***
Не прошло и месяца, как предположения Северуса Снейпа относительно действий профессора Амбридж получили подтверждение. Впрочем, он бы покривил душой, если бы считал, что случившееся было подстроено. В случае с гриффиндорцами не стоило прилагать особых усилий — способность находить неприятности была отличительной чертой не только Поттера, но всего факультета. Скорее, удивлял тот факт, что в этот раз обошлось без его участия. Почти. Близнецы Уизли в своих экспериментах, при попустительстве Макгонагалл и Дамблдора, зашли слишком далеко. Один из них угостил экспериментальной конфеткой охотницу команды и истекающую кровью девушку едва успели доставить к мадам Помфри. На их несчастье у мадам Помфри в этот момент находилась мисс Амбридж, которая молча зафиксировала все происходящее, а потом на уроках ЗоТИ опросила младшекурсников Гриффиндора. Северус отлично представлял, что могли наговорить притворно-ласковой дамочке дезориентированные началом учебы и оторванностью от дома малыши: Минерва не утруждала себя заботой о детях и не уделяла времени даже первогодкам, сбросив заботы о факультете на старост. Правда, те тоже не слишком усердствовали, предпочитая помнить лишь о правах, напрочь игнорируя обязанности. Благодаря Основателям половая неприкосновенность малышей защищалась чарами, но в остальных смыслах насилие и унижения старшими младших на самом отважном факультете были нормой и считались методом закаливания характера. В спартанских условиях выживет сильнейший, а такой, как Лонгботтом, рано или поздно додумается сбегать подальше в теплицы Спраут. Юные барсучата, кстати, несмотря на репутацию туповатых рохлей, всегда были довольны жизнью и обласканы старшими учениками факультета, а за старостами и вовсе ходили, словно черно-желтые утята за мамой-индоуткой. И у Флитвика его питомцы всегда были чем-то заняты — полугоблин лично занимался со своими учениками дуэлями, танцами и хоровым пением. На старших курсах его воронята занимались индивидуальными проектами. Самые успешные концепты после окончания учебы в Хогвартсе становились пропуском в различные отделы Министерства. В основном — в Отдел Тайн.***
Амбридж шлепнула на стол благостно улыбающегося Дамблдора листок с оборванными краями и села в ближайшее кресло. Прочие преподаватели ещё шушукались и занимали укромные местечки, подальше от привычных оппонентов. — Директор Дамблдор, я неоднократно уже указывала вам на совершенно недопустимые условия в организации учебного процесса, проживания учеников и конфликтные отношения между ними. Но сейчас у меня нет уверенности, что вы способны адекватно оценить всю сложность ситуации. — Я не вижу ничего страшного, профессор Амбридж, — проникновенно проговорил директор, придвинув к себе листок и пробежав взглядом текст. — Эти юноши изобретательны и трудолюбивы, к тому же предлагают другим ученикам нетрудную и почти безболезненную работу с неполным рабочим днем. Подобные отношения не запрещены Уставом Хогвартса или Указом Министерства. Северус предусмотрительно сел в темном углу у камина. Его вряд ли коснутся эти разборки: слизеринцы хорошо знали, что у близнецов Уизли ничего брать нельзя и проверяли свою еду на добавки. И ничто не помешает ему получить свою толику мстительного удовольствия от обоснованных и задокументированных обвинений директора и его заместительницы в преступной халатности. — Почти безболезненную? — ледяным тоном осведомилась Амбридж. — У Олафа Андерклиффа, второкурсника Гриффиндора, сутки шла кровь из носа после этой «работы», Кэти Белл так же едва не истекла кровью после квиддичной тренировки, когда Рональд Уизли сломал ей нос, а Альфред — дал аналогичную конфету. У Уолтера Толли, первокурсника Гриффиндора, до сих пор не останавливается рвота после экспериментальной конфеты, которую ему дал протестировать Джордж Уизли. Вы хотите что-то добавить, профессор Макгонагалл? — Все дети получили своевременную медицинскую помощь, — возмутилась Макгонагалл. — Северус сварил зелья… — Изготовление зелий для Больничного крыла профессором Снейпом является его доброй волей, — Амбридж растянула рот в широкой улыбке, а Северус спрятался поглубже в тень. — Насколько я поняла, его труд дополнительно не оплачивается. А он такой же декан, как и вы. Но к его факультету претензии нет, за исключением бытовых мелочей обусловленных износом здания и чар. Мы ещё вернемся к этому вопросу позже, — нежно сообщила «милейшая Долорес». Макгонагалл напряглась в своем кресле, на секунду Снейпу показалось, что ее зрачки вытянулись вертикально. Кошка драная! Он ежевечерне принимал отчеты старост, раз в неделю совершал обход всех помещений и регулярно консультировался с Флитвиком о возможностях чар. К их общему сожалению, замок постепенно приходил в упадок, последние артефакты, предназначенные для поддержания комфортной температуры и необходимого уровня освещения в холодных и сырых подземельях, ещё в годы учебы Северуса вышли из строя и сейчас выполняли исключительно декоративную роль. Обходились каминами, свечами и небольшими накопителями, которые подпитывались самим Снейпом и совершеннолетними семикурсниками, знающими традиции. — Кроме того, что я декан, я ещё и заместитель директора! — с достоинством произнесла Макгонагалл. Рядом тихо хмыкнула Вектор. Спраут и Флитвик обменялись ехидными взглядами. — А я с сегодняшнего дня — Генеральный инспектор Хогвартса! — профессор Амбридж жестом фокусника вытащила из кармана свиток с министерской печатью и отлевитировала его к Дамблдору. — И хочу напомнить вам, что в первую очередь вы — преподаватель. Совмещение должностей мы тоже обсудим в ближайшее время. Собравшиеся на педсовет преподаватели зашушукались, кто-то сзади тонко вскрикнул раненой птицей, Флитвик перестал улыбаться и озадаченно нахмурился. Дамблдор сделал вид, что объявление и декрет Министерства его интересуют не более, чем начинка в очередной конфетке, которую он закинул в рот и с хрустом раскусил. Снейп поморщился: он не понимал, зачем Дамблдору понадобилось лишний раз дразнить чиновницу? Она и так не пылает к нему любовью и прислана с одной лишь целью — накопать как можно больше дерьма. К тому же, ей не приходилось особенно утруждаться — Дамблдор был едва ли не худшим администратором за всю историю школы.***
Гарри с осторожностью проверил кабинки неработающего туалета и тихонько выдохнул — Плакса Миртл отсутствовала. Пока что обстоятельства благоволили ему: преподаватели собрались у Дамблдора, Рон тренировался перед отбором в квиддичную команду, Грейнджер третировала первокурсников, Филч с миссис Норрис были в другом крыле замка. Запечатав дверь «Коллопортусом», Поттер снял мантию и поежился — для вылазки в Тайную комнату он переоделся в обноски Дадли и старый свитер от миссис Уизли, но в старом замке было слишком сыро. Впрочем, предстоящее предприятие вызывало немалую внутреннюю дрожь: страх боролся с желанием спуститься, убедиться еще раз, что василиск мертв, и получить хоть какую-то компенсацию за свое геройство, кроме ноющего на непогоду шрама. Гарри убрал карту и мантию в сумку, проверил еще раз метлу и шкатулку с пустыми фиалами, посмотрел на выцарапанную на медном кране змейку, судорожно дернул головой и прошипел: — Откройся! Змейка шевельнулась, кран засветился молочно-голубым светом и начал вращаться. Через мгновение умывальник сдвинулся в стену и вниз, открыв отверстие большой трубы. Юноша осторожно влез в трубу, упираясь ногами в стенки, шепнул «Люмос» и отпустил край. Полет в трубе на этот раз отличался от прежнего: труба была сухая, а летящий следом шарик света развеивал мрак. Скользя по изгибам тоннеля, Гарри едва успевал выхватывать взглядом темные дыры отходящих в стороны труб. Вскоре труба изогнулась под почти прямым углом, выпрямилась и оборвалась. Гарри едва успел сгруппироваться, чтобы смягчить падение, и прижать сумку к животу, как приземлился в ледяную грязь. Юноша несколько раз глубоко вдохнул, чтобы успокоить дыхание и заходящееся от пережитого сердца, поднялся на ноги и очистил себя заклинанием. Огляделся и пошел по тоннелю. Влажные, облепленные какой-то светящейся плесенью стены гасили чмокающие звуки шагов. Воспоминания перемешивались с реальностью: Гарри то и дело казалось, что плесень тянется к нему, а стены смыкаются вокруг, как смыкались стены лабиринта в прошлом году. Иногда огонек «Люмоса» начинал мерцать, с трудом отгоняя мрак, его тень плясала на стене, и возникало ощущение слежки. Словно мириады жадных глаз следили за ним. Раздавшийся наконец-то хруст мелких косточек развеял морок. Гарри глубоко вздохнул, стер со лба холодный пот и ускорил шаг. Несмотря на то, что он помнил о выползке, контуры огромных змеиных колец, лежащих поперек тоннеля, опять заставили сердце бешено колотиться. Гигантская змеиная шкура отливающая ядовитой зеленью была именно такой, какой он ее помнил. Сразу за выползком был завал. Гарри достал палочку и усилил свет: нужно было осмотреть своды и прикинуть ширину лаза. Он плохо помнил, как они выбирались отсюда с Джинни, но сейчас убедился, что Рон тогда хорошо постарался, и ему надо сдвинуть только пару крупных камней. Успешно преодолев препятствие, Гарри немного повеселел: оставалось пройти совсем немного. Наконец за очередным поворотом юноша увидел гладкую стену с вырезанными на ней змеями. Огромные изумруды их глаз заманчиво мерцали почти живым блеском. Поттер улыбнулся им как старым знакомым, а потом не удержался — погладил узорные хвосты рукой. — Откройтесь! — приказал он низким, тихим шипением. Изумрудные глаза засветились сильнее, в стене между змеиными кольцами появилась щель, и створки плавно скользнули в стороны, открывая проход между колоннами увитыми каменными змеями. Сердцебиение вновь пустилось вскачь: Гарри стоял в проеме и вслушивался в холодную тишину зеленоватого сумрака. Ни звука, ни шороха, только шум собственной крови в ушах. Гарри, беззвучно ступая, двинулся вперед. Опять возникло ощущение слежки: каменные змеи следили за ним темными глазницами. У подножия древней статуи лежал мертвый василиск. Юноша видел его огромные пустые глазницы и колоссальных размеров кольца. Исполинская змея совершенно не изменилась за прошедшее время, лишь померк блеск ее чешуи и высохла лужа крови у широко разверстой пасти, из которой торчали смертоносный клык и кончик раздвоенного языка. Мерлин всемогущий! Как он мог победить такое чудовище? Даже в его кошмарных снах монстр был меньше. Гарри медленно обошел вокруг змеи и остановился напротив головы. Его потряхивало от смеси возбуждения, восторга и благоговейного ужаса. Пересиливая себя, Гарри протянул дрожащую руку и прикоснулся к крупной пластинчатой чешуйке на носу василиска. Она была плотной и прохладной. Упругой. Гарри не знал, каким должен быть труп змеи спустя два года, но туша василиска, казалось, законсервировалась в прохладе подземелья. Что ж, это и к лучшему: возможно, яд не успел испортиться за это время. Поттер снял сумку, достал из нее перчатки из драконьей кожи, шкатулку с фиалами и перочинный нож. Оттянул кожу сбоку верхней челюсти змеи, обнажая полоску мелких изогнутых зубов, обломок клыка и плотный канал ядовитой железы, примерился и проколол десну. На месте прокола тотчас набухла вязкая янтарная капля. Гарри подставил фиал, поймал драгоценную каплю широким горлышком и следующий час терпеливо собирал густой яд, надавливая на железу рукой. Когда были наполнены все фиалы и последняя капля застыла на месте прокола, запечатав его как пробкой, Гарри сел прямо на пол, привалившись спиной к мертвому змею, и прикрыл глаза — он ужасно устал стоять в одной позе с вытянутыми руками. В Тайной комнате было тихо. Где-то мерно, убаюкивающе журчала вода. Дрожащие от напряжения мышцы постепенно расслаблялись, и Гарри, чтобы не задремать, мысленно составлял отчёт о вылазке для миссис Бэгшот. Ещё надо будет уточнить у нее о стоимости яда василиска: гоблины те ещё пройдохи, могут обмануть. И не только яда. О пригодности всей тушки Гарри не думал, пока не увидел, что она в полной сохранности. Где-то в глубине души он побаивался, что василиска вовсе тут не будет. Он ведь мог его тогда только оглушить. Или Дамблдор при помощи феникса мог попасть сюда. Странно, что этого не случилось. Гарри провел рукой по чешуйкам — они были приятные на ощупь и немного шуршали. Они больше не вызывали того ужаса, какой возникал при воспоминаниях о пережитом сражении: тогда шелест чешуи об камни был предвестником гибели, сейчас Гарри испытывал почти сожаление о смерти уникального создания — ведь если бы не идиотские выходки Джинни Уизли и дневник Волдеморта, реликтовый змей благополучно продолжал спать и видеть свои змеиные сны. Поттер вздохнул и поднялся на ноги: ему стоило бы вернуться в башню Гриффиндора до того, как его любопытные «друзья» обнаружат его отсутствие. По назойливости и невежеству Грейнджер в этом году переплюнула даже Рона Уизли: она буквально сводила с ума своими идеями. То она вязала шапочки эльфам и агитировала за освобождение их от рабства, то лезла проверять его эссе, буквально выдирая пергаменты из рук, то возмущалась Амбридж и политикой Министерства, причем аргументация была на уровне «они вмешиваются в дела Хогвартса, значит, они плохие!». Учитывая тот факт, что Министерство вмешивается в работу Хогвартса уже два года, Гарри не видел причин возмущаться сейчас. Он был бы не против, если бы Министерство вмешалось, когда Грейнджер лежала окаменевшая в Больничном крыле, а василиск ползал по школе. Или когда ее чуть не убил тролль. Или когда Хагрид притащил яйцо дракона и вывел соплохвостов. После многочисленных переписок с миссис Бэгшот Гарри начал иначе смотреть на произошедшее и понимать, что эти опасности и события вообще не должны были происходить в школе. А если сравнивать, то министерская профессорша была довольно терпима: она не нападала на учеников, не воняла чесноком и гнилью и не швырялась Непростительными. И на занятия она приходила трезвая — Трелони на последнем уроке промахнулась мимо кресла и едва шевелила языком. Гарри с трудом выдержал привычную порцию обещаний скорой гибели: от перегара начиналось головокружение.***
В понедельник за завтраком Грейнджер попыталась подсунуть ему «Ежедневный пророк». В гнусной газетенке опять упомянули Гарри Поттера. Настроения читать пасквили не было, тем более что все мысли занимала сейчас переписка с гоблинами по поводу яда василиска: рыночная цена, озвученная Батильдой Бэгшот, и цена, предлагаемая гоблинами, сильно отличались. Надо было торговаться, но Гарри не был силен в этих вопросах, а проконсультироваться с кем-то, кроме Бэгшот, он не мог. Ну не к Снейпу же с этим идти? Размышления насколько смягчится Снейп от подношения в виде флакона яда и нашептывания внезапно обнаружившейся жадности, что Снейпу хватит и пары унций, учитывая редкость и цену ингредиента, были прерваны требованием Грейнджер прочитать заметку. Гарри брезгливо отшвырнул газету со своей тарелки, его и без того неважный аппетит был окончательно испорчен, и вскочил на ноги: — Гермиона, я не желаю читать этот бред! Ты не хуже меня знаешь, что последний раз я общался с журналистами после второго этапа Турнира! — Минус десять баллов Гриффиндору за скандал в Большом зале, мистер Поттер, — торжествующе пропела Амбридж за его спиной. Грейнджер воинственно раздула ноздри. Гарри набрал воздуха в грудь и развернулся к преподавательнице ЗоТИ, чтобы высказать все, что рвалось наружу. Но споткнулся о взгляд Снейпа — зельевар с очевидным напряжением смотрел на разыгравшуюся сцену. Гарри медленно выдохнул воздух и, несмотря на всю кипящую в нем злость, покаянно произнес: — Прошу прощения, профессор, вспылил. — Рада, что вы умеете признавать свои ошибки, мистер Поттер, — Амбридж растянула в фальшивой улыбке свой широкий рот. Гарри коротко кивнул. — Можете идти. Поттер молча подхватил свою сумку и сбежал на Историю магии. Ему было над чем подумать.***