***
Гарри недоверчиво переводил взгляд с красного «В» в верхнем углу пергамента на невозмутимого Снейпа, который с привычной язвительностью распекал пятикурсников за удручающий уровень знаний. — Оценки соответствуют тем, которые вы могли получить, если бы сдавали экзамен сейчас. Отвратительно! Надеюсь, вы проявите больше усердия в следующем задании и мне не придётся тратить время на ваши отработки, — он резко развернулся к доске, взмахнув палочкой, — Укрепляющее зелье. Заметив, что Грейнджер вытянула шею, пытаясь заглянуть в его пергамент, Гарри убрал свиток в сумку и сосредоточился на рецепте. Методично растирая когти грифона в порошок, Гарри думал об оценке — впервые настолько высокой по зельеварению, а ещё о том, что Снейп все-таки очень странно себя ведет с начала учебного года. Нет, с того момента, как нашел его в Годриковой впадине. Ни разу не наорал и не оскорбил. Нет, ехидства ему было не занимать, но он больше не нападал на Гарри, даже когда тот ошибался на дополнительных занятиях. А сегодняшний взгляд? В нем совершенно точно было беспокойство! Гарри добавил в зелье пять капель вытяжки фиалки трехцветной, тщательно перемешал по часовой стрелке семь раз и приступил к нарезке печени летучей рыбы. После добавления печени был длительный этап сложных помешиваний, но судя по ярко-зеленому цвету зелья — он все сделал правильно. Гарри уменьшил пламя под котлом до минимума, капнул в зелье кровь саламандры, убедился, что цвет стал нежно-бирюзовым и удовлетворенно погасил горелку: его зелье было почти таким же как у Грейнджер и Малфоя, который недовольно скривился, заметив успех Поттера. Сдав зелье и получив разрешение покинуть класс, Гарри поторопился в ближайший мужской туалет: надо было проверить гоблинскую шкатулку. Ему уже удалось повысить цену на пару тысяч за унцию, но до озвученной Батильдой Бэгшот цифры было еще довольно далеко*. Гоблины не сдавались, но настроение от этого противостояния только улучшилось — Гарри охватило азартное возбуждение. К тому же, эти деньги были только его, честно доставшиеся за трофей, и он готов был торговаться за каждый кнат. Черкнув записку гоблинам, он отправился на обед и дальнейшие уроки. На прорицаниях чем-то недовольный Рон отсел за другой столик. Задумчиво перелистывая «Оракул снов», Гарри вспомнил, что после злополучной тренировки с истекающей кровью Кэти все Уизли стали вести себя не так нагло, как в первые недели учебы. В то, что они одумались, он никогда бы не поверил: скорее всего, им влетело от Анджелины. Обычно от рыжего невозможно было избавиться, так что надо было воспользоваться моментом и усугубить разлад между ними. Урок превратился в развлечение: Амбридж, которая поднялась в башню и теперь разглядывала все вокруг с приторной улыбочкой, задавала невинные вопросы дрожащей преподавательнице, та мямлила и отговаривалась неточностью науки прорицаний, Амбридж задавала очередной простенький вопрос — Трелони запутывалась все больше. Гарри не испытывал ни толики сочувствия к псевдо-прорицательнице: каждый раз, видя ее, он вспоминал слова Дамблдора, что она «сделала два настоящих предсказания». Два! Причем второе он слышал сам. Не густо за семнадцать лет работы. Попытка сосредоточиться на выполнении задания и расшифровке значения сна Невилла про его любимую мимбулус мимблетонию, которая внезапно зацвела в этом сне, была прервана Трелони: она выхватила пергамент из рук Гарри и раскритиковала все толкования, наобещав ему, как обычно, горькую и безвременную смерть. Мисс генеральный инспектор в это время что-то строчила в свой пухлый блокнот, и Гарри мстительно пожелал Трелони не пройти министерскую проверку. Давно пора разогнать этот сброд, по прихоти Дамблдора считающийся преподавателями! Гарри уже успел оценить разницу в преподавании Хагрида и Граббли-Планк: последняя давала им исчерпывающие сведения о представляемых к изучению существах. Амбридж присутствовала и на последующих уроках, задавала вопросы преподавателям и ученикам, но его не спрашивала — и Гарри не рвался привлекать к себе внимание. Только сердито морщился, когда Грейнджер и Уизли, пылая ненавистью, с двух сторон начинали шипеть гнусности и оскорбления в ее адрес: этот фоновый шум бесил так, что на дополнительные занятия Гарри бежал едва ли не с радостью — в малой зельеварне всегда было тихо.***
Заданием этого дня стало Умиротворяющее зелье. Перед тем, как дать разрешение на изготовление, Снейп строгим голосом предупредил о коварстве передозировки и неточности в рецепте: — В случае вашей ошибки, пациент может погрузиться в глубочайший, а то и в необратимый сон, поэтому пристально следите за тем, что делаете. Гарри тщательно проверил рецепт, набрал ингредиенты и зажёг горелку. Снейп был прав — зелье было сложным: приходилось следить не только за количеством добавляемых компонентов, числом помешиваний и силой пламени, но и успевать подготовить следующий ингредиент в строгом соответствии с рекомендациями по измельчению. Сегодня обошлось без каверзных вопросов в процессе, но Гарри все равно весь взмок, пока истолок лунный камень, рог единорога и иглы дикобраза: подвох был в том, что для этого пришлось использовать разную посуду, и Гарри вспомнил об этом в последний момент. А еще нужно было нарезать корень валерианы под определенным углом. У него не получалось! Как Гарри ни старался — у него никак не получалось выдержать одинаковую ширину ломтиков при таком наклоне ножа. Молчавший до этого Снейп издал какой-то отрывистый звук, в одно мгновение оказался напротив стола, двумя движениями поправил положение рук, ножа и корня и мягко проворчал: — Неужели так сложно подумать? Поттер ошеломленный этим стремительным контактом, не успел уйти от прикосновения прохладных рук к запястьям, и теперь кожа зудела как при ожоге крапивой. Юноша судорожно стиснул корень и рукоятку ножа: «Перетерпеть. Сейчас все пройдет. Он не хотел ничего дурного. Он просто поправил меня», — но самовнушение помогало плохо. — Поттер, вы хорошо себя чувствуете? — в голосе Снейпа снова послышалось беспокойство. Гарри опустил взгляд на свои дрожащие руки — контроль ускользал, и сейчас он одновременно хотел отшвырнуть от себя все и вымыть руки, и боялся показать Снейпу свою слабость, боялся, что тот все поймет. А еще боялся поднять голову и посмотреть на преподавателя. Он почти запорол зелье. Сейчас зельевар разозлится, наорет и вышвырнет его из лаборатории. Почему-то перспектива утратить дополнительные занятия отозвалась горьким сожалением. Так странно, что его островком стабильности стало это место, этот человек и эти занятия. Гарри зажмурился, пытаясь удержать навернувшиеся слезы. — Поттер, посмотрите на меня, — снова окликнул его Снейп. Какой у него удивительно мягкий, бархатистый голос. — Гарри! Юноша вздрогнул от неожиданности и распахнул удивленные глаза: ему не послышалось? Снейп снова назвал его по имени? — П-профессор. Простите… — пролепетал он. Зелье клубилось сиреневым паром. Нужно было срочно добавлять в него валериану. — Вымойте руки, Поттер, — зельевар быстро перехватил корень и дернул головой в сторону раковины. — Простите… — еще раз пролепетал Гарри, намыливая руки и глядя, как быстро шинковал строптивый корень профессионал своего дела. Это было настоящее искусство. Снейп добавил нужный ингредиент и жестом подозвал Гарри. — У мадам Помфри вы не появлялись, несмотря на то, что я сказал вам это сделать. Ваше состояние ухудшается. И в следующий раз я не допущу вас к занятиям, если вы не решите проблему с вашими руками, — сухо сообщил Снейп. Гарри стиснул кулаки, чувствуя как болезненно натягивается кожа на костяшках. — Я решу, профессор, — буркнул он. Над готовым зельем нежно завивался серебристый пар, и привычный, успокаивающий аромат фиалки и валерианы охлаждал поднимающееся раздражение. — Решите, — непонятным тоном буркнул в ответ Снейп и снова перехватил руку Поттера, но на этот раз за локоть, чтобы не коснуться голой кожи: Северус уже понял, что причина в прикосновениях. Он уже видел такое. Гарри зашипел сквозь зубы и попытался вырваться, но Снейп лишь сильнее сжал пальцы. — Стойте спокойно, я не причиню вам вреда, — он внимательно осмотрел поврежденную кожу. — Это не аллергия. Вам нужна летейская мазь. Снейп выпустил руку Гарри и отошел к своему столу. Поттер массировал локоть, но не пытался сбежать или возмутиться. Он ещё планировал поговорить сегодня с зельеваром. Северус вернулся к столу с баночкой мази и протянул руку ладонью кверху. — Вашу руку, Поттер, — он слегка пошевелил пальцами, и Гарри бросило в дрожь. — Я сам… — выдавил он мгновенно осипшим голосом. Но Снейп продолжал ждать, не опуская руки, только смотрел своими пронзительными глазами прямо в душу. Гарри смутился еще больше. Не ответить он не мог. И ответить тоже не мог. Какой смысл в лечебной мази, если сразу же вернется желание опять вымыть руки? — Поттер. Гарри, — Снейп мгновенно поправился, увидев мимолетную тень. На имя мальчишка реагировал куда лучше. — Я не буду спрашивать вас, что произошло. Но я могу помочь справиться с последствиями. Вы реагируете так на все прикосновения или только к рукам? Снейп стоял в прежней позе, абсолютно невозмутимый, и даже с протянутой рукой он выглядел властно и совсем не глупо. Гарри опешил: Снейп, который не орет, уговаривает его и обещает помочь? Он отступил на шаг. — Этим летом мы встретились в доме, который важен для вас, Поттер, — Гарри стало немного стыдно за такую очевидность своих подозрений. Прошлый раз Снейп тоже не обиделся на его недоверчивость. — Так вы позволите вам помочь? Северус видел, как парень передернул плечами, как открытые участки кожи на мгновение покрылись мурашками, но затем Гарри смело шагнул навстречу и протянул дрожащие ладони к его руке. Северус смотрел ему в лицо, а Гарри не отводил взгляд от сближающихся рук, его потряхивало, но он пересиливал себя. И невыносимо напоминал юного Барти Крауча. Неженку Барти, который сутки блевал после первой стычки с его участием между Пожирателями и фениксовцами, и никак не мог смыть кровь со своих рук. Это потом Барти, в очередной раз натолкнувшись на равнодушие отца, избавится от привычки сдирать с себя кожу и станет фанатичным последователем того, кто заметит его и по достоинству оценит острый ум блестящего выпускника, часами разговаривая с ним о теории магии и изобретении новых заклинаний. Поттер тоже боролся со своим страхом, со своими демонами, терзающими душу. Но что он пытался смыть? Чью-то кровь? Не из-за этого ли он сбежал из дома тетки? Наконец их ладони соприкоснулись. И ничего страшного не произошло. Гарри выдохнул, а потом только недоверчиво смотрел, как спокойно профессор зачерпывает немного жирной мази и наносит на его кожу. Резко запахло арникой. Это действительно происходило с ним сейчас? Совсем забывшись, Гарри рассматривал руки своего преподавателя зелий: аккуратные ногти, длинные сильные пальцы, на указательном правой руки — желтоватая мозоль от ножа. А кожа белая, гораздо светлее, чем у самого Гарри. Но не такая блекло-холодная, как у Малфоя. Манжеты сдвинулись и стали видны темные волоски на предплечье. Гарри перевел взгляд на ряд мелких пуговиц на сюртуке — сегодня был другой: на первом занятии пуговицы были черные, как глаза у паука, а сегодня — тёмно-коричневые с чернотой в глубине и ткань такая же, коричневая на грани черного. Почти как глаза самого профессора. Гарри хотел посмотреть в глаза Снейпу, чтобы убедиться в правильности сравнения — и наткнулся на неприкрыто насмешливый взгляд. Пока он разглядывал Снейпа — Снейп следил за ним. Гарри досадливо прикусил нижнюю губу и опустил взгляд на руки: Снейп продолжал равномерно втирать мазь легкими массирующими движениями с таким будничным выражением лица, как будто ему привычно лечить руки учеников каждый день. Когда Снейп закончил процедуру, Гарри почувствовал сожаление. — Посидите четверть часа спокойно, — сказал Снейп, стирая остатки мази со своих рук салфеткой. Гарри оглянулся — стульев в помещении по-прежнему не было, а сесть на стол казалось сейчас неуважением. Снейп никак не прокомментировал его движение, молча взмахнул палочкой — трансфигурировал из пустого бочонка обычный школьный стул — и сделал приглашающий жест. Северус вернулся в свое кресло у письменного стола. Он готов был поставить галлеон, что мальчишка не выдержит означенного времени. Некоторое время они сидели в полной тишине: Гарри изучал содержимое полок, Снейп проверял пергаменты. В одной из банок в слегка мутноватом растворе плавала змея. — Профессор, — обернулся Гарри к Снейпу, — а вы все ингредиенты покупаете в лавке или что-то готовите сами? Снейп отложил перо и так искривил тонкие губы, что Гарри впервые за этот вечер почувствовал себя глупцом. Кровь бросилась в голову. Он вспомнил, что профессор приходит в теплицы, и иногда его видят идущим из Запретного леса с корзинкой, значит, собирает сам. И разделывает всякую живность, наверное, тоже сам. На отработках провинившихся учеников иногда допускали к сортировке испортившихся запасов. Северус веселился: неугомонный Поттер выдержал целых одиннадцать минут. Для гриффиндорца — это рекорд выдержки. — Желаете помочь в сборе? — Поттер как-то странно дернулся и чуть не свалился со стула. Непредсказуемость его реакций начинала не на шутку озадачивать зельевара: мальчишка то краснел, то бледнел едва ли не до синюшности, а иногда его лицо выражало настолько искренний ужас, что Северус удивлялся лишь скорости самообладания — Поттер не умел держать маску, но способен был быстро спрятать свой страх глубоко внутри. Если Люпин не врал, то самым большим страхом этого ребенка был не Волдеморт, а дементор. Вот и сейчас мимолётный испуг сменился лёгкой досадой и отчаянной дерзостью в сверкающих глазах. — Нет… Я хотел… — хотелось прикрикнуть на мямлю, но Снейп сдержался и был вознагражден. — Вы поможете мне разделать василиска? Северус понадеялся, что он не выглядит идиотом. Потому что он точно себя им почувствовал. Какой, к Мордреду, василиск? Поттер над ним издевается! Он сжал пальцами переносицу и длинно выдохнул. — Поттер, во что вы вляпались на этот раз? Где, скажите на милость, вы нашли живого василиска? — Снейп смотрел настолько раздраженно, почти яростно, что Гарри отшатнулся на стуле. — Он не живой! — тонко вскрикнул он. И добавил севшим голосом. — Я его убил. Мальчишка виновато опустил голову и не увидел совершенно потерянного выражения лица профессора. Северус растерялся впервые за долгие годы. А еще разозлился на Дамблдора, потому что появление на территории Хогвартса живого василиска было вполне в духе нового испытания для героя, подстроенного директором. Как будто мало было цербера на первом курсе и драконов в прошлом году. Как будто мало ему расплодившихся в Запретном лесу акромантулов, разрушающих всю экосистему леса. И это под носом у министерского инспектора, которая спит и видит, как Дамблдора с позором выкидывают из Хогвартса. На этот раз он действительно зашел слишком далеко! — Где василиск, Поттер? — процедил он, поднимаясь из-за стола. — В Тайной комнате, — удивленно ответил Поттер. Как будто профессор должен был знать об этом. И тут до Северуса дошло — Тайная комната! Окаменения на втором курсе Поттера! Он опустился обратно в кресло, снова потер переносицу и осторожно уточнил: — Вы хотите сказать, что знаете, где находится Тайная комната? — Конечно, я же был там, и Джинни Уизли… — Поттер осекся и нахмурился. Северус в очередной раз поразился четкости выражения эмоций. Какая окклюменция, помилуй Мерлин, ему не надо лезть к Поттеру в голову, чтобы понять его чувства. — Что вы знаете о событиях того года, профессор? — Общеизвестную информацию. Локхарт оказался мошенником, использующим местные легенды. Нападал на учеников, проклинал их при помощи какого-то модифицированного заклятия «Окаменения», а для поддержания легенды делал надписи о Тайной комнате на стенах. Когда он напал на Джинни Уизли, вы с Роном Уизли как-то его разоблачили, и он попытался напасть на вас, но пострадал от проклятия «Обливиэйт». Из-за того, что память до сих пор к нему не вернулась, он находится в Мунго, а не в Азкабане. — Северус отлично видел как округляются глаза Поттера с каждым его словом, а недоверие и растерянность сменяются грустью. — Теперь ваша версия, Поттер. Гарри сел ровно и попытался успокоиться. По крайней мере, теперь становилось понятно, почему никто не удивлялся, что его снова наградили баллами, но больше не считали Наследником Слизерина. — Профессор Локхарт на самом деле был мошенником, он присваивал чужие подвиги. Но он не нападал на учеников. Он только хотел сбежать из школы до того, как его заставят идти спасать Джинни Уизли. В действительности на всех нападала она, — Гарри рассказывал негромко, снова опустив глаза и разглядывая свои ладони, словно эта история была написана на них. — Ну, не совсем она — василиск под ее управлением. У нее был живой дневник Волдеморта, хотя я думаю, что это был его крестраж. И он как-то вселялся в нее, что ли. А потом он заставил ее спуститься вниз, в Тайную комнату, а мы с Роном Уизли и Локхартом пошли ее спасать. Локхарт пострадал, когда хотел стереть память Рону, но палочка Рона была сломанной, — Гарри тяжело вздохнул, вновь переживая те минуты неизвестной опасности впереди и нападение обманувшего их профессора. — Мне пришлось идти одному. Там была Джинни без сознания и молодой Том Риддл, который ещё не стал Волдемортом, а потом он вызвал василиска. А феникс Дамблдора принес Распределяющую шляпу и меч Гриффиндора. И я… — Поттер издал какой-то тихий всхлип. — Я убил василиска мечом, а потом феникс исцелил меня, и я проткнул клыком дневник Риддла, и он исчез. Рассказывая эту историю уже третий раз за недолгое время, Гарри и сам понимал, насколько бредово она звучит, но предыдущие его собеседники не сомневались в существовании василиска — его яд и слезы феникса в крови Гарри были тому подтверждением. А Снейп сидел настолько тихо, что Гарри начал сомневаться в его присутствии, но поднять голову и удостовериться, что профессор все еще здесь и слушает его историю, он не мог. Боялся, что тот ему не верит. Конечно, у него в сумке есть специально приготовленный фиал с двумя унциями яда, но до нее надо сперва дотянуться, а он не в силах сейчас пошевелиться. Снейп, в начале рассказа оглушенный будничным тоном фантасмагорической истории о дневнике Волдеморта, крестраже, василиске в Тайной комнате и фениксе со Шляпой и мечом, к его завершению налился огненной яростью до самой макушки. Его трясло как в лихорадке, а на предплечье — он чувствовал! — вспухали огненные браслеты обетов. Невозможный, сумасшедший старик! Чтоб ему лимонной долькой подавиться! Как он посмел так рисковать ребенком? Гнусный лицемер, он опутал Северуса обетами, упирая на то, что ребенка Лили нужно будет защищать! Только не от Темного Лорда его надо защищать, а от свихнувшегося на манипуляциях директора! Крестраж! Северус испытал почти шок от того, что Поттер говорил о наитемнейшем изобретении самого злокозненного мага древности, как о чем-то совершенно обычном, вроде трансфигурации кролика в чайник. И Поттер знал, что Темный Лорд разделил душу! Самому Северусу об этом стало известно под парочку Непреложных обетов, и то лишь потому, что ему надо было варить зелья для восстановления магии и различных ритуалов соединения души. Откуда мог знать про это Поттер? Точно не от Дамблдора! Старик не делился информацией, тем более такого уровня значимости. — Директор знает эту историю? — с трудом удерживая маску безразличия, спросил Северус. Голову снова сдавило обручем боли. — Конечно. Я рассказал ему тогда, — казалось, Поттер даже не думал, что можно действовать иначе и что-то скрывать. Но секретов, тайн и интриг вокруг мальчишки, нет, юноши становилось все больше. — А дневник? — Должен быть у Малфоя. У Люциуса Малфоя. Это он подсунул его Джинни… вернее, мне, но я отдал книги Джинни… и она писала в этом дневнике, общалась… — Поттер снова запинался и говорил все тише с каждым словом, опять потупив взгляд. Словно считал себя виноватым. Северус сжал виски пальцами: ему придётся рассказать все Темному Лорду. Несмотря на все доверие, которым он пользовался у Темного Лорда, Северус боялся представить, что с ним могут сделать за утаивание подобной информации. Но сейчас ему надо как-то успокоить Поттера, и отложить более подробные распросы на другой день. А еще василиск, Мордред бы его побрал! Что же делать? Что же со всем этим делать?***