***
Так неудачно начавшийся день к обеду распогодился, а ветер с моря принес с собой не только тепло и дивные ароматы разнотравья, но и сдул впечатления хмурого утра. Подкрепившийся Поттер объяснил свои трудности со сложными связками заклинаний, и Северусу пришлось брать дело в свои руки в буквальном смысле. Обняв парня со спины, Снейп направлял его движения палочкой, показывая наиболее удачные комбинации заклинаний, которые перетекали из одного в другое, без резких взмахов. Гарри был очарован простотой идеи и смотрел на Северуса почти с благоговением, словно тот дал ему Святой Грааль и диадему Рейвенкло впридачу. А потом утомившийся мальчишка льнул к нему, обхватив руками за пояс, и шумно сопел, уткнувшись носом в бок. И Северус, наслаждаясь непривычной близостью, когда простые прикосновения значат так много, с удовольствием перебирал спутанные прядки его волос и массировал затылок, обнимал за плечи и даже позволил несколько вполне целомудренных поцелуев. Нежных, ласкающих только губы. Позволил себе на секунду потерять контроль и зарыться лицом в жестковатые волосы. Вопреки опасениям Северуса, раскрытый секрет Пророчества сломал еще один барьер, разделяющий его и Гарри. Доверие. Одновременно хрупкое, как слюда, и прочное как алмаз. О нем можно попросить, можно заслужить, можно получить авансом. И утратить в один миг, сделав неверное движение, сказав неосторожное слово. Юный жених распалялся от мелочей — и Северус это отлично чувствовал: Гарри то вибрировал натянутой струной, то податливо подставлялся под ладони, ерзал и испытывал очевидный дискомфорт от реакций тела. Терял голову, страх и сомнения. И определенно жаждал более откровенных ласк, не отдавая себе полного отчета в происходящем. Как бы ни был велик соблазн, Северус не позволил ни себе, ни Гарри зайти далеко. Не позволил даже беспорядка в одежде. Рано, ещё рано. Но такая отзывчивость не могла не будоражить фантазии. Хотелось большего!.. Хотелось. Более глубоких поцелуев, более откровенных ласк, обнаженной кожи, соприкосновения… Видит Мерлин, следующие три месяца станут истинным испытанием выдержки! Почти у самых дверей замка Гарри лукаво посмотрел на Северуса, покусал припухшую нижнюю губу и сказал, что зайдет завтра, чтобы повторить упражнения, которые сегодня ему показали. Если бы не рейвенкловская команда по квиддичу, шедшая в замок, Северус показал бы нахальному паршивцу еще парочку упражнений. Языком и руками. Поттер действительно зашел следующим вечером, но Северус был непреклонен и позволил продемонстрировать только изученные связки. Лишь в малом дал послабление: поцеловал на прощание насупившегося мальчишку, сразу же засиявшего солнышком.***
Гарри казалось, что он сходит с ума. Он чувствовал себя сытым и голодным одновременно. Тонул в новых ощущениях, в смутных желаниях, жаждал неизведанного. Не то, чтобы это было непривычно: жизнь с Дурслями научила, что праздничный торт — не для него, что он недостоин, что не должен желать большего. Но — хотелось… Северус ломал привычную картину мира: он остужал излишнюю, по его мнению, пылкость Гарри и мягко ограничивал порывы продвинуться дальше, раз за разом терпеливо напоминая, что до свадьбы им стоит проявить благоразумие. Тем более, пока они находятся в Хогвартсе, под пристальным вниманием учеников и преподавателей. Но потом целовал на прощание так, что подламывались колени и в паху ныло от напряжения. Это была награда. Как самый вкусный, последний кусочек ранее недоступного лакомства. И сущее наказание: потому что трезво мыслить после поцелуев Гарри еще некоторое время не мог. Будто между губами Снейпа и его ладонью, которая так ласково обхватывала его затылок, происходило короткое замыкание — голову выключало напрочь, а эйфория, охватывающая все тело легкостью, была похожа на эффект от мощного «Империо». Мгновение хотелось остановить, застыть в простом и понятном "здесь", где сухие горячие губы посылают по телу шустрые ручейки блаженного тепла. Но поцелуй заканчивался — и Снейп неумолимо выставлял его за дверь. Гарри до ночи маялся от неясных самому себе желаний, а ночами маялся от таких же зыбких снов, изнуряющих, тягучих, в которых совершенно точно был Северус, поцелуи и гудящее от возбуждения тело. Мозг разрывало от мучительных фантазий и ложных воспоминаний о неслучившихся прикосновениях. На занятиях профессор напоминал затаившегося в ожидании неосторожной добычи зверя — то ли змея, то ли кто-то из крупных кошачьих. Смотрел черными глазами и саркастично дёргал губами, когда Гарри начинал ёрзать на скамье. Невилл несколько раз замечал их взаимодействия, и потом смотрел сочувственно: он как-то обмолвился, что его боггарт теперь перестал принимать облик Снейпа, но представить отношения с зельеваром он по-прежнему не мог. А Гарри казалось, что он живет от поцелуя до поцелуя: школьная суматоха, ажиотаж предстоящих экзаменов, грядущий матч по квиддичу — все было размыто, расфокусировано, словно за стеклом, залитым осенним дождем. И единственным четким образом, осью, константой была фигура Северуса Снейпа. Такая зависимость начинала немного пугать. К концу мая Гарри сдался: стащил у Финнигана несколько журналов с парнями и, весь полыхая от стыда, тщательно изучил статьи. Помогло слабо: журналы были маггловскими, и основной темой немногочисленных и немногословных статей было убеждение читателя в том, что во влечении мужчины к мужчине нет ничего греховного, порочного и недопустимого. Еще некоторое количество статей были посвящены теме привлекательности для партнера, поддержанию оптимальной физической формы и рекламе белья. Гарри морщился: рисуемый статьями и фотографиями образ снова напоминал Малфоя или Маклаггена, помешанных на своей внешности. Зато понял почему на него перед помолвкой так ругалась Вальбурга: ухаживать за собой Гарри не умел. После статей Скитер с упоминанием его изумрудных глаз, он старался не думать о собственной привлекательности: назови Скитер белое — белым, он бы, наверное, и то засомневался в достоверности сего факта. Но прочитанное в статьях заронило сомнения: что если он просто не нравится Снейпу? Ведь он так похож на своего отца — задиру, Мародера и обидчика Северуса. Навязанный брак не обязывал Снейпа его целовать, он и про секс говорил холодным деловым тоном, но тогда Гарри думал лишь о том, как избежать супружеского долга, а сейчас… Гарри запутался. Как можно страстно желать чего-то и в то же время бояться до холодной дрожи? Теперь и страхи были противоречивыми — он боялся продолжения, боялся быть назойливым и боялся, что не будет достаточно привлекательным для жениха. Разглядывая себя в зеркало, приходил к неутешительному выводу: кожа и кости, вылитый лукотрус, спасибо, что не зелёненький. Самому смотреть страшно, не то что показываться кому-то еще. Крупицы рациональности в мозгу вопили, что Снейп прав и надо потерпеть, а взбесившиеся гормоны тащили вперед словно гончие на сворке, учуявшие лису.***
Мысль о собственной привлекательности крепко засела в мозгу Гарри зудящей занозой. Настолько, что на следующий день после пролетевшего мимо внимания матча по квиддичу между Гриффиндором и Рейвенкло, он помчался в знакомую цирюльню в Хогсмиде. И там изрядно насмешил мастеров, пытаясь объяснить, что он хочет, сводящееся к емкому: «сделайте красиво!». Симпатичный мастер с лукавыми морщинками вокруг теплых карих глаз звонко рассмеялся, усадил Гарри в кресло и покрутил перед большим зеркалом, ероша отросшие волосы ловкими пальцами. Ничего общего с деликатными прикосновениями Северуса, чистый профессионализм. Определившись с образом, мастер защелкал-запорхал ножницами вокруг его головы, причитая о запущенности волос и одновременно успокаивая, что привести их в порядок будет несложно. Гарри сначала смутился настолько, что захотел сбежать, а потом вспомнил о своих намерениях: он не был слепым или дураком и видел, что и Дурсли, и однокурсники пользуются большим количеством разных косметических средств, но сам он не понимал в этом ни кната и по привычке использовал только самое обычное мыло. Ситуацию требовалось срочно исправлять. Мастер тем временем уже закончил, нанес на волосы какое-то зелье и начал инструктировать насчёт причёсок. Гарри только удивлённо приоткрыл рот, глядя, как меняется его лицо, когда мастер длинными пальцами зачесывал волосы назад, на бок, а потом взъерошил, сдвинул пряди вперёд, укрывая лоб рваной челкой. Спрашивать мастера о шампунях и зельях не пришлось: он сам, причитая и всплескивая руками, дал исчерпывающие инструкции. И с многозначительными подмигиваниями продал едва ли не самый большой набор по уходу за внешностью: «незаменимо для очаровательных юных джентльменов!». За ужином Гарри то и дело смотрел на Снейпа, до тех пор, пока профессор не сверкнул глазами, насмешливо изогнув бровь. Гарри отвел взгляд и почувствовал, что у него портится настроение: возможно, его попытки как-то измениться и понравиться взрослому мужчине действительно выглядят глупо?***
— Я рад, что ты ответил на мое приглашение, Северус, — величественно произнес Дамблдор. Снейп коротко кивнул и обвел глазами замызганную комнатку в поисках свободного стула. Орден Феникса снова собрался в Кабаньей голове, а Дамблдор восседает с такой рожей словно находится в тронном зале Букингемского дворца. Из дальнего угла ему приветственно кивнул Шеклболт и махнула рукой Джонс. Грюм что-то втолковывал Тонкс, судя по грязно-бурому цвету ее волос — очередной выговор. Уизли сидели с недовольными минами. Последней пришла Макгонагалл. Альбус встал и хлопнул в ладони, привлекая внимание собравшихся. Разговоры смолкли. — Соратники! Рад, что вы собрались здесь и остаетесь верны нашим идеалам, несмотря на возросшую опасность. Несмотря на тьму, которая грозит поглотить результаты наших усилий. Люди по-прежнему отказываются верить в возрождение Волдеморта, а Министерство умалчивает факты, но мы не должны опускать руки, мы должны бороться всеми доступными методами с произволом Пожирателей Смерти, пробравшихся во власть. Северус прикрыл глаза, наблюдая сквозь ресницы за выражением лиц орденцев. Довольными выглядели только Флетчер и близнецы, но это точно не имело отношения к пафосным речам Дамблдора. — Чего ради мы собрались здесь, Альбус? — прокаркал Грюм. — Я слышал это в прошлый раз. Нам не удалось подобраться ни к одному из Пожирателей. Мы теряем время!.. — Аластор! — Дамблдор упрямо поджал губы. — Мы не можем действовать вслепую. — Снейп! — вращающийся глаз Грюма смотрел куда-то в сторону окна. — Будет от тебя польза или ты, кроме котлов, ничего не видишь? Северус демонстративно откинулся на спинку скрипучего стула, закинул ногу на ногу и сцепил руки на колене: — На последнем собрании у Темного Лорда мы обсуждали урожай мандрагор, контрабанду драконьих сердец и редких ингредиентов, прискорбное состояние родовых мануфактур и теплиц. И недопустимую дискриминацию темных существ. Что из этого тебя интересует конкретно? Люпин нервно дернулся на своем стуле. Трусливая шавка, неспособная принять свою суть. Возобновившиеся перешептывания фениксовцев то затихали, то прерывались громким смешком, сдавленным аханьем или презрительным фырканьем. Альбус скривился, будто ему попалась лимонная долька без сахара. — Ну прямо-таки собрание в Реформ-клуб… — проворчал Кингсли, успевший перебраться поближе к Северусу за спинами недовольно пыхтящих Уизли. — Альбус, надо действовать, надо что-то делать, пока мы не утратили влияние в Министерстве! — горячился Грюм, нервно постукивая деревянной лапой по полу. — Нападений Пожирателей нет, а без них люди отказываются верить в угрозу, время играет против нас. — Любые акции устрашения запрещены, — злорадно напомнил Снейп. Он знал, что не все нападения, приписываемые Пожирателям, были осуществлены Пожирателями. И знал какую роль в прошлой войне играл Грюм со своим взводом отморозков. Некоторые из них сейчас занимали не последние должности в Министерстве, и они не станут церемониться с теми, кто представляет угрозу для их сытого благополучия. — Мы должны вынудить Тома действовать! Спровоцировать его, заставить явить себя людям, — задумчиво произнес Дамблдор, поглаживая белоснежную бороду. — Северус, неужели он не интересовался Пророчеством? — Ни малейшего упоминания. Как будто он потерял интерес и к Пророчеству, и к мальчишке, — брезгливость удавалось изображать без труда: бесполезные дежурства в Отделе Тайн продолжались до сих пор. — Кстати, о Поттере: это что за блажь с выбором профессии? Почему не Аврорат? — бывший директор не скрывал негодование. Макгонагалл скрутила лицо сушеной фигой. — Альбус, я тысячи раз говорил и повторю ещё раз: он не способен подчиняться приказам и соблюдать правила. Ему нечего делать в Аврорате, к тому же это небезопасно не только для него, — многозначительно сказал Снейп, внимательно следя за выражением лица Дамблдора. — С его травмами и выносливостью он не пройдет первичный отбор у целителей. Блеснувшая за очками досада сказала лучше любых слов: его безопасность директора не интересовала ещё больше, чем безопасность Поттера. А про целителей старик даже не думал. Не рассчитывал, что Поттер доживет до поступления в Академию? Или рассчитывал на изменение правил для Избранного Героя? Дамблдор укоризненно покачал головой и перевел взгляд на Шеклболта: — Кингсли, есть новости по Блэку? — Ни малейших, — едва ли не с восхищением ответил тот. — Аврорат МАКУСА, имеющий связи с Южной Америкой, в последнем обмене информацией ответил отрицательно. Ерзающий на стуле Люпин выглядел еще более жалко. Блохи у него, что ли? Или так волнуется за Блэка? Северус с непроницаемым лицом наблюдал за реакциями и с удивлением обнаружил досаду на лице Молли и порозовевшие кончики волос у Тонкс. Занятно. Дамблдор продолжил опрашивать людей, но Северус уже убедился, что очередное собрание так и закончится ворчанием Молли, требованиями Грюма нанести упреждающий удар и проповедью о всеобщем благе и противостоянии Волдеморту и Пожирателям, чьи души поглотила тьма. Мерлин, столько бесполезного пафоса, годного лишь для легковерных вроде Люпина, Уизли и практически поклоняющегося Дамблдору Дожа. У остальных был своей интерес. Даже Флетчер — и тот оставался среди них в ожидании наживы. Можно было не тратить время, но убедиться лишний раз в отсутствии серьезных планов в отношении Гарри следовало.***
Июнь повысил уровень паники и неадеквата среди учеников пятого курса почти до уровня семикурсников. Грейнджер постоянно что-то бормотала себе под нос и нервно озиралась. Невилл цветом лица напоминал любимую Мимбулус Мимблетонию. Дин грыз ногти, Финниган — кончики волос, а Рон заедал стресс булочками и совиным печеньем, получая замечания преподавателей. Гарри тоже поддался общему настроению и снова начал непрестанно мыть руки. Впрочем, продолжалось это ровно неделю: потом появившееся покраснение заметил Снейп. — Гарри, у тебя снова что-то произошло? — он втирал летейскую мазь мягкими движениями. Гарри задумчиво прикусил губу: пальцы у Снейпа были красивее, чем у парикмахера. Не портили их даже пятнышки въевшихся зелий и мозоли от ножей. Идеальные. — Гарри? Поттер поднял взгляд и снова застыл: время бежало мимо, мгновения складывались в секунды, секунды — в минуты, а они продолжали смотреть друг на друга. Глаза в глаза. Черные, почти не отличить границу зрачка и радужки, глаза Северуса обладали поистине гипнотическим эффектом. — Гарри? — Снейп чуть сжал его руку, вырывая из своеобразного транса. — А? — Гарри вздрогнул, вопросительно взглянул на зельевара, но тут затуманенный мозг все же сжалился над владельцем и напомнил вопрос. — Нет, все в порядке. Экзамены. — Не стоит так нервничать, — Гарри машинально кивнул: равнодушная банальность вряд ли могла кого-то успокоить. — Мистер Тофти будет в составе приемной комиссии. Понадобилось несколько секунд, прежде чем Гарри понял намек. А после — расплылся в улыбке: Снейп не стал бы напоминать об этом просто так. Нет, он вовсе не рассчитывал на поблажки, но посмел надеяться на благосклонность мастера. Снейп поднял руку и отвел со лба Гарри упавшую челку, легонько погладил по скуле большим пальцем, дёрнул за непослушную прядку и едва слышно прошелестел: — Я оценил. Мне нравится твоя новая прическа, Гарри. Поттер перехватил руку Снейпа, прижался щекой к ладони, погладил по тыльной стороне к запястью и довольно прикрыл глаза. Все-таки попытка была небезуспешной. Поцелуем то мимолётное касание губ Гарри назвать не мог. Не хватило ощущений.***
Уже на следующем уроке Трансфигурации пятикурсники Гриффиндора и Слизерина получили расписание экзаменов и ознакомились с правилами их проведения. — Как видите, — Макгонагалл сурово поджала губы, пока ученики переписывали с доски время экзаменов, — вы будете сдавать СОВ в течение двух недель. Утренние часы отведены под письменные работы, послеобеденные — под проверку практических навыков. Я должна предупредить вас, что на ваши экзаменационные принадлежности будут наложены исключительно жесткие заклятия, предназначенные для предотвращения списывания и обмана экзаменаторов. Первый экзамен, по заклинаниям, был назначен на утро понедельника. Гарри внутренне ликовал: ему предстояла лишь теоретическая часть. Остальных не на шутку лихорадило, поэтому он предпочел уткнуться в учебник, чтобы не привлекать к себе внимание. Уверенности и успокоению перед экзаменами послужил и случайно подслушанный разговор Малфоя со своими миньонами: напыщенный блондинчик со значимым видом вещал о знакомстве его отца с председательницей экзаменационной комиссии Марчбэнкс. Гарри фыркнул — Малфой не менялся ни на йоту, — но по сути разговора был согласен: репутация Рода, знакомства и связи в Магическом мире значили если не все, то многое. Иногда это был бонус, иногда — изъян, иногда — все сразу. С утра, на завтраке, почти никто не ел. Нервничали и пытались доучить невыученное за пять лет. Гарри тоже кусок в рот не лез: его мутило от волнения, и кружилась голова. После завтрака пятые и седьмые курсы остались в холле, пока шли приготовления в Большом зале. Учащиеся практически не разговаривали между собой, кто-то сидел на полу, привалившись к стене, кто-то уткнулся в учебник, некоторые слонялись из угла в угол и своим видом могли составить конкуренцию, а то и пополнение, хогвартским привидениям. Наконец-то их пригласили в зал. Четыре факультетских стола убрали, заменив их множеством парт, обращенных к столу преподавателей. За столом стояли члены приемной комиссии — очень, очень старые маги и колдуньи, — раздувшаяся от собственной значимости исполняющая обязанности директора Амбридж и профессор Макгонагалл. Ученики расселись по местам, шорохи и шепотки стихли. Макгонагалл объявила начало экзамена и перевернула огромные песочные часы. Гарри нервно подрагивающими пальцами перевернул свой билет и прочел первый вопрос: «а) приведите магическую формулу и б) опишите движения палочки, с помощью которых можно заставить предметы летать.». В голове тут же прозвучал голос Грейнджер: «Надо произносить так: Винг-гар-диум Леви-о-са, в слоге -гар- должна быть длинная -а-». Тихо хмыкнув, Гарри застрочил ответ.***