. Убедившись, что Поттер стоит в дверях, Кричер щелчком пальцев зажег люстру и два небольших газовых светильника. Гарри с удивлением оглядел обстановку: спальня оказалась небольшой, сухой и очень уютной*. Светлые травянистые обои с крупным цветочным орнаментом и толстый ковер им в тон. Двойные шторы — тяжелые, более густого травянистого оттенка, чем обои, и воздушные светлые. Благородное дерево мебели и бронза декоров. Как и во всем доме, пыль покрывала все поверхности толстым слоем, но с нею Гарри расправился парой взмахов «Экскуро». Миссис Бэгшот была права: с палочкой заклинания выходили точнее. Сбоку была дверь в такую же небольшую ванную комнату. — Спасибо, Кричер, это прекрасная комната. Я очень тебе благодарен, — Гарри говорил аккуратно: его опыт общения с домовиками был не очень обширным и он опасался, что Кричер тоже склонен к истерикам и самоистязаниям. — Ты не знаешь, где мои вещи? — Кричера поблагодарил Гарри Поттер, — пробормотал эльф, раздраженно взмахивая морщинистыми ушами. — Что бы на это сказала моя госпожа, если бы видела, ох, что бы она сказала? Старый Кричер не может помочь... Хозяин Сириус разбил сердце своей бедной матушки, пустил в дом воров и грязнокровок. Гарри присел на корточки перед эльфом. — Кричер, недавно я узнал, что я — Наследник Блэк после моего крестного и троюродного брата Сириуса, — юноша осторожно подбирал слова. Старый домовик замер и даже затаил дыхание в ожидании продолжения. — Я должен что-то сделать? Эльф зажмурился, затрясся всем телом и замотал головой с остервенением: — Нет! Кричер не может. Молодой господин должен сам приказать. Кричер не может… — Стой, стой, прекрати! — Поттер протянул было руку, чтобы погладить домовика по плечу, успокоить его, но тот будто почувствовал намерение Гарри, весь сжался и затих. — Спасибо, Кричер. Можешь идти. Юноша вздохнул и устало потер глаза. Кричер пошаркал к выходу. На пороге домовик остановился и исчез с негромким хлопком. Гарри поднялся и уже собирался закрыть дверь, когда Кричер появился снова, держа в лапках его серый чемодан.***
После теплого душа Гарри сидел за удобным бюро и, покусывая перо, придумывал, что написать миссис Бэгшот. До назначенного времени оставалась ещё пара минут, а он так устал за день, что едва находил в себе силы сдержать обещание. Про «Орден Феникса» Гарри решил пока не писать — пока он сам не разобрался что тут к чему. Где-то в доме раздался бой часов. Гарри обмакнул перо в чернила. «Здравствуйте, миссис Бэгшот. Со мной все в порядке. Как вы видели, меня забрал профессор Снейп. Он сопроводил меня в дом моего крестного. Здесь сейчас живут мои так называемые друзья. Не знаю, стоит ли их считать друзьями, после их игнорирования моих писем? Наверное, нет. Здесь много людей и очень шумно, я уже жалею, что меня отправили сюда и очень скучаю по тишине и нашим чаепитиям. Я не успел вам рассказать, что купил все зелья, которые порекомендовал мистер Сметвик, и новую палочку. И был у гоблинов. Оказывается, в Магическом мире у меня очень много родственников. Гарри задумчиво пожевал нижнюю губу. Спасибо вам за помощь и книги. Я обязательно прочитаю все, что вы посоветуете.». Он снова остановился, потому что на бумаге, чуть ниже его записки начали проявляться строчки. У миссис Бэгшот был очень красивый летящий почерк. Гарри улыбнулся, строчки в его голове звучали ее мягким голосом. «Здравствуй, мой дорогой мальчик! Рада, что ты не забыл о нашем маленьком уговоре, и у тебя все хорошо. Если ты там, где я предполагаю, то советую заглянуть в библиотеку — в этом доме она должна быть лучше, чем библиотека в Хогвартсе. И поговори с портретами. Про твоих друзей я не имею права тебе советовать, но помни: верить надо действиям, а не словам. Не забывай, о чем мы с тобой говорили!» Гарри покивал, соглашаясь с письмом. И вспомнил, что ему требуется совет в гораздо более щепетильном деле: «Ежедневный Пророк» поливал Дамблдора дерьмом, почему-то приплетая и Гарри Поттера в свои гнусные статеечки. Это было неприятно, но о методах борьбы с клеветой Гарри как раз собирался поговорить с миссис Бэгшот: в маггловском мире можно было подать на газету в суд. Работало ли это в Магическом мире? «Миссис Бэгшот, я узнал, что газеты используют мое имя в унизительной для меня форме. Подскажите, есть ли в Магическом мире адвокаты, и можно ли подать в суд за клевету?» В этот раз ответа не было дольше, и Гарри уже едва сидел на мягком пуфе: хотелось наконец-то вытянуться на свежих простынях и уснуть. «Остин Фрайарс, Лондон. Юридическая контора «Слотер и Мэй». М-р О’Коннор, барристер. Передавай от меня привет.» Поттер расплылся в довольной улыбке: помощь миссис Бэгшот была неоценима. О чем он ей и сообщил, желая спокойной ночи.***
Утро принесло с собой новые разочарования. Сначала все шло хорошо: Кричер разбудил Гарри своим ворчанием, сообщил, что принес чистые полотенца молодому господину и что его ждут на завтраке осквернители рода и грязнокровки. — Постой, Кричер. Я хочу поговорить с твоей госпожой. Но не там, — Гарри взмахнул рукой куда-то в сторону первого этажа. — Не хочу, чтобы нас услышали. Эльф оттянул свои уши сухими крючковатыми пальцами и забормотал: — Старая госпожа будет гневаться, бедный старый Кричер, что он может сделать, молодой хозяин хочет поговорить, ох, что же скажет моя госпожа… — Кричер, спроси у своей госпожи — может, где-то есть другой ее портрет? — Кричер спросит, ох, спросит, госпожа будет ругаться, — продолжал бормотать старый домовик. Гарри стало жалко его: бедняга был заперт здесь столько лет, разговаривал лишь с пыльными портретами, но остался верен дому и роду, которому он служит. Юноша сходил в душ — после жизни в почти походных условиях, он наслаждался возможностью не греть воду для умывания. Затем выпил свои зелья, согласно инструкции от Сметвика, и спустился на кухню мимо ворчащих вслед портретов. Портрет Вальбурги был задернут пыльными портьерами. На кухне хозяйничала Молли. Покрикивая на детей, она выдала Гарри тарелку с остатками вчерашнего рагу и сообщила, что после завтрака все пойдут на уборку дома, потому что она обнаружила в гостиной гнездо с дохлыми пушистиками. Почему это необходимо сообщать именно за завтраком? Впрочем, охотиться на мелких паразитов было весело: докси вылетали из штор с яростным жужжанием и тонким писком и падали на ковер, парализованные струей доксицида. А потом пришел Сириус, пахнущий кровью и свежим алкоголем, с сумкой дохлых крыс. Гарри передернуло от отвращения: крестный держал гиппогрифа в спальне своей матери и говорил об этом с гордостью. Это было гадко! Гарри спрятался ото всех за влажную, воняющую доксицидом штору, и сдавлено застонал, уткнувшись лицом в согнутый локоть: он отдал бы половину своего наследства, если бы у него был портрет мамы и он мог с нею поговорить. Сириус орал на портрет своей матери, матерясь и брызгая слюной. Люди, собравшиеся в доме Блэков, ему все больше не нравились. Уизли потеряли остатки доверия. За дни в Годриковой впадине Гарри многое обдумал. Он неприязненно относился к Молли Уизли из-за денег, и злился на Рона за зависть и предательства. Но после зелья от Билла и грязных прикосновений близнецов исчезли последние иллюзии — этим людям доверять нельзя. А то, как они обошлись с Персивалем? Не сказать, что Перси нравился ему, но всё равно это было неправильно. Они прогнали его из-за конфликта Дамблдора и Министерства, посчитали, что он будет за ними следить. Было бы за кем, тьфу! Сторонники Дамблдора с легкостью отказывались от самого ценного — разрывали связи со своими родными и близкими без сожалений, делая их врагами. Тонкс, которая оказалась Нимфадорой, грязно обозвала свою мать за выбор имени, а отца назвала старым неряхой. И Люпин, который по собственным словам, не видел родителей со школы. И его родители… Почему-то вспомнилось лицо Барти Крауча, искаженное ненавистью к собственному сыну: Барти Крауч-младший клялся, что не совершал преступления против родителей Невилла, но его отец плевать хотел на клятвы и жизнь сына. Ради чего? Гарри не понимал. — Гарри, Гарри, — Гермиона отдернула штору и потянула его за рукав, — Молли принесла сандвичи. Гарри посмотрел на свои руки, испачканные доксицидом. — Спасибо, Гермиона, я не голоден. — Ты до сих пор злишься на нас, — укоризненно произнесла девушка. — Ты же знаешь, что Дамблдор… — … строго запретил вам. Я слышал, — кивнул Гарри. — Я не голоден. Опровергать утверждение Грейнджер он не стал. После еды Молли заставила их разбирать шкафчики у камина, набитые разными безделушками. Кричер трясся в углу, пучил полные слез глаза и бормотал оскорбления в адрес осквернителей рода, воров и грязнокровок. После того как Сириус зло пнул его ботинком, старый домовик больше не пытался унести что-то из сокровищ. Зато близнецы не гнушались набивать карманы всякой всячиной. Гарри не выдержал на «Ордене Мерлина» деда Сириуса, выброшенном в мешок для мусора как какой-то хлам. Он молча развернулся и вышел, не в силах терпеть это издевательство. Перед глазами стоял разоренный дом его родителей, а теперь и его самого заставляли заниматься этим… этим мародерством. Раньше он не задумывался о самоназвании компании отца и его друзей. Сейчас от него горчило на языке. Поттер остановился на лестничной площадке, пережидая приступ головокружения и удушья: должно быть, он надышался отравой для паразитов, а еще ничего не ел с утра. Легкие жгло, а сердце кажется стало вдвое больше. Надо смыть с себя эту дрянь и попросить у Кричера бульон и картофельное пюре с рыбой. От лечебных зелий не будет толку, если он не будет соблюдать рекомендации Сметвика и продолжит питаться жирной и острой едой. — Гарри! — догнал его вопль Грейнджер. Внизу завопил портрет. Сириус выскочил из комнаты и промчался мимо и вниз. На голову словно надели терновый венец, виски пульсировали болью. — Гарри! — ЧТО? — рявкнул он в сердцах: неужели за полтора месяца так трудно привыкнуть не орать на лестнице? — Почему ты ушел? Мы еще не закончили… — Гермиона встала рядом с ним, уперев кулачки в бока. Гарри поразился: еще фунтов сто веса — и вылитая Молли. — Я закончил. И больше я в этом не участвую. — Что это значит? — девушка вцепилась в его рукав. Гарри сцепил зубы и едва сдержался, чтобы не ударить ее по руке. Чужие прикосновения раздражали. — Это значит, что я сейчас приму душ, пообедаю и займусь чем-нибудь более приятным, чем охота на докси и перебирание опасной рухляди, — терпеливо сказал он. Гарри все еще лелеял надежду, что Гермиона его поймет, что она все еще его друг. В конце концов, в прошлом году она осталась с ним, когда все отвернулись от него. — Чем? — не отставала Гермиона. Гарри прикрыл глаза рукой. Хотелось ответить очень грубо. — У тебя шрам болит, да? Почему ты сразу не сказал? Грейнджер обеспокоенно вглядывалась в его лицо и гладила по руке. — Нет… — шрам не болел уже давно, чуть ли не с самого начала каникул. И сны про Волдеморта не снились. — Иди, отдыхай. Я скажу, что ты плохо себя чувствуешь, — прошептала Грейнджер, глядя на него с сочувствием. Гарри кивнул и пошел в свою комнату. Спорить было бесполезно. Эта черта Гермионы была ему хорошо известна: чем больше он будет отнекиваться и говорить, что все нормально, тем сильнее будет уверенность Гермионы, что у него болит шрам. Но это неплохое оправдание, чтобы больше не заниматься этим разграблением. Гарри зашел в свою комнату и привалился спиной к двери. Колени противно дрожали. — Кричер! — старый домовик возник с тихим хлопком. По его морщинистым щекам текли слезы. — Кричер, скажи мне, куда потом уносят эти мешки? — Кричер скажет молодому хозяину Гарри Поттеру. Плохой хозяин Сириус складывает их в маленькой комнате под лестницей. Ночью он выбрасывает мешки на помойку. Гарри мысленно застонал. Мерлин! Ну что за идиот! На маггловской помойке постоянно роются всякие подозрительные личности типа Флетчера, оттуда зачарованные и действительно проклятые вещи могут отправиться куда угодно. Они могли причинить вред невинным людям. Неужели мистер Уизли не понимает, как это опасно? — Кричер, в доме есть какая-нибудь потайная комната, в которую никто не зайдет? — домовик на секунду задумался, а потом оживленно закивал. — Проследи за Сириусом и этими мешками, а потом забери и спрячь мешки в той комнате. Потом что-нибудь придумаем. Часть вещей действительно была опасна, но в основном это были просто вещи с гербом Блэков, иногда довольно дорогие и памятные. Сириус так истово желал от них избавиться, что швырял в мусорные мешки все без разбора.***
Находиться в Доме Блэков было не комфортно. Нет, сам дом был не виноват, что его превратили в штаб-квартиру «Ордена Феникса» и, Гарри иногда казалось, дом сопротивлялся этому вторжению изо всех сил, подсовывая своим захватчикам острые углы, складки ковров и проклятые вещички. Нервировала напряженная обстановка. И запрет выходить на улицу. Гарри всего лишь хотел погулять по маггловскому Лондону, по магазинам, дойти до адвокатской конторы. Ему надоело сидеть взаперти в мрачном доме, пропахшем чесноком и отравой от вредителей. Тут-то и поджидала главная гадость: — Нельзя! — с изрядной порцией злорадства заявила Молли Уизли. — Хочешь на свежий воздух — гуляй в саду. Ей явно доставляло удовольствие мелкое проявление власти. После демонстративного отказа участвовать в очистке дома, Молли зло поджимала губы при виде Гарри, и несколько раз пыталась намекнуть, что еду надо заработать усердным трудом. Первые пару раз ее осадил Сириус, на третий день Гарри перестал выходить к столу: он снова обнаружил зелье в своем соке. Теперь Кричер приносил еду в комнату. И это были не жирная чесночная похлебка или острое рагу с подгорелыми тостами, а прозрачный куриный бульон, хрустящие булочки, нежнейшая рыба и воздушные овощные суфле. Овсянку Гарри по-прежнему не любил, и ему пришлось немного повоевать с Кричером за омлеты, яйца-пашот и блинчики на завтрак, но оно того стоило. Благодаря отдельному питанию Гарри почти перестал испытывать неприятные ощущения в желудке и тошноту. А теперь вот это. — Вы что, все это время просидели взаперти? — недоверчиво уточнил Гарри у Гермионы. Та пожала плечами: — Дамблдор сказал, что так надо. Безопаснее. — Безопаснее? — растеряно переспросил Гарри, глядя в пространство перед собой. — Безопаснее… С этим же остекленевшим взглядом он вышел в сад. Уже привычные заросли и запустение: высокая трава и ядовитый плющ, расчищены лишь парочка тропинок и каменная скамья под разбитой скульптурой ангела. Гарри сел на скамью и прикрыл глаза, беззвучно шевеля губами: «Безопаснее…» Дальнейшие возражения бессмысленны: Дамблдор сказал, значит, так надо. Вера в непогрешимость слов и решений Дамблдора начинала настораживать. Почему Гермионе было безопаснее здесь, а Гарри — на Тисовой? Ладно, возможно его использовали как приманку для Волдеморта, но Грейнджеры летом обычно уезжали во Францию, там до них никакие Пожиратели не смогли бы добраться. Какой смысл держать Гермиону тут вместе с Уизли? Грейнджер прибыла сюда в начале каникул, просидела в этом доме все лето, ругаясь с Роном и вычищая плесень из сырых углов. Что она сказала родителям? Или им можно ничего не говорить — что могут понять какие-то магглы? Это какое-то безумие! Какая-то мысль вертелась на периферии сознания, обрывки разговоров, взглядов, которые никак не укладывались в общую картину. Гарри с силой растер лицо руками и пожалел, что до вечера еще долго: придется терпеть до очередного сеанса связи с Батильдой Бэгшот. Разговоры с ней успокаивали.***