***
Гарри устал. Он был совершенно разбит случившимся у миссис Бэгшот. Ее болезненным состоянием. Разгромом ее уютного домика. И чувством беспомощности — снова. Что-то происходило, влияло на его жизнь, и он никак не мог сопротивляться чужой воле, силе событий, вертевших его судьбу как щепку. Эти два дня сожрали все положительные эмоции стаей голодных дементоров, оставив страх, что Северус может отказаться от него. Теперь, когда его освободили от клятв, данных Дамблдору, когда не надо спасать Гарри от мертвого Сириуса Блэка и живого Волдеморта, Снейп может отказаться от обузы. Слезы хлынули сами. И от стыда, что он опять ревет и пачкает рубашку Северуса, что никогда раньше не был такой плаксой: наука Дурслей — переживать обиды молча и незаметно, не имея права на проявления недовольства своей судьбой — была вбита накрепко, и от страха, что слезы наверняка оттолкнут жениха, они лились только сильнее. Но Снейп держал крепко. Прижимал к себе, кутая в сухую надежность. — Я не отменю свадьбу, если ты не захочешь отменить, — Северус смотрел открыто, чуть обеспокоено, а уголки губ подрагивали то ли в улыбке, то ли в раздражении. Гарри снова спрятал покрасневшее лицо на его груди, жадно вбирая пряный аромат мантии зельевара, продолжая вымывать страх слезами. Успокаиваясь. Снейп не был добрым, но был внимательным и иногда ласковым, беспокоился о его самочувствии, не давал погрязнуть в созданных изобретательным разумом кошмарах. — Не захочу. Я… Мне хорошо с тобой, — Гарри поерзал, устраиваясь на твердых коленях поудобнее. Снейп придерживал его за талию, и это было так привычно и правильно, что Гарри не обратил на это внимания, пока горячая ладонь не задела краешек голой кожи под задравшейся рубашкой. Гарри вздрогнул и выгнулся: ладонь легла на поясницу, сдвинулась ниже обычного, под пояс брюк. Северус наклонился вперед, невесомо касаясь чувствительного уголка губ. — Я никогда не отказываюсь от своей выгоды, помнишь? — голос опьянял, завораживал, заставлял терять бдительность. Впрочем, ее Гарри сейчас сам отбросил, как пустой бокал. — Всегда помни, что ты красивый. Сильный. Юный. Нежный. Чудесный… Слова сопровождались поцелуями. Не хаотичными — только в губы. Ласкающими, затягивающими, все более откровенными. Миндально-терпкими. Сознание будто раздвоилось: Гарри словно со стороны наблюдает как ещё больше прогибается в пояснице, подставляясь под прикосновение, и одновременно ощущает, как наглым захватчиком скользит языком между нижней губой и зубами Северуса, как толкается нагло в рот, осмелев, и отступает, встречая сопротивление, сдается под сокрушающим натиском и стонет — сладко и стыдно. В мозгу вспыхнула красная лампочка опасности и спина неприятно вспотела, но Гарри проигнорировал тревожные сигналы инстинктов. Если Северусу нужна физическая близость, чтобы оставаться с ним, то он готов потерпеть. Ладонь Снейпа опустилась ниже, захватывая верхнюю часть ягодиц. Второй рукой он скользнул выше под рубашку, к груди. Гарри пошевелился, чуть раздвигая ноги и прогибаясь сильнее, почувствовал бедром плотный бугор чужого возбуждения и понял, что сейчас, вот еще мгновение, один неровный вздох — и Снейп снова остановится. Остановился. Пальцы, вцепившиеся в затвердевшие плечи, закололо от отчаяния. — Только не уходи сейчас. Только не сейчас, пожалуйста, — голос вопреки намерениям звучал жалобно и жалко, но Гарри лишь крепче вжимался в жесткое тело. — Мне надо… — Что — надо? — Северус уткнулся лбом в его плечо, тяжело дыша. Руки продолжали поглаживать покрывшуюся мурашками кожу, и Гарри было немного щекотно. — Не знаю. Быть ближе, — Северус прихватил губами кожу у кадыка, и у Гарри поплыло перед глазами от медового дурмана. Разве так должно быть? Так недопустимо хорошо? — Ты уверен? — Нет, но я хочу, — он заерзал, показывая, что не питает иллюзии относительно его возбуждения. — Ты лжешь, Гарри, — в вибрирующем голосе нет злости, только усталость. Снейп демонстративно провел рукой вверх по его влажной спине. — Ты боишься больше, чем хочешь продолжения. Безнадежность топила приливной волной. Хотелось убежать, спрятаться в темный чулан и смириться с тем, что его мечтам снова не суждено воплотиться. Но пока возможно, Гарри желал быть рядом, взять ещё немного тепла, отчаянно нуждаясь в нем. — Посмотри на меня, — Гарри очень медленно поднял взгляд. Сталкиваясь с черным огнем, грозящим поглотить его без остатка. — Ты испугался. Но не меня, а своих воспоминаний, верно? — он кивнул, не опуская глаза. — Я — не он, Гарри, не Сириус Блэк. От следующего поцелуя внутри все перевернулось, и сердце теперь жарко пульсировало где-то внизу — там, где горячая ладонь Снейпа касалась его напряжённой плоти сквозь жёсткую ткань. Мыслей не осталось ни одной, только жгучее желание продолжать, сдаться на его милость, взять все, что Северус пожелает ему дать, что сам себе позволит… Повинуясь направляющим движениям, сменил позу, сев на колени Снейпа лицом к лицу. Руки сжимали и гладили в такт с поцелуями, и завораживающий ритм дёргал внутри неведомые струны, заставляя выгибаться навстречу, стонать и хныкать, бесстыдно прижиматься и выпрашивать ещё. Внезапный оргазм оглушил. Гарри навалился на Северуса, содрогаясь от прошивающих все тело сладких судорог. Мужчина коротко простонал и до боли прижал его к себе. Истома накрыла пуховым одеялом, расслабляя напряжённые мышцы, выравнивая хриплое дыхание. Гарри приподнял голову, желая рассмотреть реакцию, страшась, что его чувства будут неугодны. Северус провел большим пальцем по его влажным искусанным губам и как-то криво усмехнулся: — Думаю, тебе стоит пойти в душ. Юноша неловко встал, упираясь в плечи Северуса и избегая смотреть на него, и послушно пошел в ванную. В глазах опять стояли слезы, внутри тихонько грызло чувство, что он поторопился, все испортил. В дверях обернулся: Снейп призвал чудом не разбившийся бокал, очистил его чарами и наполнил виски.***
С утра снова шел дождь. Не летний весёлый ливень, искрящий бриллиантами капель на ярком солнце, а колючая почти осенняя хмарь, навевающий тоску и желание не высовывать нос за дверь спальни. Гарри хмуро ковырял пышный омлет с беконом, приготовленный Снейпом, и прятал взгляд: после вчерашнего почему-то было стыдно смотреть в черные понимающие глаза. Снейп допил кофе, вымыл чашку и повернулся к Гарри. — Мы отправимся в Мунго к полудню, если у тебя нет иных планов. Гарри невнятно угукнул. И склонился к самой тарелке, кожей ощущая пристальное внимание. — Что ты рассказывал о нас Бэгшот? — Почти все. Об уроках, Дамблдоре, контракте, планах, — Гарри колупнул кусочек тоста, засунул его в рот, в надежде, что неприятный разговор поскорее завершится. Снейп молчал, ожидая продолжения. — Кое-что я не готов обсуждать. — Я могу узнать, что именно? — такой вкрадчивый голос никогда не сулил ничего хорошего. Гарри нервно вытер вспотевшую ладонь об край футболки. — Это неважно, — в горле пересохло, и голос противно скрипел. Со вчера то и дело перехватывало дыхание, как при начинающейся простуде и противно свербело в носу. — Секс? — усмешка очевидна. Поттер мгновенно вспыхнул. Что смешного в том, что он не готов был обсуждать секс, тем более обсуждать секс двух мужчин с пожилой женщиной? Нет, он, конечно, давно знал, что ее племянника и Дамблдора связывала вовсе не крепкая мужская дружба и одинаковые идеи мирового господства, но воображение категорически пасовало на этой теме. Снейп подвинул ближе чашку какао. Гарри аккуратно отпил глоток: под насмешливым взглядом и воздух встал бы поперек горла. — В сексе нет ничего плохого, если он добровольный, — Снейп продолжил говорить тем самым своим профессорским тоном, что завораживал внимание, подчиняя волшебной флейтой. Гарри сжался: обсуждать не может, но желать — пожалуйста, сколько угодно; разум сдается удовольствию сразу, напоминая, что вчера он бесстыдно предлагал себя. Добровольно. — Первый раз бывает дискомфортным, но этого легко избежать. Северус задумчиво постукивал пальцами по столешнице, чуть наклонив голову, словно прислушивался к чему-то или раздумывал над новым зельем, а Гарри смотрел на идеальные овальные ногти и чувствовал лёгкое головокружение и пульсацию крови внизу живота. Чувствовал, что сходит с ума от желания — и от боязни быть высмеянным: он хотел вновь ощутить те прикосновения, поймать тот безумный ритм, и чтобы Снейп опять его целовал и трогал. Только пусть он не будет таким холодным и равнодушным после, ведь ему это тоже доставляло удовольствие. И не сбегает в лабораторию до поздней ночи или, как сейчас, не договорив фразы. Гарри покрутил в руках чашку с остывшим какао: он даже не был уверен, что способен выдержать все эти чувства, которые разрывали его на части. И совершенно не понимал, что ему дальше делать и как себя вести. Снейп делал вид, что ничего не произошло, и Гарри был уверен, что сунься он с выяснениями отношений — поднимет на смех и скажет, что Поттер надумал себе лишнего. И будет прав. Но тревога подгрызала и без того непрочную веру в обещанный брак, настойчиво требовала хоть какой-то определенности, гарантий. Только как объяснить это муторное беспокойство, если двух слов без заикания связать не получается?***
Снейп аппарировал их в закоулок между торговыми улочками где-то в центре Лондона. Гудящая многоголосая толпа закручивалась водоворотами и разбивалась на отдельные потоки, жила и двигалась по своим неведомым законам, ориентируясь на яркие маячки витрин. Гарри вцепился в руку Северуса, как маленький ребенок: он был уверен, что Снейп не использовал магию, но перед стремительно шагающим мужчиной пространство будто сдвигалось, убирая препятствия как перед «Ночным рыцарем», а люди сами спешили удалиться с траектории движения. Остановился Снейп лишь раз: у лотка цветочника выдернул из большой вазы несколько подсолнухов и приказал их оформить в букет, который тотчас отдал Гарри. А потом пошел на противоположную сторону улицы — к зданию старого закрытого универмага. Выцветшая вывеска над пыльной витриной с облупленными манекенами сообщала, что остановились они у «Чист и Лозоход Лтд». На дверях висели запоры и ободранные таблички: «Закрыто на ремонт». — Мунго! — негромко сказал Снейп. Гарри вздрогнул от неожиданности: странный манекен в хозяйственном фартучке слегка поклонился и сделал приглашающий жест рукой. — Пойдем, — Северус взял Гарри за руку и шагнул сквозь стекло. Этот барьер отличался от прохода на платформе Кинг-Кросс и был похож на бодрящий водяной поток. Они очутились в холле больницы. Гарри огляделся: с зимы здесь ровным счетом ничего не изменилось. У приемного отделения сидели и стояли волшебники, спорили за места в очереди, кое-кто издавал странные звуки вроде хрюканья или кудахтанья. Остро пахло Умиротворяющим зельем, как будто кто-то распылил его в воздухе или разбил парочку фиалов. Иногда мимо пробегали молоденькие целители в лимонных мантиях: кто-то останавливался и опрашивал пациентов и делал записи в отрывных блокнотах, но в основном мчались мимо, раздраженно отмахиваясь от случайных вопросов. От Снейпа отмахнуться не удалось: испуганно пискнувшая пухленькая колдоведьма показала рукой в сторону отделения травм и назвала нужный номер. Северус удивленно изогнул бровь, но девушку выпустил и повернулся к Гарри: — Ты иди в палату, а я найду дежурного целителя. — Хорошо. Снейп мимоходом мазнул губами по виску, и подтолкнул к нужному коридору. Гарри покрепче прижал к себе букет и пошел в знакомое отделение: Бэгшот, по странному совпадению, положили в тот же одноместный бокс, в котором зимой лежал сам Гарри.***
Миссис Бэгшот по-прежнему выглядела нездорово. Гарри с сожалением отметил подрагивающие руки, комкающие больничное одеяло, и печально опущенные уголки губ. После приветствий и обмена формальными репликами, Гарри поставил цветы в вазу, сел на стул у кровати, взял в руки сухую тонкую ладонь старушки и прижался к ней щекой. — Вы простите меня? Я должен был отреагировать раньше на отсутствие ответа. — Пустое, мальчик. Даже я не могла предугадать, что Альбусу хватит смелости заявиться в мой дом и напасть. Видно, проклятие поразило не только его руку, но и мозг, — фыркнула волшебница. — Вы знаете, что это было? Выглядело отвратительно! — Жадность, Гарри. Жадность и самоуверенность — вот проклятия, поразившие мозг Альбуса! А руку сожгло фамильное проклятие Гонтов. Сообщи ему, что Дамблдор нашел его фамильное кольцо, — Бэгшот сжала руку Гарри и надрывно закашлялась. Гарри поторопился подать ей воды. — Всегда помни, мальчик: отрицание знаний и силы не уничтожают их, они уничтожают недоумков. Это как Адское пламя, которое может контролировать лишь тот, кто признает Темные искусства. — Авроры сказали, он требовал у вас какие-то книги. — О да! Он знал, что я могу ему помочь. Страшно разозлился, когда я послала его к целителям, — она засмеялась, но почти сразу снова закашлялась. — Его дни сочтены. Гиппи не будет ему помогать: Альбус сам принимал закон против изучения ритуальных методик и темных зелий. Дозволенные Министерством целительские практики только продлят агонию. Гарри не пытался удержать злой смешок — знал, что волшебница разделяет его чувства и принимает его мстительность. Какая ирония! Пострадать от собственных убеждений! — А вы? Он сильно навредил вам? — Милый, мне столько лет, что эту цифру страшно произносить. Годом раньше, годом позже, я встречу Смерть как долгожданного гостя, — Бэгшот погладила его по щеке. — Расскажи как ты? Как вы живёте вместе? — Хорошо. Правда хорошо. Раньше я боялся, когда профессор Снейп был рядом, — Гарри грустно улыбнулся и обхватил себя за плечи. Как все изменилось за год: враг стал братом, друзья оказались предателями, Дамблдор — преступником с многолетними тайнами и интригами, а он сам хочет жить со Снейпом. — Мы встретились с Томом. Он совсем не сумасшедший маньяк, обожающий пытки и страдания, и не безумец. Его не боятся, и я понимаю, почему им так восхищаются. — Я рада, что вы нашли общий язык. Тебе нужна семья и поддержка, — ласково улыбнулась старушка. — Не думаю, что у нас получится. Слишком много между нами, — он с сожалением покачал головой. Том не нуждался в семье, а его потусторонняя, почти вейловская красота была слишком притягательной, чтобы не мешать им общаться. Идеальность угнетала Гарри. — Но мы поговорили о планах: много изменений, много работы и, я надеюсь, ему удастся исправить ситуацию с защитными чарами. — Что тебя тревожит? — Не знаю. Все. Какая-то напряжённость. И непонятно, что дальше, — Гарри едва остановил сумбурный поток бессвязных тревог. Не стоит волновать старушку своими истериками. — С вами все будет хорошо? — В моем возрасте трудно быстро восстановиться после истощения, но я здесь — и тебе не стоит волноваться за меня. Лучше расскажи о Северусе. — Он умный. На любой мой вопрос у него есть ответ. Не только по зельям — нумерология, чары, трансфигурация. И мы ставили кровную защиту вокруг дома, — воодушевленно начал Поттер, но миссис Бэгшот рассмеялась и похлопала его по руке: — Гарри, Гарри, Гарри, — покачала она головой, продолжая улыбаться, — ты весь год писал мне какой замечательный профессор Снейп. Но я просила рассказать о твоём Северусе. Какой он? «Твой Северус»? Мой? В памяти всплыла ситуация — и Гарри в очередной раз подумал, что он беспросветно мнительный болван: Снейп однажды сказал ему «мой», а потом это забылось, затерлось переживаниями. Один раз сообщив о его статусе в своей системе координат, Снейп не считал нужным повторять: в вопросах отношений он так же лаконичен и строг, как и во всем остальном. А Гарри не уточнял — и все это время душевные метания подогревал себе сам. Бэгшот с материнским участием следила за изменением его лица, и сердечно улыбнулась, когда Гарри наконец-то заговорил: — Он меня понимает. Не то, что я говорю, — то, что чувствую. И он заботливый, — взор юноши затуманился, и сейчас он смотрел внутрь себя, словно в Омут памяти, видя все прикосновения, участливые взгляды, ровные замечания о внешнем виде и манерах, заботу и поддержку — и какао без пенки сегодня с утра. — С ним тепло. — Теперь я верю, что это не зелье, — шепнул стоящий у приоткрытой двери Сметвик на ухо ошеломленному признаниями Снейпу.***