***
К концу октября, когда распорядок дел окончательно вошёл в привычку, Гарри начал регулярно упражняться в заклинаниях и чарах в Выручай-комнате. Зелья и ежедневные малые ритуалы очищения постепенно делали свое дело: как тонкий ручеек талой воды пробивает свой путь сквозь слежавшийся лёд и набирает силу под весенним солнцем, смывая на своем пути весь сор, так и его магия теперь струилась по телу, смывая наносное, наполняя тело лёгкостью. На Хэллоуин он через гоблинов договорился с ритуалистом о проведении большого ритуала очищения и заказал порт-ключ. Немало сил отнимал квиддич и согревающие чары — Хогвартс всегда был холодным, но только в этом году Гарри начал в нем разочаровываться, замечая неуютность и запущенность старого замка. Погода испортилась окончательно, но Джонсон не давала поблажек, гоняя их под проливным дождем и пронизывающим ветром. Несмотря на это, зрителей на трибунах с каждым днем становилось все больше: из-за отсутствия игр в прошлом году, этот сезон вызывал повышенный интерес у всех. Посмотреть на их тренировки приходили не только главные конкуренты — слизеринцы, но и вороны с барсуками зачастили на поле. Несколько раз Гарри замечал на трибуне Чжоу с подружками и даже Гермиону. Близился первый матч: Гриффиндор — Слизерин. Гарри и до этого знал, что Макгонагалл азартная болельщица, но когда она перестала задавать домашние задания и поддержала ежедневный режим тренировок, он всерьез задумался об ее адекватности. То, что раньше казалось привилегией, сейчас выглядело как преступная халатность. Пустить в игру первокурсника, практически незнакомого с магическим миром, впервые севшего на метлу… Это как посадить ребенка за руль автомобиля и выпустить на оживленную автостраду. Поттер любил летать, любил чувство свободы и ветер, выдувающий все невзгоды, но квиддич сейчас, под командованием Анджелины и с бездарным участием Рона Уизли, не доставлял ему прежнего удовольствия, а попадать в Больничное крыло не хотелось даже с простудой — после знакомства с целителем Сметвиком он больше не доверял мадам Помфри. Конец мучениям положила профессор Амбридж. Явившись на урок к мадам Хуч, генеральный инспектор обнаружила крайне удручающее состояние школьных метел — и одним росчерком пера запретила полеты на них. До решения вопроса со школьными метлами, тренироваться разрешалось только на собственных. К немалой досаде капитана команды Гриффиндора, личные метлы были не у всех, что породило новую волну прескверных шуточек со стороны команды Слизерина в адрес Уизли. Глядя как бессильно бесятся близнецы от систематических насмешек и оскорблений и как зеленеет от травли и угроз Рон, Гарри чувствовал лишь злорадство.***
За Поттером Северус наблюдал почти по привычке. В Большой зал тот теперь приходил один, садился с края, к самому столу преподавателей, придирчиво выбирал еду. Пил только воду. Причины этому были известны всем: ссора с прилипалами произошла тут же и стала главной сплетней недели. Начало ссоры не слышал никто. Грейнджер в тот момент читала «Ежедневный пророк» и, по слухам, Поттеру что-то не понравилось в ее негромких комментариях. По другим слухам, повод для ссоры дал Рон Уизли, причем ему тоже что-то не понравилось в словах Грейнджер. Поттер спокойно промокнул губы салфеткой и отчётливо сказал, обращаясь к этим двоим: — Знаете что, мне надоело вас слушать. Вы можете выяснять отношения без моего участия. И вообще все делать без моего участия. — Но, Гарри! — гневно завопила Грейнджер, привлекая всеобщее внимание. Осеклась и добавила тише: — Ты не можешь!.. — Могу! — мерзко ухмыльнулся Поттер. — Мой окончательный, последний ответ — нет! И ушел. Северус успел уловить среди озадаченных лиц несколько удовлетворённых разыгравшейся сценой. У Дамблдора и Амбридж были очень озадаченные лица. С тех пор в Большом зале к Поттеру изредка подсаживалась только капитан команды по квиддичу и братья Криви: этим фанатикам была безразлична репутация Героя — они его буквально обожествляли. Вызов от Дамблдора по поводу взбунтовавшегося героя не заставил себя ждать.***
— А, добрый вечер, Северус. Присаживайся, — сказал с фальшивой улыбкой Дамблдор. — Надеюсь, у тебя есть хорошие новости о нашем мальчике? Северус опустился в кресло и нацепил максимально презрительное выражение лица. Это было несложно: один только взгляд на омерзительную пурпурную мантию с золотыми звёздами заставлял его скривиться от отвращения! — Вы сами все видели. Мальчишка заносчив, своеволен и абсолютно не поддается контролю. А еще он ленив и совершенно не способен держать рот и разум на замке, — сварливым тоном ответил Снейп. — Вы уверены, что у него бывают видения? Я не обнаружил их следов. — Я рассказал тебе все, что знаю, — благодушно ответил директор, усаживаясь на свой трон и протягивая руку к вазочке со сладостями. — Между юным Поттером и Волдемортом несомненно существует прочная связь, и наш долг оградить мальчика от пагубного влияния. Ты сам видел: его поведение непредсказуемо и агрессивно, а значит нет сомнений в том, что Волдеморт пытается проникнуть в его сознание, чтобы управлять им. Северус подавил желание закатить глаза: во имя Мерлина, зачем столько пафоса? И как это Дамблдор определил проникновение Волдеморта в сознание Поттера? По тому, как Поттер наконец-то избавился от действительно пагубного влияния? — В таком случае, вы зря поощряете его сумасбродства. Поттеру необходима дисциплина. Вы не хуже меня знаете, что лишь контроль над разумом, телом и магией, позволяет достичь успеха в ментальных науках, — а еще похвала: на занятиях Поттер теперь тоже садился отдельно от других и зелья у него получались с каждым разом всё лучше. От первой оценки «Выше ожидаемого» у мальчишки задорно заблестели глаза и больше он ошибок в приготовлении не допускал. Поразительно, как надежно действовали методы Волдеморта. — Контроль над разумом, телом и магией, — задумчиво повторил Дамблдор, перекатывая во рту очередную сладость. — Нет ничего плохого в том, что мальчик иногда шалит, Северус. Право, не стоит забывать, каково это быть молодым и полным жизни! Северус подавил в себе желание грязно выругаться: запудривать мозги Альбус умел мастерски. И Северус никогда, ни на минуту не забывал — каково это быть молодым: некрасивым голодным оборванцем, нищим полукровкой на Слизерине! Зря Дамблдор поднимает эту тему — Северус благодарен не ему. И Поттер за свое счастливое детство уже дорос до желания сбежать подальше. Северус ни минуты не сомневался, что у мальчишки хватит сил и мозгов осуществить желаемое, если его опять отправят к тётке. — Может мне и вести себя, как Блэк? Напиться и вызвать девочек мадам Жоли? Или бросить все и умотать в теплые страны? — процедил он. — Кстати, он до сих пор не дал о себе знать? — Такие люди, как Сириус Блэк, редко соглашаются сидеть дома, взаперти. Не одного тебя беспокоит его отсутствие, — директор скорчил скорбную мину. — У меня, как и у всех людей, случаются ошибки. Отсутствие запойной псины Северуса не беспокоило: пока Блэк держался подальше от школы — он мог делать что заблагорассудится. Но напоминать директору про его ошибки и попустительство любимчикам было необходимо. Дамблдор по-стариковски потирал мерзнущие ладони. Северус заметил настороженный взгляд портрета Финеаса Блэка. Тот точно знал, где его непутёвый правнук. — Совиная почта и прочие средства связи, включая каминную сеть, сейчас находятся под пристальным контролем Министерства. Но я опасаюсь, что мальчик все-таки держит связь с крестным. Он слишком спокойно отреагировал на случившееся в доме Блэков, — устало улыбнулся Дамблдор. — Ты же знаешь, что у этих чистокровных семей есть свои секреты. Снейп, конечно, знал: у каждого чистокровного и у каждого второго полукровки на его факультете был такой способ — личные домовики, зеркала, шкатулки и пергаменты с протеевыми чарами. Как и личные порталы, способные выдернуть ребенка из опасной ситуации прямо на колени к любящим родителям. Совиной почтой пользовались лишь для вида и пересылки безобидных гостинцев. — Не понимаю, к чему вы клоните? — к счастью, у Дамблдора не было власти запретить всю связь с внешним миром. А на тотальные чары конфиденциальности — не было силы. Все, что тут оставалось, было установлено со времён Основателей и давно уже не подпитывались в полной мере. Северус не без оснований подозревал, что Дамблдор умышленно и длительное время подрывал защиту замка, в противном случае Квиррелл и Люпин не ходили бы тут так свободно. Это Метку защита замка могла не расценивать как зло, а одержимость и оборотничество толковались однозначно. — Как я уже говорил, я опасаюсь, что Сириус захочет забрать мальчика. А его ссора с друзьями и замкнутость могут лишь навредить, — Северус удержался от уточнений кому или чему может навредить избавление Поттера от паразитов. — Он зря отталкивает руку помощи, его друзья хотели бы разделить с ним непосильное бремя. Ведь никто, кроме Гарри, не сможет победить Волдеморта. Вот то, о чем говорил Северус — дисциплина и контроль: только многолетние ежедневные упражнения позволяли ему сохранять бесстрастное лицо и не заорать на старого маразматика. Постоянное отвлечение Поттера от занятий, бесконечные тренировки в квиддич, расшатывание нервной системы молчаливым поддерживанием травли и отсутствие квалифицированных преподавателей — все это, видимо, должно было облегчить путь к победе Поттера. А бремя, которое надеялись разделить его «друзья», было, несомненно, бременем славы. Чтобы не зазнавался. И не мешал директору ловить рыбку в мутной воде. — Поощряя идеи мисс Грейнджер, вы лишний раз ставите Поттера под удар. Министерство и так недовольно происходящим в школе. А ещё эти публикации… У Скитер хорошие ученики. Дамблдор тоже был опытным менталистом и был способен удержать истинные эмоции в узде, но Северус уловил искорку довольства в его глазах при упоминании гнусных статеек. Значит, всё-таки директор. Осталось выяснить — зачем ему это нужно? Списать на неуравновешенного героя все возможные неудачи и потери? — Министр недоволен мной. Как вы знаете, Фадж считает, что я стремлюсь занять его место, и считает, что генеральный инспектор способна пресечь крамолу и обнаружить тут преступный заговор, — насмешливо произнес директор. — Однако мы не вправе упиваться нашими неприятностями. Мы должны продолжать борьбу. — Это довольно сложно делать, когда вы утаиваете истинный смысл своих действий и имена соратников, — Северус позволил себе показать недовольство и мнимую осведомленность: у него давно было подозрение, что Орден Феникса — пустышка, приманка для шпионов. Не мог же Дамблдор всерьез рассчитывать победить Темного Лорда при помощи малограмотного сброда? — Я однажды уже ответил на этот вопрос, — отозвался Дамблдор с интонацией, по которой было ясно, что его терпение подходит к концу. — И ответ мой остается прежним: я предпочитаю держать свои тайны изолировано друг от друга. Твоя основная задача сейчас — обучить Гарри Поттера окклюменции.***
Гарри не хотел возвращаться в башню Гриффиндора. Там ему снова были не рады: с ним демонстративно не разговаривали, но возобновились шепотки за спиной, в спальне некуда было деться от презрительных взглядов Финнигана, а в гостиной так же демонстративно дулась Грейнджер и подозрительно поглядывали Уизли. Оказалось, что Рону и братец Перси, и мать прислали почти одинаковые по содержанию письма, в которых советовали не участвовать в нелегальных кружках и не лезть на рожон, так как это может повлиять на дальнейшую карьеру их отца, Перси и самого Рона. Перси так же добавил пожелание держаться подальше от неадекватного Поттера. Грейнджер возмутилась, что Поттер лучше других владеет защитой от темных искусств, и умеет вызывать Патронуса, что умеет не всякий взрослый волшебник. Возможно, все бы прошло более спокойно, если бы Гермиона не упомянула дружескую переписку с Крамом. Рон взбесился, намекнул, что Крам хотел бы с ней дружить не по переписке и строго в горизонтальной плоскости… О, с каким мелким мстительным удовольствием Гарри посоветовал им заткнуться и не утомлять окружающих выяснением отношений! От эротических фантазий младшего Уизли у него вполне мог пропасть аппетит. Кажется, половина учеников прекратила жевать, когда он негромко, но четко сказал, что у него больше сил нет слушать их свары. А потом ушел из Большого зала. Наконец-то совсем один. Слишком долго его молчаливое присутствие принимали за согласие с мнением этих двоих. А ещё он совершенно не желал чувствовать себя виноватым за произошедшее в Большом зале, и бывших друзей это сбивало с толку! С тех пор с Гарри разговаривал только Невилл, который был настолько оторван от жизни факультета, что просто не замечал тенденций, Анджелина — по делам команды, и братья Криви, порой пугающие своим фанатичным блеском в глазах. Совсем равнодушным быть не получалось, но… бойкот приелся, и больше не вызывал бурных эмоций. Это было настолько привычно, что Гарри испытывал лишь раздражение. Люди так стремительно меняли о нем мнение, если он не соответствовал их ожиданиям и представлениям о поведении Героя, что он перестал об этом волноваться.***
Как назло, Снейп тоже не выказывал желания общаться с Гарри, записывая что-то с задумчивым видом. Погружение в монотонность работы и механическое выполнение инструкций, написанных на доске четким почерком, существенно снизило количество ошибок в приготовлении зелий и, соответственно, раздражительность профессора. Гарри закончил очередное зелье, привычно убрал за собой стол, вымыл и просушил инструменты. Оставалось лишь взять сумку и попрощаться. — Профессор Снейп, а почему мы не занимаемся окклюменцией? — Гарри рискнул задать давно терзавший его вопрос. С начала учебы прошло почти два месяца, а он по-прежнему варил лечебные зелья на дополнительных занятиях. Снейп поднял голову и как-то странно посмотрел на него — то ли забыл, что Гарри еще здесь, то ли сомневался, что он стоит объяснений. А потом указал жестом на знакомый бочонок. Гарри с радостью трансфигурировал из бочонка колченогий табурет и замер на нем в ожидании. — Зачем вам уроки окклюменции, Поттер? — поинтересовался профессор. Вопрос звучал странно, как будто это Гарри придумал эти занятия. — Не знаю, сэр, — Гарри дёрнул плечом. — Но ведь директор приказал. И он спросит о результатах? — Непременно, — Снейп говорил ровным тоном и продолжал делать какие-то пометки в пергаменте. — Скажите, у вас бывают видения о действиях Темного Лорда, Поттер? Сны? Болит шрам? Гарри фыркнул: вот, значит, чем обернулась та беседа директора с Грейнджер. — Он вам рассказал?.. — Директор дал мне ваше письмо вашему крестному. И рассказал об опасениях вашей подруги. У Гарри перехватило дыхание, как будто его ударили под дых. Вот так. Никаких границ, никаких секретов. Он не соответствовал их ожиданиям и это надо было исправить. Все остальное — его страхи, его проблемы, его чувства — не важно. — В прошлом году шрам часто болел. И несколько раз я видел странные сны, — совладав с приступом почти физической боли, тихо произнес Гарри. — Но не сейчас? — уточнил Снейп. — Не сейчас, — подтвердил юноша. Снейп сделал какую-то пометку на пергаменте и наконец-то обратил на него внимание. От его изучающего взгляда продрало морозом по спине. — Есть несколько методов обучения окклюменции, мистер Поттер, но для самообучения у вас неподходящий темперамент и отсутствует мотивация, — медленно произнес Снейп, постукивая пальцем по пергаменту. — Агрессивный метод, который предлагал директор, сломал бы ваш ментальный щит, открыв ваш… разум для любого желающего, — Снейп сделал такую мерзкую многозначительную паузу, что Гарри даже не сомневался: он хотел сказать гадость. Но почему-то сдержался. — И третий способ. Самый сложный. Снейп замолчал и опять уставился на Гарри непонятным взглядом. На дополнительных занятиях у Поттера обнаружился определенный индивидуальный алгоритм действий: те ингредиенты, которые можно было подготовить заранее до требуемого состояния — толок, резал, натирал, а потом приступал непосредственно к варке зелья. Звёзд с неба не хватал, и до Малфоя, который занимался по личной методике Снейпа, ему было еще далеко, но хорошим ремесленником мог стать запросто. — И в чем сложность? — от взгляда по спине бегали табуны мурашки. — Скажите, Поттер, кому вы доверяете? Директору? Друзьям? Своему крестному? Гарри скривился, как будто съел кислую ягоду. Странный вопрос после сообщения о том, что директор дал прочитать Снейпу письмо, которое не предназначалось ни одному из них. — Доверяю? После четырех драконов на Турнире? Или после изоляции и доносов? Или после вышвыривания меня к Дурслям? — ядовито поинтересовался он. Снейп вздернул бровь. Потом устало потер глаза и сказал: — Для третьего способа необходимо доверие. Желание впустить в свое сознание другого человека. Того, который поможет создать так называемые мнемонические конфабуляции, проще говоря — ложные воспоминания на основе истинных, сделав их щитом. Вы понимаете, о чем я говорю? Гарри медленно кивнул, глядя профессору в глаза. Он прекрасно понимал, что он ещё не доверяет Снейпу настолько, чтобы согласиться на подобное обучение, но на данный момент профессор — единственный, кроме Батильды Бэгшот, знал о Гарри больше других. — Обдумайте это. Возможно, нам стоит попробовать второй способ, — профессор помолчал. — Но я бы предпочел последний. Кстати, кто надоумил вас устраивать встречи тайного общества в «Кабаньей голове»? Гарри криво улыбнулся — «тайное общество», значит: — Откуда вы знаете? — Весь «Орден Феникса» в курсе, и не только он, — хмыкнул Снейп. — Устраивать встречи в баре брата Дамблдора под наблюдением Флетчера, и думать, что никто не узнает? Вы слишком самонадеянны! Гарри почувствовал себя полным идиотом. Он догадывался, что затея Грейнджер ничем хорошим не обернется, не хотел идти в грязный кабак, тем более — не думал, что Грейнджер настолько нагло воспользуется его известностью. А все оказалось ещё хуже: его опять втягивали в какое-то дрянное приключение, в организацию и участие в «Армии Дамблдора» — он уже слышал название «кружка по интересам», — в противостояние с Амбридж, которая спит и видит найти на него компромат. А тут участие в нелегальном отряде юных революционеров. Амбридж от счастья разорвет на тысячу розовых котят! — Надо же, обычно происходящее с благословения Дамблдора не замечают до конца года, — съязвил он. Снейп смотрел снисходительно. — Вы, мистер Поттер, снова возомнили о себе невесть что, но теперь я хотя бы понимаю причины вашего самоубийственного поведения: трудно удержаться от неприятностей, когда так настойчиво толкают в спину. Ведь это была не ваша идея, верно? — Зачем вы спрашиваете, если сами все знаете? — буркнул Гарри. Он не видел смысла возражать: Снейп был прав. К Пушку он тоже не горел желанием идти. И спасать новорожденного дракона. И идти ночью в Запретный лес… И хроноворот был у Грейнджер. Ну не мог же Снейп не знать о расписании Грейнджер на третьем курсе? — Можете идти, Поттер, скоро отбой, — махнул на него рукой как-то сразу успокоившийся Снейп. — Постарайтесь по дороге не влипнуть в неприятности и не забудьте к следующему уроку написать эссе о зельях забывчивости и одурманивания. И вот ещё, — Снейп достал из ящика стола небольшую книгу с тёмно-синим, почти черным, переплётом, — найдите время на изучение. Гарри с благодарностью взял книгу — серебряные буквы на обложке «Πλωτῖνος», степенно пожелал доброй ночи, но фыркать и хихикать начал, как только вышел за дверь: «Не забыть о зельях забывчивости». Поздно вечером он с удовольствием пересказал все события миссис Бэгшот, снова посмеявшись над пожеланием. И немного поговорил с ней об окклюменции. Миссис Бэгшот рекомендовала присмотреться к Снейпу, может статься, что возникновение доверительных отношений между ними не настолько невыполнимая затея — общаться спокойно они уже научились. И, конечно, обратила его внимание на книгу — техники медитации и очищения сознания пригодятся в любом случае и при любом методе обучения окклюменции. Следующей хорошей новостью было последнее предложение от гоблинов — длительная, с перерывами на обдумывание, переписка уже не приносила удовольствия, но миссис Бэгшот лучше знала их нравы: торговаться они любили и уважали достойных оппонентов. Сейчас цена отличалась от первоначально запрашиваемой — 41380 галлеонов за унцию, но гоблины предлагали ещё пять лет бесплатного предоставления услуг и консультаций. Это было выгодно — они всегда вели дела только с лучшими специалистами и качество гарантировали. Рон удавился бы от жадности, если бы узнал, сколько галлеонов Гарри заплатил за контакт и связь с ритуалистом.***